На перепутье

На перепутье

Глубоко оскорбившись, бывший командир «Весты» уезжает к себе в имение и мечтает всю оставшуюся жизнь посвятить изобретательству. Планов у него было громадьё! Однако заняться изобретательством Баранову так и не довелось. По ходатайству графа Лорис-Меликова он вскоре был переименован в полковники и послан в 1880 году за границу для организации надзора за русскими революционерами.

Новое назначение Баранов воспринял с пониманием.

– Не могу сказать, ваше высокопревосходительство, что я счастлив ловить нигилистов, но если это во благо России, то я готов сражаться и на этом фронте!

Быстро разобравшись в ситуации и нащупав нити, ведущие к главарям радикалов, он уже вскоре информирует руководство о том, что в столице готовится очередное покушение на императора. Однако филёрство пришлось не по душе боевому офицеру. Он мечтает покинуть не слишком приятную для него должность. И вскоре это ему удаётся.

Герой турецкой войны петербургский генерал-губернатор генерал-адъютант Гурко, узнав о скандале вокруг Баранова и уважая его, как боевого соратника по минувшей войне, предложил пойти к нему адъютантом. Подумав, Баранов согласился, после чего был немедленно произведён в полковники и зачислен «в состав полевой пешей артиллерии». Гурко особо поручениями Баранова не докучал.

– Вы, Николай Михайлович, человек опытный и деловой, а потому трудитесь по своему усмотрению. Я же буду обращаться к вам лишь при крайней надобности! – сказал он при первой же встрече.

Но и у Гурко Баранов долго не задержался. О герое «Весты» неожиданно для всех снова вспомнил министр внутренних дел граф Лорис-Меликов. При очередном разговоре с императором, когда тот в очередной раз посетовал на недостаток энергичных и честных людей, граф его огорошил:

– Ваше величество! Испытывая недостаток в таких людях, мы, между прочим, совсем забыли об одном таком человеке, который мог бы принести России ещё немалую пользу!

– Это о ком же? – удивился император.

– О капитане 1-го ранга Баранове!

– Ну, Баранов храбрец и изобретатель известный, но неуживчив и дерзок не в меру! – поморщил нос император.

– Зато честен, деловит и никому на своём посту покоя не даст!

– Это уж точно! – рассмеялся Александр. – Что ты предлагаешь?

– Предлагаю назначить Баранова ковенским губернатором, пусть тамошнее болото немного порастрясёт!

– А справится ли?

– Уж если турка по всему Чёрному морю гонял, то с ковенскими чинушами, думаю, управится!

– Быть по сему! – кивнул после некоторого раздумья император.

– Готовь указ!

Так в январе 1881 года Баранов был назначен исправляющим должность ковенского губернатора. Скачок в карьере был огромен – из адъютантов сразу в губернаторы. Былые недруги Баранова мгновенно поутихли, коль отныне он в любимцах императорских, то лучше пока Баранова не задирать. Но и ковенское губернаторство Баранова длилось недолго. Едва он вошёл в курс дела, как грянуло кровавое 1 марта 1881 года. В тот день бомбисты-народовольцы взорвали императора Александра II. Его сын Александр III немедленно вызвал Баранова в Петербург и назначил градоначальником столицы на место небезызвестного Победоносцева. Как утверждали современники, именно последний и рекомендовал императору назначить на свою должность Баранова, как энергичного и преданного России человека.

– Ваше величество, я не имею никакого представления о полицейской службе! – честно признался новому императору Баранов.

– Я не прошу тебя вникать во все тонкости, для этого есть специалисты! – остановил его Александр III. – Я лишь прошу навести в столице порядок, а главное – очистить город от бомбистов!

Историческая хроника донесла до нас следующую формулировку задачи, которые предстояло решить Баранову в Петербурге, – «положить предел дальнейшему развитию преступной деятельности злоумышленников и оградить столицу от позора – быть местом и свидетельницею совершаемых в ней преступлений».

Засучив рукава, Баранов принялся за дело. Историк пишет: «Генерал Баранов, этот „человек с железной волей в вопросах, которым он придавал государственное значение“, бросил все наличные силы на изведение смуты в столице. И вдруг полиция, доселе клятая-переклятая за мешковатость и нерасторопность, как-то воспряла духом, стала вправду „глядеть орлом“, а вскоре и защеголяла в новой форме „в русском духе“; полиция сделалась бичом для всех подозрительных лиц на городских заставах, на железных дорогах, просто на улицах…»

В результате проведённых арестов было схвачено значительное число революционеров различного толка. Полиция совместно с жандармами перевернула город вверх дном и сумела арестовать всех, кто так или иначе оказался причастен к убийству императора. Пятеро главных террористов были публично казнены на Семёновском плацу, остальные получили различные сроки заключения.

Заодно очистили Питер и от уголовников. Баранов ввёл осмотры пассажиров на железных дорогах и некоторые другие подобные мероприятия. С целью привлечения к охране лиц из состава населения, он учредил при градоначальстве особый выборный «совет двадцати пяти», презрительно прозванный либералами «бараньим парламентом». В столице стало относительно спокойно. Однако отныне социалисты всех мастей, а заодно с ними и столичные либералы возненавидели Баранова лютой ненавистью. Будучи человеком импульсивным, Баранов за время своего пребывания в должности градоначальника успел перессориться и со многими влиятельными сановниками.

За время пребывания в этой непривычной для себя должности Николай Михайлович сумел прославиться как минимум двумя делами. Во-первых, под его руководством был предотвращён взрыв Каменного моста, по которому предполагалось следование Александра III, а также подписано разрешение на посещение людьми в «простонародном платье» знаменитого Летнего сада, до того открытого исключительно для великосветских особ. Такого «либерализма» столичному полицмейстеру не простили. Царю нашептали, что Баранов сам не слишком благонадёжен и в душе он «красный». Царь нашёптываниям внял.

Решающую роль в смещении Баранова с высокого поста сыграл министр внутренних дел генерал Николай Павлович Игнатьев, откровенно завидовавший деловой хватке и возрастающему авторитету столичного градоначальника. Именно с его подачи должность градоначальника упразднили, едва положение в столице стабилизировалось. Но гонитель Баранова торжествовал недолго. Вскоре, разобравшись во всём, Александр III имел одну беседу с графом Игнатьевым, долго и допоздна, а на следующее утро прислал сказать ему, что из состоявшегося разговора он сделал лапидарный вывод: «вместе служить России мы не можем». И министр всё понял, как понял его самого год назад и Баранов…

В результате снятый с должности Баранов был отправлен в Архангельск «чиновником по особым поручениям» в бессрочную командировку-изгнание. Архангельск Баранову пришёлся по душе. Рядом порт, суда приходят сюда со всего мира, шум прибоя и крик чаек – всё, что дорого настоящей морской душе. Имея столичный опыт, Баранов быстро навёл порядок и в городе, и в порту. Перевёл дух, теперь, казалось, можно немного и расслабиться. Но не тут-то было. Прибывший фельдъегерь вручил Баранову высочайший указ о назначении его губернатором Нижнего Новгорода. Делать нечего, надо ехать. На берегу Белого моря он пробыл чуть более трёх месяцев.

…Петербургский период Н. М. Баранова – недочитанная строка в истории России. Как остались недочитаны и «барановские 100 дней» в Архангельске. Некое сочетание грубого изгнания с ответственной командировкой. Малый срок и многие труды…

Вещей у Баранова было на пару чемоданов, не более. В день собрался, передал дела с печатью гербовой – и в дорогу. Начинался самый важный этап его беспокойной и удивительной жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.