1. Немного истории

1. Немного истории

Снайпинг – это не просто меткая стрельба. Это особый род боевой работы, самостоятельная военная профессия. Как и всякая профессия, он имеет свою историю и предысторию. В поисках предыстории снайпинга принято забираться глубоко в дебри истории. «Первым снайпером» называют то библейского Давида, то легендарного Вильгельма Телля, то вполне реальных Бенвенуто Челлини или Леонардо да Винчи. Какие бы натяжки здесь ни имели место, но использование метких стрелков, ведущих огонь самостоятельно и на сравнительно большие дальности, действительно началось уже давно.

Как только ручное огнестрельное оружие преодолело пору младенчества и начало допускать действительно прицельную стрельбу, становясь главным на поле боя, в войсках стали выделять отборных стрелков. Иногда для поражения с больших дальностей офицеров противника они использовали не штатное военное оружие, а спортивные нарезные или длинноствольные охотничьи (с гладким стволом) образцы – такое случалось, например, во время гражданской войны в Англии 1642–1648 гг.

В России Петр I специальным указом потребовал отбирать отличных стрелков, особо использовать их в бою и выдавать особое жалованье. В 1761 г., входе Семилетней войны, Румянцев приказал сформировать «особый отряд» для действия в рассыпном строю впереди своих войск, заложив основу тактики применения отличных стрелков. В 1765–1769 гг. при полках создаются егерские батальоны. Егеря времен Румянцева и Суворова действовали одиночно, парами или группами. Один из приказов Суворова определял задачи стрелков-охотников: «…вернейшее застреливание противных и особливо старших и наездников; сии имеют право стрелять, когда хотят, без приказу…» Часто поминают суворовскую фразу «Пуля – дура, штык – молодец», реже вспоминают, как Суворов требовал «пехоту… скорому заряжанию весьма приучать», а от егерей – «вернейшего прицела». Много внимания уделял меткой стрельбе егерей и Кутузов, составивший первый егерский устав. Вооружение отборных стрелков нарезными ружьями и штуцерами еще более выделило тактику их действий из тактики линейной пехоты. Еще в 1498 г. венский оружейник Гапсар Цольнер выполнил прямые нарезы на стенках канала ствола в ружье для стрелковых состязаний – нарезы должны были лишь облегчить загонку в ствол плотно подогнанной пули. Кто первым выполнил нарезы винтовыми, придававшими пуле вращение и тем стабилизировавшими ее полет, точно неизвестно. Считается, что это произошло в Германии в самом начале XVI в. Такие прототипы винтовок обладали значительно большей кучностью и прицельной дальностью стрельбы, чем гладкоствольные ружья. Однако ввиду трудности заряжания, они имели в несколько раз меньшую скорострельность. Нарезные ружья использовались ограниченно, хотя в середине XVI в. зафиксировали их боевое применение, а в начале XVII в. их начали вводить в войска.

Русские егеря (с 1765 по 1786 г.). Егерская фузея обр. 1786 г. имела гладкий ствол калибра 19,8 мм (7,8 линии), но отличалась от солдатской лучшей отделкой и прикладистостью, что способствовало меткой стрельбе. Первый штатный егерский штуцер калибра 16,5 мм был принят на вооружение в 1778 г.

В России «винтовальные» (т. е. снабженные винтовыми нарезами) пищали, карабины, штуцеры были и до Петра и при Петре, но применяли их по-прежнему редко – штуцер обходился раза в два дороже пехотной фузеи, а заряжание его тугой загонкой пули в нарезы шомполом с дульной части ствола занимало в 4–5 раз больше времени, чем обычного ружья, и требовало немалых усилий.

«Многозарядное пневматическое ружье» Б. Жирардони с запасным прикладом-баллоном. Для своего времени это оружие с нарезным стволом калибра 13 мм отличалось неплохим боем на дальности до 100–150 шагов и высокой скорострельностью, к тому же давало беспламенный, бездымный и почти бесшумный выстрел. Это позволяет отнести его к прообразам снайперских винтовок специального назначения

Нелишне напомнить, что первые теоретические работы, обосновывавшие применение нарезного оружия, принадлежали профессору Санкт-Петербургской академии наук И.Г. Лейтману и были опубликованы в 1732 г. Но для введения нарезного оружия в войска на постоянной основе требовался определенный уровень производства. И в 1775 г. приняли штатный «винтовальный» карабин, в 1778 г. – штуцер для унтер-офицеров и капралов егерских батальонов. Вооружали ими егерей только передовых цепей. Если линейная пехота в конце XVIII в. могла вести огонь на предельной дальности 300 шагов, то егерские штуцеры стреляли до 700 шагов – хотя эффективной прицельная стрельба оказывалась на значительно меньших дальностях (для гладкоствольного пехотного ружья, например, она оценивается в 100 шагов). В Бородинском сражении русский егерский полк сорвал атаку около 7 тысяч французов, выбив офицеров.

Дульнозарядная британская винтовка Дж. Витворта калибра 0,45 дм (11,43 мм), снабженная ранним типом оптического прицела телескопического типа. 1860-е годы

Прообразы «снайпинга» появились и за океаном: самостоятельная работа отборных стрелков в рассыпном строю принесла немало успехов американским колонистам в боях с британскими войсками во время Войны за независимость 1775–1783 гг. Тем более что длинные «кентуккские» и «пенсильванские» нарезные ружья по прицельной дальности в 3–4 раза превосходили британские гладкоствольные мушкеты (кстати, «кентуккское ружье» создали выходцы из Германии на основе германского же «егерского» ружья). Англичане также оценили этот опыт, начав выделение особо метких стрелков для охоты за командирами и артиллеристами противника. Попытки введения нарезного казнозарядного мушкета П. Фергюсона прервались с гибелью Фергюсона в бою. В 1800 г. в британской армии для корпуса стрелков ввели дульнозарядный «нарезной мушкет» Бэккера (интересно, что принять его вынудила недопоставка нарезных ружей из Пруссии). И в боях с наполеоновскими войсками подразделения британских стрелков с гладкоствольными и нарезными мушкетами доставили французам немало неприятностей. Батальоны отборных стрелков имелись в это же время в прусской и австрийской армиях. Появились в этот период и прототипы «оружия специального назначения»: стрелки австрийской пограничной охраны, например, поражали офицеров и артиллерийскую прислугу наполеоновской армии из бесшумных пневматических ружей Жирардони, весьма раздражавших французов.

