Глава XVIII

Глава XVIII

2 декабря 1982 г. Провинция Фарьяб. Районный центр Андхой

С первого дня нашего пребывания в Андхое улусвольское руководство неустанно просило начальника нашей оперативной группы подполковника Нестерова оказать помощь окруженному душманами сельхозкооперативу, которым противостоит лишь небольшой отряд защиты революции. Нестеров, по установившейся у него привычке без тщательной разведки и подготовки операции не проводить, решил пока подождать. Все прекрасно понимали, чем чреваты поспешность и слабая подготовка операции, тем более в районе, нам незнакомом.

Афганцам рекомендовали осуществить рейд силами царандоя и добровольцев из группы защиты революции.

Вторая попытка доставить продукты и боеприпасы в осажденный боевиками кооператив закончилась так же бесславно, как и первая. Душманы разогнали сарбозов, а продукты и боеприпасы забрали себе.

И тогда ранним декабрьским утром из ворот крепости вышли пять наших бронетранспортеров. Для усиления мы взяли с собой один миномет, два безотказных орудия и два автоматических гранатомета. Моя боевая машина шла впереди колонны, и поэтому ее усилили основательно. На башне БТРа закрепили АГС-17, сзади на корме укрепили СПГ-9. В общем, все наши машины с торчащими в разные стороны разнокалиберными стволами выглядели необычно и довольно внушительно.

В заранее условленном месте, на окраине Андхоя, нас ждали транспортные машины, груженные продовольствием, боеприпасами и оружием. Вместе с нами в операции участвовали бойцы группы защиты революции районного отдела ХАД во главе с начальником. Расставив грузовики внутри колонны, под прикрытием боевых машин мы без задержки двинулись к блокированному душманами кишлаку.

Несмотря на ранее утро, город уже жил своей крикливой трудовой жизнью. Особое оживление было на центральной улице, превращенной сотней скучившихся дуканов в громкоголосый базар. Протиснувшись сквозь базар, колонна завернула в узенькую улочку, загроможденную с обеих сторон небольшими кустарными мастерскими, и, набирая скорость, пошла на север. Из мастерских, перекрывая шум двигателей, доносился звон молотов о наковальни, жестянщики мастерили металлические печки и трубы (зимой этот товар не залеживается), серебристым звоном пели в руках афганских умельцев молотки, выделывающие из меди настоящие произведения искусства: сосуды, ножи, металлические части сохи, другие товары. Базар, кустарные мастерские, высокие кирпичные и глинобитные дома Андхоя промелькнули как какое-то удивительное наваждение, словно кадры исторического фильма. Сколько нахожусь в Афганистане, а никак не могу привыкнуть к его средневековью и потому глазами, ушами, всем своим сознанием впитываю экзотику так, словно вижу в последний раз. Мне почему-то не наскучивает разглядывать дома, кишлаки, снующих по своим делам людей. Все, что попадает на глаза, вызывает живой постоянный интерес. Иногда приходится прямо сдерживать свое любопытство, делать все, чтобы оно было не во вред выполнению основной задачи, не во вред собственной жизни.

В таких случаях я постоянно думал о том, с каким бы удовольствием прошел по этим афганским дорогам не с автоматом за плечом, а с рюкзаком путешественника. Ведь мы еще так мало знаем о жизни своих соседей, их обычаях и нравах.

За городом расстилалась широкая равнина, изрезанная зигзагами арыков. Вдали виднелись глинобитные крепости селений. Из одного из кишлаков нас обстреляли. Огонь был редкий, нас явно брали на испуг. Не останавливаясь, мы шли дальше. В нескольких километрах от города нас обстреляли снова, теперь уже частым ружейным огнем, но вреда не причинили. Внимательно осматривая в командирский оптический прибор наблюдения место, откуда велся огонь, я обнаружил небольшую группу вооруженных людей, которые, используя арык как укрытие, приближались к нам. Наводчик пулемета длинной очередью из крупнокалиберного пулемета заставил боевиков залечь. Вскоре в дело включился расчет автоматического гранатомета. Когда гранаты начали рваться в самом арыке, душманы кинулись врассыпную. Через несколько минут всякое передвижение на поле прекратилось. Для многих из нападающих, я думаю, навечно. Больше до осажденного кооператива никто из моджахедов попыток померяться с нами силами не предпринимал. Правда, при подходе к месту расположения кооператива проводник перепутал дорогу, и наша колонна чуть было не сбилась с пути. Подчиняясь указаниям проводника, я направил машину в узенькую улочку. Между глинобитными стенами, возвышающимися по обе стороны улочки, было не больше трех метров. Чем дальше продвигалась машина вглубь кишлака, тем проезд становился уже и уже. На повороте БТР уже цеплял носом и кормой за глинобитные стены. Вглядываясь вперед, я подсознательно чувствовал, что мы попали в западню. Это же чувствовалось в поведении хадовца, который ехал со мной. Услышав бряцанье металла за четырехметровой стеной, он, ни слова не говоря, вытащил ручную гранату и, выдернув чеку, бросил ее за дувал. Глухо хлопнул взрыв, и бряцанье прекратилось. После этого офицер вытащил пистолет и, приставив ствол к виску проводника, что-то грозно ему сказал. Проводник сразу же засуетился. Соскочил с машины и бегом кинулся по улочке вперед. Через несколько минут он возвратился и что-то начал сбивчиво объяснять. Выслушав его, хадовец со всей злостью обрушил на голову провинившегося афганца рукоятку пистолета. Тот, вскрикнув, без сознания растянулся на броне.

