1-й Украинский фронт

1-й Украинский фронт

Начало февраля было временем надежд как для Г. К. Жукова и К. К. Рокоссовского, так и для И. С. Конева. Командующие трех фронтов прекрасно понимали, что остановка наступления означает для противника долгожданную паузу на стабилизацию фронта и совершенствование обороны. Первоначальный план операции, впоследствии получившей название Нижне-Силезской, был представлен командующим 1-го Украинского фронта в Ставку 28 января, на десять дней раньше, чем Жуков свой план захвата Берлина. В феврале Конев планировал наверстать упущенное вследствие необходимости сосредоточения усилий против группировки противника в Силезском промышленном районе.

Представленный на утверждение в Ставку план был поистине грандиозным. И. С. Конев намечал нанести по противнику одновременно три удара: два с плацдармов севернее и южнее Бреслау и третий вдоль Судетских гор. Первые два удара имели своей целью разгром бреслау-дрезденской группировки противника и «к 25.2.45 г. главными силами выйти на реку Эльба»{44}. Войсками правого крыла фронта предполагалось во взаимодействии с войсками 1-го Белорусского фронта овладеть Берлином. Именно необходимость выйти вровень с захватившим плацдарм в 60 км от Берлина 1-м Белорусским фронтом обусловила появление плана наступления войск И. С. Конева почти на две недели раньше упоминавшегося выше плана Жукова от 10 февраля. Большая глубина задач потребовала активной защиты фланга. Для этого наносился третий удар с плацдарма юго-западнее Оппельн вдоль северных склонов Судетских гор. Он должен был способствовать решению главной задачи, выполнявшейся войсками правого крыла и центра фронта. Наступление предполагалось начать 5–6 февраля.

Возвращение центра тяжести операций на правый фланг фронта потребовало перегруппировки войск. В частности из Силезии возвращалась 3-я гв. танковая армия и перегруппировывалась с одного плацдарма на другой 52-я армия. В результате перегруппировки, произведенной в период с 29 января по 7 февраля, на правом крыле фронта были развернуты четыре общевойсковые (3-я гвардейская, 13, 52 и 6-я) и две танковые (3-я гвардейская и 4-я) армии, а также один танковый (25-й) и один механизированный (7-й гвардейский) корпуса. Основные силы главной ударной группировки фронта развернулись на плацдарме северо-западнее Бреслау. Перед этой ударной группировкой И. С. Конев поставил задачу разгромить противостоящего противника и выйти на р. Нейсе, а в последующем развивать наступление в обход Берлина с юго-запада. Тем самым операция 1-го Украинского фронта увязывалась с вероятными действиями 1-го Белорусского фронта.

Вторая ударная группировка в составе 5-й гвардейской и 21-й армий с оперативно подчиненными им 4-м гвардейским и 31-м танковыми корпусами была развернута на плацдарме южнее Бреслау. К началу готовившейся операции войска этих армий уже вели напряженные наступательные бои по расширению занимаемого плацдарма. Войска, развернутые на плацдарме южнее Бреслау, должны были во взаимодействии с левофланговыми войсками главной ударной группировки разгромить бреслаускую группировку противника и в последующем наступать на дрезденском направлении.

Брошенный бронетранспортер SdKfz-251. Силезия, февраль 1945 г.

После большого январского наступления армии И. С. Конева действовали в полосе около 500 км. Это существенно затрудняло создание необходимых плотностей на направлении главного удара и выделение резервов для парирования неизбежно возникающих в ходе наступления кризисов. Для создания необходимых тактических плотностей все четыре общевойсковые армии главной ударной группировки должны были действовать в одном оперативном эшелоне. Построение армий (за исключением 13-й армии) также было одноэшелонным. Большинство стрелковых корпусов первого эшелона также строились в одну линию. Армии, наступавшие в центре и на левом крыле фронта, также имели одноэшелонное построение. Кроме того, к наступлению пришлось готовиться, продолжая борьбу за плацдарм на западном берегу Одера. Первые дни февраля части 4-й танковой армии совместно со стрелковыми соединениями отражали удары «Бранденбурга» и «Германа Геринга». С 1 по 7 февраля 4-я танковая армия потеряла 42 боевых машины, сведя на нет усилия ремонтников по восстановлению подбитых танков и САУ.

