21. Сражение на Висле и Сане

21. Сражение на Висле и Сане

В 8-ю немецкую армию прибывали подкрепления из Франции, Германии, она разрасталась, и из нее выделили новую, 9-ю. Ее развертывали в Польше, у Кракова и Ченстохова, смыкаясь флангом с австрийцами. Командующим 9-й стал Гинденбург, произведенный в фельдмаршалы, но он стал и командующим всеми германскими силами на Востоке — в его подчинении осталась 8-я армия, которую возглавил Шуберт. Между русскими Северо-Западным и Юго-Западным фронтами существовал значительный промежуток, прикрытый только конницей. Было решено нанести сюда мощный удар силами 9-й германской и 1-й австрийской армий. В них насчитывалось 24 пехотных и 6 кавалерийских дивизий — 310 тыс. штыков и сабель и 1600 орудий. Они должны были прорваться на Иван-город (Демблин) и выйти в тылы Юго-Западному фронту. А с линии Карпат и р. Дунаец должны были нажать 2-я, 3-я и 4-я австрийские армии. Русских зажимали в клещи, устраивали им «Канны» — и Австрия спасена.

Российское командование сперва действительно замышляло новое наступление на Австро-Венгрию. Но разведка обнаружила сосредоточение противника в Польше. «Герой Львова» Рузский оказался явно не на высоте. Он занервничал, предлагал без боя оставить Польшу, отвести войска к Брест-Литовску. Хотя тем самым открывался фланг Юго-Западного фронта, ему тоже пришлось бы отступать, бросив Галицию. Однако великий князь Николай Николаевич предложения Рузского отверг. Было решено встретить врага ударами наших войск, разгромить и самим перейти в наступление на Германию. Главное направление менялось, с австрийского на германское, но и обстановка изменилась. Вариант Верховного Главнокомандующего позволял и противника отбросить, и территорию удержать, а заодно и помочь союзникам, на Западе продолжались тяжелые бои.

Но выполнить такой план было очень трудно, для встречного наступления требовалось провести грандиознейшую перегруппировку войск, причем быстро. Армии Северо-Западного фронта сдвигались. Место 1-й на Немане занимала 10-я, 1-я перемещалась на место 2-й на Нарев, а 2-я перебрасывалась к Варшаве. А Юго-Западному фронту было приказано переместить на направление вражеского удара 3 армии. 5-я должна была с фронта идти к Люблину, а оттуда по железной дороге перевозилась к Варшаве, чтобы примкнуть ко 2-й с юга. Еще южнее разворачивалась 4-я, она пешим маршем направлялась к Ивангороду, за ней выдвигалась 9-я.

Общее руководство возлагалось на командование Юго-Западного фронта, ему на время операции передали и 2-я армия. Там, где ожидали неприятельский прорыв, предполагалось собрать 470 тыс. штыков, 50 тыс. сабель и 2400 орудий. Три наших армии встречали немцев и австрийцев с в лоб, а 2-я с севера наносила фланговый удар. Остальные армии Юго-Западного фронта, 3-я и 8-я, должны были перейти к обороне, удержать Галицию. А Северо-Западный фронт, в котором оставались 10-я и 1-я армии, начинал вспомогательное наступление в Пруссии, оттягивал на себя германские резервы.

Но для этих перегруппировок требовалось время. Дорог в Польше было мало, шли дожди, началась осенняя распутица. Судьба сражения зависела от скорости и выносливости сотен тысяч солдат. По непролазной грязи они шагали к новым местам дислокации, понукали выбивающихся из сил коней, помогали вытаскивать из колдобин застревающие пушки… Выступили они только 24–26 сентября, а 28-го Гинденбург дал команду начинать. Основной удар нацеливался правым крылом 9-й германской армии на Ивангород, и левым крылом 1-й австрийской на Сандомир. Никаким нашим превосходством на данном участке еще и не пахло, 250 км прикрывали конный корпус генерала Новикова (5 кавдивизий), гвардейская кавалерийская бригада, 80-я пехотная дивизия и 2 стрелковые бригады.