В это время совершается важный шаг в развитии огнестрельного оружия – ударный кремневый замок заменяется капсюльным. Ускоряется заряжание, действие оружия становится надежным, выстрел не сопровождается вспышкой пороха на полке, что способствует меткости стрельбы. В 1830-е годы начинается введение капсюльных замков в военное оружие, в России к этому приступили в середине 1840-х.

Русский пехотный устав 1831 г. определял выделение в каждом взводе 2–4 «застрельщиков», умевших «применяться к местности, метко стрелять и отлично определять расстояния». Правда, расстояния эти определялись возможностями гладкоствольного оружия – стрельба из пехотного ружья считалась меткой, если пули на расстоянии 40 и 100 шагов (28,5 и 71 м) попадали в круг диаметром 3 вершка (13,35 см). В отношении же нарезного оружия русская армия отстала. Сильное отставание вооружения русской армии от противников отчетливо выявила Крымская (она же Восточная) война 1853–1856 гг. На начало войны доля нарезных ружей в стрелковом вооружении русской армии в Крыму не превышала 4–5 %, к концу войны – 13,4 %. Во французской же армии нарезные ружья составляли около трети стрелкового оружия, а в английской – более половины. Французы имели стержневой штуцер Тувенена с прицельной дальностью 1100 м, англичане – винтовку «Энфилд» Патент 1851 и 1853 гг. с расширительной пулей Минье (использование этой пули ускоряло заряжание) и прицельной дальностью до 914 м. Их прицельный огонь перекрывал дальность и русских ружей раза в четыре. Уже при Альме в сентябре 1854 г. стрелки наступающего противника перебили офицеров и артиллерийскую прислугу русских частей. Зато во время осады Севастополя союзники запомнили, как русские стрелки, подпуская наступающие линии как можно ближе, открывали внезапный, редкий, но губительный прицельный огонь с замаскированных позиций.

Даже первый массовый нарезной образец – дульнозарядная 6-линейная винтовка обр.1856 г. (впервые и названная «винтовкой») – выдавалась в пехотных батальонах прежде всего «застрельщикам». Перевооружение требовало изменить все стрелковое дело в армии, и в конце 1857 г. в Царском Селе организовали Офицерскую стрелковую школу для подготовки инструкторов по стрелковому делу. Со временем эта школа стала исследовательским и испытательным центром пехотного оружия, ее наследницей стала знаменитая советская школа «Выстрел», затем – курсы «Выстрел».

Широкое применение метких стрелков практиковали и в США в ходе Гражданской войны 1861–1865 гг. – уже в 1861 г. в армии северян был сформирован первый полк «метких стрелков» полковниках. Бердана, вооруженных винтовками «Шарпе», отборные стрелки южан использовали весьма дорогие британские винтовки Витворта. Немалую роль в совершенствовании винтовок, патронов и прицелов сыграли получившие популярность в 60-е годы XIX в. в Великобритании и США состязания в стрельбе на 1200–2000 ярдов.

Прусская армия в это время располагала первой массовой военной казнозарядной винтовкой – однозарядной игольчатой винтовкой Дрейзе под унитарный патрон с бумажной гильзой. Но во время Франко-прусской войны 1870–1871 гг., пусть и победоносной для Пруссии, прусские военные с неприязнью обнаружили превосходство французских игольчатых винтовок. 11-мм винтовка Шаспо 1866 г. обладала лучшей баллистикой, чем устаревающая 15,44-мм винтовка Дрейзе 1841/62 гг.

Это активизировало работы над оружием уменьшенного калибра, с большей начальной скоростью пули, более настильной траекторией и лучшей меткостью в разных странах, включая Россию. После так называемой «ружейной драмы» 1860-х годов, когда подряд приняли несколько 6-линейных образцов разных систем, последовательно появились две «малокалиберные» 4-линейные (10,67-мм) винтовки под патрон с металлической гильзой. Первая – «стрелковая винтовка обр.1868 г.» с откидным затвором (известная как «Бердана № 1», хотя основной вклад в ее создание внесли русские офицеры

А.П. Горлов и К.И. Гуниус). Как и прежде, новой винтовкой поначалу перевооружали стрелковые части, чему способствовала отменная по тем временам меткость винтовки. За ней последовала «винтовка обр. 1870 г.» по системе с продольно скользящим затвором, предложенной X. Берданом («Бердана № 2»), Винтовка смогла проявить себя входе Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. «Устав о строевой пехотной службе» 1881 г., отразивший опыт этой войны, хотя и отдавал предпочтение залповому огню, все же допускал огонь отличных стрелков на дальности свыше 800 шагов, «когда можно вполне рассчитывать на меткость одиночных выстрелов».

Введение казнозарядных, а затем и магазинных винтовок со стальными стволами хорошей выделки, а в конце XIX в. – и патронов с бездымным порохом и оболочечной пулей еще более повысило роль прицельной стрельбы, которую теперь можно было вести на дальности, ранее казавшейся недоступной. В России начало этого нового этапа обозначено принятием на вооружение магазинной «трехлинейной» (7,62-мм) винтовки обр. 1891 г. (системы С.И. Мосина, хотя спор об «авторстве» винтовки и ее частей продолжается по сию пору), которой будет суждена долгая служба и одна из главных ролей в истории отечественного снайпинга.

