Почему ревизия? Почему сейчас? Новая книга Миле Белаяца

Почему ревизия? Почему сейчас? Новая книга Миле Белаяца

Нам доставляет большое удовольствие представить российским читателям монографию видного сербского ученого, директора Института новейшей истории Сербии, доктора исторических наук Миле Белаяца «Кому нужна ревизия истории? Старые и новые споры о причинах Первой мировой войны», опубликованную в переводе на русский язык всего год спустя после ее выхода в Белграде[1]. Книга явилась итогом реализации совместного проекта белградского Медиацентра «Одбрана» («Защита») и московского издательства «Алгоритм»; причем оперативность, с какой он был выполнен (крайне необходимая именно сейчас – в условиях нового, на сей раз «юбилейного», всплеска историко-пропагандистских фабрикаций на Западе), есть их несомненная и важнейшая заслуга. Что следует выделить особо, ибо наши официальные «исторические» инстанции во главе с высокими чинами (например, Военно-историческое общество), постоянно твердя о патриотизме и недопустимости ревизии истории, увлекались в год столетия начала Войны главным образом ваянием памятников – посредственного, кстати говоря, уровня – по всей стране и за рубежом. Оно и понятно: установление бронзовых истуканов куда «нагляднее», да и прибыльнее, чем обеспечение качественного научного перевода. А перевести есть что! Всего один факт: классический труд немца Фрица Фишера, в котором убедительно показана роль Германии в раздувании мирового пожара[2], за что и принятый на родине «с зубовным скрежетом»[3], был к 2011 г. переведен на 27 языков[4]. В 2014 г. его перевели сербы[5] – в отличие от нас, они вообще переводят очень много. И значит, теперь он уже читается на 28 языках. Но, увы, русский в их числе отсутствует.

Оттого-то нам и представляется столь своевременным выход в Москве книги М. Белаяца, в которой скрупулезно исследуются все попытки ревизии истории Великой войны. Ведь начиная с 1920-х гг. в Германии, Австрии, а затем в США не прекращаются усилия «подправить» ее. Прежде всего в ракурсе поиска подлинных «виновников», кем объявляются Россия и исполнительница ее «имперской» воли Сербия. Одним из первых «ревизионистов» стал американский историк Сидней Фей, чья работа о «происхождении Мировой войны» впервые вышла еще в 1928 г.[6].

В последние полтора десятка лет эта тенденция на Западе только усилилась в тесной связи с балканскими событиями конца XX в. В стремлении взвалить коллективную ответственность за все на один народ там, образно говоря, «к штыку приравняли перо». История, таким образом, снова оказывается служанкой политики, а «нужные» (или «политкорректные») представления о балканской реальности подменяют саму реальность. И «подвернувшийся» весьма кстати печальный юбилей используется в данном контексте в полной мере[7]. Назовем лишь три новейшие работы, вышедшие как раз в его преддверии из-под пера Шона Макмекина[8], Кристофера Кларка[9] и Маргарет Макмиллан[10], каждую из которых коллега Белаяц тщательно разбирает.

Ну а в прошедшем 2014 году западную науку о войне и вовсе поразил вирус ничем не прикрытой тенденциозности. Так, в сентябре в престижном вашингтонском Центре им. Вудро Вильсона состоялось дискуссия, посвященная началу Первой мировой войны. В ходе ее вдова «творца» дейтонской Боснии и Герцеговины Ричарда Холбрука Кэтти Мертон, претендующая на лавры историка, заявила: «Франц Фердинанд был убит в результате террористической акции, спланированной в Белграде, где эти террористы и обучались. Учил их человек по имени Никола Пашич (!!! – А. Ш.), некоронованный король Сербии». И далее: «Сербский экспансионизм, претендовавший на все территории, где проживают сербы, явился спусковым крючком к тому, что привело к катастрофе». И наконец: «Вторая причина катастрофы – это русские, а отнюдь не немцы…»[11]. Комментарии, на наш взгляд, излишни!

По счастью, среди западных ученых есть и вполне объективные исследователи. Так, британец, сэр Макс Гастингс – с точностью диагноза – заметил в своей последней книге: «Начало XXI века принесло с собой множество “свежих” теорий и фантастических трактовок Июльского кризиса 1914 г., обнаружив при этом крайнюю скудость новых исторических источников, которым можно доверять»[12] [13]. Справедливое заключение, прямо подталкивающее к «диалогу» с очередными «интерпретаторами» истории и их воссозданием, но уже в новой упаковке, «избитых» русско-сербских фобий и стереотипов. Такой «диалог» и содержит в себе монография М. Белаяца – компетентная и ценная именно для нашей аудитории, поскольку в российской научной литературе мы не обнаружили ни особого интереса к вновь поднимающейся волне историографического «ревизионизма», ни воли к ее изучению и «нейтрализации». Причем даже в изданиях, претендующих на «энциклопедичность»[14]. И это – при всех заклинаниях председателей казенных «исторических обществ» о непременном и категорическом противодействии фальсификаторам от истории!..

Одни лишь сотрудники Института славяноведения РАН (по должности) отметили наличие данной проблемы[15].

