Надежный заслон эпидемиям

Надежный заслон эпидемиям

Войны всегда сопровождаются эпидемиями или значительными вспышками различных эпидемических заболеваний. Они распространяются по путям движения войск, которые создают их очаги в местах своего пребывания. В свою очередь наличие очагов среди гражданского населения в армейском и во фронтовом тылу представляет опасность для войск, среди которых заболевания могут широко распространиться. Только научная организация эвакуации и лечения раненых и больных из действующей армии, а также санитарно-гигиенических и противоэпидемических мероприятий в стране и армии могут уберечь войска и население от страшной беды и быстро ликвидировать возникающие вспышки массовых инфекционных заболеваний. В прежние времена потери от эпидемий в войсках всегда превышали боевые потери, и только некоторые организационные зачатки противоэпидемических мероприятий, предпринятые в период русско-японской и первой мировой войн, в корне изменили это издавна существовавшее положение и снизили эпидемическую заболеваемость в войсках.

К началу Великой Отечественной войны ВСУ Красной Армии учло все положительное и негативное в противоэпидемической борьбе прошедших войн и сделало необходимые организационные и научно-методические выводы.

Быстрые темпы наступления немецких войск в начале войны, переход Красной Армии к стратегической обороне обусловили необходимость эвакуации на восток 1523 промышленных предприятий, в том числе 1360 крупных, 10 миллионов населения, многих сотен эвакогоспиталей вместе с ранеными и больными. Это привело в ряде городов к большой уплотненности в жилищах, к перегрузке общественного транспорта, коммунальных, культурных, медицинских учреждений и точек общественного питания. Все это повлекло за собой увеличение числа больных сыпным и брюшным тифом, заболевания возвратным тифом.

Для отпора вражеским полчищам немедленно стала создаваться большая действующая армия. Сборные пункты райвоенкоматов в этот период оказались не в состоянии ни выявлять больных эпидемическими заболеваниями, ни проводить прививок, ни тем более заниматься санобработкой призванных по мобилизации пополнений. Медицинская служба запасных частей и вновь создаваемых дивизий резервных армий в силу сжатых сроков их формирования нередко не успевала проводить положенную санобработку новобранцев, в частности, проводить троекратную прививку против брюшного тифа и паратифов. Стала увеличиваться общая заболеваемость в действующей армии, особенно с октября 1942 года. Вместе с этим возросло число эпидемических заболеваний.

Как известно, в скученных условиях размещения людей даже единичные заболевания представляют эпидемическую угрозу. Характерным в этом отношении было распределение случаев заболеваний: три четверти их приходилось на части окружного подчинения и только одна четверть — на действующую армию. Это свидетельствовало не только о слабости противоэпидемической службы тыла, но и об ухудшении там санитарно-гигиенической обстановки.

С переходом Красной Армии в наступление и освобождением временно оккупированных немецко-фашистскими захватчиками районов перед санитарной службой армии и здравоохранением страны возникли еще большие трудности. Через оккупированную территорию прошла масса воинских контингентов почти со всей Европы, распространяя среди местного населения, доведенного до полного обнищания, различные эпидемические заболевания. Вшивость среди сельского населения была массовой, а заболеваемость сыпным тифом имела эпидемический характер. Регистрировался и брюшной тиф. Низкое санитарно-гигиеническое состояние населения на оккупированной территории усугубилось целеустремленной человеконенавистнической политикой руководства фашистской Германии, особенно в отношении советских людей, В этих условиях нужно было срочно укрепить противоэпидемическую защиту войск и населения, а также приложить громадные усилия для восстановления системы здравоохранения на освобожденных территориях и при помощи военно-медицинской службы быстро ликвидировать массовую заболеваемость, в первую очередь сыпным тифом, угрожающим эпидемическому благополучию частей и соединений наступавшей Красной Армии.

Среди противоэпидемических мероприятий главная роль принадлежала своевременной диагностике заболеваний, изоляции больных и лечению их на месте, в районах возникновения заболевания, банно-прачечному и дезинфекционному обслуживанию войск и населения, санитарно-эпидемиологической разведке и специфической иммунопрофилактике сыпного и брюшного тифа, а также дизентерии.

ГВСУ разработало проект постановления ГКО «О мероприятиях по предупреждению эпидемических заболеваний в стране и Красной Армии». Этот проект 2 февраля 1942 года был утвержден с важными дополнениями. Они касались назначения наркома здравоохранения Г. А. Митерева уполномоченным ГКО по проведению противоэпидемических мероприятий и поручения заместителям председателя СНК СССР А. Н. Косыгину и Р. С. Землячке повседневно контролировать ход выполнения этого постановления. Эти важные дополнения вытекали из содержания постановления. В нем предусматривались мероприятия главным образом по противоэпидемической защите гражданского населения, выполнение которых возлагалось не только на Наркомздрав, но и на исполкомы местных Советов депутатов трудящихся, на наркоматы путей сообщения, морского и речного флота, а также на Наркомместпром. Постановлением предусматривалось создание противоэпидемических комиссий с чрезвычайными полномочиями в составе председателей местных советов, представителей Наркомздрава, Наркомвнудела и военных властей гарнизонов, санитарной службы Красной Армии и партийных органов. По этому постановлению ГВСУ было обязано сформировать до 20 февраля 200 полевых прачечных отрядов для обслуживания войск, а Наркомат обороны — выделить 15 000 военнослужащих и обеспечить пайками 27 000 человек личного состава отрядов, включая и вольнонаемных.

