29. Как расцветал Советский Союз
29. Как расцветал Советский Союз
Троцкому не довелось в третий раз поиграть в хорошо знакомую ему игры – во время войны организовывать удар в спину России. В русско-японскую замыслы осуществились, в Первую мировую получились еще лучше, а во Вторую мировую – нет. Объяснялось это вовсе не национальностью Льва Давидовича. Нацистские спецслужбы в данном отношении придирчивости не проявляли, к подбору агентов подходили абсолютно толерантно. Но подпольные структуры в СССР оказались не просто разгромленными, а физически уничтоженными. А сам Троцкий знал о делах мировой «закулисы» гораздо больше, чем Радек или Раковский. Знал не только о том, как строили заговор против России, но и о том, как использовали «втемную» германского кайзера, как свалили его – в свое время Лев Давидович сам отрабатывал заказ западных держав, помогал устраивать германскую революцию.
Когда троцкисты навели мосты с абвером, возникла опасность, что подобные тайны могут стать достоянием немцев. Хозяевам Троцкого, тузам американской «закулисы», это совершенно не улыбалось. Однако сами они не стали возиться, ликвидировать лишнюю фигуру. Они подтолкнули к этому советских руководителей. В США вышла книга дневников полковника Хауса, где весьма прозрачно раскрывалось, на кого работал Троцкий, какие задания он выполнял. В 1939 г. книгу переиздали в СССР [2]. А в такое время она могла выйти только с ведома и по указанию одного-единственного человека. Сталина. Следовательно, с дневниками Хауса он ознакомился. Троцкого «засветили», а засвеченный агент долго не живет.
Представляется любопытным, что в марте 1940 г. Гарвардский университет купил у Троцкого оставшуюся часть его архивов, около 20 тыс. единиц хранения. Купил очень вовремя, чтоб документы не попали в нежелательные руки. Сделка произошла за два месяца до того, как группа боевиков под руководством художника-коммуниста Сикейроса совершила нападение на виллу Троцкого. Ворвалась, изрешетила стены и перегородки из автоматов. Правда, из-за неопытности нападавших Лев Давидович и его жена, залегшие на полу, остались живы. Но 20 августа другой советский агент, Рамон Меркадер, привел приговор в исполнение. Почему-то Троцкий мечтал, чтобы его похоронили в США, написал об этом в своем завещании. Но Америка, которую он так ценил, для которой сделал так много, обеспечив сокрушение ее конкурентки-России, отказалась принять даже его прах. В итоге закопали, как собаку, во дворе его собственного дома [144]…
Напоследок Троцкий еще успел в полной мере полить грязью Сталина, предавшего «дело революции» и связавшегося с Гитлером. Но успел узнать и об успехах Советского Союза. Как раз перед войной он достиг наивысшего расцвета. Вступали в строй новые заводы и фабрики. Наша страна наконец-то преодолела зависимость от иностранцев, сумела обеспечить своих граждан товарами широкого потребления. Отстраивались красивые большие города – Москва, Киев, Минск, Сталинград, оживали линиями общественного транспорта, роскошными парками, столица кокетничала великолепными станциями метро. Крымские и кавказские городишки превращались во всесоюзные курорты, каждое лето съезжались плескаться в морских волнах миллионы детишек и их родителей. Это было, и это оказывалось вполне доступным для простых, самых что ни на есть рядовых граждан. Было и другое – дерзкие полярные экспедиции, рекорды советских летчиков, появление на киноэкранах и книжных полках настоящих шедевров. Были новые песни, надежды, новые семьи, дети, радости…
Укреплялась и обороноспособность нашей страны. Кстати, об этом частенько забывают, но всеобщая воинская обязанность была введена в СССР лишь в сентябре 1939 г. До этого существовала смешанная система из кадровых дивизий и территориальных – практически небоеспособных, это было всего лишь ополчение из «пиджаков» – запасников, которых периодически призывали на сборы. Для полного перехода на кадровую систему не хватало средств, вооружения, техники. Теперь такие возможности появились. Части и соединения переводились на постоянную основу, развертывались по новым штатным расписаниям. В войска поступали новые самолеты, танки, артиллерия.