В ходе Англо-бурской войны 1899–1902 гг. «охотники вельдта» буры, привыкшие экономить патроны и к тому же вооруженные отличными 7– и 7,92-мм винтовками «Маузер», прекрасно показали выгоды использования отдельных подготовленных стрелков с замаскированной позиции. С тех пор берет начало и любопытная тенденция – обострение проблем снайпинга и контрснайперской борьбы с переходом к «партизанской» войне.

Русско-японская война 1904–1905 гг. дала новые примеры действенности прицельной стрельбы на предельных дальностях– японцы использовали стрелков, выбивавших командный состав русских частей, а в каждой русской роте для той же цели выделяли 5–6 отличных стрелков. Эта война активизировала и работы над совершенствованием прицельных приспособлений. Вскоре на вооружение армий стали поступать и новые патроны – с остроконечными пулями. В России такой патрон был принят на вооружение в 1908 г. Любопытно, что принимался он как временный – уже шли работы над 6,5-мм винтовочным патроном с еще более настильной траекторией и лучшей меткостью. Такой 6,5-мм «патрон улучшенной баллистики» с тяжелой пулей был разработан В.Г. Федоровым. Видно, какое внимание уделялось улучшению меткости стрельбы на средних и больших дальностях. Однако мировая война остановила эти работы.

К началу Первой мировой войны большинство армий предпочитало залповый огонь пехотных винтовок с различными вариациями. Но, перейдя к позиционному периоду, война заставила регулярно выделять стрелков для «охоты за людьми» – офицерами, наблюдателями, связными, пулеметными расчетами, затруднения противнику проделывания проходов в заграждениях. Доводилось стрелять и по почтовым голубям, так что борьба со средствами связи уже тогда вошла в число «стрелковых» задач. В британской армии особо метких стрелков называли «снайперами». Слово «sniper» означает «охотник на бекасов» или «охотник, стреляющий из засады». Этот термин родился в XIX веке в Индии, где маленький и быстрый бекас (snipe) был у британских офицеров излюбленным объектом охоты. Первое применение слова «снайпер» для обозначения стрелка, обладающего навыками удачливого охотника и ведущего огонь по противнику с укрытой позиции, зафиксировано в «Оксфордском словаре английского языка» 1824 г. Такая аналогия вполне подходила к «охотникам в униформе». По сравнению с прежними отборными стрелками «снайперы» со своей охотничьей тактикой стали уже качественно новым шагом.

Для новой тактики требовалось новое оружие. Оно явилось в виде винтовки с оптическим прицелом – механический прицел даже при самой лучшей точности изготовления и пригонки просто не позволял тщательно прицелиться на большой дальности, когда мушка перекрывает саму цель. Из партии валовых винтовок отбирали «наименее расстрелянные», показывавшие лучшие показатели кучности, и приспосабливали на них оптические прицелы.

Использование «зрительныхтруб» для наводки спортивного целевого оружия тоже имело давнюю историю. О возможности применения оптических приборов для наведения огнестрельного оружия говорилось в трактате «Magister Naturae et Artis» Франческо де Ланы 1684 г. Король Пруссии Фридрих II Великий в своих записках упоминал, что стрелял из нарезного ружья со «зрительной трубой» в 1737 г. Стрельба из спортивных винтовок с оптическими прицелами вошла в обиход в 50-е годы XIX в. Сообщения об использовании винтовок с оптическими прицелами в боях Гражданской войны в США вызывают сомнения. Зато в 1868 г. упомянутый выше А.П. Горлов в рапорте в ГАУ, отмечая качества «малокалиберной» винтовки, выработанной им и Гуниусом, указывал, что стрелок «с нашим валовым машинным ружьем № 1 и нашим валовым патроном» на состязательной стрельбе победил стрелков «Кольтовской фабрики», использующих «штуцера тонкой ручной работы, наводимые с помощью зрительных труб… действующие патроном, где порох и пуля точным взвешиванием доведены до наибольшего однообразия». Телескопические трубы таких прицелов были громоздки – обычно они оказывались короче винтовки лишь на длину приклада. Со временем уменьшались размеры, повышалась прочность и устойчивость прицелов к действию отдачи, улучшались устройства регулировки, достигалась стабильность положения прицела на винтовке от выстрела к выстрелу, и вскоре «прицельные трубы» взяли на вооружение охотники. Серийное производство ружейных оптических прицелов развернули в Германии в 1890-е годы. Отдельные – почти случайные – примеры применения оптических прицелов имели место во время Англо-бурской войны со стороны англичан и во время Русско-японской войны с русской стороны (русский советский оружейник и историк оружия В.Е. Маркевич упоминает об использовании в Маньчжурии винтовки «Маузер» с оптическим прицелом зарубежного производства). Благодаря целевому и охотничьему оружию к началу Первой мировой войны имелись вполне пригодные промышленные образцы оптических прицелов и кронштейнов для их установки на оружие. Так что оружие «охотники в униформе» получили во многом из мира охоты и спорта.

Ружейный оптический призматический прицел «Цейсс» 1905 г.

Первыми начали вооружать отборных стрелков винтовками с оптическими прицелами в германской армии – именно Германия имела на тот момент наиболее развитую оптическую промышленность и возможности ее «мобилизации». Немцы успешно применяли на фронте винтовки G.98 «Маузер» с прицелами «Цейсс» – уже на 1915 г. количество таких винтовок в германской армии оценивается в 20 тысяч штук. Количество снайперов в рейхсвере доводили до 6 на пехотную роту. Русский журнал «Природа и люди» в июле 1915 г. со ссылкой на «английских военных корреспондентов» писал: «Германцы организовали специальную службу «лучших стрелков», выделяя их из строя и поручая им подстреливать отдельных людей и преимущественно офицеров. Стрелки эти имеют винтовки, снабженные подзорными трубами, и стреляют обыкновенно не из окопов, а с возвышенного пункта (дерева, здания, холма) позади позиции или на фланге ее». Эти успехи заставили британскую, а затем и французскую армии применить те же технические и тактические приемы.