Среди мероприятий, выполнение которых возлагалось непосредственно на Наркомздрав, отмечу важнейшие. Это прежде всего расстановка врачей-эпидемиологов, бактериологов, гигиенистов и санитарных врачей в соответствии с происшедшими изменениями в плотности населения. Не менее важным было обеспечение поголовной иммунизации против острых желудочно-кишечных заболеваний в крупных населенных пунктах, а также призывных контингентов населения по методике, принятой в Красной Армии. Требовалось также осуществлять своевременную диагностику и быструю госпитализацию больных эпидемическими заболеваниями, создать при районных здравотделах подвижные эпидемиологические отряды, оснащенные средствами для быстрой санитарной обработки людей, одежды и имущества в эпидемических очагах. И, наконец, через Всесоюзную государственную санитарную инспекцию в городах и прочих населенных пунктах, на предприятиях и в общежитиях создавался институт общественных санитарных инспекторов, организовывался систематический санитарный надзор за населением, школами, детскими учреждениями, зрелищными предприятиями, столовыми, закусочными и другими местами скопления людей с использованием в отношении нарушителей санитарного порядка всей полноты предоставленных инспектором административных прав.

Учитывая, что противоэпидемическая служба Красной Армии в создавшихся условиях нуждалась в значительном укреплении, ГВСУ подготовило отдельный проект постановления ГКО. Этим проектом предусматривалось сформировать 50 санитарно-контрольных пунктов, 24 санитарно-эпидемиологических отряда округов и армий, 2 санитарно-эпидемиологические лаборатории округов и фронтов, 58 инфекционных полевых госпиталей, 29 обмывочно-дезинфекционных рот, 30 прачечно-дезинфекционных отрядов эвакопунктов, 137 гарнизонных банно-дезинфекционно-прачечных отрядов в тылу, 5 дезинфекционно-инструкторских отрядов фронтов.

Проекты постановления, в которых речь шла о формировании учреждений, должны были иметь визу начальника Главного управления формирований, заместителя наркома обороны. Я дважды был у Е. А. Щаденко и дважды не мог получить его визы на проекте. Не помогла мне и ссылка на то, что все эти формирования противоэпидемических учреждений ГВСУ проведет за счет существующей численности медицинской службы. Он был убежденным сторонником ненужности этих учреждений и утверждал, что и без них можно обеспечить санитарное благополучие войск. Он считал мою настойчивость в этом вопросе стремлением «организовать академию в медицинской службе».

После двух длительных бесед с Ефимом Афанасьевичем я пришел к выводу, что дальнейшие разговоры на эту тему не дадут положительных результатов, только время отнимут, а оно слишком дорого. Было решено направить в ГКО проект без визы. Вскоре, в последних числах февраля, мне позвонили и передали, что меня вызывает И. В. Сталин.

Когда я вошел в кабинет Верховного, он, как обычно, поздоровался со мной, стоя посередине кабинета. У него уже находились заместители по Наркомату обороны А. В. Хрулев и Е. А. Щаденко. Сталин предложил мне сесть и сказал спокойно, но укоризненно:

— Вы неправильно поступили, товарищ Смирнов, когда подготовили проект постановления ГКО, где вносится вопрос о формировании медицинских учреждений без ведома и согласия товарища Щаденко, отвечающего за этот раздел работы в Наркомате обороны. Это официальная сторона данного вопроса. Но есть и другая, которую также нельзя не учитывать и не соблюдать. Своими действиями вы нарушили и этический аспект взаимоотношений в работе между ответственными работниками Наркомата обороны.

— Товарищ Сталин, — вскочил я со стула. — Я дважды был у товарища Щаденко по этому вопросу. И если я виноват, то только в том, что не сумел доказать заместителю наркома необходимость формирования этих учреждений в целях недопущения массовых заболеваний в действующих войсках и поддержания на высоком уровне их боеспособности. А опасность увеличения заболеваемости в действующей армии возрастает. Постановление ГКО о поддержании санитарного благополучия в городах и рабочих поселках тыла страны со скученным размещением населения выполняется не везде, есть случаи заболевания сыпным тифом среди гражданского населения районов, освобожденных от немецко-фашистской оккупации, люди живут в тяжелых санитарно-гигиенических условиях, а предупреждать контакты с ними личного состава частей практически невозможно. Следовательно, нельзя рассчитывать на эффективную защиту войск от эпидемических заболеваний без оздоровления санитарных условий быта гражданского населения, проживающего в тыловых районах армий и фронтов. Всю эту большую работу может и должна выполнять только медицинская служба общевойсковых армий и фронтов.

— Против изложенных вами доводов нельзя возразить, — заметил Сталин и повторил: — Но проект постановления все-таки нужно было согласовать со Щаденко.

После этой реплики Щаденко резко встал и, обращаясь к Сталину, сказал запальчиво:

— Смирнов, товарищ Сталин, хочет из военно-медицинской службы сделать такую академию… Во время гражданской у нас ничего похожего на то, что требует Смирнов, не было, однако мы вели успешные боевые действия…

— Подождите, товарищ Щаденко, — прервал его Сталин. — Но вы провели организационные мероприятия в кавалерии, не только не согласовав их с Городовиковым, но даже не поставив его об этом в известность. — Уже обращаясь ко мне, Сталин предложил: — Расскажите о назначении, задачах и месте работы медицинских учреждений, предусмотренных к формированию проектом постановления.

