5. Приказ по армии о дальнейшем наступлении и его целях. Исполнение

5. Приказ по армии о дальнейшем наступлении и его целях. Исполнение

В Вербе 8 августа мы получили директиву штаба армии о наступлении армии. Ею предписывалось наступать и атаковать противника, который будет встречен на пути, при этом левый фланг армии, то есть наш 17-й корпус, должен был держаться в общем направлении на г. Жолкиев[31]. 7-я кавалерийская дивизия должна была, обеспечивая левый фланг армии, быть связью с правым флангом нашей 3-й армии.

На другой день мы выступили в том же порядке, спокойно и ночевали в районе южнее и юго-восточнее Владимир-Волынска. Штаб корпуса ночевал в этом последнем у западного выхода по шоссе на м. Устилуг[32]. При проходе через город 3-я пехотная дивизия переплелась с частями 10-й пехотной дивизии 5-го корпуса, которая через Владимир-Волынск шла в с. Пятыдни.

Вечером в штаб корпуса явился генерал-майор Орлов[33], помощник начальника 61-й пехотной дивизии, и доложил командиру корпуса о прибытии в город по железной дороге двух полков 61-й пехотной дивизии, которые мы, впрочем, уже видели, когда входили в город; они занимали казармы квартировавших во Владимир-Волынске частей 17-й пехотной и 7-й кавалерийской дивизий. Связь с генералом Орловым тотчас же была установлена по телефону.

10 августа движение продолжалось: 3-я п. дивизия – по большаку на с. Грибовица, 35-я дивизия – по дороге на с. Бубнов, Иваниче. Штаб корпуса следовал за 3-й дивизией. Все шло мирным порядком; о противнике не было никаких сведений.

Ночевали: 3-я дивизия и штаб корпуса – в с. Грибовица, 35-я – в районе с. Иваниче. К вечеру в с. Мышов подошла и голова бригады 61-й пехотной дивизии.

В Грибовице, когда мы уже разослали войскам корпуса распоряжения о продолжении марша на 11 августа, был получен приказ о приостановке дальнейшего движения. Спавший уже генеральный штаб и командир корпуса были подняты, и снова началась спешная рассылка приказаний об отмене приказа. Потом постепенно все улеглось опять. Лишь я бодрствовал, следя за рассылкой распоряжений. Но не прошло и двух часов после рассылки «контр-ордра», как получен был новый «ордр», отменявший «контр-ордр» и предписывающий продолжать марш. Второй подъем начальства и генштаба и новые распоряжения об исполнении первоначального приказа о движении 11 августа. Когда я разослал их, уже приближался рассвет. Так мне почти и не удалось в эту ночь прилечь отдохнуть. Причина таких перемен распоряжений так и осталась для нас не совсем выясненной, тем более что никаких боевых столкновений армии еще не было.

Несмотря, однако, на последовавшие в течение ночи «ордры» и «контр-ордры», никакого «безордра» не произошло благодаря ночному бодрствованию и работе штаба. Войска выступили с ночлега своевременно. Часам к трем дня 3-я дивизия, а за нею и мы подошли к р. Бугу у д. Джарки. За Бугом перед нами простиралась, насколько глаз хватал, Галиция – неприятельская территория, но никакого неприятеля все еще не было. А обнаруженная и быстро исчезнувшая на левом берегу какая-то партия противника, вероятно, принадлежавшая к ландштурму, не вызвала к себе нашего внимания.

Авангард 3-й пехотной дивизии – 9-й Ингерманландский полк полковника Карнаухова[34] (генерального штаба, мой преподаватель по Тифлисскому юнкерскому училищу[35]), тотчас начал переправу на сколоченных из подручного материала плотах. Но операция эта происходила медленно из-за слабой грузоподъемности плотов.

Размеры реки были средние, ширина до 25–30 саженей, бродов поблизости не было. Наш берег был возвышенный и сильно командовал над плоским и низким австрийским берегом. Передовые части ингерманландцев разошлись веером для прикрытия переправы прочих войск и продвинулись вперед к с. Войславице.

Командиру 17-го саперного батальона полковнику Исакову[36] (он же корпусный инженер), чрезвычайно энергичному, имевшему несколько таких же энергичных помощников из числа офицеров своего батальона, было приказано приступить немедленно к постройке постоянного моста через Буг и упорядочить технически, с целью ускорения, переправу авангарда 3-й дивизии. Нечего и говорить, что у полковника Исакова дело закипело. Мы с высокого берега из д. Джарки любовались работой саперов. Весь берег кишел ими, точно муравьями. Весь двуколочный обоз батальона оживленным аллюром и в каком-то прямо красивом порядке засновал по берегу взад-вперед, подвозя материал для постройки моста. Место для него было выбрано прямо против деревни Джарки, у заброшенной водяной мельницы, где представлялось возможным сократить длину моста использованием островка, отделяющего рукав для мельницы от главного русла реки.

В этот день впервые мы увидели свой корпусный авиационный отряд, под командой штабс-капитана Ткачева[37]. Он прибыл лётом и спустился аппарат за аппаратом у д. Джарки. Спуск ознаменовался одним грустными инцидентом. Смотреть, как спускаются и садятся чудовищные птицы, сбежались все, что были поблизости – и масса солдат, и жители деревни; при этом один из аппаратов при спуске задел какую-то бабу и смертельно ее ушиб. Некоторые истолковали этот несчастный случай за дурной знак. И, как увидим дальше, это оправдалось.

Распоряжением штаба армии для ускорения нашей переправы к нам в Джарки для наводки моста высылалась часть понтонного батальона. Жаль было, что об этом там не сообразили ранее. Зря поэтому потеряли мы два дня в Джарках.

Подошла в Джарки и бригада 61-й пехотной дивизии с двумя батареями и начальник этой дивизии, генерал-майор Симанский[38] со штабом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.