3.2. Усиление социально-классового и политического расслоения в войсках

3.2. Усиление социально-классового и политического расслоения в войсках

События первых дней Февральской революции говорили о том, что время единодушия, проявленного почти всеми слоями российского общества при свержении самодержавного государственного строя, прошло. Наступал период резкой дифференциации слоев общества по социально-классовому и политическому признакам. Особенно наглядно и остро это проявилось в подходе к решению вопросов о революции и государственного устройства Российской державы. Если буржуазия была против углубления революционного процесса, ограничила задачи революции созданием буржуазной парламентской республики, главной задачей считала консолидацию всех сил для успешного ведения войны до полной победы, то революционная демократия (рабочие, крестьяне, нижние слои интеллигенции) выступила за провозглашение демократической республики, против империалистической войны, за ведение войны в защиту революции и свободы.

Буржуазия сформировала орган власти в лице Временного правительства. Орган власти революционной демократии был создан в форме Советов рабочих и солдатских депутатов.

В русской армии в канун падения царского самодержавия находилось более 9 миллионов человек (около 7 миллионов на фронтах и почти 2100 тысяч в тыловых гарнизонах)[244]. По социальному составу основную часть войск (почти 98 %) составляли солдаты – главным образом переодетые в солдатские шинели рабочие и крестьяне. На Западном фронте на 1 марта 1917 г. находились 1 580 300 солдат и унтер-офицеров и 40 324 офицера и чиновника.

Основная масса офицеров – главным образом представители средней и мелкой буржуазии, разночинцы – сочувственно встретили Февральскую революцию, перешли на службу Временному правительству, поддержали политику продолжения империалистической войны до победного конца. В начале 1917 г. департамент полиции отмечал в сводке об отношении офицерства к войне: «Настоящую войну офицерство, за малым исключением, принимает и оправдывает, ее продолжение находит необходимым до победного конца, хотя в положительном ее исходе многие не убеждены, потому что их смущает неустройство в военной технике и в продовольствии войск и тыла»[245].

По вопросу о политическом строе мнение солдат и многих офицеров было единым – демократическая республика. За конституционную монархию высказывались монархически настроенный генералитет, часть офицеров и казачество. «Вся масса солдат, без всякого исключения, и почти все офицеры настроены не только антидинастично, но и антимонархично вообще. Все уверены и будут несомненно требовать, чтобы у нас была демократическая республика», – сообщал, например, командир 15-го армейского корпуса генерал И. З. Одишелидзе в секретном заключении о политическом настроении войск командующему 3-й армией[246]. Несмотря на различие взглядов на государственное устройство страны, по вопросу дальнейшего развития революции и продолжения войны, события на Западном фронте в начальный период в целом носили мирный характер, без вооруженных столкновений. Солдатами были арестованы, отстранены от занимаемых должностей и удалены из частей и подразделений наиболее ярые сторонники свергнутого режима, отличавшиеся жестокостью и злоупотреблявшие своим служебным положением[247]. Всего на Западном фронте до июля 1917 г. были арестованы и удалены из частей и соединений или ушли по причине выраженного солдатами им недоверия 35 командиров и начальников рангом от командира полка до командира корпуса[248].

Однако глубокий процесс расслоения в войсках по социальному признаку открыто начался с первых дней Февральской революции. Активное начало этому было положено созданием солдатских комитетов, которые изначально состояли из выборных представителей от солдат и явились, по сути, второй властью в армии.

Командование сразу поняло, какая пропасть разъединения солдатских масс с офицерством создается с образованием солдатских комитетов. Оно принимало меры, чтобы предотвратить этот процесс. Не сумев воспрепятствовать созданию солдатских комитетов, по приказу Верховного главнокомандующего командование взяло их организацию и деятельность под свой контроль. В войсках стали создаваться смешанные солдатско-офицерские комитеты. Командование пыталось всеми силами убедить солдат в необходимости единения с офицерами, представить дело так, будто с победой буржуазно-демократической революции исчезли причины для «разъединенности» и «отчуждения» между офицерами и солдатами, призывало солдат «забыть все старое и начать жизнь на новых началах, слившись в единую семью на взаимном доверии». С призывами покончить с недоверием к офицерам, во имя «достижения победы над врагом научиться извинять и прощать вольные и невольные погрешности начальникам» обращались к солдатам в приказах командиры 9-го армейского корпуса генерал Н. М. Киселевский и 3-го гренадерского корпуса генерал Д. П. Парский, а также главнокомандующий Западным фронтом генерал В. И. Гурко. Свой призыв они аргументировали создавшимися для единения условиями в результате организации в войсках объединенных солдатско-офицерских комитетов.