Я коротко осветил назначение каждого из упомянутых в проекте постановления учреждений.

Санитарно-контрольный пункт (СКП), дислоцируемый на крупных и узловых железнодорожных станциях, обязан контролировать санитарное состояние личного состава воинских эшелонов, снимать и госпитализировать заболевших и, если среди них есть больные сыпным или возвратным тифом, а среди здоровых, по данным сопровождающего медицинского персонала, — вшивость, проводить персональный осмотр. При выявлении вшивости у значительного числа людей следует подвергать всех в эшелоне (в каждом случае с особого разрешения ГВСУ) полной санитарной обработке со сменой нательного белья и дезинфекцией (дезинсекцией) обмундирования или одежды.

Санитарно-эпидемиологический отряд (СЭО) является руководящим организационно-методическим и практическим учреждением армии и предназначается для ведения непрерывной санитарно-эпидемиологической разведки и наблюдения в районе расположения войск и боевых действий армии.

Обмывочно-дезинфекционная рота армии (ОДР), оснащенная автомобильными душевыми установками (8 штук) и автомобильными дезинфекционными камерами (16 штук), является полевой подвижной баней и мощным средством борьбы с эпидемическими заболеваниями, а в отношении паразитарных тифов — и средством их профилактики в частях и соединениях армии.

Инфекционный полевой подвижной госпиталь (ИППГ), имея 100 штатных койко-мест и располагая собственным санитарным транспортом, вывозит из изоляторов медико-санитарных батальонов, рот и других медицинских учреждений и подразделений пораженных эпидемическими заболеваниями для лечения их у себя.

О прачечно-дезинфекционных отрядах эвакуационного пункта. Пункты подразделяются на полевые, которые являются принадлежностью армий, и фронтовые. Само название их говорит о подчиненности. Их по одному на фронт. В составе фронтов могут быть и вспомогательные эвакуационные пункты. Далее от фронта в тыл идут распределительные эвакуационные пункты, непосредственно подчиняющиеся ГВСУ, и, наконец, местные эвакопункты, дислоцирующиеся на крупных станциях тыла страны, в районе которых располагаются госпитали Наркомздрава СССР. Они подчиняются военным округам, а по вопросам эвакуации раненых — ГВСУ.

Все пункты имеют обменный фонд обмундирования и постельного госпитального, а ПЭП, ФЭП и МЭП, кроме того, — нательного белья. Первые два эвакопункта непосредственно подчиняются ГБА и ГБФ, которые обеспечивают снабжение вещевым имуществом раненых бойцов и командиров, находящихся на лечении в госпиталях Наркомздрава. Стирать нательное и постельное белье, подвергать, когда необходимо, дезинфекции и дезинсекции верхнее обмундирование, матрацы и одеяла, находившиеся в госпиталях и в военно-санитарных поездах, а также речных санитарных судах, должны прачечно-дезинфекционные отряды эвакопунктов. Объем работы у них большой.

Гарнизонные банно-прачечно-дезинфекционные отряды предназначаются для обслуживания главным образом запасных частей. Количество их и число красноармейцев и командиров, занятых там, резко возросли.

Санитарно-эпидемиологическая лаборатория (СЭЛ) фронта имеет в своем составе эпидемиологический отдел, специализированные лабораторно-исследовательские отделения, отделения по заготовке питательных сред и реактивов, виварий лабораторных животных. Она осуществляет противоэпидемическое обеспечение в частях, соединениях и учреждениях фронтового подчинения, контролирует их санитарное состояние, проводит санитарно-гигиенические, судебно-химические, химико-фармацевтические и сложные бактериологические анализы, обеспечивает потребности СЭО армий в питательных средах и реактивах, а также осуществляет контроль за их деятельностью, в частности за качеством производства лабораторных анализов, ведения санитарно-эпидемиологической разведки.

Дезинфекционно-инструкторский отряд фронта. Противоэпидемическая служба фронта имеет на вооружении большое количество банно-прачечно-дезинфекционной техники. Эксплуатироваться она должна со знанием дела. Для этого требуются подготовленные кадры, в первую очередь специалисты по дезинфекционным и душевым установкам. Техника нуждается в систематических профилактических осмотрах и ремонте. Все эти вопросы призван решать дезинфекционно-инструкторский отряд фронта. Он должен готовить инструкторов-дезинфекторов для всех учреждений фронта, контролировать работу обмывочно-дезинфекционных рот армий и других учреждений, имеющих банно-прачечную технику.

И. В. Сталин слушал внимательно, вопросов не задавал. Когда я кончил, он посмотрел на Е. А. Щаденко, укоризненно покачав головой, и сказал:

— Вы неправильно поступили, не поддержав проект постановления. Вот вы говорили о гражданской войне, но забыли, как подводили нас господа врачи. Наши же военные медики, — продолжал Сталин, — ставят перед собой задачу не только не допустить эпидемий в армии, но и избавить ее от исстари присущего ей порока — служить во время войны источником возникновения и распространения эпидемий среди гражданского населения. И нельзя было не помочь в столь благородном и крайне необходимом деле, которое имеет непосредственное отношение к поддержанию на высоком уровне боеспособности наших войск. Вы, товарищ Щаденко, не должны были мешать военным медикам, исправляйте теперь свою ошибку активным участием в формировании медицинских учреждений, которые просит главсанупр…

Этим закончилось обсуждение той части проекта постановления, которая затрагивала интересы Главного управления формирования, возглавляемого Е. А. Щаденко.