Верный своему принципу использования танковых армий, И. С. Конев поставил перед танковыми армиями задачу прорвать оборону противника совместно с общевойсковыми армиями, а потом вырваться вперед и развивать успех. Командующий фронтом впоследствии вспоминал: «В данной обстановке я считал такое решение вполне оправданным.

Без этого наши утомленные долгими боями и в значительной мере обескровленные стрелковые дивизии не решили бы стоящих перед ними задач...»{45}. Кроме того, фронт не располагал боеприпасами для длительной артиллерийской подготовки вследствие растянутости коммуникаций и был вынужден полагаться на танки. Все мероприятия командования фронта и напряженная работа фронтового и армейского транспорта обеспечили лишь восстановление израсходованных запасов.

Командир 1-й парашютно-танковой дивизии Макс Лемке.

Состояние танковых армий к тому моменту было не блестящим, но вполне допускавшим ведение наступательных операций. В составе 4-й танковой армии на 1 февраля было 414 исправных танков и САУ (283 Т-34, 26 ИС-2, 8 СУ-122, 24 СУ-85, 25 СУ-76 и 43 СУ-57){46}. Еще 121 танк числился в ремонте. Армия Лелюшенко насчитывала 38 405 человек, в том числе 5880 офицеров, 13 260 сержантов и 19 265 рядовых. Вследствие значительных потерь армия стала типичным для завершающего периода офицерско-сержантским объединением с низкой комплектностью стрелковых рот. Осознавая ослабление пехотной составляющей своей армии, Лелюшенко просил у Конева придать ему хотя бы обычное пехотное соединение: «Прошу придать в предстоящей операции в оперативное подчинение одну стрелковую дивизию, которую смогу посадить на танки и наличие которой позволит армии успешно закреплять захватываемые районы в оперативной глубине противника, а также прочесывать лесные массивы»{47}. Также командарм просил передать в его подчинение один из танковых корпусов фронта. Командующий фронтом удовлетворил только первую просьбу командующего 4-й танковой армией: с 23.00 7 февраля армии Лелюшенко подчинялась 112-я стрелковая дивизия полковника Д. Т. Жукова. Один стрелковый полк командарм вывел в свой резерв, а саму дивизию перевел в оперативное подчинение 6-го гв. механизированного корпуса.

В довершение всех проблем 8 февраля была плохая погода, и 1-й Украинский фронт был лишен поддержки авиации. Наступление началось в 6.00 утра 8 февраля после короткой 50-минутной артиллерийской подготовки. Что интересно, 8 февраля наступали обе стороны: части «Германа Геринга» продолжали атаки плацдарма с запада. В первые два дня наступления войска главной ударной группировки прорвали оборону противника на фронте 80 км. Общевойсковые армии вклинились на глубину от 10 до 15 км, а танковые — от 30 до 60 км.

«Вскрытие» плацдарма на Одере 4-й танковой армией было организовано так, что танковый и механизированный корпуса стартовали с северного и южного фаса плацдарма, а затем ударили навстречу друг другу. Тем самым было образовано окружение противника в лесах северо-западнее Любена. Были окружены части дивизий «Бранденбург», «Герман Геринг» и 20-й танко-гренадерской дивизии.

9 февраля генерал-майор Неккер был снят с командования 1-й парашютно-танковой дивизией «Герман Геринг» и заменен на полковника Макса Лемке. Лемке стал последним командиром соединения. Показательно, что механизированным соединением люфтваффе командовали офицеры вермахта, не имевшие до этого отношения к ведомству Геринга. До вступления в должность командира «Германа Геринга» Лемке командовал разведывательным батальоном и мотопехотным полком. Его предшественник также был командиром танковых войск, занимавшимся с 1943 г. обучением полевых частей люфтваффе. Поначалу окруженные немецкие дивизии пытались пробиваться на северо-запад, но были остановлены частями 6-го гв. механизированного корпуса на подступах к Польквицу. Потерпев неудачу с прорывом на северо-запад, окруженцы частью сменили направление прорыва: теперь они пробивались строго на запад. Здесь остатки нескольких дивизий были встречены 63-й танковой бригадой 10-го гв. танкового корпуса. Танки из засад расстреливали пробивающиеся на запад колонны пехоты, танки, автомашины и бронетранспортеры. Танкисты корпуса Белова оказались на пути остатков корпуса «Великая Германия», так как 4-я танковая армия была вынуждена обходить крупный лесной массив (Примкенауер Форст) и оба ее корпуса 10 февраля стали выходить на один маршрут. По странному стечению обстоятельств советский 10-й гв. танковый корпус, так же как и его оппонент по другую сторону фронта, сменил командира: вместо полковника Н. Д. Чупрова 10 февраля был назначен генерал-лейтенант Е. Е. Белов (ранее заместитель Д. Д. Лелюшенко).

