Днестровский плацдарм

Днестровский плацдарм

1

Летне-осенняя кампания 1944 года планировалась Ставкой с переносом главного удара на центральный участок советско-германского фронта.

Днестр становился участком второстепенным. Но психология человека так устроена, что ему всегда кажется, что где он находится, там и есть главное сосредоточение действий.

Одесса отвлекла внимание 3?го Украинского фронта от Днестра, от удара через Днестр на Прут.

Как и следовало ожидать, это дало возможность противнику укрепиться на правом берегу Днестра, пополнить и переформировать разбитые части, подтянуть некоторые резервы из глубины.

Вместе с тем Днестровский лиман и сам Днестр в его нижнем течении являли собой мощную водную преграду, которую при организованной обороне с ходу преодолеть было невозможно. Противник на Днестре оборонял не только реку, но и Румынию и Балканы.

Надо было тщательно готовиться к форсированию реки.

Но всего сразу и заранее не предусмотришь. Это теперь мы знаем, что гитлеровцы изготовились к обороне правого берега, тогда же мы предполагали, что противник деморализован и мы теми средствами, которыми располагаем, сможем форсировать Днестр и создать на правом берегу широкие и устойчивые плацдармы для дальнейшего наступления.

11 и 12 апреля командующий фронтом потребовал от 8?й гвардейской армии и от группы И. А. Плиева закончить ликвидацию фашистов на Днестровском лимане, на его левом берегу и к исходу 14 апреля захватить плацдарм на правом берегу Днестровского лимана по рубежу: Каменный Мост, Турлаки, Бритовка, Щаба Тырг, Рыбачая Курень.

К 11–12 апреля противник уже успел укрепиться на правом берегу и правый фланг фронта силами 16, 37 и 57?й армий с ходу форсировать Днестр не смог.

Перед 8?й гвардейской армией и группой Плиева простирался лиман шириной от 5 до 10 километров. Для того чтобы преодолеть такое водное пространство под огнем обороняющегося противника, нужны были крупные саперные части с самыми разнообразными переправочными средствами, поддержка авиации и тяжелой артиллерии. Авиация бездействовала – раскисли аэродромы, у артиллерии опять же недоставало боеприпасов.

Мы рассмотрели вариант наступления от Каролина-Бугаз через Цареградское Гирло на Затоку (порт) по дамбе, которая простиралась по берегу, разделяя море с Днестровским лиманом на протяжении свыше 10 километров, шириной в несколько десятков метров. Увидели, что эту дамбу могла защищать рота пулеметчиков с одной артиллерийской батареей, обеспеченной бесперебойной подачей снарядов. Тут форсировать Днестровский лиман было невозможно.

14 апреля войска 8?й гвардейской армии форсировали Днестр в районе Беляевка – Маяки и, вступив в бои за расширение плацдарма на правом берегу Днестра, подошли к восточной окраине поселка Паланка, где встретили на подготовленном рубеже обороны 15?ю пехотную румынскую дивизию.

Бои завязались тяжелые. Наши части были остановлены, ибо опять же сказывался недостаток в артиллерийских снарядах. Здесь надо было организовывать прорыв фронта, а для этого нужны были средства усиления, одними стрелковыми подразделениями прорвать его было невозможно.

Несколько раз приказом командующего фронтом переносились сроки наступления на правом берегу Днестра, чтобы войска успели обеспечить себя боеприпасами, но бездорожье тормозило все виды транспорта. Для прорыва обороны противника, намеченного на 25 апреля, мы могли израсходовать лишь 0,4 боекомплекта. А требовалось раз в пять больше.

Вмешалась в наши планы и стихия.

С 16 апреля дул ветер с юга. Вода в Днестровском лимане начала подниматься. Ветер дул не переставая. В Цареградском Гирле повышение уровня воды сорвало переправу 79?й гвардейской стрелковой дивизии.

Затем начала прибывать вода на захваченном нами плацдарме западнее Беляевки и Маяков. 18 апреля Днестр вышел местами из берегов.

20 апреля вода затопила окопы изготовившихся к наступлению частей 35?й гвардейской дивизии.

Каждый день в штаб армии поступали сообщения из других частей, что вода не перестает прибывать.

В ночь на 25 апреля, перед началом запланированного наступления, ветер усилился. Вода затапливала артиллерийские позиции, над нею оказались боеприпасы.