Воспользовавшись паузой, я обратился к И. В. Сталину с просьбой разрешить ГВСУ вывести во фронтовой тыл по одному ИППГ из каждого фронта для того, чтобы привить их личный состав живой вакциной против чумы. Однако Сталин как бы не расслышал этих моих слов. Он сказал мне, что рассмотрение других вопросов проекта постановления поручается В. М. Молотову, с которым мне придется повстречаться.

Молотов рассматривал проект постановления самым тщательным образом. Его интересовала каждая фраза. Он требовал пояснения и обоснования по каждому пункту проекта. Результаты нашего рассмотрения он доложил Сталину, который позвонил мне и сказал, что Молотов согласен с проектом и что и он его поддерживает, но у него имеется один вопрос.

В проекте говорилось, что без санкции ГВСУ ни один воинский эшелон с маршевыми пополнениями не будет подвергнут санитарной обработке. Сталин похвалил это стремление, но пожелал знать, сколько времени будет задерживаться эшелон, если ГВСУ санкционирует санитарную обработку личного состава. Немедленного ответа он не потребовал, а предложил изучить этот вопрос и доложить ему по телефону.

Тщательный анализ имевшихся у нас по этому вопросу материалов позволил нам прийти к заключению, что задержка эшелонов в случае санитарной обработки личного состава будет составлять 3–5 часов. Я доложил об этом по телефону И. В. Сталину. Он снова предложил мне немедленно приехать к нему. В кабинете Сталина был Молотов. Он с ходу стал упрекать меня в том, что я, мол, так легко отказался от своих положений, которые столь упорно и настойчиво отстаивал.

— Ни от каких своих положений я не отказывался и не отказываюсь, — возразил я. — Просто товарищ Сталин задал мне вопрос, и я на него ответил так, как ответил бы и вам, если бы вы его задали. Если же задержка на 3–5 часов маршевых эшелонов неприемлема по оперативным соображениям, то тогда дислокация и подчиненность санитарно-контрольных пунктов должны быть совершенно иными…

— Вы не должны были подходить к обоснованию проекта без военного аспекта, — справедливо заметил Молотов.

— Да, здесь мной допущена ошибка, — признался я.

Здесь в наш разговор вмешался Сталин, который до этого молча ходил по кабинету с трубкой во рту.

Обращаясь к Молотову, он сказал:

— Не об этом нужно говорить, Вячеслав. Постановление нужное. Это главное, но, поскольку задержка эшелона неприемлема по оперативным соображениям, надо знать, каким должны быть в этом случае дислокация и подчиненность СКП.

Я доложил, что места дислокации СКП на крупных и узловых железнодорожных станциях тыла страны нужно заменить на дислокацию их в армейских и фронтовых тыловых районах. У нас фронтовые тыловые районы и по глубине и по ширине значительные. Разместить 5 °CКП не составит труда. В связи с этим и подчиненность их изменится. Они будут находиться в распоряжении соответственно начальников медицинской службы армий и фронтов. И тогда решение о санитарной обработке будет приниматься в зависимости не только от санитарно-эпидемического состояния личного состава эшелона, но и от потребности частей и соединений в пополнениях, будет учитываться чисто военный аспект этого вопроса.

Далее я доложил, что возможности армий и фронтов в проведении быстрой санитарной обработки будут достаточные, учитывая предусматриваемое данным проектом постановления формирование ОДР, а также наличие у ГВСУ уже сейчас более 60 банно-прачечно-дезинфекционных и банно-дезинфекционных поездов, появившихся благодаря Наркомату путей сообщения, который по просьбе ГВСУ дополнительно дал 40 поездов. Инициатива НКПС была одобрена постановлением ГКО от 12 декабря 1941 года. Эти поезда в зависимости от санитарно-эпидемической обстановки ГВСУ придает в оперативное подчинение фронтам. Мощности рот и поездов большие: за 1 час ОДР может мыть с дезинфекцией и дезинсекцией обмундирования 800 человек, каждый из поездов — от 80 до 100 человек.

— Согласен с вашим предложением, — кивнул Сталин. — Принимаем постановление с этими поправками.

Постановление ГКО вышло 3 марта 1942 года. Е. А. Щаденко и я были обязаны сформировать перечисленные выше противоэпидемические учреждения. В постановлении было сказано, что санитарно-контрольные пункты по одному на фронт и общевойсковую армию дислоцируются в армейских и фронтовых тыловых районах и подчиняются соответственно начальникам медицинской службы фронтов и армий.

Формирование учреждений сопровождалось большими трудностями, преодоление которых требовало времени и личных контактов с заинтересованными главными управлениями Наркомата обороны и промышленности. Командующий бронетанковыми и механизированными войсками генерал-лейтенант танковых войск Я. Н. Федоренко был обязан выделить к 10 марта 1942 года 200 автомашин и 200 автоприцепов. Яков Николаевич, относившийся к нам, военным медикам, с большим вниманием, понимал, что наша нужда в машинах необычная, и принял все зависящие от него меры к выполнению постановления и удовлетворению нашей просьбы. Однако это количество машин и автоприцепов покрывало немногим более половины наших потребностей только для формирования обмывочно-дезинфекционных рот. Другую половину машин нужно было брать из народного хозяйства, возможности которого в этом отношении резко сократились, а потребности возросли в связи с неотложной эвакуацией с запада на восток заводов, эвакогоспиталей и научных учреждений. Поэтому вопрос мобилизации автотранспорта превратился в сложное и государственно важное дело. В этом мы убедились в ходе формирования медицинских учреждений и эвакуации только одного завода, производившего дезинфекционную технику.