Но Новиков великолепно маневрировал. Выстраивал оборону, начинал контратаки. Противник останавливался, подтягивал артиллерию, разворачивался к бою. А русская конница снималась и отходила на новый рубеж, где повторялось то же самое. Многократно превосходящего противника задержали на четверо суток! Возле Опатова, защищая мосты через Вислу, занимали позиции 80-я пехотная дивизия генерала Дельсаля и стрелковые бригады. Вместе с ними сели в окопы спешенные кавалеристы. 3 октября на них навалились 3 корпуса, засыпали их снарядами, поднимались в атаку за атакой. Но наши солдаты держались трое суток! Лишь после того, как перебили защитников на флангах, и неприятель стал обходить русские части, отрезая от Вислы, они отступили за реку и взорвали за собой мосты. 6 октября немцы и австрийцы вышли к Висле и устью Сана. Чуть-чуть опоздали… Сюда уже подоспели воины 9-й и 4-й армий, заняли оборону. Три дня враг силился форсировать реку, но под русскими пулями и снарядами немало атакующих нашли последнее пристанище на дне и в прибрежной грязи.

Одновременно с наступлением в Польше кайзер приказал флоту активизировать операции на Балтике. 11 октября субмарина U-26 в устье Финского залива потопила русский крейсер «Паллада», погибло 579 моряков. Командующий Балтфлотом Эссен принялся усиливать противолодочную защиту. У входов в базы выставлялись мины, специальные сети. На дозорную службу стали выделять не крейсера, а эсминцы. А наш флот ответил немцам минной войной. Под руководством Эссена и Колчака ставили мины на коммуникациях, а иногда прямо под носом противника, возле его баз. На них подорвались несколько кораблей, в том числе крейсер «Фридрих-Карл». Германские морские силы были заперты в собственных портах, вынуждены были вести разведку, раз за разом тралить проходы. Огорченный кайзер писал: «Война на Балтийском море очень богата потерями без соответствующих успехов».

Ивангородско-Варшавская операция

Начались бои и в Пруссии. Чтобы сковать 8-ю немецкую армию, не давать перебрасывать войска в Польшу, 27 сентября 10-я армия Сиверса форсировала Неман. Переправу тщательно подготовили, тренировались на тыловых речках. Новые соединения, артиллерийские бригады, накрыли шквалами снарядов левый берег. Пулеметы были установлены на плотах, на плаву подавляли германские огневые точки. Плацдармы захватили с ходу. Немцы попытались сбросить русских в реку, устроили общую контратаку. Но шли опять плотными цепями, второй эшелон вообще взводными колоннами. Цепи перечеркнули пулеметными очередями, по колоннам упражнялись в меткости артиллеристы. А потом русские полки ринулись в рукопашную, смяли повыбитых немцев и погнались за ними.

Но навстречу уже спешили главные силы 8-й германской армии. Столкнулись с ними у Красного Багна. Противник атаковал каждый день. То на одном, то на другом участке дело доходило до штыков. Врага отбрасывали, сами шли вперед — и напарывались на жестокий огонь. Чтобы уменьшить потери от германской артиллерии, командование стало на ночь отводить полки в тыл, оставлять на позициях лишь прикрытие. Но утром надо было возвращаться в окопы, отбивать атаки, а немцы быстро раскусили уловку, начали бить по тыловым рубежам. По утрам преодолевали дорогу на позиции под суровым обстрелом. Тылы отстали за Неманом, солдаты голодали. Добровольцы по ночам ползли на нейтральную полосу, обшаривали трупы немцев, они носили в ранцах «железный паек»: 2 банки консервов, плитка шоколада, галеты и фляжечка шнапса (употреблять паек разрешалось лишь по особой команде). Но тела добытчиков нередко оставались лежать рядом с неприятельскими. Сражение у Красного Багна продолжалось 9 дней, однако потеснить 10-ю армию противник так и не смог.

А на южной оконечности русского фронта, в Галиции, оставшимся двум армиям пришлось растянуть боевые порядки. Ко всему прочему, в тылу у них находилась крепость Перемышль. Ее осадила 3-я армия. После повышения Рузского ее возглавил Радко-Дмитриев. Он был болгарским генералом, прославился на балканских войнах, но возмутился, что правительство Болгарии сближается с немцами, и перешел на службу России. Брусилов советовал ему брать Перемышль сразу, пока защитники деморализованы отступлением австрийских войск. Но Радко-Дмитриев на новом посту чувствовал себя неуверенно, промедлил, присматривался, и гарнизон изготовился к обороне, а он насчитывал 150 тыс. штыков.

