Век десятый ползёт за девятым…

Век десятый ползёт за девятым…

В год 6414 (907) – «Пошёл Олег на греков, оставив Игоря в Киеве: взял же с собою множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи: этих всех называли греки «Великая Скифь»…

М-да, это уже чрезмерно: весь список следует сразу разделить на недостоверную, сомнительную и реальную часть.

К определённо недостоверным относятся известия о вятичах, примученных Киеву только при Святославе; хорватах, покорённых лишь Владимиром.

К сомнительным следует отнести дулебов и тиверцев, которых окончательно принудил к подчинению Свенельд 10-летней осадой их столицы Пресечена уже в Игоревы времена.

К возможным, если не считать немыслимым переброску многотысячных военных контингентов на1500—2000 км. по дебрям и лесам без дорог: варяги, славяне/словене, чудь, кривичи, меря, древляне, родимичи, поляне, северяне, т. е. ополчения условно полагаемых Рюрикова и Олегова доменов…

«…И с этими всеми пошёл Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000. И пришёл к Царьграду: греки же замкнули Суд, а город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать, и много убийств сотворил в окрестностях города грекам, и разбили множество палат, и церкви пожгли. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают враги…»

Вам это ничего не напоминает из предыдущего текста?

А КАК ВАМ вот этот фрагмент 2-й гомилии патриарха Фотия 860-х годов: «…О кара, обрушившаяся на нас по попущению! – не щадя ни человека, ни скота, не стесняясь немощи женского пола, не смущаясь нежностью младенцев, [36] не стыдясь седин стариков, не смягчаясь ничем из того, что обычно смущает людей, даже дошедших до озверения, но дерзая пронзать мечом всякий возраст и всякую природу. Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб – о горе! – скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох… Печален рассказ, но еще печальнее зрелище, и гораздо лучше [о нем] умолчать, чем говорить, и достойно [оно] скорее свершивших, чем претерпевших. Ибо нет, не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных, быков, лошадей, птиц и прочих, попавшихся на пути, пронзала свирепость их; бык лежал рядом с человеком, и дитя и лошадь имели могилу под одной крышей, и женщины и птицы обагрялись кровью друг друга. Все наполнилось мертвыми телами: в реках течение превратилось в кровь; фонтаны и водоемы – одни нельзя было различить, так как скважины их были выровнены трупами, [37] другие являли лишь смутные следы прежнего устройства, а находившееся вокруг них заполняло оставшееся; трупы разлагались на полях, завалили дороги, рощи сделались от них более одичавшими и заброшенными, чем чащобы и пустыри, пещеры были завалены ими, а горы и холмы, ущелья и пропасти ничуть не отличались от переполненных городских кладбищ…»?

Чьё возмущение воспроизводит Летописец – Русин?

Но навозну кучу разгребая… В ТЕКСТЕ, ОФОРМЛЕННОМ «ДРЕВНЕРУССКИМ НОРМАНИСТОМ» НЕ ПОЗДНЕЕ 12 ВЕКА, СОХРАНЯЮЩЕМ СЛЕДЫ ДРЕВНЕГО РАЗЛИЧЕНИЯ ПРИЛАДОЖЬЯ И ПОДНЕПРОВЬЯ, ЭТНО – ПЛЕМЕННОЙ АВТОНОМИИ, ЧЁТКО ВЫДЕЛЕНО РАЗДЕЛЕНИЕ ЭТНОНИМОВ «ВАРЯГИ» И «РУСЬ»: ПЕРВОЕ КАК ЭТНОС, ВТОРОЕ КАК ВОСТОЧНО – СЛАВЯНСКИЙ СУПЕРЭТНОС, НО СВЕРХ ТОГО ПО СООТНОШЕНИЮ ОБЩЕГО К СОСТАВУ ЧАСТЕЙ ДАЖЕ ЕВРАЗИЙСКИЙ – ВОЗВЫШАЯСЬ НАД ЧАСТНОСТЯМИ ВАРЯГОВ, КРИВИЧЕЙ, МЕРИ, ЧУДИ, ПОЛЯН, ОХВАТЫВАЯ ИХ, ЭТНОНИМ СТАНОВИТСЯ ТОПОНИМОМ И ПОЛИТИКОНОМ… ЛЕТОПИСЕЦ ВПОЛНЕ ОПРЕДЕЛЁННО ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО РУССКИЕ ЭТО ТЕ, КОГО ГРЕКИ НАЗЫВАЮТ «ВЕЛИКАЯ СКИФЬ», Т. Е. ГОСУДАРСТВО И ТЕРРИТОРИЯ «СКИФИЯ», НЕ СКИФЫ КАК ТАКОВЫЕ… НО ПО ЭПИТЕТУ «ВЕЛИКАЯ» УЖЕ И СВЕРХ ЭТОГО, ЧАСТЬ СВЕТА, СУБКОНТИНЕНТ, ОСОБЫЙ МИР – ЕЩЁ В СЕМАНТИКЕ СОБРАВШИХСЯ СЛОВ, НЕ В СОЗНАНИИ ЛЕТОПИСЦА – МОНАХА…