В сводке о ходе формирования медицинских учреждений, составленной 15 февраля 1942 года начальником Управления формирования и укомплектования войск Красной Армии, привлекали внимание запоздалые сроки их готовности и причины этого. В ней говорилось, что 16 учреждений имеют задержку готовности до 15 дней, 12 — до месяца и 85 — более месяца. Причины: недостаток автотранспорта и специальной санитарной техники. Действительно, в сводке о передаче армии в период с 1 до 10 февраля двух медицинских учреждений говорится об их неполной укомплектованности начальствующим и рядовым составом, лошадьми, повозками и особенно автомашинами. В сводке о ходе формирования, составленной на 10 февраля 1942 года, наряду со слабой обеспеченностью формируемых учреждений автомашинами (из 252 необходимых дано было 16) отмечалась большая нехватка дезинфекционных камер (5 вместо 130) и отсутствие автодушевых установок. Гораздо лучше выглядела сводка на 10 марта.

Жуковский завод, находившийся в 55 километрах северо-западнее Брянска на линии железной дороги Брянск — Рославль — Смоленск, производил продукцию по заказам Главного интендантского управления. В ее числе были и дезинфекционные камеры. Во время Смоленского сражения 1941 года заместитель наркома обороны, начальник Тыла Красной Армии направил комдива Н. К. Подмарева на завод, чтобы помочь администрации завода организовать эвакуацию на восток. Помощь запоздала. Пути эвакуации были отрезаны немецко-фашистскими войсками. Это было в середине августа. 28 августа банно-прачечное дело было передано из Управления вещевого снабжения в ГВСУ. По воспоминаниям бывших ответственных работников Управления снабжения медицинским и санитарно-хозяйственным имуществом, в частности К. Д. Тиманькова, было решено организовать производство автодезкамер на Пензенском заводе Наркомздрава СССР, который производил автодушевые установки. Для этого завод нуждался в помощи. В быстром налаживании производства дезинфекционных камер было заинтересовано ГВСУ, которое и помогало заводу. В связи С этим мне хочется еще раз добрым словом вспомнить заместителя наркома обороны, начальника Тыла А. В. Хрулева. Андрей Васильевич, как правило, с пониманием относился к просьбам руководителей промышленных наркоматов. Некоторые товарищи по работе ложно истолковывали эту черту его характера как желание быть «добреньким» на фоне больших нужд армии. По их мнению, лозунг «Все для фронта, все для победы!» предполагал только «дай» и исключал ответную помощь, если она возможна без ущерба для дела разгрома врага. Временная помощь военных, как правило, усиливает помощь со стороны тыла, и тогда единство тыла и фронта приобретает еще более неодолимую силу.

В конце марта — начале апреля 1942 года я вновь был вызван к И. В. Сталину. У него были В. М. Молотов и Г. М. Маленков.

— Нужно полагать, — сказал Верховный, — что по постановлению ГКО кое-что уже сделано. Что именно, товарищ Смирнов? Как готова военно-медицинская служба к защите войск от особо опасных эпидемических заболеваний?

Возникшее у меня ранее предположение о том, что Сталин не очень-то хотел вникать в детали этого дела, оказалось ошибочным. Он просто вернулся к нему тогда, когда считал, видимо, себя подготовленным к беседе в той степени, какая необходима руководителю государства и Верховному Главнокомандующему.

Прежде чем рассказать о содержании разговора в кабинете И. В. Сталина, хочу коснуться событий, имевших место в 1939 году в Саратовском институте «Микроб» Наркомздрава СССР и в Москве.

В апреле 1939 года в институте «Микроб» было решено сделать прививку живым вакцинным штаммом возбудителя чумы добровольцам из числа научных работников, изучавших на животных его защитные свойства и безвредность. В числе добровольцев был и заместитель директора института по научной работе Л. А. Берлин. Эксперимент прошел благополучно. После этого аналогичные работы на добровольцах проводились еще дважды.

В первых числах декабря 1939 года Берлин вместе со своей лаборанткой провел опыт с заражением в камере животных, привитых чумной вакциной, с целью изучения ее иммунологической эффективности. Организация опыта, о котором не был поставлен в известность даже директор института, не гарантировала безопасности экспериментаторам. Берлин во время этого опыта заразился чумой. 6 декабря, нарушив установленный карантин, он вместе с директором института И. И. Елкиным прибыл в Москву. 7 декабря они докладывали на ученом совете Наркомздрава СССР план научных работ на 1940 год. 8 декабря в газете «Правда» появилась статья под названием «Мужество». В ней говорилось о подвиге ученых, решивших привиться живым вакцинным штаммом возбудителя чумы. Берлин был назван в числе героев. Но 8 декабря он заболел легочной формой чумы, от которой скончался. Как только установили диагноз легочной чумы, были приняты меры по выявлению и изоляции лиц, с которыми Берлин имел контакты. Оперативность в проведении этих мероприятий заслуживала всяческой похвалы, а причины, обусловившие два случая заболевания, — резкого порицания и строгого наказания. Похвала не заставила себя долго ждать, наказания же не последовало: главного виновника возникновения чрезвычайной обстановки Берлина, нарушившего нормы поведения лиц, работающих в противочумных учреждениях, не было в живых. И это как раз привело к недоброжелательному отношению к живому вакцинному штамму, хотя со стороны лишь отдельных известных ученых. В США, Англии, Франции и Индии оно было повсеместным. Из-за боязни реверсии, то есть восстановления болезнетворных свойств у живой вакцины, там предпочитали и даже сейчас предпочитают прививать убитыми вакцинами, эффективность которых в несколько раз ниже, чем живых. Хотя безвредность живой вакцины была доказана в 1939 году ее создателями французскими учеными Жираром и Робином на Мадагаскаре, где они привили 2 миллиона человек, негативное отношение к ней, во многом обязанное событиям в Москве и подкрепленное отсутствием единой концепции по проблеме реверсии живых вакционных штаммов, существовало, и его нужно было преодолеть. Но это не просто было сделать, поскольку такое положение поддерживалось и виднейшими естествоиспытателями.