Наблюдая за этой непродолжительной сценой, я вдруг запоздало понял, чем могла грозить нам эта западня, если бы она и впрямь была устроена боевиками. В такой тесноте они без особых усилий могли бы не только сжечь все машины, но и перестрелять нас, как цыплят.

БТР начал медленно пятиться назад. Минут через десять мы все с облегчением вздохнули. К этому времени проводник очнулся и соображал лучше. По пути к осажденному гарнизону сотрудники ХАД взяли в плен одного из полевых командиров вместе со всеми его телохранителями. После очередного набега ночные труженики отдыхали, и афганцам удалось взять их без единого выстрела еще тепленькими и сонными.

Наше появление в осажденном кишлаке было так неожиданно, что никто из душманов не успел пустить в дело оружие. Боевики, ошеломленные нашим внезапным появлением, беспрепятственно пропустили колонну к обороняющимся кооператорам.

Выгрузив продовольствие и боеприпасы, мы начали готовиться в обратную дорогу. Всем было ясно, что свободно пройти обратно боевики нам не позволят.

Прорывались, разместив грузовики между бронетранспортерами. Попав под массированный автоматный и пулеметный огонь, душманы смешались и, оставив свои позиции, разбежались кто куда.

Помня недавний конфуз с проводником, кишлаки решили обходить стороной, не стоило второй раз испытывать свое счастье. На равнине боевики не решились нападать на нас, так что к городу мы подходили победителями, забыв о всякой осторожности.

Связавшись по радиостанции с крепостью, я заказал старшине нашей группы, прапорщику Жене Сабирову, шашлыки и в предвкушении сытного обеда поторопил водителя, чтобы тот увеличил скорость. Дважды повторять не пришлось, машина, выпустив клуб бензиновой гари, пошла ходче.

В это время послышалось завывание кого-то из пленных афганцев, находящихся на броне. Высунувшись из люка, я обернулся назад и увидел жуткую картину. Афганец из отряда самообороны, который участвовал в нашей совместной операции, бил автоматным магазином плененного накануне главаря по голове. Хадовец объяснил мне, что летом этот курбаши таким же образом пытал попавшего к ним бойца. Этот боец чудом сумел сбежать и теперь мстил своему обидчику.

Афганец, избивая главаря, приходил все в большую и большую ярость. Глаза его сузились в щелочки, рука с магазином делала все больший размах, удары были все сильнее и сильнее. Лицо курбаши было залито кровью, и вскоре он перестал стонать.

Я крикнул, чтобы боец прекратил избиение, и в это время услышал близкий разрыв гранаты. В следующее мгновение какая-то неведомая сила буквально впихнула меня в люк. После этого я отчетливо услышал очереди из автоматов и одиночные выстрелы. Пули, чиркая по броне, визжа, рикошетом уносились в разные стороны. Я, оглянувшись назад, пересчитал солдат. В машине не было лишь наводчика АГС-17. Вместе с афганцами он сидел на броне. Мелькнула страшная мысль, что боец, застигнутый врасплох, поймал пулю.

Крикнув:

– К бою! Противник с правого борта! Огонь! – я схватил автомат и вместе со всеми открыл огонь по противнику.

Наводчик крупнокалиберного пулемета ефрейтор Ермаков, экономя патроны, короткими очередями долбил по дувалу, за которым сидели боевики. Вскоре заработал миномет, расчет которого находился в следующей за мной машине. Первая мина ухнула далеко позади засады, вторая впереди, третья угодила в цель. Огонь душманов ослабел. Выбрав момент, когда огонь боевиков утихнет совсем, я пытался осмотреться. Мучила одна мысль, куда же исчез наводчик гранатомета? Вопрос, где были в это время афганцы, меня беспокоил меньше всего. Я уже привык к тому, что уже после первого выстрела они как горох ссыпались с брони в канавы и воронки и ждали, пока мы покончим с боевиками. Каково же было удивление, когда я увидел, что бойцы группы защиты революции вместе с офицером вели прицельный огонь по засевшим в лабиринте глинобитных стен душманам и даже пытались атаковать противника. Часть людей хадовец послал для обхода засады с тыла. За год пребывания в Афганистане это был, наверное, единственный бой, когда афганцы так яростно дрались вместе с нами.

Вскоре бой был закончен. Пролетавшие недалеко от нас вертушки довершили дело. На месте засады не осталось даже ни одного целого автомата, не то что боевика.

В общем, в этот счастливый для всех нас день нам повезло дважды.

Первый залп душманов был явно поспешным и потому безрезультатным. Сидевшие на броне бойцы вскоре спрыгнули на землю. Целым и невредимым был и наводчик, правда, перепугался заметно, с кем не бывает.

На память о том бое у меня остались прожженная раскаленным стволом автомата шапка и фотоаппарат, словивший две пули. После того как взрывной волной меня закинуло в люк, фотоаппарат, зацепившись, остался на броне, снаружи. Видно, второй залп боевиков был точнее.

Этот урок нашей беспечности, который дали нам боевики, ни я, ни кто из моих боевых товарищей, я думаю, не забудет до конца жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.