Для осады крепостей наше командование использовало второочередные и ополченские части. Они прибывали под Перемышль, и из них Ставка решила создать новую 11-ю армию. Командующим назначили генерала Селиванова, «ополченского» старичка, призванного из запаса. А пока армия сформируется, руководить осадой поручили командиру 9-го корпуса Дмитрию Григорьевичу Щербачеву. Он 30 лет прослужил в гвардии, командовал Павловским полком. 9 января 1905 г., когда из колонн манифестантов начали стрелять в солдат и натравили на них толпу, без колебаний приказал открыть огонь. Столь же решительно подавлял восстание в Москве. В Мировую прекрасно проявил себя под Львовом и Рава-Русской.

Внимание штаба фронта было теперь занято сражением на Висле, поэтому группировку из 3-й, 11-й и 8-й армий подчинили Брусилову. Разведка сообщала, что враг готовился наступать, и Щербачев предложил штурмовать Перемышль. Указывал, что при этом будут немалые потери, зато вся 11-я армия освободится для активных действий. Брусилов согласился с ним. Но обстановка резко изменилась. 4 октября 2-я Сводная казачья дивизия, действовавшая на карпатских перевалах, была вдруг атакована и отброшена. В это же время запросил помощи Радко-Дмитриев, доносил, что крупные силы противника выступили на него с рубежа р. Дунаец. Это перешли в наступление 2-я, 3-я и 4-я австрийские армии.

Брусилов послал Радко-Дмитриеву свой 7-й корпус, а 12-й корпус направил Щербачеву, чтобы все-таки попытаться взять Перемышль. 5 октября начался штурм. Артиллерии, особенно тяжелой, чтобы раздолбить укрепления, было мало. Ее нехватку постарались компенсировать точностью стрельбы, батареи прицельно били по крепостным орудиям и пулеметным точкам. За 3 дня боев наши части сумели взять 2 форта. Но с запада австрийцы быстро продвигались. Они оттеснили 3-ю русскую армию к Сану, а южнее Перемышля, до Днестра, отбивались всего два корпуса — 8-й и 24-й. Да еще за Днестром, на его правом берегу, прикрывали фланг армии недавно присланные соединения: 3 кавказские казачьи дивизии и 71-я пехотная — их объединили в 30-й корпус. Брусилов прикинул, что для взятия Перемышля понадобится еще 5–6 дней, а их уже не было. Приказал прекратить штурм.

12-й корпус он вернул в состав 8-й армии, а слабой армии Селиванова приказал снять осаду Перемышля и занять позиции между 8-й и 3-й. Между тем, Радко-Дмитриев уже хотел отступить за Сан. Из-за осенних дождей начался разлив реки, она была за спиной его войск. Командующий боялся, что вода разрушит переправы, и он не сумеет отойти. Брусилов был против. Армия и впрямь прикрылась бы от противника рекой, но и сама лишалась возможности контратаковать. Австрийцы могли оставить против нее заслоны и перебросить дополнительные силы на участок 8-й армии. Но Радко-Дмитриев, получив отказ Брусилова, обратился напрямую к Иванову, и тот разрешил перейти за реку.

Наступающие австрийцы жестоко карали собственное население. Поляков и русинов, которые приветствовали русских, арестовывали и вешали. «За сотрудничество с врагом» казнили православных священников — ведь наши солдаты и офицеры ходили в их храмы, заказывали требы. А немцы и евреи, когда в село или город вступали австрийские части, заваливали их доносами, перечисляли всех, кто вел себя «нелояльно». Нередко попросту сводили личные счеты, злорадствовали, когда вздергивали на виселицы конкурирующего лавочника, обругавшую их женщину, заимодавца, которому были должны.

Опасения Брусилова оправдались, противник стал снимать контингенты с участка 3-й армии и направлять южнее. Вдвое превосходящие силы отбросили корпуса 8-й армии, навалились на позиции 11-й. Ей пришлось жарко. Полки были недавно сформированными, из запасников, а с фланга их обстреливала тяжелая артиллерия из Перемышля. На одну из второочередных дивизий целый корпус австрийцев нахлынул среди ночи. Она бросила окопы и побежала, фронт был прорван. Но неприятели в темноте сбились с ориентиров и заблудились в лесу. Брусилов успел отреагировать, погнал туда резерв, 9-ю и 10-ю кавдивизии. А бойцы запаниковавшей дивизии устыдились, стали возвращаться. Встретили скачущую к прорыву конницу, разговорились, и выяснилось — в дивизии было мало офицеров, да и те неопытные. Солдаты без руководства растерялись. Кавалеристы выделили им своих офицеров, а австрийцы все еще тыкались туда-сюда по лесу. Русская конница и воспрянувшая пехота дружно ударили на них, помог своей атакой соседний 12-й корпус Леша, и позиции вернули. Оправившись, враг снова и снова рвался вперед, но его уже удерживали прочно, каждый раз осаживали.

