14. Определение численности военнослужащих ВС СССР, попавших в плен и погибших в плену
14. Определение численности военнослужащих ВС СССР, попавших в плен и погибших в плену
Разберёмся и с данными о военнослужащих ВС СССР, попавших в плен. Количество советских военнопленных, погибших на территории СССР, согласно Акту ЧГК, дополнительно к гражданским лицам составило 3 912 283 чел. (Киселева Е. «Документы о гибели советских военнопленных в фонде «Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков», статьи и доклады международной конференции в Дрездене, 06–07.07.2010, сайт www.dokst.de; также см. газета «Правда» от 24.03.69 «Забвению не подлежит»). Оно было получено путем скрупулёзного исследования тысяч мест гибели наших воинов, погибших от рук оккупантов. Вскрытия безвестных могил в районах расположения бывших лагерей советских военнопленных, а также в иных местах, согласно рекомендациям ЧГК, производились повсеместно, в т. ч. с привлечением немецких военнопленных: «При наличии в данном населённом пункте лагеря военнопленных желательно привлечение пленных немцев к работам по раскопкам, для того, чтобы они являлись участниками обнаружения и установления фактов злодеяний» (Киселева Е. Там же). Показанной выше численности уничтоженных немцами на территории СССР советских военнопленных есть все основания доверять, ибо масштабная работа ЧГК была направлена как для представления гражданам СССР, так и международному сообществу, и подтверждена соответствующей детальной документацией по районам, городам и регионам.
Помимо сведений ЧГК эти же данные в виде 4 млн погибших военнопленных на оккупированной территории СССР в фашистских лагерях смерти приводятся и в энциклопедии «Великая Отечественная война», изданной в СССР (М.: Советская энциклопедия, 1985, с. 157 и 756).
Кстати, эти данные коррелируются со сведениями о чрезвычайно высокой смертности советских военнопленных в немецких источниках. Так, профессор Кристиан Штрайт приводит следующие сведения из отчётов квартирмейстеров тыловых районов групп армий «Центр», «Север» и «Юг» (Штрайт К. «Они нам не товарищи…»: Вермахт и советские военнопленные в 1941–1945 гг.», М.: «Русская панорама», 2009, с. 139–142):
«Ещё до притока пленных после сражения под Брянском (середина октября) показатель смертности в среднем 0,3 % в день – т. е. почти 10 % в месяц – крайне высокий показатель» «После поступления пленных, взятых в плен под Брянском, показатель смертности поднялся в среднем до 1 % в день. В конце ноября – до 2 % (т. е. до 60 % в месяц. – Прим. авт.). В начале декабря, с наступлением сильных холодов, он поднялся ещё выше, так что в отдельных лагерях (Вязьма, Смоленск, Гомель) умирало до 350 военнопленных. В декабре процент смертности по-прежнему оставался очень высоким, до 2 % в день».
В целом в зоне ответственности группы армий «Центр» получается следующая картина: смертность на протяжении первых 3 месяцев возрастала относительно постоянно и предположительно в сентябре достигла среднего показателя 0,3 % в день или около 10 % в месяц. В связи с притоком пленных из окружения под Вязьмой и Брянском она в середине октября резко возросла до 1 % в день, так, что ежемесячная смертность достигла 15–20 %. В ноябре смертность поднялась ещё выше, достигнув 1,3 % в день, а значит, 40 % в месяц. В декабре эти цифры несколько снизились. Согласно донесению генерал – квартирмейстера, в этом месяце во всей зоне ответственности группы армий «Центр», т. е. включая зоны ответственности подчинённых армий, умерло 64 165 пленных, четверть имеющейся к началу месяца численности. В январе 1942 г. смертность снизилась весьма незначительно – до 23 % в месяц (44 752 пленных), в феврале заметнее – до 15 % (19 117 пленных), в марте до 10,3 % (11 582 пленных), в апреле она сократилась до 6,2 % (8476 пленных)…
Для зоны ответственности групп армий «Север» и «Юг» данных о летних месяцах нет. Однако из сохранившихся источников следует, что «в зоне ответственности группы армий «Север» смертность в октябре резко выросла и продолжала расти до января… В зоне ответственности всей группы армий «Север» в декабре умерло 12 802 пленных (12,3 %), в январе смертность выросла до 17,4 % (16 051 пленный), а в феврале сократилась до 11,8 % (10 197 пленных), в марте до 9,45 % (7636 пленных), в апреле – до 6,3 % (4852 пленных).