Заболевание легочной чумой в Москве — случай из ряда вон выходящий. Он не мог не привлечь к себе внимание Сталина. Но об этом позже. Сейчас же пора вернуться к беседе в его кабинете, состоявшейся весной 1942 года. В моей памяти не сохранились предшествовавшие этой беседе внешние моменты. Однако мой рассказ во время беседы, посвященной состоянию дела, учитывал их. Привожу его содержание.

Особо опасные инфекционные заболевания отличаются быстротой заражения больными здоровых, причем воздушным (или аэрогенным) путем. Среди них особое место занимают чума и оспа. Поставить диагноз заболевания, особенно чумой, когда больной еще не опасен для окружающих, затруднительно. Заболевание же чумой обусловливает необходимость розыска лиц, встречающихся с заболевшим, обязательной их изоляции и содержания небольшими группами, что в условиях боевых действий войск является делом крайне сложным и трудновыполнимым. Для этого организация лечения и эвакуации раненых и больных, а также противоэпидемическая защита войск должны соответствовать средствам и методам ведения боевых действий. Организация военно-медицинской службы в этом отношении не вызывает сомнения, а наше советское здравоохранение, так же как и военно-медицинская служба, располагает научными возможностями для совершенствования существующих и разработки новых средств и методов специфической (вакцинной), профилактики и лечения инфекционных заболеваний. Против оспы имеется хорошая вакцина, но нет эффективных средств лечения. Против чумы есть сравнительно эффективные средства лечения, если они применяются при появлении начальных симптомов заболевания, но эти симптомы имеют общий, присущий многим другим болезням характер. В связи с этим на первых порах развития заболевания неизбежны ошибки в сроках начала лечения, запаздывание с изоляцией больных и распространение инфекции. Что же касается убитых вакцин, то их эффективность ничтожно мала. В 1936 году советские ученые получили из Франции вакцинный штамм чумного микроба. Приступив к изучению его безвредности и иммуногенности на лабораторных животных, они убедились в преимуществах живой вакцины перед убитой.

Полученные первые серии живой сухой вакцины были испытаны на 15 добровольцах — научных работниках. Результаты испытаний были хорошие. Они дали нам основание приступить к отработке серийного производства вакцины. И эта задача была решена. Большую роль в создании вакцины сыграли исследования Н. П. Жукова-Вережникова, М. П. Покровской, Е, И. Коробковой и М. М. Файбича. Таким образом, мы располагали базой ее производства, обеспечивавшей потребности в ней армии и населения.

Одновременно у нас велись работы по созданию живой вакцины против сибирской язвы. Аэрогенный путь заражения сибирской язвой, имеющей место среди людей, занимающихся скорняжным делом, сильно затрудняет постановку прижизненного диагноза заболевания. Смертность при этой форме заболевания достигает 100 %. Нам были известны работы немцев по распылению бактерий в плане изучения концентрации микробных клеток на различных расстояниях от источника. Все это вызывало необходимость создания эффективной вакцины против сибирской язвы.

Нашему ученому Н. Н. Гинсбургу удалось среди множества исследованных микробных колоний натолкнуться на такую, которая состояла только из так называемых бескапсульных клеток. Однократное введение животным приготовленной из них вакцины вызвало образование мощного иммунитета. Выделенный Гинсбургом штамм получил название СТИ-1. Аналогичным методом отбора бескапсульных вариантов А. Л. Тамарин получил еще один вакцинный штамм. На основе штамма СТИ-1 была разработана технология приготовления вакцины и создано необходимое оборудование для серийного ее производства. В результате этих научных исследований военно-медицинская служба получила возможность вести успешную борьбу с этой тяжелой инфекцией, поражающей людей и животных. Успешно использованный принцип получения вакцинных штаммов методом отбора имеет фундаментальное значение. Полученные на этом пути положительные результаты свидетельствуют о неоднородности микробных популяций и принципиальной возможности выделения из них хороших живых вакцин, обладающих полной безвредностью и большой защитной силой.

Советские ученые Н. А. Гайский и Б. Я. Эльберт в 1942 году разработали и технологию приготовления живой противотуляремийной вакцины на основе вакцинного штамма № 15, полученного Н. А. Гайским. Вакцина нам очень пригодилась.