Леса вскоре стали прибежищем окруженцев. Поворот 10-го гв. танкового корпуса в обход Примкенауер Форст позволил «Великой Германии» пробиваться на запад через лесистый район у Котценау. Массированный удар между деревнями Вейссбиг и Вольфендорф позволил немцам сокрушить выставленные в заслон противотанковые орудия 10-го гв. танкового корпуса и уйти в леса. Уже 12 февраля части «Бранденбурга», «Германа Геринга» вышли к Шпротау и втянулись в бои за город.

Тем временем 4-я танковая армия продолжала наступление в западном направлении. В течение 11 февраля 6-й гв. механизированный корпус прошел 35 км и вышел к р. Бобер. В это время 10-й гв. танковый корпус вел бои за Шпротау. Используя успех 6-го гв. механизированного корпуса, Лелюшенко снял 10-й гв. танковый корпус с затянувшегося штурма Шпротау и направил его форсировать р. Бобер у Зорау. 4-я танковая армия на тот момент была безусловным лидером наступления 1-го Украинского фронта: 3-я гвардейская армия в силу слабого боевого состава отстала, в полосе наступления 3-й гв. танковой армии р. Бобер протекала в 20 — 30 км восточнее, и части армии Рыбалко только подходили к реке. «Желтая майка лидера» и возникшие в связи с этим открытые фланги потребовали от Лелюшенко вывести две танковые бригады в резерв. Обстановка начала накаляться.

Осознавая угрозу флангам, Д. Д. Лелюшенко тем не менее продолжил наступление. С захваченных на р. Бобер плацдармов корпуса 4-й танковой армии устремились дальше на запад. В 14.00 14 февраля 16-я механизированная бригада 6-го механизированного корпуса вышла к р. Нейсе и завязала бой за переправу. 49-я механизированная бригада и 112-я стрелковая дивизия были в 5–7 км от Нейсе. 17-я гв. механизированная бригада и 93-я отдельная бригада прикрывали в районе Христианштадта правый фланг армии. Наступавший параллельным маршрутом 10-й гв. танковый корпус в тот же день вышел к р. Нейсе 6 танками с десантом автоматчиков из состава 62-й танковой бригады. 61-я танковая бригада того же корпуса оставалась в районе Зорау на прикрытии левого фланга армии. 63-я танковая бригада 10-го гв. танкового корпуса в 9.00 переправилась через р. Бобер и также выдвигалась для прикрытия левого фланга армии в районе Зорау. Войска 13-й армии еще сильно отставали от вырвавшихся к Нейсе танкистов Лелюшенко.

На правом фланге 1-го Украинского фронта 3-я гв. армия окружила последний «фестунг» линии «Ц» — Глогау. Частью сил блокировав эту группировку, войска В. Н. Гордова продолжали развивать наступление в северо-западном направлении. К 15 февраля войскам армии удалось выдвинуться к р. Бобер на фронте от ее устья до г. Наумбург.

Разрыв между общевойсковыми и танковыми соединениями был немедленно использован противником. Командованием немецкой 4-й танковой армии было спланировано контрнаступление силами двух танковых корпусов: XXIV танкового корпуса и пробившегося из окружения танкового корпуса «Великая Германия». В состав XXIV танкового корпуса Неринга на тот момент входили 16-я танковая дивизия, 72, 88 и 342-я пехотные дивизии. Соответственно штабу корпуса «Великая Германия» подчинялись дивизии «Бранденбург», «Герман Геринг» и 20-я танко-гренадерская дивизия. Командовавший «Великой Германией» генерал Заукен незадолго до начала контрудара убыл в Восточную Пруссию, новым командиром корпуса стал генерал-лейтенант Георг Яуер. С утра 14 февраля немцы двумя ударными группировками начали наступление, стремясь отражать прорвавшиеся к Нейсе части 4-й танковой армии от переправ на р. Бобер. Оборонительными действиями 93-й отдельной танковой бригады, 17-й механизированной бригады, 22-й самоходно-артиллерийской и 63-й танковой бригады удалось не допустить противника к переправам. Однако в результате контрудара немцам удалось добиться успеха — наступающие с севера и юга группировки соединились и отрезали главные силы 4-й танковой армии от тылов и войск 13-й армии.