В зоне ответственности группы армий «Юг» смертность только после окружения под Киевом приняла чудовищные размеры. Согласно донесению обер-квартирмейстера 17-й армии, которая в этой битве захватила большую часть пленных, ежедневная смертность этих пленных достигла при эвакуации 1 %, так что здесь уже в октябре-ноябре впервые был достигнут пик массовой смертности. В декабре наступило заметное снижение смертности до 7,1 % (11 306 пленных), ибо из-за эвакуации и смерти численность пленных сократилась. Однако в январе цифра ещё раз выросла более чем вдвое – до 16,8 % (24 861 пленный), в феврале снизилась до 12,2 % (15 543 пленных), в марте до 9,4 % (11 812 пленных), в апреле – до 5, % (6132 пленных)…
Гораздо сложнее оценить процесс вымирания в рейхкомиссариатах «Остланд» и «Украина»… В зоне ответственности начальника службы содержания военнопленных в «Остланде» ежедневно умирает от истощения около 2000 пленных… В последующем с конца ноября 1941 г. по 1 января 1942 г. умерло 68 000 пленных (29,4 %), т. е. в день умирало в среднем по 2190 пленных.
Для зоны ответственности рейхскомиссариата «Украина» 14 декабря 1941 г. имперский министр по делам оккупированных восточных территорий Розенберг доложил Гитлеру, что командующий вооружёнными силами на Украине генерал-лейтенант Китцингер сообщил ему, «что в результате истощения в лагерях его зоны ежедневно умирает около 2500 пленных». В этой зоне смертность в течение декабря поднялась, видимо, ещё выше, ибо, согласно данным Мансфельда, в феврале умерло 134 000 пленных – 46,4 %, т. е. в день умирало по 4300 пленных…
Смертность в этих областях уже в сентябре была относительно высока – так же как смертность в тыловом районе группы армий «Центр» – и резко возросла затем в октябре-ноябре. Это предположение основано на том, что пленные, которые прибыли в эти области (из тыловых районов групп армий. – Прим. авт.), в значительной мере уже были истощены недельными пешими маршами из прифронтовой зоны, а затем, при абсолютно недостаточном питании, тем быстрее пали жертвами начавшихся холодов и инфекционных болезней. Об этом говорит также большое количество нетрудоспособных пленных: в целом в начале декабря таковыми были 2/3 всех пленных, а в рейхскомиссариате «Остланд» – даже 90 %».
Далее К. Штрайт пишет (там же, с. 143): «Итого, из 3 350 000 пленных 1941 г. до 1 февраля 1941 г. почти 60 % умерло или было уничтожено».
Необходимо дать небольшой комментарий к объёмным цитатам из книги К. Штрайта. Следует понимать, что зоны ответственности групп армий и рейхскомиссариатов «Остланд» и «Украина» в сумме и составляют оккупированную территорию СССР (рейхскомиссариаты занимали территорию Прибалтики, почти 60 % территории Белоруссии, почти 60 % территории Украины). Попытаемся подсчитать примерное количество умерших в течение 1941 г. на территории СССР военнопленных путём вычета из общей суммы в 3 350 000 пленных двух величин – известной численности имевшихся в живых по состоянию на 1 февраля 1942 г. советских военнопленных и умерших за пределами СССР. Всего на 1 февраля 1942 г. из 3 350 000 чел. оставались в живых около 1 340 000 чел., погибло до 60 %, т. е. до 2 010 000 чел. (источник там же). В Польше на территории генерал-губернаторства умерло до 1 февраля 1942 г. около 257 690 чел. (там же, с. 142). На территории Германии оценка умерших советских военнопленных приблизительна и по ряду данных составляет около 200 000 чел. (только в декабре 1941 г. есть точные данные о смерти 72 000 чел. – там же, с. 143). Отпущено в 1941 г. по домам военнослужащих местных национальностей СССР – 320 000 чел. Соответственно:
а) умерло на территории СССР до 1 февраля 1942 г.: 2 010 000–257 690–200 000 = 1 552 310 чел.;
б) оставались в живых на территории СССР и Германии: 1 340 000–320 000 = 1 020 000 чел.