Хотя как сказать, на уровне мечтаний, обаяния, играющего воображения – ВЕЛИКАЯ СКИФЬ – уже есть. КАКИЕ-ТО НИТОЧКИ СОЗНАНИЯ УЖЕ ПОТЯНУЛИСЬ…

Далее хрестоматийное, русь ставит корабли на колёса, и привычная к волокам на междуречьях, подняв паруса, пошла… Тут летописец определённо путается в описании операции – атака «по суху аки по морю» на городские стены 40-метровой высоты никого бы не испугала; цель, и смертельно опасная, была внутренняя бухта Константинополя, прорыв в которую разом парализует всю систему обороны огромного города. Способ атаки, действия флота по берегу СОВЕРШЕННО РУССКИЕ, никем более не повторимые от соседей, но привычные на Руси от Васьки Буслаева до Петра Великого, отработанные на реках и междуречьях Западной Евразии…

Далее греческая капитуляция и согласие на мир на всех условиях «руси»…

Судя по цитированию текста о «дани на 2000 кораблей: по 12 гривен на человека, а было на каждом корабле по 40 мужей…», никто из авторов учебников и околоисторических фэнтези не дочитал статьи даже до 1/3… Послы Олега «Карл, Фарлаф, Вермуд, Рулав, Стемид» выговорили дань «на 2000 кораблей по 12 гривен на уключину, а затем дать дань для русских городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу»…

Разберёмся в заявленных и согласованных размерах дани.

1 гривна 11 века содержало около 160 грамм весового серебра, т. е. запрос составлял умопомрачительную сумму 0.16*12*40*2000=153600 кг., что естественно вздор.

Пересчёт на уключины сразу упирается в вопрос, какие? Для рулевых или тяговых вёсел? Или для всех? В последнем случае при половинном составе гребной команды неимоверная сумма уменьшится до 76800 кг., что тоже немыслимо.

Только счёт по рулевым вёслам (обычно 2 носовых и 2 кормовых, т. е. 4 совокупно; на больших кораблях 6 или 8) приводит к обозримым размерам дани. Полагая наиболее удобный для военных операций на Черноморье корабль типа запорожской чайки на 4 рулевых уключины, получим и размер дани

0.16*4*12*2000=15360 кг…

Это уже возможно, но… тоже невероятно, если учесть, что мир Новгорода покупался всего за 300 гривен, т. е. за 48 кг. серебра в год – здесь дань за 3200лет?!..

Вам не кажется, что Олеговы 2000 как-то уж очень кратны Аскольдовым (? – ставим вопросительный знак, кроме ПВЛ никто не сообщает имена вождей русского набега 860 года) 200 кораблям?…

Раскроем небольшую недомолвку – в настоящее время специалисты – историки полностью отвергают наличие русского похода 907 года: нет никаких известий об атаке русского флота на Константинополь в 907 году, как и о проходе русских конных дружин через Болгарию, в ту пору не славянское, а МОЩНОЕ ЕВРАЗИЙСКОЕ государство гуннов – кутригуров и южных славян Самуила Великого, христианского потомка ханов Кубрата, Омортага, Крума, Тервеля; с 904 года развернувшее неумолимое наступление на Царьград. Увы, без флота, которого НИКТО, КРОМЕ ВИЗАНТИИ И «РУСИ», НА ПОНТЕ ЭВКСИНСКОМ/«РУССКОМ МОРЕ» НЕ ИМЕЛ… Это заранее предрекало неважный итоговый результат.