Командующий 4-й танковой армии был вынужден развернуть вышедший к Нейсе 6-й механизированный корпус на 180 градусов. В 11.30 16 февраля он направляет в передовые соединения приказ следующего содержания:

«Командиру 10 ТК для срочной передачи командиру 6 МК (похоже, непосредственный контакт со штабом 6 МК на тот момент отсутствовал. — А. И.).

Командиру 6 МК оставить прикрытие на р. Нейсе и 112-й СД в районе Зоммерфельд и главными силами немедленно нанести удар через Зоммерфельд навстречу 93 ОТБР.

Начало действий донести»{48}.

6-й гв. механизированный корпус начал пробивать коридор в 15.20 16 февраля ударом на Зоммерфельд. На восток пробивался отряд из 28-го тяжелого танкового полка, батальона 49-й механизированной бригады, одного полка 112-й стрелковой дивизии при поддержке дивизиона PC.

Одновременно были подготовлены деблокирующие действия силами 93-й отдельной танковой бригады и 280-й стрелковой дивизии. Бригада и дивизия днем 16 февраля наступали на Бенау с запада. Город обороняли части бригады СС «Дирлевангер». Поскольку вследствие оттепели земля размокла, танки были вынуждены отказаться от обходных маневров по бездорожью и наступать вдоль дороги. Засевшие в домах «фаустники» вынуждали танки держаться в 100 м позади наступающей по улицам Бенау пехоты. 16 февраля взять Бенау не удалось. Передовые части 4-й танковой армии и части на р. Бобер все еще разделяли 10–15 км.

17 февраля кризис еще сохранялся. Сводный отряд 6-го механизированного корпуса обошел Зоммерфельд и стал продвигаться к Бенау с запада, но был контратакован из Зоммерфельда и остановился. 17-я механизированная бригада, 93-я отдельная танковая бригада и 280-я стрелковая дивизия продолжали штурм Бенау. Оптимизм внушало только то, что войска 3-й гв. и 13-й армий наконец вышли передовыми соединениями к р. Бобер. Обеспокоенный положением своих передовых частей, Лелюшенко отправил в штаб фронта в 23.15 17 февраля донесение, которое можно было бы назвать «паническим»: «В связи с тем, что в течение двух дней войска 13 А не продвинулись вперед, прошу разрешения повернуть все части армии, находящиеся на р. Нейсе с целью нанесения общего удара на Зорау, Бенау и разгрома Бенаусской группировки противника совместно с частями 13 А. В дальнейшем совместно с 13 А вновь выдвинуться к реке Нейсе»{49}.

Командующий 4-й танковой армией фактически предлагал отказаться от борьбы за плацдармы на р. Нейсе, позволить противнику закрепиться на рубеже реки или даже на подступах к ней. Такое решение было неприемлемым и одобрения не получило. Вместо этого пробивающийся на восток отряд 6-го механизированного корпуса был усилен 61-й танковой бригадой 10-го гв. танкового корпуса. В усиленном составе сводный отряд к 17.00 18 февраля пробился к западной окраине Бенау. Деблокирующая группа днем 18 февраля продолжала штурмовать Бенау, на этот раз танки были усилены двумя батареями СУ-57 из состава 22-й самоходно-артиллерийской бригады. Советские бомбардировщики и штурмовики бомбили и обстреливали немцев в Бенау и севернее города.

Во второй половине дня 19 февраля Бенау был наконец захвачен. Связь вышедших к Нейсе частей с тылом была восстановлена. Развернутые к Бенау части начали подтягиваться к Нейсе. В свою очередь, командующий немецкой 4-й танковой армии 19 февраля приказал прекратить контрудар и выйти из боя. Армия Д. Д. Лелюшенко была полностью сосредоточена на р. Нейсе к утру 21 февраля. Однако опасность флангам еще оставалась, и часть сил была развернута фронтом на север. Но продолжения наступления не последовало. В 5.25 22 февраля из штаба фронта была передана директива № 109/оп следующего содержания:

«Приказываю: 4 ТА к утру 24.2.45 г. сосредоточить в районе (иск.) Раудтен, Зеебниц, Крумлинге, Любен.