Проверим эти данные. В книге К. Штрайта имеется оценка численности живых советских военнопленных в совокупности на территории Германии, Польши, рейхскомиссариатов «Остланд» и «Украина» без прифронтовых зон групп армий «Север», «Центр» и «Юг» (там же, с. 143): на 1 января 1942 г. в указанной площади находилось не более 712 500 чел. (в январе умерло 68 400 чел., что составило 9,6 % от бывших в плену на этой территории на начало 1942 г.). Учитывая наличие точных данных численности живых в таблице 19 на 1 февраля 1942 г. в зонах групп армий в 352 871 чел., в сумме мы получаем: 712 500–68 400 + 352 871 = 996 971 чел., что практически сопоставимо с полученной выше общей цифрой живых на территории СССР и Германии в 1 020 000 чел. на 1 февраля 1942 г. Т. е. представленные расчёты вполне корректны.
Динамика общего количества и смертности советских военнопленных в прифронтовых зонах групп армий по имеющимся в труде К. Штрайта (с. 139–140) данным такова (см. таблицу 19):
Таблица 19
Примечание:
* применена оценка ввиду отсутствия абсолютных данных, но при наличии относительных цифр, а также сведений о количестве пленных в окружениях и поражениях сентября-ноября 1941 г. (Вязьма, Брянск, Киев, Мелитополь, Крым, Луга, Тихвин); курсивом даны имеющиеся учётные данные противника.
Полностью отсутствуют точные данные по смертности в зонах групп армий в летние месяцы 1941 г., хотя у К. Штрайта имеются её оценки в среднем по 0,3 % в сутки от общей численности пленных. Учитывая, что до 1 февраля 1942 г. мы потеряли умершими пленными на территории СССР около 1 552 310 чел. (см. выше), получаем общую численность наших погибших воинов в плену в зонах групп армий в июне-сентябре 1941 г. и в рейхскомиссариатах «Остланд» и «Украина» в июне 1941 – январе 1942 гг.: 1 552 310–1 028 284 = 524 026 чел.
Украинские исследователи подсчитали численность погибших военнопленных на территории Украины в 1941–1944 гг. в 1,8 млн чел. (Король В.Е. «Проблемы военного плена: история и современность». Часть 1. Вологда, 1997, с. 37).
Учитывая всё вышесказанное, сведения ЧГК о гибели 3 912 283 советских военнопленных на территории СССР за весь период боевых действий на ней и её оккупации в 1941–1945 гг. (не забудем про Курляндию в Латвии) представляются вполне адекватными. Отнимем 1,8 млн, погибших на Украине, и поймём, что на остальной, втрое большей, оккупированной территории РСФСР, Белоруссии, Прибалтики и Молдавии количество погибших в плену в 2,1 млн наших бойцов – не такая уж и невероятная величина.