Что же касается холеры, также представляющей опасность для войск действующей армии, то наши ученые Н. И. Александров и Н. Е. Гефен закончили разработку химической поливакцины, содержащей в числе сети компонентов и противохолерный. Эта вакцина создана против группы возбудителей кишечных заболеваний. Ее преимущество заключалось в однократности введения по сравнению с убитой тривакциной против брюшного тифа и паратифов А и Б, которая требует троекратной прививки, физически неосуществимой в условиях маневренной войны. Но тривакцина, в отличие от поливакцины, проверена на практике. Она достаточно эффективна. Существующая убитая моновакцина против холеры обладает слабым профилактическим действием.

В ходе беседы И. В. Сталин задал мне вопросы, касавшиеся главным образом уточнения отдельных положений. Разговор не имел официального характера и длился около полутора часов. Закончился он указанием Сталина вызвать двух ученых, непосредственно работавших в этой области, и доложить ему, как только они будут готовы к встрече.

Время на подготовку потребовалось незначительное. После моего звонка мы через день-два встретились в кабинете у Сталина, где присутствовали Молотов и Маленков. Предметом разговора были те же вопросы. Беседа закончилась предложением Сталина наградить группу ученых за создание вакцин, что вскоре было сделано и встречено с большой радостью. Однако мое высказывание, на сей раз в виде пожелания, о необходимости привить живой вакциной против чумы работников инфекционных полевых подвижных госпиталей (ИППГ) не встретило ни одобрения, ни запрещения и не послужило предметом обсуждения.

Возвратившись в управление, я поделился своими размышлениями по этому важному для нас вопросу с комиссаром управления полковым комиссаром М. И. Редькиным. Михаил Иванович был человек уважаемый среди нас, работников управления. Корректный и ровный со всеми в обращении, он отличался особым вниманием к людям, к вопросам, которые они выдвигали по работе. Он умел слушать и взвешивать все «за» и «против» и там, где дело требовало решения, не проявлял колебаний. Так он отнесся и к моему предложению подписать указание начальникам медицинской службы фронтов о выводе в тыл по одному ИППГ. Личный состав этих госпиталей, прежде чем привиться, должен был пройти осмотр с целью выявления противопоказаний к прививкам. В осмотре принимали участие ученые, разработавшие вакцину, они же и прививали. Прививки, как и следовало ожидать, прошли успешно.

При очередной встрече со Сталиным я доложил ему об успешных результатах прививок живой противочумной вакциной, на что последовал его краткий, но доброжелательный ответ: «Вот и хорошо». Ответ послужил вакцине путевкой в жизнь, а мне как руководителю медицинской службы — своего рода назиданием. В вопросах, где медицинская компетенция является единственным основанием и для принятия решения и для несения ответственности за его научную обоснованность и практическую необходимость, не следует прятаться за спину старшего начальника, а тем более руководителя партии и государства.

Февральское и мартовское постановления Государственного Комитета Обороны и развернувшиеся мероприятия по их выполнению позволили органам здравоохранения и военно-медицинской службе преодолевать препятствия, стоявшие и вновь возникавшие на пути оздоровления санитарного состояния населения и войск. Большие трудности возникли для здравоохранения в связи с отступлением наших войск летом 1942 года на Юго-Западном и Северо-Кавказском направлениях, сопровождавшимся эвакуацией заводов, госпиталей и населения. Резко ухудшилось санитарное состояние населения, оказавшегося на территории, временно оккупированной фашистами. Когда после окружения сталинградской группировки врага наши войска перешли в наступление, им пришлось соприкоснуться с очагами заболеваний сыпным тифом среди гражданского населения. В связи с этим второй год войны сопровождался повышенной заболеваемостью среди населения и войск, но эпидемии не было ни в стране, ни в армии.

* * *

Прежде чем перейти к характеристике инфекционной заболеваемости в действующей Красной Армии в период Великой Отечественной войны, необходимо остановиться на методе статистики. Мы вынуждены были отказаться от пользования интенсивными показателями не потому, что они плохи, а потому, что в современных войсках они практически неприменимы.

Определить среднемесячную или среднегодовую численность войск в современных войнах при невероятно большой текучести личного состава в частях невозможно. Чтобы ответить на вопрос, какова была численность, скажем, части, соединения, армии или фронта за определенное время, нужно сказать, сколько личного состава прошло через них, а не его среднюю численность. Болеют люди, а не «средняя численность». Для того чтобы заболеть, солдату бывает вполне достаточно (для большинства эпидемических заболеваний) 5–20 суток его пребывания в части. Такими данными мы не могли располагать и не располагали. Мы прибегли к другим методам, менее показательным, но более доступным, базирующимся на исчислениях, достоверность которых не подлежит ни малейшему сомнению. Получаемые при этом цифровые данные позволяли проводить сравнения с прошлыми войнами.

В общих санитарных потерях действующей Красной Армии на долю всех поступивших больных, лечившихся в медсанбатах и в госпиталях всех профилей и уровней подчиненности, приходилось в течение первого года войны 26 %, второго — 38,9 %, третьего — 34,9 %, четвертого (по состоянию на 1 мая) — 37,1 %; в среднем за 4 года войны — 34,6 %.

Доля отдельных инфекционных заболеваний в структуре госпитальной заболеваемости среди личного состава действующей Красной Армии была незначительной. Казалось бы, сам этот факт на фоне резкого ухудшения санитарного состояния населения и войск, обусловленного войной, позволяет ограничиться приведенными в целом благополучными сведениями. Но это было бы непростительной ошибкой.