Марш совершать скрытно, по ночам. Начало марша с вечера 22.2.45 г.

Тридцать танков Т-34 с наиболее отработанными моторесурсами, а также СУ-122 и ИС-122 передать командарму 13 для укомплектования 88 тп и 327 гсап.

В новом районе армию спешно приводить в порядок»{50}.

Танк Pz.IV, подбитый в районе Бреслау. 1-й Украинский фронт, февраль 1945 г.

Днем 22 февраля 6-й гв. механизированный и 10-й гв. танковый корпуса сдавали позиции на Нейсе войскам 13-й армии. О планировавшемся выходе к 25 февраля главными силами на реку Эльба пока пришлось забыть. С 8 по 22 февраля в 4-й танковой армии вышли из строя 257 машин (162 Т-34, 22 ИС-2, 12 СУ-122, 16 СУ-85, 20 СУ-76, 23 СУ-57 и 6 «Валентайнов»), в том числе безвозвратно 127 танков и САУ (95 Т-34, 7 ИС-2, 2 СУ-122, 7 СУ-85, 10 СУ-76, 4 СУ-57 и 2 «Валентайна»){51}. На этом этапе боевых действий большая часть потерь армии Д. Д. Лелюшенко приходилась на воздействие артиллерии противника — 201 танк, или 75% общего числа вышедших из строя. На фаустпатроны приходилось 20 танков, или 7,8% потерь.

3-я гв. танковая армия П. С. Рыбалко поначалу обошлась без подобных приключений, форсировав 10 февраля р. Бобер и р. Квейс в районе западнее Бунцлау. Однако вскоре наступление 1-го Украинского фронта столкнулось с проблемой совмещения продвижения вперед и обеспечения фланга. Снова, как и в январе 1945 г., основные усилия сосредотачивались на ударе в западном направлении. Здесь были обе танковые армии. Окружение Бреслау поручалось общевойсковым армиям — 5-й гвардейской и 6-й. Первая получила в качестве средства развития успеха 7-й гв. механизированный корпус, а вторая — 4-й гв. танковый корпус. Второстепенность захвата Бреслау обусловила отклонение от стандартов ведения операции на окружение. Наступление советских войск на этом направлении обошлось без удара в глубину для обеспечения внешнего фронта окружения. Соответственно 6-я армия, повернув на юг навстречу 5-й гвардейской армии, была вынуждена выделить силы для прикрытия с юго-запада. Распыление сил привело к затруднениям в продвижении вперед. Армия фактически остановилась на подступах к Бреслау. В свою очередь, поворот 6-й армии на Бреслау заставил командование фронта развернуть 52-ю армию на прикрытие левого фланга фронта. Снова, как и в январе, наступающая на запад группировка начала таять.

И. С. Конев вновь, как и в январе 1945 г, был вынужден 12 февраля разворачивать танковую армию Рыбалко с запада на восток из района Бунцлау на Бреслау. Вновь наступление на запад лишалось сильного подвижного объединения. Поначалу И. С. Конев решил обойтись поворотом двух корпусов. В 6.00 12 февраля командующий фронтом приказал 3-й гв. танковой армии силами 7-го гв. танкового и 9-го механизированного корпусов нанести удар на юго-восток навстречу 7-му гв. механизированному и 31-му танковому корпусу. После замыкания кольца окружения предполагалось во взаимодействии с 5-й гвардейской и 6-й армиями разгромить бреслаускую группировку противника. Только 6-му гв. танковому корпусу Конев сохранил задачу наступления в западном направлении — на Герлиц.

Выполняя поставленную задачу, бригады 7-го гв. танкового корпуса, совершив ночной марш из района Бунцлау, с утра 12 февраля завязали бои с танками и пехотой противника на рубеже Рауске, Оссих и к 18 часам овладели этими населенными пунктами. Одновременно 69-я и 70-я механизированные бригады 9-го механизированного корпуса овладели городами Яуер и Штригау, а 91-я танковая бригада — Гучдорфом. 7-й гв. танковый корпус, наступая в восточном направлении, к 18.00 13 февраля вышел на рубеж Альбрехтзау, Кант, где соединился с 7-м гв. механизированным корпусом. В ночь на 14 февраля части 32-го гв. стрелкового корпуса 5-й гв. армии в районе Ротсюрбена соединились с 7-м гв. механизированным корпусом, окружив город Бреслау. 1-й Украинский фронт обзавелся новым «фестунгом».