И ещё два обычно не учитываемых, но очень важных в данной ситуации момента – о пленных, направленных из сборных пунктов в пересыльные лагеря, и пленных, не дошедших даже до сборных пунктов. Выше мы ведём речь о военнопленных, так или иначе прибывших в тыловые лагеря (дулаги, шталаги, офлаги). Немецкие войска сумели учесть их численно в оперативном порядке (см. таблицу 20), пропустив «через себя» во время боёв, но не поимённо. В пути следования со сборных пунктов дивизий, корпусов и армий в пересыльные лагеря (дулаги) множество пленных погибало по разным причинам или умирало от истощения. И на этом этапе их никто поимённо не учитывал, т. к. на сборных пунктах персональные карты не оформлялись. На сборных пунктах пленных собирали, комплектовали их в команды разной численности и отправляли пешими колоннами в дулаги. Очень часто это были многокилометровые переходы по неделе и больше при из ряда вон плохой кормёжке и зачастую в распутицу. Например, взятые в плен в начале третьей декады сентября 1941 г. воины Юго-Западного фронта при конвоировании 200 000 чел. силами 24 пд вермахта из района Лубны – Хороль в район Умани (расстояние 400 км) прибыли только к 24 октября (Штрайт К. Указ. соч., с. 161). Причём к началу марша уже умерло от 10 000 до 20 000 чел. В среднем смертность на марше была оценена в 1 % в сутки (там же, с. 140). В итоге получаем около 45–55 тысяч чел. умерших, или по 110–140 чел. на 1 км пути, нигде и никак не учтённых.
Немцы не считали необходимым делать это в отношении азиатов-«унтерменшей», как они нас называли, отнеся оформление карт к прибытию команд в дулаги. Однако и во многих дулагах персональные карты не оформлялись вплоть до середины октября 1941 г. Только после осознания объёма поступивших пленных и высокой потребности в рабочих руках для промышленности рейха эти учётные документы постепенно стали поступать на Восточный фронт. Но и тогда они имелись не во всех лагерях: персональная карта «…должна была заполняться на каждого советского военнопленного. Но практика показала, что это предписание было реализовано полностью только в лагерях на территории бывшего Рейха – Германии» (http://www.dokst.ru/main/node/1152).
Уже в августе 1941 г. граф фон Мольтке писал своей жене в Германию: «Новости с Востока опять ужасающи. Мы явно несём очень и очень большие потери. Но это было бы ещё терпимо, если бы на наших плечах не лежали горы трупов. Постоянно слышны вести, что из транспортов пленных и евреев живыми доходят лишь 20 %, что в лагерях для военнопленных царит голод, распространяется тиф и все прочие опасные эпидемии» (Штрайт К. Указ. соч., с. 138). Т. е. уже летом положение пленных было катастрофическим, и смертность достигала огромных величин.
Также несусветно высокой была смертность при перемещении уже оформленных персональными картами с октября 1941 г. пленных из дулагов далее в тыл на территорию Польши и Германии в стационарные лагеря (шталаги и офлаги). Здесь переходы и переезды длились многими неделями. Вот тут уже смертность стала настолько высокой, что пленные погибали по 2 % и более в сутки от каждой пешей партии или численности лагеря. Известен случай, когда в ноябре 1941 г. при следовании на открытых машинах с 5000 пленных из Бобруйска в Минск (всего 150 км) в дороге умерли 1000 чел. (там же, с. 165). Безвозвратную убыль пленных без наличия точного учёта поначалу удавалось «слегка» учесть в виде относительных цифр смертности. Точный персональный учёт до декабря 1941 г. не вёлся вообще. Поэтому ни у кого нет даже близких к истине сведений о количестве уничтоженных военнопленных в первые 5,5 месяца войны. Их можно оценить только ориентировочно, в основном по факту отыскания следов этих событий в виде массовых погребений. И говорить нужно прямо именно об уничтожении военнопленных, а не об их «естественной» смертности. Что и сделала ЧГК.