Призывы к примирению оказывали влияние на солдат, выражавших готовность поверить в искренность протянутой руки. Характерный факт готовности к сближению солдат с офицерами имел место, например, в 47-м обозном батальоне 3-й армии, в котором уже на первом заседании офицерско-солдатского комитета его председатель солдат Рожков «торжественно заявил, что всему старому он ставит крест и призывает всех забыть старое, не вспоминать прошлого во имя торжества революции». Присутствовавший на заседании командир 233-го транспорта капитан Мартынович, отличавшийся до революции, по словам солдат, жестоким отношением к ним, «низко поклонился Рожкову, выразил чувственную благодарность»[249]. Во многих случаях солдаты доверили офицерам возглавить комитеты. Радикально настроенная часть офицеров искренне поддержала солдат, выступала за демократизацию армии, уравнение солдат в правах.

Однако в целом пропасть взаимного отчуждения и недоверия солдат к офицерам продолжала оставаться. Солдатские массы нередко инстинктивно не доверяли офицерам, считая их представителями буржуазно-дворянского класса. Офицерство, воспитанное в духе надменности к солдату, превосходства над ним, беспрекословного повиновения солдата офицеру, в большинстве случаев не сочувствовало, часто непримиримо относилось к предоставлению солдату относительной свободы, элементарных гражданских прав, нарушало их. В целом ряде случаев, как показали последующие события, выраженная готовность офицеров к единению с солдатами была неискренней из тактических (т. е. конъюнктурных) соображений.

Принимая меры, направленные на единение офицеров и солдат, с целью удержать армию в своих руках, предотвратить ее разложение, поднять боеспособность, командование направило усилия на разъединение солдат с рабочим классом, чинило препятствия созданию единых Советов рабочих и солдатских депутатов – основной формы союза рабочих и солдат.

В основе объединительного процесса Советов солдатских депутатов с Советами рабочих депутатов лежало движение солдат и рабочих к сплочению и консолидации сил для успешной борьбы с контрреволюцией. Советы рабочих и солдатских депутатов являлись прообразом создаваемых на фронте солдатских комитетов и Советов, способствовали их созданию, а вместе с ними являлись школой политического воспитания и организующими центрами широких солдатских масс. Ведущую роль в этом для Западного фронта, наряду с Петроградским Советом, играл Минский Совет рабочих и солдатских депутатов, который, по признанию В. Г. Кнорина, являлся общепризнанным организатором солдатских и рабочих масс, всех трудящихся[250].

Солдаты Западного фронта заявляли о своей солидарности с рабочими и солдатами Петрограда, необходимости союза с ними, предлагали помощь и поддержку. С такими заявлениями обращались, например, к петроградским рабочим и солдатам гарнизона солдаты 31-го Алексеевского, 280-го Василь-Сурского, 292-го Малоархангельского, 685-го Логишинского пехотных полков, других частей и подразделений.[251]

В свою очередь рабочие оказывали солдатам фронта культурно-просветительскую, материальную и другие виды помощи, вели разъяснительную работу среди них. На приветствия солдатских масс, их заверения в поддержке в революционной борьбе рабочие Петроградского оружейного завода писали: «Сила единения рабочих с сынами народа – героями-солдатами – является залогом будущего процветания нашей родины… Вечные единения рабочих с солдатами – несокрушимая сила… Не забывайте, что рабочие и солдаты всегда должны стоять на страже защиты прав народа… Братской кровью единения мы скрепим узы эти в дни выступлений… Не забывайте этого»[252].

Не сумев воспрепятствовать созданию солдатских комитетов и Советов, объединению их с Советами рабочих депутатов, единению рабочих и солдат, командование, буржуазно-дворянское офицерство, буржуазия страны повели атаки на союз солдат и рабочих. Чтобы ослабить революционные силы, расколоть этот союз, заставить рабочих отказаться от требований восьмичасового рабочего дня, улучшения материально-бытового и социально-правового положения, отвлечь солдат от борьбы за демократизацию армии, ослабить их интерес к политическим вопросам, связанным с войной, они начали проводить политику натравливания солдат на рабочих, противопоставлять их друг другу.