Знак «За отличную стрельбу из винтовки» варианта 1909 г. (II степени – из бронзы, III степени – из белого металла). Знак был учрежден в 1879 г. – после перехода на казнозарядные винтовки

В Англии в том же 1915 г. организовали первую армейскую школу меткой стрельбы, наблюдения и разведки, и к концу войны англичане стали едва ли не первыми экспертами в области снайпинга. Характерно, что лучшие снайперы получались из канадских, австралийских и южноафриканских охотников, владевших приемами не только меткой стрельбы, но и тщательного наблюдения и маскировки. В апреле 1918 г. британская армия приняла винтовку Модели 1914 Mkl W системы «Ли-Энфильд» (SMLE) с оптическим прицелом «Апдис» и упором для щеки на прикладе. Прицел крепился слева от ствольной коробки, дабы не мешать снаряжению магазина из обоймы. Попытки использовать вместо «телескопических труб» просто укрепленные перед открытым прицелом линзы не дали удовлетворительных результатов. В США на винтовку М1903 «Спрингфилд» и М1917 «Энфилд» крепился телескопический прицел М1913 «Уорнер энд Суэзи» или призматический прицел той же фирмы. Кратность увеличения использовавшихся в те годы прицелов разнилась от 2,5х («Цейсс-Ми», «Хенсольдт-Солар»-III) до 6х («Цейсс-Зекс»), поле зрения – от 7,5–9 до 4,2°. Оптический прицел позволял вести прицельный огонь на значительно большей дальности. Так, французский пехотный устав, принятый вскоре после войны, устанавливал, что «одиночный боец не должен стрелять далее 600 м, а отличный стрелок, стреляющий с оптическим прицелом, – не далее 1200 м».

Винтовочный оптический прицел призматического типа («коленчатый», с поворотной призмой) разработки арсенала во Франкфорте, проходивший испытания в США в 1924 г.

В ходе Первой мировой начались работы и над снайперским снаряжением – отрабатывались средства маскировки и индивидуальной защиты снайперов. Так, англичане создали для снайперов не только маскировочный плащ-накидку с капюшоном, но даже маскировочную перчатку на левую руку. Немцы вводили стрелковые щитки и щитки-маски на стальные шлемы с маскировочной окраской.

В России, где стрелковой подготовке уделяли немало внимания, еще в 1906 г. начались опыты по приспособлению «ружейных прицельных труб» на трехлинейную винтовку обр.1891 г. Однако пользоваться приходилось германскими прицелами. Российская оптическая промышленность включала филиалы германских фирм Цейсса и Герца в Риге (в 1915 г. вывезены в Петроград), оптическое отделение Обуховского завода в Санкт-Петербурге, завод Российского общества оптического и механического производства, созданный в Петрограде в 1914 г. при участии французской «Шнейдер-Крезо», фабрикой «Фосс и Ко» в Варшаве. Предприятия эти были слишком слабы и зависимы от ввоза оптического стекла и других материалов из-за границы. Начало варки оптического стекла на новом производстве при Императорском фарфоровом заводе в 1915 г. ненамного улучшило положение. 11 декабря 1914 г. ГАУ выдало Обуховскому заводу заказ всего на 200 прицелов Герца для стрелкового оружия. Исполнение затянулось на два года. Первые 20 прицелов передали для испытания на «ручном ружье-пулемете» генерал-майора В.Г. Федорова, впоследствии названном «автоматом» (с выбором «снайперская винтовка – снайперский автомат» мы еще столкнемся). Пожелание Полевого Генерал-Инспектора Артиллерии великого князя Сергея Михайловича «выполнить приладку 50—100 прицелов к 3-линейным винтовкам» для проведения опытов стрельбы из них на фронте не было выполнено. Снайперской винтовки русская армия так и не получила.

Однако опыт Первой мировой войны в целом и прежде всего германской армии свидетельствовал о важном значении, которое снайперы могут приобрести в боевых действиях будущего. Снайпинг всячески развивался в межвоенный период, он постепенно начал переходить и в правоохранительные органы. Велись активные поиски в области снайперского оружия, причем в основном работали над прицелами. Экспериментировали как с телескопическими конструкциями, построенными по принципу «зрительной трубы», так и с призматическими, в которых в качестве оборачивающей системы использовали призмы Порро или Лемана – к достоинствам призматических прицелов относили возможность поднять линию прицеливания над оружием и менять положение головы стрелка, хотя в действительности увеличение высоты оружия оказалось одним из недостатков. Всюду в конце концов для винтовок был выбран прицел телескопического типа.

В Советской России работы над оптическими приборами военного назначения разворачиваются уже в ходе Гражданской войны. В 1918 г. образован Государственный оптический институт. С окончанием войны готовится база для собственного производства. Исследуются зарубежные образцы. Большую помощь тут оказало тесное промышленное и военно-техническое сотрудничество с Веймарской Германией. Уже в 1922 г. в Германии заказаны винтовочные (для винтовки обр.1891 г.) и пулеметные (для пулемета «максим» обр. 1910 г.) оптические прицелы. В 1925 г. на полигоне стрелково-тактических курсов «Выстрел» прошли испытания нескольких германских оптических прицелов с кратностью увеличения от 2х до 4х. Для войсковых испытаний выбрали телескопический прицел 4-кратного увеличения «Цильфир» фирмы «Цейсс», выдав в 1927 г. заказ на 500 штук. Речь шла о выборе образца для постановки собственного производства. Фирмы «Цейсс» и «Герц» поставили в СССР подробную документацию по винтовочным и пулеметным оптическим прицелам. В 1927–1929 гг. в СССР появляются предприятия по производству оптических приборов военного назначения, налаживалась варка отечественного оптического стекла. Это позволило начать широкое вооружение армии снайперскими винтовками с собственными прицелами.