И второй момент. Разве учтены официально те погибшие военнопленные, кто не попал даже на сборные пункты групп армий за весь период войны? Всем известно немалое число случаев издевательств, пыток, казней и расстрелов прекративших сопротивление и сложивших оружие групп красноармейцев солдатами вермахта и СС. Никто и никогда не учитывал их численность. Почему мы должны верить в неподдельную порядочность немецких вояк? Да, были среди них и великодушные экземпляры, но сколько иных так и не довело пленённых советских солдат до сборных пунктов? Факты казней зафиксированы на тысячах фотоснимков, сделанных и немцами, и нашими после освобождения территорий. Сколько десятков (а может, и сотен) тысяч наших бойцов так и не дошли после пленения до тыловых сборных пунктов и остались лежать «глазницами в рассвет» прямо вблизи передовой линии с немецкой стороны? Они не входят ни в какие рамки учёта, ибо учёту не поддались. Известен прецедент, когда военнопленным под Вязьмой летом 1942 г. немцы на передовой выписывали пропуска для следования самостоятельно (!) от 50 до 100 км в пересыльный лагерь дулаг-184, минуя армейский сборный пункт (ЦАМО РФ, ф. 58, оп. 18001, д. 1220, вх. 46925 за 1943 г.). Сколько из них дошло – никому не известно. А кто и дошёл – остался во рвах, на которых сейчас стоит Вяземский мясокомбинат и разбиты огороды частников, активно сопротивляющихся возведению достойного мемориала на месте погребения наших солдат. И колбаса с картошкой не становятся комом в горле у питающихся с этих мест. Во рвах под огородами и мясокомбинатом покоятся останки 80 тысяч бойцов и командиров. И они тоже входят в численность наших погибших пленных в 3 912 283 чел., выявленных при работе ЧГК, ибо она выявляла факты злодеяний захватчиков по факту обнаружения их следов, а уничтожение пленных, в т. ч. у передовой, злодеянием и является.
В связи с вышесказанным о событиях, следовавших за попаданием наших воинов в плен, и об отсутствии поимённого учёта противником в 1941 г. цифра в 3 912 283 наших погибших в плену бойцов на территории СССР, учитывая протяжённость изгибистого фронта, и вовсе невероятной не представляется.
Дополнительно о советских военнопленных, оказавшихся за рубежами СССР, известно следующее:
а) всего за рубежом, по оценкам историка П. Поляна, граждан СССР оказалось не менее 8 700 000 чел., из них около 3 250 000 советских военнопленных, в т. ч. в самой Германии и её протекторатах и генерал-губернаторствах – до 3 090 000 чел. («Демоскоп Weekly», №№ 15–16, апрель 2001 г.);
б) из 3 250 000 чел. военнопленных:
– репатриировано в СССР из-за рубежа: из Германии, Франции, Чехословакии, Австрии, Италии, Югославии, Польши, Норвегии, Великобритании, Голландии, Бельгии, Дании, Венгрии – около 1 468 860 чел., из Финляндии – свыше 42 000, из Румынии – 28 800 (там же), из Швейцарии – 9603 чел. («Вопросы истории», 1995, № 2, с. 125), итого из-за рубежа около 1 549 263 чел.; примечание – общая известная численность репатриированных в 1 835 562 чел. (Шабаев А.А., Михалёв С.Н. «Трагедия противостояния», М.: МГФ «Ветеран Москвы», 2002, с. 28) включает 286 299 чел. освобожденных на территории СССР военнопленных (В. Земсков «Репатриация перемещённых советских граждан», сборник «Война и общество. 1941–1945», М.: Наука, 2004, книга 2, сс. 331–358), поэтому они в расчёт возвращённых из-за рубежа не входят;
– из оставшихся на Западе 505 000 чел. до 250 000 – бывшие военнослужащие (Шабаев А.А., Михалёв С.Н. Указ. соч., с. 28);
– в общей сложности погибли за пределами СССР, включая Германию, Польшу, Норвегию, Финляндию, Румынию, Чехословакию, Францию, Австрию, Голландию, Бельгию, не менее 3 250 000–1 549 263–250 000 = 1 450 737 чел. советских военнопленных, в т. ч.:
? на территории Польши погребено 883 485 погибших в плену (Семиряга М.И. «Тюремная империя нацизма и её крах», М.: «Юридическая литература», 1991, с. 126);