Но кто посмел бы выступить против нашей страны – тем более сейчас, когда она установила дружбу с победоносной Германией?. Этот союз казался прочным. Гитлер настолько доверял русским, что сосредоточил против французов и англичан все свои силы, в Польше оставил лишь 5 дивизий. А после разгрома Франции советские дипломаты получили задание проехать по местам боев и составить доклад. Германские военные повсюду встречали их с исключительным радушием. Офицеры Вермахта и СС поднимали тосты за дружбу и заявляли, что нацизм и коммунизм идут к одной цели, хотя и разными путями. Выражали глубокую признательность: «Если удачи нашего наступления превзошли все ожидания, то это благодаря помощи Советского Союза, который дал нам бензин для наших танков, кожу для наших сапог и заполнил зерном наши закрома»…
Но союз был выгодным не только для немцев! И дело было не только в ответных поставках германских технологий, станков, систем вооружения. Россия наконец-то смогла возвратить свои окраины, отторгнутые от нее в бурях революций и гражданской войны. Кстати, закрепили это отторжение те же французы, англичане, американцы на Версальской конференции. О предстоящем присоединении к СССР Эстонии, Латвии и Литвы нацистское руководство отлично знало. Об этом вели переписку Риббентроп и посол в Москве Шуленбург. По договоренности с Германией в октябре 1939 г. была начата репатриация прибалтийских немцев на «историческую родину». А весной 1940 г. в Берлине немножко поспешили, издали карты, где Прибалтика уже входила в состав Советского Союза.
Сталин действовал очень осторожно, предпочитал обходиться вообще без риска. Эстония, Латвия и Литва неоднократно нарушали только что подписанные договоры о дружбе с СССР. Многие представители местных властей были настроены враждебно против русских. Когда на их территории начали устраиваться советские военные базы, позволяли себе провокационные выходки. Происходили тайные консультации между правительствами трех республик, не прекращались попытки потихонечку сговориться с немцами. Об этих фактах становилось известно (в том числе от немцев). Но советская сторона до поры до времени копила претензии.
Самый подходящий момент, чтобы пустить их в ход, настал в июне 1940 г. Французам и англичанам приходилось совсем худо, но и для Германии требовалось сохранять дружбу с русскими. Сразу же после падения Парижа литовцам, латышам и эстонцам были предъявлены официальные перечни нарушений договоров с их стороны. Дополнялись они ультиматумами примерно одинакового содержания. Требовалось отправить в отставку правительства, враждебные нашей стране, снять запреты на деятельность коммунистических партий, допустить их в правительства и парламенты. Ну а кроме того, три республики должны были разместить дополнительные контингенты советских войск.
Эстония, Латвия и Литва ударились в панику, метнулись молить о спасении немцев. Однако Берлин выполнил взятые обязательства. Риббентроп вообще не принял послов прибалтийских стран и их обращения в адрес германского МИДа. Президент Литвы Сметона хотел было обороняться, но его не поддержали собственное правительство и парламент, он сбежал в Германию. В Латвии и Эстонии разногласий не было, ультиматум приняли безоговорочно.
Но у поверженной Франции была еще одна союзница, урвавшая жирный кусок от Российской империи – Румыния. Граница в то время проходила по Днестру. Севернее – Молдавская автономная республика, а южнее румынская Бессарабия. Германия при подписании пакта Молотова – Риббентропа согласилась, что Бессарабия входит в советскую сферу влияния.
Румыния-то была побольше, посильнее, чем эстонцы или латыши. Но ее по-прежнему раздирали хищничество и политическая грызня, она тонула в воровстве, легкомыслии и разврате. Как уже отмечалось, националисты из «Железной гвардии» не имели здесь поддержки денежной элиты, поэтому они не имели и никаких шансов на успех в парламентской борьбе. Долгое время пробавлялись терроризмом, периодически сидели по тюрьмам. Но в 1930-х они взялись не за разрушительные, а за созидательные программы. Принялись создавать трудовые артели, сельскохозяйственные общины, торговые кооперативы, и результаты стали отличными. Железногвардейцы блестяще конкурировали со спекулянтами, вытесняли их с рынков. В организацию во множестве потекли новые сторонники, появились и средства.
«Железной гвардией» заинтересовался начальник генштаба Румынии, а потом министр обороны Ион Антонеску. Вот он-то был совсем другого поля ягодой, чем идеалисты из легионов Кодряну. Он был тесно связан с финансово-промышленными кругами, но в этих кругах многие деятели уже понимали, что страна в тупике и без коренных перемен не обойтись. Пример Германии выглядел подходящим, Антонеску был совсем не против роли фюрера. Но своей нацистской партии у него не было. Связался с железногвардейцами, изображал из себя искреннего друга, стал оказывать кое-какую помощь оружием, военным обучением.