25 апреля мы попытались все же выполнить приказ командующего фронтом и перейти в наступление. Куда там. Артиллерия наша почти молчала, спасаясь от воды, пехота не могла совершать перебежки по колено в воде.

Вода прибывала и прибывала. Уже скрывались и островки. Бойцы скапливались на мелких местах, лезли на деревья, облепив их словно грачи.

Мой наблюдательный пункт располагался на высотке юго-восточнее Паланки. Вода достигла и этой высотки. Сначала начало хлюпать под ногами, а затем все потекло.

Я связался по телефону с командующим фронтом и доложил обстановку. Малиновский вначале не поверил, что подъем воды так серьезен. По телефону, конечно, трудно было удостовериться в том, что происходит на берегу реки. Я категорически заявил, что если подъем воды не приостановится, то самое большее через сутки мы окажемся без артиллерии, а солдаты в грачиных гнездах на деревьях.

Приказал прекратить наступление и покинуть плацдарм. На наше счастье в Маяки прибыл фронтовой понтонный батальон. С его помощью мы вывезли людей с плацдарма. 27 апреля почти весь плацдарм без боя был оставлен.

Отойдя на левый берег, мы начали приводить в порядок войска. Надо было заняться и боевой подготовкой вновь прибывшего пополнения.

Отдыхать не пришлось. 28 апреля был уже получен новый приказ командующего фронтом перебазировать войска армии в район Котовский. Переброску войск приказано было осуществлять ночью, скрытно от противника. Этой переброской усиливалось правое крыло 3?го Украинского на стыке с 2?м Украинским фронтом.

Военный совет армии, работники политотдела армии в этот вечер проводили торжественное заседание, посвященное международному пролетарскому празднику.

А в ночь на 1 мая войска двинулись из района Маяки в район Григориополя и Пугачены.

Праздник мы встречали значительными успехами на фронте. Позади была Одесса, впереди – Днестр, предстояли бои по освобождению Молдавии.

И вдруг опять обрушилась стихия. Поднялась буря. В поселке, где располагался штаб армии, с домов летели крыши, ветер с корнем выворачивал деревья.

В школьные классы ворвались потоки холодного леденящего воздуха со снегом. Температура воздуха стремительно упала ниже нуля.

Ночь… В поле маршировали наши войска. Армия была уже переодета в летнюю форму одежды…

39?ю гвардейскую дивизию буря застигла на переходе между поселками Ясски, Кандель, Новосавицкая… Вокруг во тьме ни кустика, ни овражка. Негде спрятаться ни от пронизывающего ветра, ни от снега, нечем развести костров. Кто мог ожидать, что 1 мая на юге, невдалеке от курортного города, куда ездят купаться и загорать в конце апреля, разразится снежный буран и ударит мороз.

Так уже повелось у нас в этом походе. Зимой замучили оттепели, а с оттепелями – грязь и бездорожье, весной ударили морозы.

2

К 3 мая войска 8?й гвардейской армии, совершив стодвадцатикилометровый переход, вышли к берегу Днестра и тут же получили задачу – к утру 7 мая сменить части 5?й гвардейской армии генерала А. С. Жадоза на плацдарме на правом берегу Днестра в районе Пугачены – Шерпены и накапливать на нем силы для наступления.

Плацдарм, который занимали части 5?й гвардейской армии, тянулся по фронту на 12 км, имея глубину от 5 до 8 км. Он полностью простреливался артиллерией. Господствующие над местностью высоты находились в руках противника. Правее плацдарма, вдоль реки Днестр, тянулись лесные массивы и рощицы. В них противник мог скрытно совершать накопление войск, там размещались и батареи тяжелых орудий.

Само собой напрашивалось решение расширить плацдарм до рубежа Балабанешты, Чимишены и Спея, прочно опереть фланги на Днестр и обеспечить переправы от артиллерийского огня противника. Но, выйдя на плацдарм, мы эту задачу выполнить не могли – три дивизии из девяти отсутствовали. Не были подвезены боеприпасы, не доставало средств усиления. Войска 5?й гвардейской армии и 8?й гвардейской на плацдарме не имели ни противотанковых, ни противопехотных мин.