Итак, если идентифицировать описание 907 года с его поразительно реалистичными деталями техники и тактики РУССКИХ НАБЕГОВЫХ МОРСКИХ ОПЕРАЦИЙ последующих эпох 860-м годом, то мы получаем важные подробности того давнего события, в частности, размеры дани, полученные за снятия осады Константинополя – около полутора тонн серебра; и кроме того убеждаемся, что под рукой у летописца были и иные, не византийские, источники; и может быть его вставка имён Аскольда и Дира в известия о событиях 860-го года достаточно объективна.

Посмотрим, что ещё можно извлечь из баснословной части статьи о «походе—907». Датирующий характер имеет оговорка летописца о дани «для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу» – множественные «великие князья» появились на Руси значительно после окончательного утверждения раздела Древнерусского Великодержавия на наследственные равноправные уделы 5 внуков Ярослава Мудрого на Любечком съезде 1097 года, положившего правило «Кождо держить очьчину свою». Арабские источники 9 века указывают о наличии у восточных славян только трёх важных центров государственной власти: Киева, Чернигова и Переяславля-Южного – всё остальное очевидная приписка позднейшего времени. Очень выразительно отсутствие в списке Новгорода, принимающее характер прямой эскапады в эпизоде с парусами «И сказал Олег, сшейте для руси паруса из паволок (шёлковые) а славянам копринные (крапивные) – и было так… И подняла русь паруса их паволок, а славяне копринные и разодрал их ветер: и сказали славяне: возьмём свои толстины, не даны славянам паруса из паволок». «Норманисты» покроя Европейского Университета СПб вычитали здесь противопоставление «норманнской руси» восточному славянству, старательно затыкая уши на этническую группу «ильменских СЛОВЕН», которые и подразумеваются в походе Олега, если с больной головы не вообразить, что он поднял на Царьград весь Славянский Мир – впрочем, и это ближе к дословному филологическому, не историческому, «смыслу прямо по тексту», нежели упование, что «славянами» здесь названы все не «варяги – русь». Простое представление, что в данном случае налицо традиционное давнее противопоставление «славян – новгородцев» «киянам – полянам – руси» сверх их толерантности и вразумления.

Впрочем, само исключение Новгорода из списка, т. е. из состава престолов «великих князей», как и резкая эскапада «не шелка вам, а толстины» позволяет ещё более уточнить время вставки – вскоре после изгнания князя Всеволода Мстиславича в 1136 году, открывшего начало становления особой республиканской форме государственности Господину Великому Новгороду.

И некое уточнение: по отсутствию факта похода—907 откуда взялась столь образная его деталь: «Щит на воротах Царьграда», настолько необычная, что последующие хронисты, пытаются расширить её значение, уже не взятие города, а «защита города»? Этот совершенный вздор, живописное дополнение отечественной палитры европейской практикой Крестовых походов: ворвавшиеся в 1099 году в Иерусалим бандиты – рыцари вешали щиты на дверях приглянувшихся домов, которые уже громили и насиловали индивидуально…

Теперь, если удалить из сообщения недостоверную часть относительно не имевшего места «похода 907 года», весь материал статьи сожмётся до констатации результатов посольства «Карла, Фарлафа, Вермуда, Рулава, Стемида» в Константинополь, и текста заключённого ими договора с византийскими императорами Леоном и Александром. Имена послов вполне достоверны, они участвовали в переговорах и заключении общего договора – соглашения 911 года. Текст договора свидетельствует о выдающемся внешнеполитическом успехе Олега; как и об особых условиях его заключения.