* * *

Монография коллеги Белаяца является результатом глубокого анализа солидного корпуса книг, статей и иных публикаций (разных дисциплин, жанров и назначений), увидевших свет в Европе и США в период с конца Первой мировой войны и до наших дней. В них ставятся и делаются попытки разрешить вопросы о ее природе, причинах и «изнанке», подстрекателях и жертвах, мотивах каждого участника. Автор концентрирует свое внимание на тех весьма спорных интерпретациях причин Войны и ответственности за нее, которые из-за своего политического происхождения явно пренебрегают научной объективностью. Он отслеживает и объясняет все имевшие место на протяжении почти столетия пики и откаты в развитии доктрины исторического ревизионизма, убедительно показывая, что и нынешнее «перепрочтение» на Западе истории Июльского кризиса 1914 г., как и кануна Мировой войны в целом, отнюдь не случайно и спонтанно, но срежиссировано и синхронизировано, ибо порождено, повторимся, политическими целями. Но в чем же оно, собственно, проявилось?

В своей работе М. Белаяц приводит современные утверждения западных историков (разделяемые кое-кем из российских австро-унгаристов[16]), будто австрийский наследник эрцгерцог Франц-Фердинанд «был человеком мира» и его знаменитая встреча с кайзером Вильгельмом II в Конопиште за две недели до гибели в Сараево «совсем не касалась войны». А при такой трактовке, активно внедряемой в коллективное сознание, вполне логичным выглядит то, что параллельно массово выходят «исторические» труды, где «обнаруживается» подлинный виновник мирового пожара – понятное дело, это «сербский национализм» и его постоянная «конспиративная работа» против «вполне устроенной и цивилизованной Империи, являвшейся носителем идеи прогресса и стабильности для Балкан (выделено нами. – А. Ш.)».

Из чего следует, что в ней отсутствовали внутренние проблемы, а какие были – те вбрасывались извне, как результат подрывной деятельности «нецивилизованных» сербов из Королевства. В том же нас пытается уверить и отечественный сторонник формируемой ныне «идеальной модели» Габсбургской монархии[17]: «Сербия постоянно провоцировала Вену в надежде на “русский штык”»[18]. И соответственно, пишет М. Белаяц, в Австро-Венгрии как бы и «не было ни антисемитизма, ни прозелитизма, ни денационализации, ни межнациональных противоречий, включая самих швабов и мадьяр, а конкретно в Боснии и Герцеговине – жесткого отпора введению воинской повинности для местного населения, 87 % неграмотных, окаменелых феодальных отношений, сохранявшихся с турецких времен, увеличения в пять раз числа полицейских участков и воинских гарнизонов…». Западные авторы, указывает он, идут настолько далеко, что «полностью избегают термина “колониальная политика”, или еще точнее – “империализм”». При таких интерпретациях, делается вывод, у сербов в Боснии и Герцеговине и впрямь «не могло быть ни малейшего повода к недовольству» политикой Вены. Круг замкнулся – во всем, что случилось позже, виновата «варварская» Сербия (и, разумеется, ее «патрон» Петербург).

Вот только почему-то первый секретарь российской дипмиссии в Белграде и Нише (а затем поверенный в делах) Василий Николаевич Штрандтман, истинный европеец по рождению и мировоззрению, напрочь лишенный так свойственного его шефу, посланнику Николаю Генриховичу Гартвигу, налета «панславизма», да к тому же очевидец событий, расставил акценты совсем иначе. Повествуя о покушении на Франца-Фердинанда, он заметил, что «австрийская политика по отношению к Сербии могла породить не только двух[19], но и бесчисленное множество таких же сербских патриотов»[20]. И с данной оценкой нам трудно не согласиться.

Политическая цель всех этих новых, а точнее хорошо забытых старых, версий очевидна: представить Сербию и стоявшую за ней Россию «вечными» заговорщиками и агрессорами (не зря Кристофер Кларк прямо связывает трагические события в Сребренице в 1995 г. с «кралеубийством» в Белграде 29 мая 1903 г., что, на наш взгляд, не только научно некорректно, но и непрофессионально). А отсюда – уже прямой путь к ревизии истории Второй мировой войны, в частности к умалению роли СССР в конечной победе или к отождествлению нацизма и коммунизма, о чем сейчас постоянно твердят на Западе (и не нем одном). Потому-то современный «пересмотр» истории кануна и начала Первой мировой войны не является эдакой безобидной, чисто «академической» дискуссией. Это уже не историография, но явный элемент информационной войны с продолжением и всеми последствиями. На таком фоне публикация книги Миле Белаяца на русском языке представляется предельно своевременной и актуальной.

И в заключение хотелось бы напомнить, что с творчеством автора научное сообщество России уже знакомо: в 2012 г. в «Славянском альманахе» вышел его текст[21]. Нынешнее сочинение, как мы надеемся, будет принято у нас с немалым интересом и даже, может быть, с желанием продолжить изучение темы генезиса Первой мировой войны и его ревизии, но теперь с другой стороны – в ракурсе познания российской «вины».

А. Л. Шемякин,

доктор исторических наук

Данный текст является ознакомительным фрагментом.