Ликвидацию окруженной в районе Бреслау группировки противника командующий фронтом возложил на войска 6-й армии генерала В. А. Глуздовского. Первоначальный план на выделение 6-й армии в резерв пришлось забыть. Корпусам 3-й гвардейской танковой армии было приказано выйти из боя, пополниться запасами и привести в порядок боевую технику и вооружение. 9-й механизированный корпус начал перегруппировку 14 февраля, еще до выхода в занимаемый им район соединений 5-й гвардейской армии, которые должны были сменить его с утра 15 февраля. Это обнаружила разведка противника. Бригады 9-го механизированного корпуса, перестроившиеся в походные колонны, в полдень были внезапно атакованы с юга 8-й танковой дивизией противника. 69-я механизированная бригада полковника С. Г. Литвинова вступила в тяжелый бой с превосходящими танковыми силами на рубеже Гросс-Розен, Гучдорф. Опасность была ликвидирована лишь благодаря правильному и быстрому решению генерала П. С. Рыбалко. По его приказу бригады 9-го механизированного и 7-го гвардейского танкового корпусов нанесли фланговый удар по противнику и остановили его продвижение. Бои с контратаковавшим противником продолжались до 15 февраля. На 15 февраля в составе 3-й гв. танковой армии оставалось 418 танков и САУ.

После смены частей 3-й гв. танковой армии пехотой она была возвращена на направление главного удара и должна была возобновить наступление в западном направлении. П. С. Рыбалко попытался сделать ход конем и окружить оборонявшую подступы к Герлицу группировку противника двумя ударами по сходящимся направлениям. Северную клешню «канн» образовывал 6-й гв. танковый корпус, наступавший с северо-востока, а южную — 7-й гв. танковый корпус, наступавший с востока.

7-й гв. танковый корпус, выполняя поставленную задачу, вышел к реке Квейс в районе Лаубана, но встретил сильное огневое сопротивление с левого берега реки и не смог форсировать ее. В свою очередь, 6-й гвардейский танковый корпус развернул наступление вдоль шоссе от Нойдорфа на Герлиц, но, встретив организованное сопротивление на правом берегу реки Гросс-Чирне, весь день 17 февраля вел упорные бои в 4–5 км к западу от реки Квейс. Первые дни наступления показали, что разбиение армии на две «клешни» на тот момент не соответствовало обстановке. Танковая армия была уже ослаблена более чем месяцем боев, и быстрого продвижения не получилось. Осознав свою ошибку, П. С. Рыбалко решил собрать оба корпуса в единый кулак на направлении действий 6-го гв. танкового корпуса. По указанию командующего армией командир корпуса генерал-майор С. А. Иванов направил 54-ю и 55-ю гвардейские танковые бригады на переправы через реку Квейс в полосе действий 6-го гвардейского танкового корпуса в район Нойдорфа. Предполагалось, что таким маневром можно будет обойти Лаубан с севера и ударом с северо-запада во взаимодействии с наступавшими с востока 56-й танковой и 23-й мотострелковой бригадами овладеть им.

Однако решительного результата этим маневром добиться не удалось. К 8.00 17 февраля 54-я и 55-я гвардейские танковые бригады переправились через реку Квейс и вышли в район Нойдорфа, где были встречены сильным огнем танков противника и вынуждены были перейти к обороне на южной окраине Нойдорфа. 56-я танковая и 23-я мотострелковая бригады в течение 17 февраля, преодолевая огневое сопротивление противника, медленно продвигались к восточной окраине Лаубана. Город обороняли боевые группы 6-й народно-гренадерской и 17-й танковой дивизий. Первая была переформирована после катастрофы в Польше и получила роту истребителей танков «Хетцер». 17-я танковая дивизия, будучи изрядно потрепана в ходе Висло-Одерской операции, была переформирована в начале февраля 1945 г. и получила на доукомплектование 28 истребителей танков Pz.IV/70(V) и 16 танков Pz.IV. Кроме маневрировавших по улицам самоходок и танков в центре Лаубана, советские танки встретили заграждения из надолбов в виде рельсов, вертикально закрепленных в бетоне.