Основная роль в этом отводилась буржуазной прессе. На Западном фронте с обвинениями рабочих в нежелании работать на оборону, в срыве снабжения фронта широко распространялись буржуазные газеты «Русское слово», «Речь», «Дело народа», «Биржевые ведомости», «Наш вестник» и другие издания, а также прокламации и листки, такие как черносотенца В. М. Пуришкевича «Без забрала», буржуазного издательства «Освобожденная Россия», комитета Общества распространения бесплатных изданий «За родину и свободу» и др. Кроме того, по фронту распространялись враждебного содержания в адрес рабочих резолюции, составленные и принятые на офицерских собраниях. В одной из них, принятой на собрании высших офицеров Особой армии, которой затем выразили «полное сочувствие и солидарность» и штаб-офицеры 3-й армии, говорилось, что «служба офицеров и солдат на позиции весьма тяжела, а потому установление рабочими восьмичасового рабочего дня» якобы «вызвало общее не сочувствие войск, обвинение рабочих в преследовании узких классовых целей и не лишены оснований опасения, что в решительную минуту армия снова останется без боевых припасов»[253].

Наводнив фронт буржуазной прессой, развернув клевету на рабочих, контрреволюционные силы одновременно предприняли меры к изоляции солдат от правдивых сведений о рабочих и положении в тылу. С этой целью они пытались оклеветать рабочую печать, не допустить рабочие газеты на фронт. По признанию бывшего члена II Государственной Думы Белановского, командированного агитационной комиссией Петроградского Совета во 2-ю армию Западного фронта, «везде где был, шло очень плохое снабжение рабочей печатью, солдат пичкали исключительно буржуазной прессой, пускались всевозможные слухи о двоевластии, о нежелании рабочих работать для снабжения армии»[254].

Реакция солдат Западного фронта на возводимую буржуазией клевету на рабочих не была однозначной. Наиболее политически подготовленные из них выступили в защиту рабочих. Например, представители частей и подразделений 6-й пехотной дивизии 3-й армии, разоблачив и осудив на митинге натравливание буржуазией рабочих, солдат и крестьян друг на друга, высказались за полное доверие рабочим, приветствовали их требования восьмичасового рабочего дня[255]. Наблюдая массовый приток буржуазной прессы с клеветой на рабочих и задержку с поступлением на фронт демократической печати, солдаты с тревогой сообщали об этом в Петроградский Совет, стремились установить причины непоступления этих изданий, принимали меры по доставке их на фронт. Другая часть солдат, оказавшись в политической изоляции от рабочих, поддалась влиянию усиленной буржуазной пропаганды, проявила сомнения и неуверенность в рабочем классе, в отдельных случаях недовольство.

Создавшаяся ситуация осложнялась тем, что положение в тылу в искаженном представлении стало предметом обсуждения на заседаниях офицерско-солдатских комитетов, особенно высшего звена, где при активном участии офицеров вырабатывались резолюции, постановления и наказы с пожеланиями рабочим и с требованиями к ним повысить интенсивность и эффективность труда.

В защиту революционного союза рабочих и солдат, с призывом «не верить измышлениям врагов революции», «укреплять союз рабочего класса, крестьянства и армии» выступили большевики. Через свои печатные органы – газеты «Правда», «Солдатская правда» и другие, они разъясняли необходимость единения рабочих и солдат, общность интересов, разоблачали клевету буржуазии на рабочих, преследуемую ей этим цель[256].

В свою защиту и в защиту единения с солдатами выступили сами рабочие. Например, на состоявшемся 22 марта в Петрограде собрании представителей фабрик и заводов была отвергнута клевета буржуазии на рабочих. Рабочие завода братьев Айваз в принятой на собрании резолюции призывали солдат не верить злому вымыслу, расспрашивать своих депутатов о рабочих, проверять через делегатов работу на заводах[257].

Обсуждая экономические требования рабочих, внутриполитические события в стране на заседаниях войсковых комитетов, общих собраниях и митингах, солдаты Западного фронта принимали решения о посылке специальных делегаций в Петроградский Совет, Государственную Думу для выяснения политических вопросов и для ознакомления с работой выпускающих военную продукцию заводов[258].

Рабочие петроградских заводов с пониманием и сочувствием относились к солдатским делегатам, знакомили их с истинным положением дел на заводах, на конкретных примерах опровергали возводимую на них клевету.