4 мая штаб армии получил короткий приказ командующего фронтом. В нем говорилось: «Командующему 8?й гвардейской армией иметь в виду нанесение главного удара своим левым флангом в общем направлении на Чимишены, Костожаны в охват Кишинева с юга. Время наступления укажу лично».

6 мая командующий фронтом Р. Я. Малиновский собрал всех командующих армиями в поселке Малаешты на совещание, на котором ориентировал нас в оперативной обстановке: немецкие войска на Правобережной Украине разбиты, их остатки отошли за Днестр, и этим созданы предпосылки для наступления на Кишинев, для освобождения Бессарабии, для удара на Бухарест и Плоешти. Перед нами была поставлена задача – накапливать силы. Мы разъехались, чтобы продумать совместно со штабами всех соединений, что нужно для подготовки широкого наступления.

Но уже 8 мая утром был получен приказ командующего фронтом, предопределивший последующие события на Днестре до августа месяца. Приказ предписывал войскам фронта перейти к жесткой обороне, глубокоэшелонированной, с подготовкой не менее трех рубежей на общую глубину 30–40 километров.

Этот приказ знаменовал собой серьезное изменение всех наших оперативных замыслов на юге.

Еще 6 мая последовала директива Ставки. Она объясняет причину отмены установок на наступление, которые только перед этим были даны нам командующим фронтом.

Ставка предписывала 3?му Украинскому фронту сооружать оборонительный рубеж по всей линии, занимаемой фронтом, дотянув его до Черного моря.

В этой директиве, правда, вопрос о возможности наступления совсем не снимался. Предписывалось готовиться к наступлению ориентировочно на 25 мая.

Забегая вперед, скажу, что директивой Ставки от 26 мая наступление опять было перенесено, на этот раз уже без указания сроков.

Поскольку предыдущий приказ и ориентировка, данная командующим 6 мая, требовали подготовки к наступлению, то в связи с этим главные средства усиления – 9?я артиллерийская дивизия прорыва и другие артиллерийские полки, хотя и с малым количеством боеприпасов, были переправлены на плацдарм, где должны были подготовить позиции для наступления. Конечно, такая группировка сил не соответствовала последующей задаче – переходу к обороне.

Плацдарм имел только одну понтонно-мостовую переправу через реку Днестр в районе поселка Бутор. На плацдарм шли части 8?й гвардейской армии, ночами на 8 и 9 мая с плацдарма уходили части 5?й гвардейской армии. Единственная переправа обслуживала две армии по очереди, и 8?я гвардейская армия не могла произвести перегруппировку до 9 мая в связи с новым приказом командующего фронтом на глубокоэшелонированную оборону. Было бы крайне желательно главные силы артиллерии отвести с плацдарма на восточный берег Днестра, с которого было значительно лучше поддерживать огнем обороняющиеся части на плацдарме. Надо было сделать так же, как в Сталинграде, – там мы держали артиллерию на восточном берегу Волги, а оборонялись на западном. Но здесь этого не удалось – не обеспечивала единственная переправа.

Если бы время и наличие переправ через Днестр позволили отвести на восточный берег артиллерию РВГК, армейскую и корпусную и поставить ее в районах: одну группу – Красная Горка, другую – в лесах восточнее Спей, мы могли бы простреливать весь передний край плацдарма фланговым огнем, обеспечили бы подвоз снарядов без перевозки их через единственную переправу и не создавали бы большую скученность войск на самом плацдарме.

Этот плацдарм (будем впредь называть его Пугачены) был для противника как бельмо на глазу. От него до столицы Молдавии – Кишинева напрямую было около 30 километров. А взятие Кишинева открывало ворота для наступления на Бухарест, Плоешти, на Балканы. Гитлеровское командование это хорошо понимало и приняло все меры, чтобы ликвидировать эту угрозу и перейти к активным действиям с ближайшей задачей – отбросить советские войска с западного берега Днестра на восточный.

Мы должны были ожидать активных действий немцев. Этим и объясняется озабоченность Ставки Верховного Главнокомандования строительством оборонительных рубежей по левому берегу Днестра.

К 8 мая противник сосредоточил против плацдарма Пугачены, который обороняли 4 стрелковые дивизии 8?й гвардейской армии, четыре пехотные и три танковые дивизии с общей численностью около 250 танков.

Наши дивизии, занимающие плацдармы, к этому времени еще не успели получить пополнение ни живой силой, ни техникой. На плацдарме имелось всего 10 танков, половина из которых были трофейными.