Вывод двух танковых бригад из района восточнее Лаубана ослабил фланг 7-го гв. танкового корпуса, в результате чего армия Рыбалко вскоре была поставлена в затруднительное положение. В район юго-восточнее Лаубана была выведена 8-я танковая дивизия, которая с утра 18 февраля начала наступление во фланг и тыл частям 7-го гв. танкового корпуса на подступах к Лаубану. Наступавшая на Лаубан 56-я танковая бригада была вынуждена прекратить атаки и развернуться на 180 градусов, фронтом на восток.

Во втором эшелоне 3-й гв. танковой армии двигался 9-й механизированный корпус. Поначалу он помог отражению контрудара 8-й танковой дивизии в районе Левенберга, но вскоре сам был атакован. Противником были подтянуты 10-я танко-гренадерская и 408-я пехотная дивизии, и контрнаступление ГА «Центр» продолжилось. Командир 9-го механизированного корпуса генерал-лейтенант И. П. Сухов принял решение развернуть все свои силы на широком фронте от Левенберга до Гольдберга и отразить контрудар противника на этом рубеже. Бригады корпуса в течение 19 и 20 февраля вели здесь тяжелые оборонительные бои.

В журнале боевых действий штаба оперативного руководства за 20 февраля 1945 г. есть такая запись: «В целом следует отметить, что за последние 14 дней в полосе группы армий «Центр» наши войска добились значительных успехов, хотя их состав сведен до минимума. Своим успехом операция обязана, среди прочего, гибкому командованию, которое быстро изменило направление удара танковых соединений и образовало ударные группировки»{52}. Действительно, Шёрнеру удалось остановить контрударами прорыв на запад как 4-й танковой армии Д. Д. Лелюшенко, так и 3-й гв. танковой армии П. С. Рыбалко.

ТанкТ-34-85, подбитый на улице Лаубана. Март 1945 г. Этот танк с выщербленным бортом башни стал «героем» немецкой пропагандистской кинохроники. На машине просматривается номер «402» и надпись «имени Калин[ина]».

В течение 20–21 февраля войска 3-й гв. танковой армии продолжали вести наступление в направлении Герлица. Особенно ожесточенными были уличные бои в Лаубане, где противник оборонял каждый дом, широко применяя против наступающих танков фаустпатроны. Обороняли Лаубан части 6-й народно-гренадерской и 17-й танковых дивизий, отступивших с Вислы и пополненных уже в составе группы армий «Центр». Соединения армии П. С. Рыбалко понесли большие потери. На 21 февраля в танковых бригадах насчитывалось по 15–20 танков. Весь 7-й гвардейский танковый корпус имел в строю всего 55 танков, а в 9-м механизированном корпусе осталось 48 танков.

Кризис в наступлении 3-й гв. танковой армии вызвал неудовольствие у самого Верховного Главнокомандующего. И. С. Конев вспоминал: «В тот день, когда немецко-фашистские части начали выходить на тылы 3-й танковой армии, Сталин позвонил мне и выразил тревогу: «Что у вас там происходит в третьей танковой армии? Где она у вас там находится?» Я ответил, что армия Рыбалко ведет очень напряженные бои в районе Лаубана, но, считаю, ничего особенного с ней не произошло. Армия воюет в сложной обстановке, но это для танковых войск дело привычное. Звонок Сталина застал меня на командном пункте 52-й армии, недалеко от Лаубана. Я заверил Верховного Главнокомандующего, что, если обстановка усложнится, мы примем все необходимые меры на месте»{53}.

Чтобы сломить сопротивление противника в Лаубане, против него были развернуты 51-я и 53-я гв. танковые бригады 6-го гвардейского танкового корпуса, часть сил 9-го механизированного корпуса. Наступающие на Лаубан части были усилены 16-й самоходно-артиллерийский бригадой, 57-м гв. тяжелым танковым полком и несколькими артиллерийскими и минометными полками. Вскоре танкистов догнала пехота. 22 февраля в полосу наступления 6-го гв. танкового корпуса была выдвинута 254-я стрелковая дивизия 52-й армии.

24 февраля, когда еще шли бои за Лаубан, считается последним днем Верхне-Силезской операции 1-го Украинского фронта. Формально можно считать этот день моментом отказа советского командования от реализации первоначального плана операции. «Фестунги» в полосе фронта И. С. Конева стали одними из самых долгоживущих: Глогау капитулировал только 1 апреля, а Бреслау держался до самого конца — его гарнизон сложил оружие только 6 мая. Потери фронта в период с 8 по 24 февраля составили 99 386 человек (23 577 человек безвозвратные потери и 75 809 санитарные). В результате Нижне-Силезской операции войска 1-го Украинского фронта вышли вровень с позициями 1-го Белорусского фронта на одерских плацдармах. Это обеспечило войскам двух фронтов благоприятное положение для проведения наступления на Берлин.