Итак, выборка из договора, приводимая летописцем: «Когда приходят русские, пусть берут содержание для послов, сколько хотят; а если придут купцы, пусть берут месячное на 6 месяцев: хлеб, вино, мясо и плоды. И пусть устраивают им баню – сколько захотят. Когда же русские отправятся домой, пусть берут у царя на дорогу еду, якоря, канаты, паруса и что им нужно… Если русские явятся не для торговли, то пусть не берут месячное; пусть запретит русский князь указом своим приходящим сюда русским творить бесчинства в сёлах и в стране нашей. Приходящие сюда русские пусть живут у церкви святого Мамонта, и пришлют к ним от нашего царства, и перепишут имена их, тогда возьмут полагающееся им месячное, – сперва те, кто пришли из Киева, затем из Чернигова, и из Переяславля, и из других городов. И пусть входят в город только через одни ворота в сопровождении царского мужа, без оружия, по 50 человек, и торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов»… Особо субординированное выделение Киева, Чернигова и Переяславля, подчёркнутое древнее, отмеченное арабскими источниками ещё в 8–9 веках, общегосударственное значение этих столов у восточных славян подтверждает время составления документа давней эпохой «Днепровского Трёхградья», вплоть до 12 века традиционное пребывание ближайших наследников Великокняжеского Киевского Престола… И объективно свидетельствуя о незначительности Северо – Запада и Новгорода в усмотрениях государственной политики времени его подписания, кроме как династических свар.

Возможен ли был такой неравноправный договор Великой Империи Ромеев с новоявленным варварским лоскутным государством?

На рубеже 9—10 веков Византия находилась на грани издыхания: вековая война с багдадским халифатом на суше и на море от Армении до Сицилии; Гражданская война с иконоборцами в Малой Азии, громивших одну византийскую армию за другой… И особо страшное нарастающее наступление Первого Болгарского царства, открытое Симеоном Великим.

Византия гнулась и истекала кровью под страшными ударами:

883 год – арабы уничтожили византийскую армию Стиппиота в Малой Азии;

893 год – Симеон Великий разгромил византийского полководца Криса, пленил императорскую гвардию и отрезал им носы;

896 год – болгары разгромили византийскую армию у Булгарофигона; осадили Константинополь;

898 год – арабский флот евнуха Рагиба разбил византийскую эскадру у берегов Малой Азии, сжёг корабли, отрубил головы пленным;

902 год – арабы захватили и разграбили Димитриаду в Фессалии;

904 год – арабский флот ренегата Льва Триполитанина овладел Фессалоникой; страшась закрепления халифата в Европе византийцы уступают Северную Грецию и Албанию Симеону Великому;

912 год – болгары заняли Фессалонику;

913 год—2-а месяца осаждают Константинополь;

914 год – взяли и закрепили за собой Адрианополь; по условиям заключённого перемирия болгарская граница установлена в 20-км от Фессалоники;

917 год – полное уничтожение византийских армий в битвах при Анхиале и Китасиртах;

918 год – захват болгарами Средней Греции с Фивами…

920—922 год – «болгарская армия предприняла одновременное наступление на два фронта: на востоке она преодолела пролив Дарданеллы и осадила город Лампсак в Малой Азии, на западе же завладела всей территорией до Коринфского перешейка. В 921 году болгары снова овладели Адрианополем, который Симеон продал Зое в 914 году, и опять подступили к Константинополю. На востоке болгарское войско, маневрировавшее около Константинополя между 11 и 18 марта 922, встретилось с византийским при Пигах. Ромейская армия была под командованием ректора Иоанна и Пота Аргира. В её состав входила и императорская гвардия. Фланги византийцев поддерживал флот во главе с друнгарием флота Алексеем Муселе.

В битве ромеи не смогли удержать стремительного наступления болгар. Часть византийских солдат была убита, остальные в том числе Алексей утонули в бухте Золотой рог.