? на территории Норвегии погибло свыше 10 000 чел. (Минькина И.М. «Советские военнопленные в Норвегии в годы Великой Отечественной войны», материалы Международной научно-практической конференции, Вологда, 1997, с. 47);
? финская армия пленила 64 188 чел. военнослужащих СССР, из них погибло 19 016 чел. (Дуглас И., Черон Ф. «Вычеркнутые из памяти. Советские военнопленные между Сталиным и Гитлером», Париж, 1994, с. 59);
? в Румынии погибло около 12000 чел. («Демоскоп Weekly», №№ 15–16, апрель 2001 г.), при этом нужно сделать примечание о том, что значительная часть погибших военнопленных оказалась на территории бывшей германской Восточной Пруссии, разделённой между СССР и Польшей после войны, поэтому сотни тысяч погибших там вошли в статистику по СССР и Польше и тем самым уменьшили численность погибших пленных в самой Германии;
в) в сумме имеем 3 912 283 + 1 450 737 = 5 363 020 чел. погибших советских военнопленных на территории СССР и за рубежом.
Что примечательно: впервые публично приведённые бывшим Генеральным прокурором СССР Р. Руденко в газете «Правда» 24 марта 1969 г. данные из Акта ЧГК от 1 марта 1946 г. по погибшим на территории СССР советским военнопленным (3 912 283 чел.) действующими историками принимаются к сведению, но никак не используются в расчётах. Многочисленные публикации практически игнорируют эти данные об умерщвлённых в плену советских воинах, «плавая» в оценках общего количества погибших в плену красноармейцев (на территории СССР и за его пределами) на уровне от 1,3 до 4 млн человек. Вызывает сожаление факт неиспользования этих данных в научном обороте, словно сведения бывшего противника для российской науки более приятны, а всё наше – ущербно. Впрочем, ничего удивительного – это обычное состояние действительности в России, когда заведомо приоритетно всё иностранное. Но неужели так сложно было оценить это количество, опираясь на подтверждённые Актом ЧГК сведения? Конечно, если стойко вести речь лишь о 8 868 400 погибших воинах в рядах ВС СССР, самое большее – о 11 444 100 утраченных лиц (по первичным донесениям войск), то данные о 5 363 020 погибших пленных могут ужаснуть любого официального статистика и оттолкнуть от использования данных ЧГК. Но если оценивать потери военнослужащих в 19,4–19,7 млн чел., имея в виду оказавшееся никудышным качество учёта личного состава и его потерь в ВС СССР, то возможная цифра погибших в плену отторжения не вызывает.
О чём говорит возможное количество в 5 363 020 погибших пленных? Однозначно – о большей численности граждан призывных возрастов СССР, попавших в распоряжение органов по делам военнопленных Германии, нежели до сих пор принято считать историками (5,7 млн чел.). В качестве подтверждения возможности этого вывода можно привести сведения Главного управления оборонительного строительства НКО СССР за 1941 г. (ЦАМО РФ, ф. 73, оп. 12109, д. 3, лл. 3–6) о трудоспособных лицах, формально в состав ВС СССР не входивших, но работавших в составе Главоборонстроя НКО непосредственно в полосах фронтов недалеко от передовой линии:
«Всякий прорыв противника неизбежно влечёт за собой большую потерю людьми… На Южном и Юго-Западном фронтах, в киевском направлении, осталось на территории, захваченной противником, 6 полевых строительств (34, 35, 36, 60, 61, 62) со всем личным составом в количестве свыше 100 тысяч чел. … При прорыве Брянского фронта на территории противника осталась вся рабочая сила в количестве 45 тысяч чел. … Ещё в первой половине сентября Главоборонстрой имел 1 200 000 чел. рабочей силы, а на сегодня (дата составления доклада 10 октября 1941 г. – Прим. авт.) осталось только 700 000 чел. Следовательно, потери убитыми, ранеными, пропавшими без вести, оставшимися на территории противника и разбежавшимися составляют свыше 500 000 чел.».