Опасность обозначилась и на крайнем левом фланге. Мощная группировка противника спускалась с карпатских перевалов, обтекала и пыталась окружить 24-й корпус Цурикова. По приказу Брусилова он совершил дерзкий маневр. Оставил с фронта заслон, собрал в кулак все силы, перекинул их южнее и сам перешел а атаку — в обход обходящих. Австрийцы переполошились и попятились, перешли к обороне. Но другая их группировка скрытно выходила еще южнее, в обход всего русского фронта. Она неожиданно перевалила Карпаты у Сколе и Болехова и устремилась на Стрый — с юга открывалась прямая дорога на Миколаев и Львов, в тылы 8-й армии. Здесь, за Днестром, располагались части 30-го корпуса. Но он вообще находился еще на стадии формирования. У Стрыя собрали несколько батальонов 71-й пехотной дивизии, только что прибывших на фронт и необстрелянных. Враг смял их, они отступали на Миколаев, казачьи дивизии откатывались в другую сторону, на Дрогобыч.

Ближайшие к месту прорыва 24-й и 8-й корпуса сами вели жестокие бои и помочь не могли. Резервов не было. Главнокомандующий фронтом Иванов уже счел, что Львов обречен, распорядился начать его эвакуацию. Но севернее Перемышля нашелся спокойный участок, Брусилов снял отсюда 58-ю пехотную дивизию 11-й армии. От места прорыва она находилась слишком далеко — более 100 км. Но, как писал командующий, «8-й железнодорожный батальон сделал невозможное». В вооруженных силах России железнодорожных войск было немного, всего 40 тыс. человек. Куда меньше, чем в неприятельских странах. Но немцы во Франции очень долго не могли пользоваться железными дорогами, которые порушили отступающие. В Галиции русским достался такой же хаос, вдобавок отличалась ширина колеи, однако военные железнодорожники сумели всего за месяц наладить перевозки.

А в критической ситуации они перекрыли все нормы загрузки, сверх предела цепляли в составы вагоны, быстро отправили всю пехоту. Артиллерию погнали по шоссе аллюром. Умело действовал и начальник 58-й генерал Альфтаг. Прибыв к Миколаеву, он не ждал, пока соберется вся дивизия. С передовыми подразделениями сразу же вышел севернее Стрыя и атаковал австрийцев во фланг. Они остановились, стали осматриваться, и время было выиграно. Альфтаг сорганизовал отступавшие части, подтягивались его полки, и в двухдневных боях врага разбили, отогнали обратно к Карпатам.

Главное сражение, на Висле, тем временем продолжалось. Но изначальный германский замысел потерял смысл. Те армии, которые Гинденбург хотел обойти, находились уже перед ним. Чтобы выйти им в тыл, теперь нужно было прорывать фронт в Галиции, где они располагались раньше. Именно поэтому австрийцы так нажимали на Брусилова. А в Польше Гинденбург поставил более скромную задачу — хотя бы одержать «громкую» победу, захватить Варшаву. Отменил наступление на Ивангород. Из 3 корпусов 9-й германской армии создавалась ударная группа Макензена. 9 октября она вдруг повернула на северо-восток, через Радом и Белобржеж устремилась к Варшаве.

Немцы рассчитывали, что у польской столицы нет крупных русских сил. Они грубо ошиблись. Как раз от Варшавы русское командование планировало нанести фланговый удар по германским войскам, вышедшим к Висле. Тут были собраны 3 корпуса 2-й армии, начали прибывать передовые эшелоны 5-й армии. Тем не менее маневр Макензена оказался неожиданным, ему удалось потеснить наши части. Его войска форсировали Вислу у Гуры Кальварии, Козенице, Новой Александрии. Но бригада 3-го Кавказского корпуса удержала у Козенице плацдарм за Вислой. Немцы яростно атаковали его, силились сбросить бригаду в реку, но она стойко держалась. За несколько дней боев группа Макензена понесла огромные потери, натиск стал слабеть. А силы русских, напротив, росли. На фронт все еще подходили полки, отправленные из Галиции. Грандиозная перегруппировка, начатая три недели назад, завершалась.