Снайперы получали определенное место и задачу в бою, свое оружие и, что особенно важно, – их стали специально обучать. Военный теоретик А.А. Незнамов так писал в 1923 г. о подготовке стрелков: «Лучшие… практикуются, на большие дистанции, до предельных, и из усовершенствованных ружей. Они – будущие охотники за начальниками, наблюдателями и т. п.». Закреплялся переход от тактики «застрельщиков» к тактике «охотников». В 1924 г. в одном из журналов Артиллерийского комитета Артиллерийского управления РККА указывалось, что «в каждой роте желательно теперь же иметь хотя бы по два-три стрелка» с оптическими прицелами на винтовках.

Воспитанники снайперских школ ОСОАВИАХИМа на параде на Красной площади в Москве. Обратим внимание, что в руках у участников – не модернизированные винтовки обр.1891 г. с установкой оптического прицела

В 1929 г. в СССР на Стрелково-тактических курсах усовершенствования комсостава «Выстрел» создали особый снайперский курс, готовивший стрелков-снайперов и руководителей (инструкторов) снайперского дела. Этим же активно занимались стрелковые школы, организованные в ряде полков. Большую роль сыграло и массовое движение по развитию стрелкового спорта. В 1924 г. были образованы Всесоюзная стрелковая секция при ЦИК СССР и спортивное общество «Динамо», в 1927 г. образовано Общество содействия обороне, авиации и химии (ОСОАВИАХИМ). И с того же 1929 г. начали действовать курсы снайперов ОСОАВИАХИМа, а через шесть лет в системе ОСОАВИАХИМа работало 11 снайперских школ. В 1933 г. введен осоавиахимовский значок «Снайпер», и к концу 1936 г. нормы на этот значок выполнили 6 тысяч человек. Вообще стрелковый спорт, активно развивавшийся среди молодежи в 1920—1930-е годы, обеспечил основные кадры снайперов периода войны. ОСОАВИАХИМ создал обширную учебную базу и методики, позволившие подготовить с 1934 по 1940 г. 6,5 миллиона «ворошиловских стрелков». В 1932–1935 гг. на базе Стрелково-тактического института «Выстрел» проводили сборы начальников снайперских команд, проводили и окружные сборы снайперов. В 1935–1941 гг. Высшие стрелково-тактические курсы «Выстрел» подготовили 430 начальников снайперских команд.

Винтовочный оптический прицел телескопического типа Франкфортского арсенала, проходивший испытания в США в 1924 г. Прицел установлен на винтовку М1903 «Спрингфилд» через «мостик»

В 1938 г. введен нагрудный знак «Снайпер РККА». Вопросы вооружения, тактики и подготовки снайперов тщательно рассматривались в многочисленных статьях и изданиях – как специальных, так и популярных. Снайпинг нашел развитие в многочисленных малых войнах того периода.

Нагрудный знак «Снайпер РККА» 1938 г.

В годы Второй мировой снайпинг нашел самое широкое применение, а значение его намного возросло. Действия снайперов противника часто упоминались в одном ряду с работой артиллерии и авиации. Эта война заставила шире использовать «охотников в униформе» не только в обороне, разведке или при подготовке атаки, но и в наступательном бою, когда снайперу приходится продвигаться вместе с подразделением. Огонь снайперов оказывал заметное влияние на действия подразделений, описано немало случаев, когда небольшая группа снайперов задерживала продвижение и прерывала действия целых рот и батальонов – а ведь успех или неуспех рот порой решает исход сражения. Нередко вообще большинство потерь от огня стрелкового оружия списывалось на снайперов, что само по себе показывает, насколько опасным противником их считали. Усложнение задач потребовало и разнообразия в тактике – снайперы действовали как в составе подразделений, так и отдельными «командами»; поодиночке и подвое.

РККА имела случай убедиться в эффективности боевой работы снайперов во время советско-финской войны 1939–1940 гг., когда финские снайперы весьма успешно действовали с замаскированных позиций. Это заставило пересмотреть собственные программы подготовки. В результате РККА оказалась готовой к широкому использованию снайперов в составе стрелковых подразделений.

Опыт Второй мировой войны – и, прежде всего, Великой Отечественной войны как ее основной и наиболее напряженной части – не устарел и поныне. Уже в начальный период Великой Отечественной войны, во время боев за Ленинград в Красной Армии зародилось снайперское движение. Оно получило широкую поддержку, распространилось и в морской пехоте, и в морских стрелковых бригадах РККФ, и в войсках НКВД.