Однако король Румынии Кароль II оценивал, что популярность оппозиции очень уж выросла. Не без оснований считал это угрозой для своей власти. В 1938 г. он арестовал и Антонеску, и всю верхушку «Железной гвардии». Хотя генерала пришлось вскоре выпустить, слишком заметная личность. А Корнелиу Кодряну и 13 его соратников были по приказу короля подло убиты, якобы при попытке к бегству. Возмущенные железногвардейцы подняли беспорядки. Впрочем, их быстро подавили. Но они начали мстить за любимого командира. Прикончили и непосредственных исполнителей расправы, и министра внутренних дел. Его преемник взялся было сажать железногвардейцев – его тоже пристрелили (в результате в Румынии были убиты четыре министра внутренних дел подряд).
А Антонеску обвинили, что он был причастен к подготовке путча, сместили с поста министра обороны. Правда, он имел слишком могущественных покровителей, даже из армии не уволили, всего лишь понизили до командующего военным округом. Но он приобретал ореол борца «за народ», позволял себе критиковать правительство. Во внутренней политике это не составляло труда, хаос и развал свидетельствовали сами за себя. А во внешней политике генерал заявлял, что пора бросить оглядываться на французов, надо однозначно переходить в фарватер Германии.
Летом 1940 г. его советы казались пророческими. Прежняя покровительница приказала долго жить, а возле румынских границ стали накапливаться соединения Красной армии. Для чего, догадаться было не трудно. Вместо мирного термина «округ» в советских войсках вдруг прозвучало название Южный фронт. В нем насчитывалось три армии, и командовал им герой Халхин-Гола Г. К. Жуков. Немцев проинформировали, что Советский Союз намерен возвратить Бессарабию, а заодно отобрать у румын Северную Буковину (там большинство населения составляли украинцы). Нацистское правительство выразило недоумение и немножко поспорило только насчет Северной Буковины. Она никогда не принадлежала России, и в пакте Молотова – Риббентропа о ней не упоминалось. Но ссориться из-за такой мелочи не стали, согласились, если хотите – берите.
26 июня Молотов вручил румынскому послу требование передать эти области Советскому Союзу, а 27-го требование было дополнено ультиматумом. В случае отказа Москва обещала применить силу. Румыны были совершенно ошеломлены. Объявили мобилизацию, намеревались воевать. Но шутка сказать – воевать! Против них развернулись 34 дивизии пехоты, 6 дивизий конницы, 11 танковых бригад. Линий Маннергейма или Мажино на румынской границе не существовало, где уж было их строить при повальном воровстве! Если русские двинутся, не остановишь!
Бухарестские политики принялись умолять о помощи немцев. Больше-то уже было некого. Но в Берлине перепугались самой возможности войны на Балканах. Если русские сомнут румынскую армию, вдруг они не ограничатся Бессарабией? Прокатятся на танках и приберут к рукам всю страну вместе с нефтяными месторождениями! А на будущее Германия строила серьезные расчеты на эти месторождения. Вывод следовал – конфликт необходимо решить без войны. Дипломаты Риббентропа принялись всячески нажимать на Бухарест, настаивали, чтобы он уступил [149].
А тут как раз засуетились и другие соседи румын. Венгрия снова вспомнила, что у нее после Первой мировой отняли Трансильванию, Болгария – что у нее забрали и передали Румынии Южную Добруджу. Если русские возвращают свое, то почему бы и им не возвратить? Можно тоже повоевать… Но в этих дрязгах и сварах немцы постарались провернуть собственную хитрую игру. Уламывая румын договориться с русскими, беспардонно лгали – обещали за послушание взять Румынию под защиту, приструнить венгров с болгарами, охранять от дальнейших претензий и поползновений СССР.
Хотя румыны и сами видели, война обернется для них полной гибелью. За два часа до истечения срока советского ультиматума Кароль II принял его. Армии Жукова вступили в Бессарабию мирно, румынские войска эвакуировались. Произошло лишь несколько случайных стычек и перестрелок. Однако было немало жертв среди мирного населения. Множество бессарабцев успело расселиться по территории остальной Румынии, работало в разных городах. Узнав, что Бессарабия возвращается к России, они хлынули туда. Предпочитали жить под советской властью. К ним пробовали присоединиться некоторые коренные румыны, больно уж допекли их «родные» правители.
На новой границе собирались и копились толпы, румынские жандармы и солдаты не пускали. В Галаце по массе народа, пытавшейся прорваться на советскую территорию, открыли пулеметный и винтовочный огонь. Погибло 600 человек, множество было переранено. 2 августа Верховный Совет СССР постановил объединить Молдавскую автономную республику с Бессарабией, образовывалась новая, Молдавская союзная республика. А Северная Буковина превращалась в Черновицкую область в составе Украины. Это известие встретили в Бессарабии и Буковине с общим ликованием.