Великий князь Николай Николаевич провел в Холме совещание с командованием фронтов и наметил общее наступление. Основной удар возлагался на Северо-Западный фронт, ему вернули 2-ю армию. Хотя немцы все еще атаковали. Козеницкий плацдарм стал «занозой», которую всеми мерами старались удалить. Макензен стягивал сюда все больше сил, но и наше командование переправляло на плацдарм свежие части, перемолачивало наседающих неприятелей. А 18 октября русские армии обрушились на врага. Контингенты Макензена оказались сосредоточены возле Козенице и на своих плацдармах южнее Варшавы, а 2-я армии Шейдемана прорвала его северный фланг, стала углубляться на запад. Над противником нависла угроза окружения.

Гинденбург и Людендорф придумали, как перехитрить русских. Передали второстепенные участки австрийцам, снимали с них свои соединения, и севернее, в районе Лодзи, начали собирать еще одну группировку из 3 корпусов. А Макензену приказали отступить на 3 перехода — пусть русские кинутся за ними, тут-то и попадут под фланговый удар. Эта идея обернулась полным провалом. Части Макензена отступили, но и на новом рубеже зацепиться не сумели. Наши преследующие войска с ходу сшибли их и погнали дальше. А корпуса, предназначенные для контрудара, так и не успели собраться в кулак. На северном русском фланге продвигались на Лович и Лодзь 23-й корпус и кавалерийские соединения 2-й армии. Они встретили немцев на марше, разбили их корпуса по очереди и тоже погнали.

21–23 октября перешли в наступление 4-я и 9-я русские армии. Против них стояли австрийцы, и Конрад тоже замыслил хитрость. Оставил по берегу Вислы сторожевые заслоны, а основные силы отвел поглубже. Пускай часть русских переправится, а когда их войска разделит река, навалиться и скинуть в Вислу. Собрал побольше своих солдат и артиллерии вблизи мест, где будут происходить переправы. Но наши воины порушили его расчеты. Они форсировали Вислу широким фронтом, повсюду. Например, на участке 83-й пехотной дивизии генерала Гильчевского не было бродов, а понтонных парков ей не дали. Ширина реки достигала 500 м, но на ней были острова. А солдаты, обшаривая берег, нашли несколько лодок, которые хозяева спрятали, затопили на мелководье.

Гильчевский велел свозить в одно место бревна, доски: показывал, будто хочет строить мост. А лодки собрали в стороночке и ночью стали перевозить бойцов от острова к острову. Когда противник обнаружил их, было поздно. От последнего острова солдаты кинулись в атаку по отмели, по грудь в воде, захватили плацдарм. Сюда сразу бросили подкрепления. А соседу Гильчевского дали понтоны, и как раз здесь австрийцы собрали большие силы. Но переправившаяся 83-я ударила им во фланг. Подобное происходило и на других участках. Преодолев Вислу, русские войска на едином порыве смели врага. 4-я армия взяла г. Радом, южнее опрокинула австрийцев 9-я. Еще южнее, пользуясь их успехами, перешла в наступление и 3-я армия Радко-Дмитриева.

Будущий генерал, а в то время есаул А. Г. Шкуро вспоминал об этих боях: «Мы были направлены к Тарнове, к которой подошли в самый разгар боя. Без мостков, в чистом поле выпрыгнули казаки верхом из вагонов. С места, в конном строю помчались они в конную атаку на немецкую гвардию и австрийскую пехоту. Пролетая карьером, я видел, как наши славные апшеронцы, выскакивая из вагонов со штыками наперевес, в свою очередь, бросались в атаку. Мы бешено врубились в неприятельские цепи. Казаки дрались как черти, нанося страшные удары. Неприятель не выдержал, побежал. Далее последовала картина разгрома вдребезги. Мы пустились в преследование, забирая массу пленных… Через реку Сан переправились вплавь на конях». Под Сенявой взвод Шкуро из 17 шашек порубил неприятельский гвардейский эскадрон, взял 50 пленных. В дальнейшем наступлении, уже командуя сотней, он захватил в плен две роты, вражескую батарею, был награжден Георгиевским оружием.

А на правом фланге 2-й армии наступала на г. Калиш Кавказская кавалерийская дивизия. 8 ноября разъезды 16-го Тверского, 17-го Нижегородского и 18-го Северского драгунских полков обнаружили на шоссе у местечка Бжезины немецкие обозы с пехотой и артиллерией. Лихо налетели на них, пехота не успела развернуться к бою, кого порубили, кто сдался. Взяли 200 пленных, 35 повозок. За этот бой был награжден своим первым Георгиевским крестом унтер-офицер 18-го Северского полка Семен Буденный. Отличился и командир его взвода поручик Улагай — будущий противник Буденного.