Снайпер с винтовкой обр. 1891/30 г. с прицелом ПУ. Обратим внимание на применение парой снайперов средств маскировки

Опыт начального периода войны и тенденции развития тактики пехоты нашли свое воплощение в «Боевом уставе пехоты» 1942 г. (БУП-42), где действиям снайперов уделялось немало внимания. Задачи снайпера БУП-42 (ч.1) определял так: «Снайпер – меткий стрелок – имеет своей основной задачей уничтожение снайперов, офицеров, наблюдателей, орудийных и пулеметных расчетов (особенно фланкирующих и кинжальных пулеметов), экипажей остановившихся танков, низколетящих самолетов противника и вообще всех важных, появляющихся на короткое время и быстро исчезающих целей… Снайпер должен также уметь показать трассирующей пулей и другими способами пехоте, артиллерии, минометам и противотанковым ружьям важные цели, не уязвимые пулей: танки, ДОТ (ДЗОТ), орудия». Устав и наставления подчеркивали значение поражения цели «одним выстрелом», использования местности и средств маскировки, скрытного передвижения, тщательного наблюдения и терпеливого выжидания. Предполагалась самостоятельность снайперов в отношении выбора позиции, целей и ведения огня. В атаке они обычно прикрывали действия подразделения, перемещаясь с ним от укрытия к укрытию, в обороне оборудовали свой пост впереди переднего края. Возрастала роль снайперов в наступлении, при поддержке атаки в связи с последовательным сокращением расстояния до противника перед переходом в атаку. Участие снайперов в ближнем, тем более рукопашном, бою допускалось только «в нужных случаях», для чего снайпер, в частности, вооружался ножом (снайперские винтовки справедливо не имели крепления для штыка). В то же время сохранялось выделение в стрелковых отделениях отличных стрелков. БУП-42 указывал задачи снайпинга и в ходе боя в особых условиях– в лесу, в населенном пункте. Например: «Для уничтожения засевших на деревьях снайперов противника выделяются группы отличных стрелков и снайперов».

В Сталинграде, согласно документам, только в октябре 1942 г. 52 снайпера 13-й гв. стрелковой дивизии уничтожили здесь 480 гитлеровцев. Впоследствии роль снайперов в ходе боев в населенных пунктах только росла. Тем более что в этих условиях легче было оборудовать замаскированные огневые позиции, укрытые от огня противника.

В ходе боев под Сталинградом и в самом городе стало широко известно имя снайпера 1047-го стрелкового полка главного старшины В.И. Зайцева, который только с 10 ноября по 17 декабря 1942 г. уничтожил 225 немецких противников, в том числе 11 снайперов.

В Сталинграде в 62-й армии стали известными также «школы» В. И. Зайцева и В.И. Медведева. Их учеников в шутку называли соответственно «зайчата» и «медвежата», но работа их и ее результаты были отнюдь не шуточными.

Нагрудный знак «Снайпер» 1942 г.

Часто опытные снайперы со своими учениками составляли отдельно действующие группы. Так, например, действовали Н.И. Галушкин, В.И. Зайцев. Среди приемов, применявшихся группой Зайцева, была и так называемая «групповая охота»: плотный снайперский огонь на небольшом участке фронта с целью подавления активности противника. Например, во время обороны метизного завода в ноябре 1942 г. противник готовил прорыв на участке фронта, оборонявшемся батальоном, в котором служил Зайцев. Шесть снайперов под командой Зайцева с самого начала германской атаки уничтожили больше 120 солдат, заставив остальных отказаться от штурма.

Когда началось Сталинградское наступление, снайперы Зайцева вошли в состав блокирующих групп, участвуя в огневой подготовке и обеспечении атаки штурмовых групп, зачищавших здания. О группе снайперов под руководством М. Пассара (213-й стрелковый полк) газета Сталинградского фронта «Красная Армия» писала, что в сентябре – октябре 1942 г. она уничтожила 3175 гитлеровцев. Стоит отметить, что, по признанию ряда снайперов, слова «уничтожил» или «убил» не всегда точно отражают результат – часто можно с уверенностью сказать только, что выстрелом снайпера солдат или офицер противника выведен из строя.

Наиболее эффективной считалась работа снайперов в паре, когда они поочередно выполняли функции «снайпера-наблюдателя» и «снайпера-истребителя». Снайпер-наблюдатель с помощью бинокля осматривал местность в широком угле зрения, обнаруживал и указывал цели, определял результаты стрельбы и давал «истребителю» поправки: по дальности – в метрах, боковые – в тысячных или в фигурах цели. Через определенное время снайперы сменяли друг друга.

Торжественное вручение снайперской винтовки на фронте

Уже в тот период снайперы осваивали и противотанковые ружья для борьбы с удаленными целями или целями за бронещитами, в амбразуре и т. п. (делались даже попытки установки на ПТР оптических прицелов). Пара снайперов могла иметь на вооружении, кроме снайперских винтовок, одно ПТР. С одной стороны, это было возрождением на новом этапе применения в полевых боях мощных крепостных винтовок, с другой – много позже, в 1980-х годах эта практика воплотится в крупнокалиберных снайперских винтовках.

Снайперам придавалось большое значение в масштабах не только подразделений, но и частей. Скажем, летом 1943 г. при подготовке оборонительной операции под Курском, в стрелковых полках специально готовили по 25–30 снайперов. В ряде случаев группы снайперов и пулеметчиков становились главной огневой силой стрелковых частей – например, когда отставала или не могла работать артиллерия.

Кавалеры Ордена Славы – выпускницы Центральной женской школы снайперской подготовки

Интересно, что в 1943 г. на одном из совещаний в Наркомате обороны СССР прозвучало обоснованное предложение в штатах стрелковых и мотострелковых взводов иметь на постоянной основе снайперскую пару, а в стрелковых полках – офицера-инструктора по работе снайперов. К сожалению, это положение не было закреплено.

Один из зачинателей снайперского движения на Ленинградском фронте Герой Советского Союза В.Н. Пчелинцев ведет занятия по обращению со снайперской винтовкой СВТ обр.1940 г.

