V. Кронштадт. Учебное судно “Князь Пожарский”. 3 июня 1896г.

V. Кронштадт. Учебное судно “Князь Пожарский”. 3 июня 1896г.

Доехал я сюда вполне благополучно. В Севастополе я до четырех часов никуда не ходил и проболтался все время около вокзала. Наш вагон был почти пуст, и я устроился очень удобно. В Москве поезд останавливался всего на четверть часа и затем катил прямо на Питер, куда и прибыл в час ночи 29 мая, так что в дороге я был всего около двух суток.

В Питере мне первую ночь пришлось провести в мебелированных комнатах, где меня чуть не съели клопы. Кое-как дождавшись утра, я отправился разыскивать новую квартиру Евтихия Константиновича. Он, как оказывается, поселился на Преображенской ул. № 42. Но покамест квартира еще занята и перевезена только канцелярия, для которой помещение нанято в том же доме. В том же помещении свезены и все вещи. Не знаю, как квартира, но помещение для полигона великолепное во всех отношениях. Евтихий Константинович оказался, как и следовало ожидать, в Красном Селе, и я с двенадцатичасовым поездом к нему отправился.

В генеральском виде он очень эффектен и, вообще, стоит на высоте своего призвания. В Красном Селе, по обыкновению, шла пальба, во время которой произошел довольно курьезный инцидент, едва не кончившийся трагически: стрельба велась по мишеням, изображавшим целую деревню со всевозможными постройками, между которыми, между прочим, была мельница. Саженях в двухстах левее мишени была расположена наблюдательная вышка с разными инструментами для наблюдения места разрыва снарядов, около которой толпилась кучка офицеров и солдат. Батарее, только что выехавшей на позицию, велено было стрелять между мельницей и одним из домиков. Наводчик первого орудия принял вышку за мельницу, но, к счастью, промахнулся и попал немного левее, прямо в стадо, где разрывом гранаты убило двух коров. От нас казалось, что снаряд попал прямо в толпу, и там поднялась какая-то возня, так что пока все не выяснилось, несколько минут было пренеприятных.

В тот же день вечером мы с Евтихием Константиновичем отправились в город, и я отправился в корпус. 30-го в корпусе нам устроили баню и медицинский осмотр и отпустили в отпуск до 10 часов вечера 31 мая, так что я имел возможность еще раз съездить в Красное Село, где на другой день была очень интересная стрельба по подвижным мишеням.

1-го июня мы наконец со всем подобающим сему случаю церемониалом направились в плавание. Директор с нами еще не прощался окончательно, но сказал нам очень удачную речь и при том сказал с искренним чувством, чего обыкновенно не случается, “Пожарский” остался тем же, за исключением некоторых мелких подробностей, но зато состав офицеров почти целиком переменился. Новый адмирал, как кажется, человек очень милый. Вчера он водил нас за свой собственный счет смотреть кинематограф Люмьера. Ужасно остроумная штука: иллюзия получается полная, жаль только что не в красках.

Вчера и третьего дня было ужасно тоскливо, чему, вероятно, способствовало полнейшее отсутствие дела, и я ужасно досадовал, что пошел в плавание. Также меня одолела тоска по родине, но сегодня уже пришлось стоять первую вахту. Досталась мне самая собачья должность при вахтенном начальнике и адмирале. Вахтенный начальник до того меня загонял разными поручениями и докладами, что куда и тоска девалась.

Днем мы с товарищами ходили на американский крейсер “Mineapolis”, где вследствие незнания английского языка были в очень комичном положении. Вообще, эти дни идет такая сутолока, что я пишу это письмо уже третий день.

“Стоянка в Кронштадте, несмотря на довольно частые прогулки по порту, нам порядочно надоела …"