Значительная часть из этих 500 000 чел. вошла в состав 660 000 пленных под Киевом в сентябре 1941 г. и 665 000 наших пленных в Вяземском и Брянском «котлах» в октябре. В ряде дискуссий официальные историки оппонируют их критикам, мол, такое количество в плен попасть не могло, ибо численность войск до начала событий якобы не позволяла. Как мы понимаем – могло, раз всего за месяц дополнительно к численности утраченных войск добавились полмиллиона потерянных трудоспособных мужчин из Главоборонстроя, из которых выживших в котлах и захваченных немцы естественно посчитали среди пленных.
Когда сводятся воедино все «карты» трагического «пасьянса» событий войны, то весьма многие ранее замалчиваемые или ныне тщетно опровергаемые официальными историками детали рисуют общую картину вполне достоверно. Пусть даже рисуют до поры до времени не сплошными мазками, а соединяющимися частыми фрагментами. Вот почему в административной попытке отстоять право на собственный приоритет недостоверных трактовок и на недопущение знания народом истинного положения дел львиную долю подлинных сводных документов, проливающих свет на события 70-летней давности, государственные органы утаили в архивах РФ за частоколом грифов секретности. Дабы детали каждого из документов никогда не сложили общее! В настоящий момент это главный лейтмотив действий комиссий управлений МО РФ по рассекречиванию документов военного времени, читай – по сохранению важнейших из них за барьером секретности…
Отсутствие до 1 декабря 1941 г. точного поимённого и количественного учёта лиц призывных возрастов, отнесённых к категории военнопленных немцами, и их потерь от голода, маршей, жестокого обращения, а также численность не доведённых от передовой линии до сборных пунктов пленённых воинов в течение всей войны предопределяют неточность, казалось бы, уже выверенной историками численности попавших в плен. Ни немецкие, ни тем более советские источники за первые 5,5 месяца войны не дают точных сведений о числе военнопленных. Немецкие источники выводят общую численность в 5,7 миллиона человек пленных без точного учёта данных периода 22 июня – 1 декабря 1941 г., между тем показывая за 1941 г. 3 350 000 пленных (Штрайт К. «Они нам не товарищи…»: Вермахт и советские военнопленные в 1941–1945 гг.», М.: «Русская панорама», 2009, с. 143). Соответственно никакой гарантии в том, что реальная численность наших пленных равна именно 3 350 000 чел. и не более, нет.
Дополняя и развивая сведения К. Штрайта, нужно привести в таблице 20 документ из немецкого военного архива, в котором численность попавших в плен советских военнослужащих в 1941 г. обозначена ещё выше – в 3 906 765 чел., в т. ч. 15 179 командиров (Шабаев А.А., Михалёв С.Н. «Трагедия противостояния», М.: МГФ «Ветеран Москвы», 2002, с. 224).
Таблица 20
Сведения о количестве советских военнопленных, взятых немецкими войсками в период с 22 июня по 31 декабря 1941 г.
Примечания:
* Донесения о пленных, взятых в киевском «котле», приведены лишь частично.
1. В скобках показан высший, старший, средний комсостав.
2. В сведениях учтены умершие, бежавшие и отпущенные (отпущено из лагерей около 320 000 чел.).
3. Источник сведений: BA – MA, III W 805/5–7.
Вполне возможно, что разница с данными К. Штрайта в 556 765 чел. (3 906 765–3 350 000) обусловлена следующим:
а) 3 906 765 чел. учтены взятыми в плен в оперативном порядке, т. е. по донесениям войск ещё до поступления в пересыльные лагеря;
б) 3 350 000 чел. учтены пленными уже в пересыльных лагерях.