Посещение солдатскими делегатами крупнейших предприятий Петрограда, знакомство с коллективами заводских рабочих, условиями их труда и быта, обмен мнениями по злободневным вопросам, широкий доступ к рабочей печати раскрывали сущность буржуазной пропаганды, рассеивали недоверие к рабочим. На специально созванных заседаниях заводских комитетов рабочие и солдаты-делегаты заявляли о взаимном доверии, преданности друг другу и единении. Об этом было записано в резолюции военных делегатов после посещения ими пяти отделений Путиловского завода, заявлено представителями от солдат 42-й артиллерийской бригады Западного фронта и от Франко-Русского завода на заседании Совета старост предприятия, делегатами 174-й пехотной дивизии 3-й армии, посетившими 3-ю мастерскую орудийного завода, заводским комитетом Петроградского картонного завода, в отчете делегатам – солдатам 265-го пехотного Вышневолоцкого полка 3-й армии.

По возвращении в свои части и подразделения на многолюдных митингах и собраниях делегаты информировали солдат о своих поездках, доводили сведения о настроениях рабочих. Узнав правду, солдаты заявляли о своей солидарности с рабочими, о необходимости крепить единение, о готовности поддержать их.

В защиту союза с рабочим классом, с опровержением клеветы на рабочих и солдат, с разъяснением преследуемых буржуазией целей, с призывом к солдатам крепить союз с рабочими выступили некоторые войсковые организации: ротный комитет отдельной инженерной роты 73-й пехотной дивизии, солдатско-офицерские Советы штаба 10-й армии, гренадерского корпуса 2-й армии и др.

Упрочению солидарности солдат с рабочими, расширению их контактов способствовала подготовка к празднованию 1 Мая. 16 апреля (по ст. ст.) рабочие всей России трудились в фонд «красного подарка» фронту. Рабочими Петрограда, например, за две-три недели было собрано 1200 тысяч рублей на подарки для солдат, избраны делегаты для доставки их на фронты. Такие делегации с подарками посетили и Западный фронт. Например, солдатам 111-го пехотного Донского полка 28-й пехотной дивизии 3-й армии подарки вручила делегация рабочих Охтинского завода, солдатам 297-го пехотного Ковельского полка 75-й пехотной дивизии – металлического завода, 515-го пехотного Пинежского полка 129-й пехотной дивизии 2-й армии – делегация от Царско-Сельского Совета рабочих и солдатских депутатов[259]. Вопрос о сборе первомайских подарков для солдат был рассмотрен на собрании рабочих депутатов Минского Совета, с призывом к рабочим и служащим Витебска о сборе средств на первомайские подарки солдатам обращался исполком Витебского Совета[260].

Яркой демонстрацией солидарности рабочих и солдат явилось празднование 1 Мая. Во многих частях на Западном фронте и в гарнизонах состоялись митинги и торжественные собрания рабочих и солдат, беседы на политические темы, праздничные шествия. Такие мероприятия состоялись, например, в местечках Замирье, Раков, Койданово, других местечках и городах Беларуси[261].

Показателем социально-классового и политического размежевания в войсках Западного фронта являлась работа 1-го съезда военных и рабочих депутатов армий и тыла Западного фронта, состоявшегося в Минске 7– 16 апреля 1917 г. Уже с самого начала представители буржуазии предприняли попытку размежевать солдатских делегатов с рабочими и провести съезд в антирабочем направлении. С этой целью они намеревались избрать председателем съезда эсера солдата-артиллериста В. В. Сороколетова. Однако большая часть делегатов – солдаты, демократически настроенные офицеры и рабочие делегаты, предпочли поручить руководство съездом представителю от рабочих, меньшевику-интернационалисту председателю Минского Совета Б. П. Позерну.

Это во многом предопределило направление работы съезда и принятые им решения. В повестку дня съезда для рассмотрения был включен вопрос «Война и улучшение быта крестьян и рабочих», а в ходе его работы была создана комиссия по рабочему вопросу. В принятой резолюции по рабочему вопросу съезд отвергал «клеветническое обвинение против рабочего класса», видя в нем «стремление имущих классов посеять рознь и недоверие между революционной армией и революционным пролетариатом». Съезд поручил фронтовому комитету «немедленно выпустить воззвание к солдатам, рабочим и всему населению о значении 8-часового рабочего дня и о клеветнических обвинениях, возводимых на рабочий класс по поводу (его) введения»[262].

Неутешительная для буржуазии картина социально-классового и политического расслоения в войсках, брожения и внутренней конфронтации в офицерском корпусе вызвала необходимость его консолидации и укрепления. В решении этой задачи главная роль отводилась Союзу офицеров армии и флота, инициатива создания которого принадлежала офицерам Ставки Верховного главнокомандующего. 15 апреля 1917 г. они избрали Главный временный комитет Союза во главе с председателем подполковником Лебедевым и приняли обращение к офицерам армии и флота, в котором призывали противодействовать выступлениям отдельных, демократически настроенных лиц и групп из офицерского корпуса, включиться в борьбу за спасение армии от разложения.