Анализ инфекционной заболеваемости по годам войны показывает, что на отдельных фронтах имели место небольшие, но все же эпидемические вспышки, которые обусловливались не только тяжелыми условиями, в которых приходилось действовать войскам, и особенностями боевой обстановки, часто не позволявшей вовремя принимать надлежащие меры для ликвидации начавшейся вспышки, но и дефектами в организации профилактической работы. Некоторые руководители военной медицины и организаторы противоэпидемической службы объясняли рост эпидемических заболеваний только тяжелым санитарно-эпидемическим состоянием территории, которую занимали войска, и большим распространением эпидемических заболеваний среди гражданского населения, контакт личного состава с которым был неизбежен. Но это является односторонним подходом к сложному, а с точки зрения познавательности и важному вопросу. Неизбежность контактов не равнозначна их эпидемической опасности. Греха таить нечего, все мы учились во время войны, особенно в первые полтора года. Одни меньше, другие больше, но учились. Это обучение обусловливалось разными причинами. То, что хорошо преподносилось и хорошо, но абстрактно воспринималось и усваивалось, в практической работе, в конкретных условиях сложной, многообразной боевой и медико-санитарной обстановки применялось не всегда умело и правильно, не без ошибок, порой весьма серьезных.

Все врачи, особенно окончившие Военно-медицинскую академию, хорошо знали, что санитарно-эпидемиологическая разведка должна быть непрерывной, достоверной, своевременной, преемственной, эшелонированной и действенной.

Какой она была в первые месяцы перехода наших войск в наступление на отдельных фронтах, мы увидим ниже.

В течение первого года войны заболеваемость сыпным тифом имела место на Западном, Северо-Западном, Калининском и Брянском фронтах. На остальных фронтах поражение им было мизерным, а потому не заслуживает внимания. Боевая и медико-санитарная обстановка на перечисленных фронтах сложилась так, что для защиты Москвы и Ленинграда в эти фронты прибывало много пополнения. Среди новобранцев, поступавших зимой 1941/42 года, встречалась вшивость и были случаи заболеваний сыпным тифом. Но это случаи. Такая угроза нависла над населением районов Старой Руссы, а также Калининской, Смоленской, Брянской, Курской и Рязанской областей. Все это требовало особого внимания со стороны начальников медицинской службы всех степеней, особенно армий и фронтов.

На Западном фронте отмобилизование противоэпидемических учреждений, как и других, началось в разгаре Смоленского сражения. Исключение составила СЭЛ (санитарно-эпидемическая лаборатория). Она была отмобилизована в Минске в течение первых трех дней войны. Дезинфекционный инструкторский отряд и инфекционный госпиталь были сформированы в начале июля, когда санитарное управление находилось в Смоленске. К началу Смоленского сражения противоэпидемических учреждений в армиях фронта не было. Они начали появляться только в конце и после него. Не было, правда, и эпидемических заболеваний, за исключением отдельных случаев дизентерии, против которой армии располагали вакциной. И там, где считалось необходимым, проводилась дополнительная иммунизация по Безредко. Впервые в сентябре и октябре были зарегистрированы по два случая заболевания сыпным тифом. В октябре и ноябре во фронте выявлено пять заболеваний среди пополнения, прибывавшего сотнями тысяч из глубокого тыла страны. Этот период характеризовался тем, что Западный фронт почти заново воссоздавался. Происходило доукомплектование и формирование учреждений противоэпидемической службы армий. На фронт направлялось большое количество врачей, среди которых были эпидемиологи и бактериологи. Они знали свое дело, но не знали военно-медицинской специфики, ее сложности, динамичности событий, имевшей особое значение в военной эпидемиологии. Главный эпидемиолог фронта военврач 1 ранга Т. Т. Позывай учитывал это и использовал все свои возможности для ознакомления с новыми условиями работы гражданских эпидемиологов, руководивших противоэпидемической службой в дивизиях и армиях. В этом ему помогли начальники медицинской службы армий, корпусов и дивизий.

За период контрнаступления под Москвой и последующего общего наступления советских войск, длившегося до начала апреля 1942 года, медицинская служба фронта выявила 2200 сыпнотифозных очагов среди гражданского населения освобожденных районов. Такое широкое распространение сыпного тифа в Подмосковье нельзя объяснить иначе, как только тем, что среди солдат немецкой армии была большая вшивость и имели место заболевания сыпным тифом. При отсутствии у гитлеровцев подвижной и мощной, как у нас, санитарно-противоэпидемической службы они явились источником быстрого и широкого распространения сыпного тифа в частях и соединениях гитлеровской армии. От солдат тиф распространился и среди гражданского населения. По данным Т. Т. Позывая, в освобожденных районах санитарно-эпидемиологической разведкой было обнаружено среди гражданского населения в 1942 году 7930 случаев заболеваний сыпным тифом, на следующий год уже — 11370, а в 1944 году — 400 случаев.

Последняя цифра должна рассматриваться с учетом двух обстоятельств, объясняющих эту относительно малую величину. Значительное число населения к этому времени переболело сыпным тифом, а быстрые темпы наступления войск фронта на глубину до 600 километров не позволяли медицинской службе дивизий и армий задерживаться на одном месте, а значит и собирать исчерпывающие данные о заболеваемости среди населения.

В отношении заболеваемости среди населения брюшным тифом и дизентерией картина менялась. Если в 1943 году брюшной тиф встречался в 20 раз, а дизентерия — в 50 раз реже, чем сыпной тиф, то в 1944 году эти два заболевания стали доминировать. Санитарно-эпидемиологической разведкой было обнаружено 2320 больных брюшным тифом и дизентерией.