Разницу в 556 765 чел. скорее всего составляют умершие, расстрелянные, бежавшие ещё на стадии доставки от передовой до пересыльного лагеря военнослужащие. Фактически это численность 5 советских армий образца 1941 г. или 10 армий образца 1942–1943 гг.
Наша цель не в гигантизме цифр, а в достижении истины. Поэтому в качестве опоры выше в расчётах общей численности военнопленных принята меньшая из них в 3 350 000 чел. Однако следует подчеркнуть, что судьбы и тех воинов, кто не дошёл даже до пересыльного лагеря и погиб, хотя бы кратко, но исследованы в нашем повествовании. Эти бойцы в значительной мере учтены в сведениях ЧГК об умерщвлённых в плену советских военнослужащих (3 912 283 чел.). В результате мы получили итоговую численность погибших в плену (5 363 020 чел.), резко не совпадающую с прежде опубликованными данными. Как показано выше, у неё есть веские документальные основания для существования, ибо назвать Акт ЧГК не заслуживающим доверия источником можно только при условии недостаточного внимания к проблеме.
Что мы видим в качестве официальной государственной оценки в «Книге потерь» по погибшим в плену советским военнослужащим? НИЧЕГО:
«К сожалению, мы не можем с полной определённостью сказать о судьбе всех военнослужащих, не вернувшихся из плена, в том числе о количестве погибших в неволе» («Книга потерь», с. 324).
При этом авторы объединили категорию «попавшие в плен» с категорией «пропавшие без вести», выведя общую их численность в 4 559 000 чел. (там же). На каком основании проведено объединение? Почему авторы вновь обошли молчанием официальные сведения из Акта ЧГК в 3 912 283 чел. погибших пленных хотя бы на территории СССР? Если авторы верят не выдерживающим критики и страдающим учётными «дырами» документам войскового учёта потерь, то почему они не поверили и никак не использовали официальные данные ЧГК, которые никем из историков никогда сомнению не подвергались?
Простыми выкладками выше, основанными на не вызывающих сомнение данных, мы получили возможное количество одних только погибших в плену военнослужащих (5 363 020 чел.) на целых 804 000 чел. больше, чем Министерство обороны смогло посчитать и погибших в плену, и пропавших без вести в сумме!!! И это явным образом свидетельствует о недостоверности официальных данных. Как сказал бы известный спортивный комментатор Николай Озеров про официальные данные: «Такой подсчёт нам не нужен!»
Столь высокое количество наших погибших в плену военнослужащих прямым образом включается в 2 с лишним раза большие, чем официальные, данные по потерям и по ОБД «Мемориал», и по картотекам потерь архивов, и по извещениям о судьбе. Они же стали слагаемым по превышению в 1959 г. женщин над мужчинами на 20,73 млн чел. (см. таблицу 13). Вот от чего с завидным постоянством до сих пор в большом количестве там и сям отыскиваются неучтённые могилы наших воинов в каждом уголке, где шли бои, даже в Европе. И у каждой дороги военного времени на обочинах, в кюветах, в придорожных полосах лежат сотни тысяч наших солдат, погибших после пленения при конвоировании их на сборные пункты и далее в лагеря. И их неучтённые могилы также будут отыскиваться сотнями впредь ещё не один десяток лет. Людей погибло столь много, что их не сумело посчитать государство ни сразу после войны, ни до сих пор!
В итоге мы получаем следующие данные об общем количестве граждан призывных возрастов СССР, попавших в распоряжение органов по делам военнопленных Германии:
а) погибло в плену – около 5 363 020 чел.;
б) вернулось из плена – 1 836 562 чел.;
в) остались «невозвращенцами» на Западе после плена – около 250 000 чел.;
г) всего попало в плен – около 7 449 582 чел.
Напомню о том, что советский войсковой учёт смог за всю войну подсчитать лишь 36 200 военнослужащих, попавших в плен противника, или в 206 раз меньше реально пленённых. Это ли не иллюстрация жуткого провала войскового учёта потерь?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.