Союз офицеров армии и флота, объединявший 100-тысячный корпус офицерства, фактически являлся филиалом кадетской партии в войсках. Кадеты взяли курс на сплочение офицерских организаций под флагом беспартийности, так как солдаты с неприязнью относились к этой партии, офицеры не всегда рисковали в нее вступать, опасаясь солдатского негодования. Ставка вначале настороженно отнеслась к идее отдельных офицерских организаций, видя в них препятствие провозглашенному курсу единения солдат с офицерами. Однако интересы кастовой организации офицерства взяли верх. Уже в апреле-мае во многих соединениях фронта и тыловых гарнизонах (Минск, Могилев) возникли отделения Союза офицеров.

Солдаты Западного фронта враждебно относились к созданию офицерских и им подобных союзов и энергично протестовали против них. Такой протест последовал, например, от совещания представителей армейских и фронтового комитетов, солдат многих частей и подразделений фронта[263]. Однако офицерская верхушка не отступила. С 7 по 22 мая в Могилеве в Ставке состоялся офицерский съезд, на который прибыли 298 делегатов (241 офицер с фронта, 57 офицеров-тыловиков)[264], по партийной принадлежности в основном кадеты. В выступлениях Верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева, открывшего съезд, его начальника штаба генерала А. И. Деникина, других участников, в принятых съездом резолюциях звучал один лейтмотив – вернуть власть начальникам, «армия близка к состоянию полного развала». Съезд избрал Главный комитет Союза офицеров под председательством члена ЦК партии кадетов подполковника Л. Н. Новосильцева.

Параллельно со съездом в Могилеве с 8 по 27 мая работал Всероссийский съезд офицеров в Петрограде, организованный Советом офицерских депутатов Петрограда. Съезд собрался, по словам его организаторов, чтобы «сговориться по всем наболевшим политическим и специальным (офицерским) вопросам, с целью посильно придти на помощь… любимой армии», «сорганизоваться и выбрать свой путь»[265]. Выступавшие признавали существовавшую «между офицером и солдатом до сих пор не пробитую стену безусловного недоверия и полного отчуждения».

Эти два съезда свидетельствовали о политических разногласиях в офицерском корпусе. Если первый был полностью делом рук кадетской партии и генеральской верхушки, то второй собрался по инициативе Петроградского Совета офицерских депутатов, который, находясь в центре революционных событий, более трезво оценил обстановку и политику возрождения армии видел возможным проводить не жесткими мерами, а путем единения офицеров и солдат. Хотя эта линия тут же натолкнулась на ожесточенное противодействие большинства участников съезда, подчеркнувших, что подавляющая часть офицеров и буржуазия едины. После бурных инцидентов съезд раскололся и правая его часть (600 делегатов из 700 с лишним) покинула съезд, чтобы вести борьбу в войсках по программе партии кадетов[266].

На платформе партии кадетов в войсках создавались и другие родственные Союзу офицеров организации – Союз воинского долга, Союз спасения Родины, Союз Георгиевских кавалеров, Союз казачьих войск и др.

Особая активность этих буржуазных организаций и усиление процесса социального расслоения в войсках проявились в послеиюльский период и в дни корниловщины – в условиях наиболее острого классового противостояния масс. Когда контрреволюционная военщина в тесном союзе с реакционными кругами буржуазии взяла курс на разгром революционных сил в Петрограде, подавление революционного движения в армии и стране в целом, установление военно-террористической диктатуры.

На Западном фронте это проявилось в усилившейся пропаганде в войсках Союза офицеров, Союза Георгиевских кавалеров, Совета Союза казачьих войск, Республиканского центра, других контрреволюционных организаций, в стремлении контрреволюционной верхушки и ее приверженцев на фронте восстановить старорежимные порядки, ликвидировать войсковые комитеты, завоеванные в революции демократические права и политические свободы, консолидировать свои силы к борьбе за установление военной диктатуры в стране[267].

Стремление контрреволюции к осуществлению своих целей встретило жесткое противодействие солдат и демократически настроенных офицеров, однозначно оценивших действия контрреволюции как возврат к старому режиму. Борьба с контрреволюцией, опасность военной диктатуры способствовали объединению всех демократических сил. Слабость социальной базы корниловщины и массовость демократического движения против нее сделали невозможным установить военную диктатуру, привели к поражению контрреволюционного заговора.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.