Противник, несомненно, внимательно следил за всеми нашими передвижениями на плацдарме. В его распоряжении были господствующие высоты в этом районе, появлялись и самолеты-разведчики.

10 мая в 2 часа 50 минут началась артиллерийская подготовка по нашему переднему краю и глубине обороны частей 4?го и 28?го гвардейских стрелковых корпусов.

После сорокаминутного интенсивного артиллерийского огня, поддержанные авиацией, двинулись в атаку пехота и танки противника.

Это наступление противника было для нас внезапным.

Однако первые атаки были отражены.

С наступлением рассвета противник, возобновив артиллерийскую и авиационную подготовку и введя в бой 40–50 танков и самоходных орудий при поддержке с воздуха 40 бомбардировщиков, потеснил правофланговые части 28?го гвардейского корпуса до центра населенного пункта Пугачены. Нам было ясно, что противник стремится через Пугачены вдоль берега Днестра выйти к нашей переправе и тем самым отрезать от нее части обоих корпусов.

Командир 28?го гвардейского корпуса генерал-лейтенант Степан Ильич Морозов, находясь на южной окраине Пугачей, подтянул свои резервы. Поставив зенитные орудия на прямую наводку против танков противника, приостановил наступление танков и пехоты противника вдоль реки на нашу понтонную переправу.

В этом бою за Пугачены был ранен в обе ноги знаменитый сталинградский снайпер Василий Зайцев, который был уже капитаном и командовал зенитной батареей.

В центре этого корпуса на участке 39?й гвардейской дивизии около 60 танков противника при поддержке пехоты прорвались и вышли на дорогу Пугачевы – Шерпены. Создалась угроза рассечения армии пополам, с выходом противника к переправе прямо с запада на восток. Кроме этого, от корпусов и дивизий начали поступать сигналы о недостатке боеприпасов.

На нашей понтонной переправе горело несколько разбитых цистерн с горючим, рвались снаряды и на наших складах. За день боя было 877 самолето-вылетов противника.

Части 4?го гвардейского корпуса весь день 10 мая отбивали атаки противника, нанося ему большие потери.

Нам было ясно, чего добивается противник. Еще ночью 10 мая было принято решение: всю артиллерию 29?го гвардейского корпуса, находящуюся на восточном берегу Днестра в районе Григориополь, нацелить на участок перед фронтом 28?го гвардейского корпуса Пугачены, Делакеу и южнее. Для ускорения этого маневра огнем в штаб 29?го гвардейского корпуса к генерал-лейтенанту Фоканову был послан заместитель командарма генерал-лейтенант Михаил Павлович Духанов. Артиллерия этого корпуса открыла огонь во фланг и тыл противника. Ее воздействие скоро сказалось. Гитлеровцы были вынуждены отказаться от развития удара вдоль Днестра с севера на юг – на наши переправы. По прорвавшимся танкам и пехоте на дороге Пугачены – Шерпены был огневой удар бригадой реактивных минометов и огнем прямой наводкой орудиями калибра 203 миллиметра. Результат этого удара: несколько десятков танков были разбиты и горели, а пехота была или уничтожена или отступила.

Для обороны в стыке 28?го и 4?го гвардейских корпусов к вечеру подтягивалась 57?я гвардейская дивизия с задачей – переправиться в ночь на западный берег Днестра и занять оборону уступом назад в стыке между двумя этими корпусами.

За день боя, 10 мая, было убито более 4 тысяч немецких солдат и офицеров, разбито и сожжено свыше 60 танков, в воздушных боях и зенитной артиллерией сбито 15 самолетов противника.

Командование фронта размещалось в это время возле станции Раздельная. Малиновский был разбужен артиллерийской канонадой около трех часов ночи. Он приказал фронтовой авиации включиться всеми силами в бой против наступающего на плацдарме противника. Утром на мой наблюдательный пункт на кургане между поселками Бутор и Ташлык прибыл командующий воздушной армией генерал-полковник Владимир Александрович Судец. Вслед за ним прибыл сюда же командующий артиллерией фронта генерал Митрофан Иванович Неделин. С первым я согласовывал авиационные удары по танковым и пехотным колоннам противника, другого просил подвозить больше боеприпасов.