У Симеона была могучая армия, но он понимал, что для завоевания Константинополя нужен и сильный флот, чтобы нейтрализовать византийский и окружить великий город с моря.»…

Кто мог дать Тысячекорабельные Флоты победительному Христианизированному Гунну? Только Халифат и Русь…

И сколь малой была цена за отвращение этой угрозы неравноправным торговым договором, если Византия уже выплачивала унизительную дань, зафиксированную византийско-болгарскими договорами, и Симеону и его преемнику Петру с 896 года…

Да, договор был – войны не было…

Насколько тесно были завязаны в ту пору Русь и Болгария, говорит хотя бы тот факт, что Северо – Восточная граница державы Кубрата – Симеона проходила по линии Южного Буга, и разгром Симеоном мадьярского племенного союза Арпада на ней весной 896 года снял венгерскую угрозу с Киева, заставив финно-угров бежать из Южно-Русских степей в Европу…

Курица не птица – Болгария не заграница.

Год 6416 (908) ОТСУТСТВУЕТ

В год 6417 (909) – ПУСТО;

В год 6418 (910) – ПУСТО;

В год 6418 (911) – Явилась на западе большая звезда в виде копья /… А это уже абсолютный датирующий маркер – и кроме того свидетельство наличия собственной традиции погодных записей хотя бы «чуд и див»/.

В год 6419 (912) – Послал Олег мужей своих заключить мир и установить договор между греками и русскими, говоря так /далее воспроизводится текст договора/: «Список с договора, заключённого при тех же царях Льве и Александре. Мы от рода русского – Карлы, Инегелд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид – посланные от Олега, великого князя русского, и от всех, кто под рукою его – светлых и великих князей, и его великих бояр, к вам, Льву, Александру и Константину, Великим в Боге самодержцам, царям греческим, для укрепления и для удостоверения многолетней дружбы, бывшей между христианами и русскими, по желанию наших великих князей и по повелению, от всех находящихся под рукою его русских. Наша светлость, превыше всего желая в Боге укрепить и удостоверить дружбу, существующую постоянно между христианами и русскими, рассудили по справедливости, не только на словах, но и на письме, и клятвою твёрдою, клянясь оружием своим, утвердить такую дружбу и удостоверить её по вере и по закону нашему… /далее постатейное изложение договора/».

Этот вступительный фрагмент к обширному социально – правовому документу подвергся воистину 200-летней историко – филологической дыбе на предмет отыскания или опровержения в нём доказательств «исходного норманизма» Древнерусской государственности по составу языковых принадлежностей имён послов, извлекая из них германские, или иранские, финно-угорские, тюркские корни, коли трудно извлечь из них понятно-славянские – право, с таким подходом следовало бы оценивать национальный или евроманический характер Петровских преобразований по процентному соотношению Лефортов, Гордонов, Брюсов и Девиеров на Меньшиковых, Ромодановских и Головиных в составе его сотрудников! На каком же уровне исторического материала проводятся эти «экспертиезы», подбрасывает материал к размышлениям содержание огромного академического «Словаря русского языка 11–17 века», обратившись к которому, я не нашёл там Карны, женский дериват Карна, столь заметный на выпуклом фоне «Слова о Полку Игореве», где он присутствует столь выразительно – КАРНА и ЖЛЯ, оплакивающие гибнущие русские дружины… Оставим эту сентенцию о сапожниках, возымевших вкус судить выше сапога, обратимся к содержательной части преамбулы договора 912 года.

Если материалы т. н. «похода—907» вполне критичны и в целом, и в частностях за пределами Русско-Византийского договора 907 года, то повторение ряда конструктов этой вставки во вполне надёжном документе 912 года требует самого серьёзного внимания. Преамбула, представляющая цели и намерения договаривающихся сторон полагает и особо точное протоколирование ранга и прерогатив субъектов договора в тех социальных образованиях, от которых они выступают: некая полузагадочная «Русь» и вполне обозримая Византийская Империя Ромеев – поэтому «Карлы – Стемиды» должны были по возможности кратко, но со всей достаточной полнотой воспроизвести в тексте социальный типаж того лица, кто уполномочил их на переговоры, доверенной прерогативой которого они их ведут.