В начальный период войны на вооружении советских снайперов оказалось два типа снайперской винтовки под один и тот же патрон – 7,62-мм магазинная снайперская винтовка обр. 1891/30 гг. с оптическим прицелом ПЕ или ПУ и самозарядная СВТ-40 с прицелом ПУ (такое «дублирование» имело место и в других типах стрелкового вооружения – пистолет и револьвер, тяжелый и облегченный станковые пулеметы – и не только в РККА). История и особенности обоих образцов снайперских винтовок будут рассмотрены чуть ниже. Пока же отметим, что основным, наиболее массовым образцом в руках советских снайперов в годы войны стала магазинная винтовка обр.1891/30 гг. с оптическим прицелом ПУ. Неоднократно русская «трехлинейка» была надежным и неприхотливым боевым оружием, но как основа для снайперской винтовки имела ряд недостатков – в частности, требовали доработки ее спусковой механизм и ложа. Однако в ожидании принятия на вооружение самозарядной винтовки в начале 1930-х годов ограничились незначительными изменениями, связанными с установкой оптического прицела.

Зимние занятия в снайперской школе в Рязани. При обучении все еще использовались винтовки с прицелом ПЕ

Снайпер В.Н. Пчелинцев, однако, вспоминал: «Претензий к боевой снайперской винтовке обр. 1891/30 гг. у нас не было. Основные замечания касались оптики. Основываясь на боевом опыте, мы выразили пожелания, чтобы прицел был бы несколько модернизирован и к нему изготовлены некоторые необходимые на фронте приспособления… Мы предлагали разработку специальной прицельной сетки и более удобного расположения прицельных маховичков. Из приспособлений нас интересовали два элемента: солнцезащитный поворотный козырек на объектив и гофрированный резиновый тубус на окуляр прицела». Кроме того, опытные снайперы предлагали разработать и пустить в производство небольшими сериями снайперский патрон, который обеспечивал бы лучшую кучность стрельбы. Однако этот элемент комплекса снайперского вооружения («патрон – оружие – прицел») появится только после войны. Пока же снайперы старались отбирать для пристрелки и стрельбы патроны одной валовой партии.

В любом случае главный вклад в успех снайперской борьбы вносили, конечно, не винтовки, патроны или прицелы (хотя ни в коем случае нельзя недооценивать их роль в тонкой снайперской работе), а сами снайперы.

Подготовка снайперов-специалистов широко развернулась в войсках. Как и других специалистов, их готовили в запасных частях. Практиковались специальные снайперские сборы, для повышения квалификации проводили армейские и фронтовые слеты снайперов.

Часто профессией снайпера овладевали как второй бронебойщики, артиллеристы, минометчики стрелковых частей. Так, снайпер 169-го стрелкового полка 86-й стрелковой дивизии старший сержант Н.Ф. Семенов был вторым номером минометного расчета и выходил на передний край со снайперской винтовкой, когда минометчики не вели бой. К 10 июня 1943 г. в его снайперской книжке числилось 218 уничтоженных гитлеровцев. Кроме того, Семенов подготовил 94 снайпера. Ученики Семенова уничтожили 580 солдат и офицеров противника.

Большую работу по повышению квалификации снайперов провели курсы «Выстрел». Накануне войны здесь подготовили труд «Снайпер», во время войны – труды «Снайпер в бою», «Снайпинг и подготовка снайперов». 20 марта 1942 г. в подмосковных Вешняках была организована школа инструкторов-снайперов для войсковых частей, а 15 мая предложено сформировать при школе 3-месячные курсы для обучения снайперов непосредственно при школе. 18 июля сроки обучения увеличили до 6 месяцев – фронты требовали снайперов-специалистов и, соответственно, инструкторов снайперского дела высокой квалификации. Сформировалась Центральная школа инструкторов снайперского дела с 6-месячным сроком обучения. При ней сформировали школу отличных стрелков снайперской подготовки с 3-месячным сроком обучения и женские курсы отличных стрелков снайперской подготовки с такой же длительностью подготовки. 21 мая 1943 г. женские курсы были переформированы в Центральную женскую школу снайперской подготовки. Война выявила «равноценность» мужчин и женщин в снайперском искусстве (хотя порой и сейчас это подают как сенсацию). Людмила Павличенко стала одним из самых известных снайперов Второй мировой войны. Обучали снайперов и курсы при штабах партизанских соединений и крупных партизанских отрядах.

Снайперов готовили и военно-учебные пункты Всевобуча («всеобщее военное обучение»). Однако 110-часовая подготовка без отрыва от производства не позволяла хотя бы вкратце познакомить будущего снайпера с тонкостями его боевой работы. И вскоре начали создаваться специальные «школы отличных стрелков снайперской подготовки» (ШОССП) с 3—4-месячной программой обучения (уже с отрывом от производства). За 1941–1944 гг. в системе Всевобуча было подготовлено в общей сложности 428 335 отличных снайперов, в системе ОСОАВИАХИМа основам снайпинга обучили около 139 тысяч человек. В учебных формированиях центрального подчинения было подготовлено 9534 снайпера высокой квалификации. Централизованная подготовка снайперов не отменяла работы по их подготовке и повышению квалификации в соединениях действующей армии – как уже упоминалось, практиковали прикрепление к лучшим снайперам молодых, так возникали своего рода фронтовые школы.

О значении, которое придавалось снайперам уже в первый период войны, можно судить хотя бы по таким документам.

Из Приказа НКО № 0052 от 16 марта 1942 г. «Об усилении пехотного ядра и средств противотанковой обороны в стрелковых дивизиях»: «1. Усилить каждый стрелковый взвод стрелковых полков дивизий на 3 снайпера, 4 стрелка и один ручной пулемет. 2. Ввести в состав стрелковой дивизии учебный батальон для подготовки младшего командного состава…».

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

№ ГОКО-1744сс от 13 мая 1942 г.

«О ПОВЫШЕНИИ ОКЛАДОВ СОДЕРЖАНИЯ И ПРИСВОЕНИИ ЗВАНИЙ СНАЙПЕРАМ НА ФРОНТЕ»:

«В целях развития снайперского дела и поощрения боевой работы стрелков-снайперов Государственный Комитет Обороны постановляет:

1. Комплектование должностей снайперов на фронте производить красноармейцами – отличными стрелками, вполне овладевшими своим оружием, с одновременным присвоением звания «ефрейтор».