Противник в ночь с 10 на 11 мая активности пехотой и танками не проявлял, но все время вел сильный ружейно-пулеметный огонь по переднему краю нашей обороны и производил огневые налеты по переправам через Днестр и по подходам к ним через поселки Ташлык и Бутор. В 6 часов утра части наших войск перешли в частные контратаки, но были встречены сильным огнем всех видов оружия и вынуждены были приостановить наступление, вернуться на исходное положение и отбивать непрерывные атаки превосходящих сил противника.

В 6 часов 30 минут крупные силы пехоты при поддержке свыше 150 танков, самоходок и бомбардировочной авиации перешли в наступление из рощ, что северо-западнее Спей на Шерпены, где оборонялись две дивизии 4?го гвардейского корпуса. Завязался исключительно упорный бой. Наша пехота не была поддержана танками, не имела противотанковых мин, недоставало боеприпасов. Несмотря на упорное сопротивление наших войск, танкам противника к 11 часам 11 мая удалось ворваться в поселок Шерпены. Создалась угроза частям 35?й и 47?й гвардейских дивизий быть отрезанными от главных сил армии и от переправы в районе поселка Бутор. Фронт обороны этих дивизий развернулся от Шерпен вдоль дороги на запад от Спей включительно.

Во второй половине дня противник стремился всеми силами развивать наступление на север от Шерпен с целью выйти к основной армейской переправе. Введенные в бой части 57?й гвардейской дивизии приостановили наступление противника. Показания пленных и документы убитых на участке 4?го и 28?го гвардейских корпусов подтверждали, что наступление ведется силами 17, 294 и 320?й пехотных, 3, 13 и 14?й танковых дивизий. За день боя 11 мая было зарегистрировано до 1200 самолето-вылетов.

Авиация противника в эти дни применила кассетные авиабомбы. В кассеты входили мелкие бомбы приблизительно килограмма по полтора. Эти кассеты, сбрасываемые истребителями «фокке-вульф», разрывались в воздухе, и мелкие бомбы летели на землю, поражая живую силу на большой площади. Но достаточно было иметь над головой легкое укрытие 10–15 см толщиной, и эти бомбы вреда уже не приносили. Наши бойцы быстро раскусили это «новое оружие» гитлеровцев, назвав их «лягушками», и быстро применились к защите от них. В ответ на это наша авиация применила подобные же, но улучшенные кассеты, которые очень хорошо действовали по живой силе и по танкам.

За день боя 11 мая противник понес большие потери – не менее 5000 убитых и раненых, было подбито и сожжено до 50 танков.

11 мая в район Бутора прибыл Р. Я. Малиновский. Осмотрев в бинокль поле боя и увидев около сотни разбитых и сожженных танков противника, он понял, что противник на этом участке фронта предпринял серьезное наступление и, чтобы восстановить положение, нужны время, силы и главное – боеприпасы. Посылать в контратаку пехоту против танков противника было преступлением.

Бой 11 мая был для нас тяжелым. Только к наступлению темноты мы могли переправить на западный берег на плацдарм боеприпасы, которые спешно доставлялись с баз фронта. Армейские базы были пусты.

На 12 мая противник начал активные действия с трех часов утра. Атаки повторялись одна за другой. Танки вспыхивали и горели от нашего огня на многих участках фронта. 12 мая 29 гвардейский корпус, будучи смененным частями 5?й гвардейской армии, повернулся своими огневыми средствами против наступающего противника, усилив армию на участке направления главного его удара. За две ночи мы сумели под огнем переправить с плацдарма главные силы артиллерии (которые были направлены туда фронтом для подготовки наступления на Кишинев), развернуть их на восточном берегу Днестра. Это усилило наше огневое воздействие по наступающим частям фашистов.

За трое суток боев противник, несмотря на превосходящие силы, не смог сбросить наши войска с плацдарма. Потерял при этом более сотни танков, более 10 тысяч людей и много другой техники. Но сумел потеснить наши части и сузить плацдарм на 2–4 километра.

15 мая командующий фронтом приказал: «8?й гвардейской армии прекратить бои за расширение плацдарма и перейти к упорной обороне занимаемого рубежа…»

16 мая в 16 часов наш 226?й гвардейский стрелковый полк после огневого налета атаковал противника в населенном пункте Шерпены и, преодолев многократные контратаки, овладел им.