Очень выразительно во всём тексте договора проводится использование термина «русь», «русский»: это не этноним и не социокон, а обозначение суперэтнической государственной принадлежности, понимаемой особым образом как слитная всеобщность: «Мы от рода русского» почти в смысле Бориса Полевого «Мы советские люди» – открывая договор, она оглашается высшей прерогативой над всеми прочими уполномочиями, равноценная божественной. Это идеогема социума, реализующая себя в политиконе. Столь разноязычные корневые основы имён послов, выявленные лингвистами за вековую полемику, весьма это подтверждают.

Но так ли прямо, в рамках вневременного, т. е. обломавшего по длительности путешествия через социумы-миры многоцветие значения слова, реализован этот мировоззренческий посыл? На всём тексте договора доминирует парадигма «русский» – «христианин»; «великими в Боге самодержцами» утверждена византийская сторона – а где инвектива высшей силы с русской стороны? Она сразу возникает, если только посыл «мы от рода русского» будет прописан – в соответствии со смыслом – чуть по другому: «мы от Рода Русского», сразу восстанавливая целостность явленных сторон на всех уровнях, от послов и придворных до Русского и Христианского Богов… А И. И. Срезневский и Б. А. Рыбаков получат столь желанное им подтверждение теории об исходном единобожии восточно – славянского социума-пантеона, но не в Перуновом громе и молнии, а в Роде, одновременно и боге, и главе-прародителе пантеона, и олицетворённом пантеоне; столь удобном в применении к христианскому и иному единобожию.

Но прерогатива небесная должна быть реализована в прерогативе земной.

Очень точно воспроизведённый статус и прерогативы византийской стороны: «Лев, Александр и Константин, Великие в боге самодержцы, цари греческие» – требовал такой же точной верификации и русской стороны в переговорах, а она оказалась значительно сложней. В рамках преамбулы Олег заявлен главой федерации, выступающий не только от себя, «великого князя русского», но и от подручных ему «светлых и великих князей» и от «его великих бояр», что заявляет контур и политической, и феодально – сословной лестницы с вполне очевидным ограничением самодержавия верховного сюзерена не только автономией территорий с собственными «светлыми и великими князьями», но и согласием своих «великих бояр». От заявленного вотума 3-х социальных институтов и открываются переговоры русской стороной. И византийская сторона, без сомнений немало поднаторевшая с 860 года в восточно – русских делах, признаёт правомочность русских послов на ведение переговоров в такой атрибуции. Ту же социально – политическую ограниченность прерогативы «великого князя русского» демонстрирует и процедура заключения договора 944 года, принятого на совете князя с дружиной и клятву соблюдения которого принес не только Игорь, но и его дружина на роте оружием – вполне очевидно, что императорская гвардия в Константинополе ничем этим не озадачивалась.

Родовое начало, терзающее себя поиском взаимопреемлемого компромисса общеродовой справедливости и неравенства человеков в нём, ярко выразилось в заявленной договором первой правовой норме: «Об этом: если кто убьёт, – русский христианина или христианин русского, – да умрёт на месте убийства. Если же убийца убежит, а окажется имущим, то ту часть его имущества, которая полагается по закону, пусть возьмёт родственник убитого, но и жена убийцы пусть сохранит то, что полагается ей по закону».

Уже в рамках дипломатической стороны политики бросается в глаза ещё одно обстоятельство: договор обсуждался и был принят в момент болезни и около смерти императора Льва Философа, когда его малолетний сын Константин был провозглашён наследником при регентстве императора-соправителя Александра, что выразительно прописано в тексте – но было бы естественно, что такая же норма была означена и в отношении Олега, человека преклонного возраста, правившего уже 30 лет; естественно и разумно на фоне крайне опасной внешне-политической обстановки для византийской стороны было бы ожидать, что Константинополь предохранительно обяжет верности договору и наследников Олега, настояв на оглашении их имён в тексте документа – этого нет.