Сражение за Лаубан после 24 февраля не затихло, а продолжало полыхать с новой силой. Против Лаубана были сосредоточены все соединения 7-го гв. танкового и 9-го механизированного корпусов, а также 214-я стрелковая дивизия, армейские и приданные артиллерийские части. Однако бои приобрели затяжной характер. Очередной драматичный поворот событий последовал, когда под Лаубан были переброшены дивизия «Сопровождение фюрера» и «Гренадеры фюрера» из Померании и 21-я танковая дивизия из района Кюстрина. На базе управления XXIV танкового корпуса была образована так называемая группа Неринга в составе LVII и XXXIX танковых корпусов. В первый вошли 408-я дивизия, 103-я танковая бригада, 8-я танковая дивизия и дивизия «Сопровождение фюрера». Во второй — боевая группа 6-й народно-гренадерской дивизии, боевая группа 17-й танковой дивизии, дивизия «Гренадеры фюрера» и части 21-й танковой дивизии. От обороны части противника под Лаубаном перешли к контрнаступлению. Такое внимание к району Лаубана было связано не только с желанием нанести поражение 3-й гв. танковой армии, но и с экономическими вопросами — в этом районе проходила железная дорога, связывавшая центральную Германию с Силезией. Эта железнодорожная ветка также имела существенное значение для снабжения войск группы армий «Центр». В случае потери Лаубана войска Шернера должны были бы довольствоваться мелкими железнодорожными ветками, подходившими из Чехии. Вследствие этих причин командованием немецкой 17-й армии было спланировано контрнаступление внушительных по меркам 1945 г. масштабов.

Немецкое контрнаступление началось в ночь на 2 марта. Оно было построено на традиционной идее удара по флангам по сходящимся направлениям, в обход Лаубана с севера и с юга. Северное крыло наступления образовывал XXXIX танковый корпус генерала Декера, а южное — LVII танковый корпус генерала Кирхнера. Они должны были соединиться на шоссе Герлиц — Бунцлау. В центре «канн» оборонялась 6-я народно-гренадерская дивизия. Северная ударная группировка противника в течение 4–5 марта потеснила бригады 6-го гв. танкового корпуса на участке Хеннерсдорф, Штайберсдорф, форсировала реку Квейс и вышла в район Логау (на берегу Квейса к северо-востоку от Лаубана). Южная ударная группировка (8-я танковая дивизия и дивизия «Сопровождение фюрера») пробилась через боевые порядки 9-го механизированного корпуса и вышла в район Наумбурга. До соединения двум немецким клешням оставалось всего несколько километров. Оценив сложившуюся обстановку, П. С. Рыбалко с разрешения командующего фронтом дал приказ на вывод подчиненных ему войск из Лаубана. С утра 6 марта войска армии совместно со стрелковыми соединениями 52-й армии заняли оборону на рубежах в 5–6 км севернее и восточнее Лаубана.

С 6 по 12 марта корпуса 3-й танковой армии отбивали атаки противника вместе с частями 52-й армии. 13–14 марта соединения армии были выведены во второй эшелон фронта в район южнее Бунцлау для пополнения личным составом и техникой. К этому времени армия имела в строю 255 танков и САУ. Хотя 3-я гв. танковая армия не добилась успеха под Лаубаном, немецкое контрнаступление также не достигло поставленной цели.

В целом следует охарактеризовать февральское наступление 1-го Украинского фронта как попытку прорваться далеко вперед при открытом фланге. Даже в 1945 г. противник такие вольности не прощал. Закономерным результатом стали сильные фланговые удары противника, приведшие к временному окружению 4-й танковой армии и полуокружению 3-й гв. танковой армии. Общая обстановка 1945 г. позволила избежать катастрофических последствий, подобных сражению за Харьков в марте 1943 г. Однако слова Сталина «Если не продвинетесь вы и Конев, то никуда не продвинется и Жуков» оказались провидческими. Продвижение 1-го Украинского фронта в феврале 1945 г. было умеренным и не благоприятствовало удару на Берлин, даже если бы в Померании было все спокойно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.