С 16 по 22 мая противник неоднократно пытался атаковать наши части, вводя в бой свои резервы. Но все его атаки отбивались с большими для него потерями.

Его последняя атака была проведена рано утром 23 мая частями 17?й пехотной и 3?й танковой дивизий. Атака началась в 4 часа 30 минут и продолжалась до 8 часов. Четыре раза фашисты поднимались в атаку и каждый раз укладывались на землю ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем. Танки подбивались и сжигались нашей артиллерией и противотанковыми гранатами. Было видно, что противник напрягает свои последние силы, что он обескровлен и вынужден прекратить наступление, которое длилось около двух недель.

Своим упорным сопротивлением в обороне плацдарма наши войска окончательно измотали гитлеровцев, а к исходу мая очистили поселки Шерпены и Пугачены.

Противник к концу мая имел среднюю укомплектованность своих рот 15–20 человек. Наши роты к этому времени имели в своем составе около 50 бойцов. За время этих боев мы сумели подвезти боеприпасы, мины и хорошо укрепились на плацдарме.

* * *

Вспоминая эти бои за плацдарм, которые вела 8?я гвардейская армия, я хочу сказать несколько слов о значении оборонительных боев.

В истории военного искусства трудно найти примеры, чтобы слабый наступал. С давних времен рекомендовалось, сэкономив силы на второстепенных участках, создать превосходство над противником там, где собираешься наступать. Наступающий всегда должен быть сильнее, чем обороняющийся.

Превосходство наступающего в годы Великой Отечественной войны выражалось не только в количестве, батальонов, но главным образом в танках, в артиллерии и боеприпасах, в авиации. Успех достигался и тем, что наступающий, имея тройное или пятикратное превосходство в силах, мог выставить против обороняющейся роты – батальон или полк; против батареи – дивизион или полк.

На участках, где предполагался прорыв обороны противника, нам приходилось создавать многократное превосходство. И это естественно! При тех технических средствах, которыми располагали воюющие стороны в годы второй мировой войны, без такого превосходства прорвать оборону на решающих участках было бы очень трудно, тем более развить наступление на большую глубину. Точно так же действовало при организации наступления и немецкое командование.

В связи с этим мне хотелось бы поставить здесь один теоретический вопрос. Равновелико ли для солдата и для командного состава значение боев оборонительных и наступательных?

Обратимся к истории. Где, когда свершился исторический поворот в ходе Отечественной войны 1812 года?

Давно уже умолкли по этому поводу споры. Все согласились, на том, что судьба нашествия Наполеона на Россию была решена в Бородинском сражении. Стопятидесятитысячное войско Наполеона столкнулось со стотысячной русской армией.

Армия Наполеона превосходила русскую армию численностью, своей выучкой, боевым опытом, приобретенным на европейских полях сражений, своим вооружением, наконец. Она накатывалась на Москву, она рвалась к ней, как к долгожданной цели. Русская армия вела полный день оборонительное сражение, в результате которого, небольшой срок спустя, армия Наполеона почти без единого выстрела побежала прочь из России.

Теперь я хотел бы поставить вопрос так: когда солдату было труднее? На Бородинском поле, когда на него накатывались одна за другой колонны неприятеля, когда его осыпали французские ядра, или когда он торопился перехватить бегущего и разбитого противника? Двух мнений здесь быть не может.

62?я армия стала насмерть в Сталинграде, приняв на себя удар во много раз превосходящих сил противника. Уже рассматривались и военные и политические аспекты значения обороны Сталинграда, значение высокого подвига, стойкости и мужества его защитников.

А ведь контрнаступление было рождено в Сталинградской обороне, обороной обусловлено, из обороны оно переросло в наступление…

В начале января 1943 года кто-то спросил меня, что делать с окруженной многотысячной группировкой фельдмаршала Паулюса. Я тогда ответил:

– Обнести ее колючей проволокой и написать: «Лагерь вооруженных пленных».

Когда же труднее было воинам 62?й армии, когда от них требовалось больше мужества, стойкости, духовных и физических усилий? Во время обороны или во время боевых действий по уничтожению окруженной армии Паулюса? Двух мнений здесь тоже быть не может.

Но мы знаем, что за действительно героические оборонительные бои наград выдавалось меньше, чем за наступательные бои. А мужество в оборонительных боях достойно мужества в боях наступательных!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.