Олег, при полной документированной объективности, выступает в непроницаемой семейной, родовой, национальной анонимности: «аки благ, аки наг, аки нет ничего»…

Впрочем, в ЛЛ, после текста договора 912 года стоит живописное предание о смерти Олега Вещего от его любимого коня; там же утверждается нахождение его могилы на Щекавице; но то, что это далеко отстоящая от событий вставка свидетельствует подразумеваемый летописным описанием обряд похорон трупоположением, что было не принято вплоть до 970-х годов, и летопись особо отмечала пожелание княгини Ольги не делать ей языческой тризны. С лёгкой руки ак. Б. А. Рыбакова, эпическое предание о смерти Вещего князя от его любимца стали трактовать как оценочно-негативное, но более естественным выступает в эпизоде назидательный фатализм: «О судьбы не убежишь», «Что на роду написано»…

Выйдем за пределы вылизанной от недомолвок ЛЛ: русские летописцы указывают 3 места могил Олега: в Киеве, Ладоге и «за морем»… т. е. нигде. Но далее в ЛЛ есть очень выразительное замечание: «И было всех лет его княжения тридцать и три», т. е. с 879 года Олег не регентствовал, а КНЯЖИЛ… И кому передаст престол?

В год 6421 (913). После Олега стал княжить Игорь. В это же время стал царствовать Константин, сын Леона. И затворились от Игоря древляне по смерти Олега…

Сколько лет Игорю «Рюриковичу» было бы в 913 году?

Очень просто:913–879=34 года как минимум… Очень хороший возраст для правителя.

А если это Игорь «Олегович»? Загадка без разгадки…

Г-н Кузьмин вкупе с г-ном Ярхо в России, и г-н К. Цукерман во Франции единодушно заявляют о наличии «хронологической дыры» в ПВЛ приблизительно в одно поколение в промежутке 862–945 годов приблизительно 25–30 лет, СТАРАТЕЛЬНО СКРЫВАЕМОЕ ЛЕТОПИСЦЕМ, что становится очевидным каждому цензовому историку – преподавателю после прочтения 3–5 систематических курсов гражданской истории на уровне несколько выше пересказывания литературно окрашенных эпизодов. Их собственная новизна в отношении того, что было наговорено и написано к середине 19 столетия заключается только в способах заполнения этой дыры. Г-да Кузьмин – Ярхо полагают наличие лакуны между Олегом и Игорем деяний 940-х годов, и заполняют её новыми персонажами – г-н Цукерман, «не размножая сущности», сдвигает дату появления Рюрика на Руси на целое поколение, с 862 на 895 год; вполне резонно отмечая, что указываемая ПВЛ междоусобица на Северо-Востоке после изгнания «плохих варягов» в 860-м году не могла так быстро кончиться и агрессивно полагая, что она затянулась на целое поколение. В обоснование этого положения можно добавить, что даже приглашённый Рюрик смог пересесть с Ладоги в Новгород только к 872-му году ценой гражданской войны с Вадимом Храбрым… Но это уже иная история, нежели та, что написана в ПВЛ.

Идея г-на Кузьмина проистекает из простого наблюдения, что наличный материал летописи в разных списках более или менее основательно рисует и Рюрика, и Олега вполне суверенными полноправными князьями из одного рода, т. е. оформляющими две ветви династии. И добавим от себя, в значительной мере разведённые и географически: Северные Рюриковичи и Южные Ольжичи, при вполне очевидном доминировании южан с 882 года. Но вместо того, чтобы гипотезировать это положение в уповании на грядущий материал, г-н Кузьмин начинает интерпретировать под него наличные сторонние источники, в сущности набирая из них то, что ему пригодится, и в этом следовании выйдя на семейную хронику моравских графов Жеромских, впрочем, утраченную уже к 18 веку, и возводимую им к совершенно гипотетическим Моравским хроникам 10 века, КОТОРЫХ НИКТО НЕ ВИДЕЛ. Итогом подобных изысканий стало обнаружение в дополнение к историческому Олегу Вещему ещё одного Олега Второго, отметившегося в Моравии в 920-х годах, а г-н Ярхо отыскал к тому же и Второго Игоря, но предшествующего Игорю Историческому… Уф!