2. Установить с 1 мая 1942 г. снайперу-ефрейтору на фронте оклад содержания 25 руб. в месяц.

3. За отличие в боях снайперам-ефрейторам, независимо от продвижения по должности, присваивать звания младшего сержанта и сержанта и выплачивать оклады содержания: по 1 и 2 году службы – 30 руб. и 35 руб. по 3 году службы, младшему сержанту и сержанту – 100 руб. и 200 руб.

При представлении к правительственным наградам особо обращать внимание на отличившихся в боях снайперов.

Председатель Государственного Комитета Обороны

И. СТАЛИН»

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 мая 1942 г. среди прочих «отличных» знаков ввели нагрудный знак «Снайпер».

Высшие стрелково-тактические курсы «Выстрел» и после войны оставались центром развития снайпинга. На фото – выверка прицела снайперской винтовки перед стрельбой, 1948 г.

Для повышения авторитета снайперов и престижности специальности принимались различные меры. Вводились, например, неофициальные звания типа «знатный снайпер», практиковалась выдача лучшим снайперам именных винтовок. Так, среди снайперских винтовок обр.1891/ 30 гг., хранящихся в ВИМАИВиВС, есть винтовка с надписью «Отважному истребителю Голованову П.С. от Военного совета Ленфронта. 22.02.1942 г.» на металлической пластинке. На другой винтовке надпись: «Снайпера сержанта Николая Васильевича Никитина, уничтожившего 209 гитлеровцев. Ленинградский фронт. 1941–1943 гг.». Есть именная винтовка, врученная Политотделом 23-й армии знатному снайперу Ленинградского фронта сержанту В.К. Смирнову, а после его героической гибели в марте 1942 г. – другому снайперу, старшине С.А. Сизикову. Всего из этой винтовки к середине 1943 г. было уничтожено более 400 солдат и офицеров противника. В том же музее хранится снайперская винтовка СВТ-40, врученная в качестве именной снайперу 187-го стрелкового полка 72-й стрелковой дивизии старшему сержанту Г.М. Симанчуку. Получая винтовку 22 февраля 1942 г. на слете снайперов Ленинградского фронта, Симанчук обязался занести на свой боевой счет не менее 200 гитлеровцев, а к 24 марта в его снайперской книжке уже значилось 174 солдата и офицера противника. В Центральном музее Вооруженных Сил в Москве хранится снайперская винтовка обр. 1891/30 гг. Ее первым владельцем был инициатор снайперского движения 136-й стрелковой дивизии Южного фронта политрук X. Андрухаев, уничтоживший 115 гитлеровцев, после его гибели винтовка уже как именная передается гвардии старшине Н. Ильину, который поражает из этой винтовки 379 врагов. После гибели Ильина в рукопашном бою винтовку получает лучший снайпер части А. Гордиенко. Винтовка вышла из строя только после попадания в нее осколка снаряда. В общей сложности из этой винтовки поражено около 1000 солдат и офицеров противника.

Имена снайперов М. Буденкова, Н. Галушкина, П. Гончарова, Ф. Дьяченко, В. Зайцева, Н. Ильина, В. Медведева, Ф. Охлопкова, М. Пассара, И. Сидоренко, Г. Симанчука, Ф. Смолячкова, Л. Павличенко, М. Поливановой, 3. Поповой и других стали широко известны. На счету Ильина числилось 494 солдата и офицера противника (один из лучших показателей в Великой Отечественной войне), Сидоренко – около 500, Буденкова – 437, Охлопкова – 429, Гончарова – 380, Медведева – 331, Павличенко – 309, М. Пассара – 237. Ряд немецких авторов после войны отмечали «хитрость» и хорошую подготовку советских снайперов и признавали, что широкое и эффективное применение снайперов советскими войсками «побудило немцев на производство в большом масштабе оптических прицелов и обучение снайперов».

Сами немцы, оценив выгоды снайперских действий по опыту 1940–1941 гг., готовили своих снайперов очень тщательно и весьма ценили их боевую работу – утвердили даже специальные нашивки в зависимости от числа уничтоженных ими солдат и офицеров противника. К 1944 г. в вермахте и войсках СС уже наработали немалый опыт в использовании снайперов, отработали тактику действий снайперских пар и групп (во многом позаимствованную у РККА), элементы экипировки, индивидуальные маскировочные средства. Хорошо обученные снайперы обычно были в ротах, батальонах и выше, им, как правило, ставились самостоятельные задачи. Были также снайперы и на уровне взвода, но они были ближе прежним «застрельщикам» или «отличным стрелкам», но со снайперской винтовкой, действовали обычно в составе подразделения. После войны германский штабист и теоретик Э. Миддельдорф в работе «Тактика в русской кампании» даже разделил по этим признакам снайперов на «снайперов-профессионалов» и «снайперов-любителей». В целом подготовка снайперов не достигла в вермахте такой массовости, как в РККА. Тем не менее германские снайперы также проявили немалое искусство – после высадки англо-американских союзников в Нормандии, например, германские снайперы стали для них такой угрозой, что страх перед ними в некоторых частях доходил до паники. Американский военный корреспондент Эрни Пайл сообщал из Нормандии: «Снайперы повсюду. Снайперы в деревьях, в зданиях, в грудах развалин, в траве». Страх, внушаемый снайперами, сказывался и на отношении к солдатам, взятым в плен со снайперской винтовкой в руках – выживали они редко. При том, что в британской армии, например, также вели специальную подготовку снайперов. Причем при отборе обучаемых предпочтение отдавали бывшим спортсменам, охотникам, лесничим и… браконьерам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.