Что же касается прибалтийских республик, то их воссоединение с Советской Россией произошло вообще мирно. Сформировались новые правительства с участием коммунистов, назначили внеочередные парламентские выборы. Во всех трех республиках они состоялись 14 июля. Всюду отмечалась очень высокая явка избирателей, и всюду победили прокоммунистические Союзы трудового народа. Новые парламенты 21–22 июля провозгласили создание Эстонской, Латвийской и Литовской Советских республик. А 3–6 августа Верховный Совет СССР принял их в состав СССР. Что и было признано многими государствами мира [86]. В наше время внедряются иные оценки. Процесс воссоединения квалифицируют как оккупацию, фальсификацию выборов и пр. Однако это абсолютно неверно. Все действия советской стороны четко вписывались в рамки тогдашней буржуазной демократии! И если коммунисты получили финансирование, силовую поддержку, то ведь и это четко соответствовало демократическим схемам 1930-х годов.
Когда Прибалтика и Бессарабия стали советскими, некоторые граждане предпочли выехать за границу. Кое-кто попал под репрессии. Прокатились кампании депортаций, под них попали враждебные нашей стране политические деятели, чиновники, помещики, фабриканты. Но их было очень немного. В Эстонии – 10 тыс., в Латвии 17,5 тыс., в Литве 15–16 тыс., в Бессарабии 8 тыс. [113]. На Балканах, в Германии, Австрии, Чехословакии политические перемены сопровождались куда более масштабными чистками, и «общественность» ими ничуть не впечатлялась. А в Советском Союзе этих людей не отправили на расстрелы, не загоняли в лагеря. Просто определили на поселение подальше от родных мест, в Казахстан и Сибирь. Остальных жителей никакие карательные акции не коснулись. Были сохранены даже национальные армии трех республик! Их преобразовали в 22-й эстонский, 24-й латвийский и 29-й литовский стрелковые корпуса в составе Красной армии.
Политика Сталина принесла нашей стране колоссальный выигрыш. Без серьезных усилий и потерь СССР присоединил обширные западные и юго-западные территории, его население за год увеличилось на 23 млн. человек [20]. Германия, в отличие от Англии и Франции, относилась к Советскому Союзу как к равному партнеру. А крушение западной коалиции выводило Россию в число ведущих мировых держав – впервые с 1917 г. Неужели после этого правомочно причислять договор Молотова – Риббентропа к ошибкам советского руководства?
Впрочем, в дипломатических и политических коллизиях Германия тоже не упустила своих выгод. В Румынии уступка Бессарабии взбаламутила внутреннюю грызню. Генерал Антонеску выступил с протестом, отправил письмо королю, что надо было драться. Кароль II вышел из себя, посадил его под домашний арест. Хотя тем самым только укрепил ему авторитет. Ну а Риббентроп взялся разрегулировать остальные территориальные споры – с венграми и болгарами. Назначил для этого «Второй Венский арбитраж». То есть вызвал в Вену на собственный суд представителей заинтересованных государств.
А здесь Румынию ожидало новое унижение. Немцы постановили отдать Трансильванию венграм, Южную Добруджу болгарам. Спорить уже не приходилось. Каролю II пришлось согласиться на все. Венгры и болгары были вне себя от радости, уже безоговорочно готовы были плясать под германскую дудку. А в Румынии новая сдача территорий подняла волну возмущения, демонстрации протеста, забурлили открытые мятежи. Вот тут-то и пригодились Антонеску его связи с «Железной гвардией». Отряды националистов действовали активно, увлекли за собой Бухарест. А генерал оказался в роли одного из лидеров. Новый предводитель «Железной гвардии» Хория Сима далеко не дотягивал до популярности убитого Кодряну, и Антонеску подмял его, выдвигаясь на первую роль.
Король испугался, что на сторону повстанцев перейдет армия, вступил в переговоры. Сошлись на том, что Антонеску был назначен премьер-министром, он провозгласил создание «национального легионерского правительства». Хорию Симу взял к себе заместителем. А на следующий день он заставил отречься от престола Кароля II, передать корону сыну Михаю I. Этим сыном Антонеску мог манипулировать по собственному разумению. Всевозможные свободы он круто пресек, в Румынии за пару недель было создано 35 концлагерей. Ну а самую выигрышную линию генерал увидел в налаживании связей с Германией. Уже в сентябре 1940 г. из Франции к нему стали прибывать эшелоны 16-й танковой и 13-й мотопехотной дивизий вермахта. Официально пояснялось, что они предназначены для охраны нефтепромыслов. А неофициально Антонеску погладили по головке и намекнули – если румыны будут хорошо себя вести, вскоре они приобретут гораздо больше, чем утрачено.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.