Сделаем собственное гипотетическое предположение: наличный материал престолонаследия «великого князя русского» в развившихся княжеских родах начиная с Святослава, впервые оставившего после себя 3-х исторических претендентов на престол неопровержимо свидетельствует о господстве родовой прерогативы престолонаследия по старшинству во всём роде; на довлеющую традицию лествичного права. Т. е., по смерти Олега престол наследовал «по закону Русскому» не его сын, а старейший в роде, каким кажется более предпочтительный кто-то из Рюриковичей, полагая, что в 913 году тому было бы не менее 34 лет, а по исчезновению следов какой-либо деятельности Рюрика после 872 года и не менее 44 лет. Вполне правдоподобно, что где-то около 935 года происходит очередная смена правителя, но уже скорее по Олеговой линии, более вероятно получившей старшинство в роде… Не будем далее развивать эту тему, оборачивающуюся счётом умозрительных вариантов и художественной беллетристикой, но отметим, что летописцы были чрезвычайно заинтересованы привязать Игоря Старого именно к Рюриковской ветви, в стремлении к чему они совершают грубо-неряшливый подлог, являя князя, погибшего в 945 году, в акте 879 года, а по совокупности едва ли не 872-го.

Отметим то, что очевидно: не мог Игорь «Рюрикович» 882 года быть тем же Игорем, лихо прыгающим с корабля на корабль горящего русского флота 941 года. И та Ольга-Прекраса из Плескова, что в 903 году расплела свою девичью косу как его жена, т. е. родившаяся не позднее 890 года, не могла быть матерью 6-летнего Святослава, что бросит копьё в древлян в 946 году. В этом случае она совершила бы подвиг, больший своего разгорячившегося старичка, родив сына-первенца в возрасте 940–890=50 после 37-летнего бездетного пребывания в браке. Это уже по разделу матерей-девственниц и зачатию от Святого Духа…

По историчности Игоря, Ольги, Святослава середины 10-го века вопрос может быть поставлен только в форме: на биографию какого лица растянули их судьбу и покрыли их именами? Был ли это тёзка Игоря Старого, или, совершая подлог, летописцы положили лакуну и на его имя? «Рюрикович» ли он, что кажется более соответствует праву, и на чём настаивает летопись – или «Ольжич», что выглядит естественней по очевидному верховенству Олега, но отдаёт узурпаторством; впрочем, столь обычным у киевских потомков древних носителей Двузубца? Произошло ли всё по Правилам, или как принято на Руси, по Исключениям из правил?

Хотя как сказать… Олег обрёл Южную Русь не по родовому праву наследования, а взял на копьё, как добычу – «а что с бою взято, то моё и свято», – уже в ту пору отделённую в большей части от общеродового котла. Вступает в силу самый эффективный инструмент социального преобразования всех норм и институтов – историческое насилие. Кстати, это очень напоминает позднейшую практику того же Новгорода: «помочи» в приискании приглашённому князю собственного стола по истечению срока «ряда», если будет «в воле нашей и люб», как на то сыскали войском Галицко-Волынский стол знаменитому Мстиславу Удалому.

Некоторые предпосылки к решению подсказывает одно наблюдение: держава Олега как то не очень владеет Северо-Западом: даже в фиктивном походе 907 года тот участвует виртуально, риторическим перечислением «словен, чуди, мери» и совершенно не упомянут в списке градов, на которые истребована дань. Налицо всё то же отчуждение Севера и Юга, и утвердившись в Киеве, Олег попал в ситуацию Аскольда и Дира – Русская Равнина по прежнему разделена, а инаковость частей опять копит враждебную энергию…

Ах, как было бы просто и логично по деривату Олег – Ольга утвердиться, что она его дочь и наследница Южной Руси, в ту пору как Игорь сын Рюрика и наследник Северной Славии; и их браком завершается оформление контура общей государственности Западной Евразии – если бы не Вполне Исторические Двойники 940-х годов… Кстати, оба заявляемые «северянами», один по роду «Рюрикович», вторая по родине псковичанка из Выбутов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.