Сплошного фронта в Польше уже не было, возникала мешанина. Уссурийская казачья бригада наступала на г. Цеханов, а в тылу у нее, в местечке Сахоцин, скопились обозы разных полков. Внезапно нагрянула немецкая кавалерийская бригада. Пленила обозных, захватила массу трофеев, знамя 1-го Нерчинского полка. Повернула вслед за уссурийцами, чтобы напасть на них сзади, растянулась по дороге колонной полков. Но в Сахоцин возвращался с 10 казаками из разведки хорунжий Григорий Семенов, будущий Забайкальский атаман. Узнав о случившемся, он мгновенно сориентировался. Налетел с казаками на заставу, оставленную в местечке. Порубил, обратил в бегство, и произошло невероятное. Немцы не разобрались, какие силы преследуют их. Удирая, догнали свою бригаду, заразили ее паникой. Нарастая, паника покатилась от хвоста к голове колонны, вся бригада бросила добычу и поскакала прочь. В результате 11 человек отбили знамя полка, 150 повозок, артиллерийский парк, освободили 400 пленных и сорвали вражеский удар в тыл своей бригады. Семенов был награжден орденом Св. Георгия IV степени, все его казаки — Георгиевскими крестами.

В Пруссии к нашим частям, сражавшимся у Красного Багна, подходили подкрепления, Подтянулись тылы, наладилось снабжение, и 10-я армия предприняла общий штурм неприятельских позиций. А с юга ударила 1-я армия Ренненкампфа, захватила Зольдау и Липно. Германская оборона была взломана. В 30–35 км от границы были оборудованы запасные позиции, но на них остановить русских не удалось. Сбили немцев с ходу, заняли Видминен, Гумбиннен, Гольдап. Вышли к Мазурским озерам и внешним обводам крепости Летцен. Между озерами, по речкам и каналам были устроены доты, траншеи с проволочными заграждениями, их прикрывала артиллерия крепости, курсировали бронепоезда. Атаковать этот мощный узел войска Сиверса не стали, закрепились на достигнутых рубежах.

А в Галиции австрийцы, наращивая удары против 8-й и 11-й армий, сняли слишком много сил с фронта армии Радко-Дмитриева. Она легко форсировала Сан и быстро двинулась на Краков. Чтобы задержать ее, неприятельское командование начало обратные переброски. 11-я армия Селиванова снова осадила Перемышль. 8-й Брусилов приказал наступать, но сделать этого не получалось. Наоборот, противник продолжал атаки на нее. Железная бригада Деникина возле г. Самбора 9 дней отражала ожесточенный натиск. 6 ноября генерал заметил, что австрийцы ведут какие-то переброски и на одном участке ослабили войска. Их позиции отстояли от русских на 500–600 шагов, и Деникин тут же, без артподготовки, поднял бригаду в стремительную атаку. Неприятели ошалели от неожиданности и побежали.

Впереди лежало большое село Горный Лужок, и солдаты влетели в него на плечах отступающих. А в селе располагался штаб командующего армейской группы эрцгерцога Иосифа Фердинанда. Он как раз собирался завтракать. Ему донесли, что русские близко, он не поверил. Но услышал на окраине характерный стук «максимов» и едва успел удрать. Деникин и его офицеры нашли накрытый стол с кофейным сервизом, украшенным вензелями эрцгерцога. Не отказали себе в удовольствии выпить еще горячий кофе. Доложили о взятии Горного Лужка, и в штабе корпуса сперва усомнились. Переспрашивали: «Не произошло ли ошибки в названии?» Но захват села изменил обстановку перед всей армией. На соседних участках австрийцы тоже начали откатываться к Карпатам, русские выступили преследовать их.

Деникина за достигнутый успех наградили орденом Св. Георгия IV степени, а великого князя Николая Николаевича за Варшавско-Ивангородскую операцию — Георгием III степени. Россия одержала внушительную победу. Людендорф признавал, что их положение стало «исключительно критическим». Гинденбург отдал любопытный приказ об «отступлении широким фронтом». 9-я германская и 1-я австрийская армии были разгромлены и бежали, остальные армии понесли серьезнейшие потери. В Берлине и Вене были в ужасе, ждали русского вторжения. Чтобы затруднить продвижение наших войск, немцы начали повсеместно разрушать железные и шоссейные дороги, мосты.

Людендорф сам разъезжал по Польше и следил, как бы подчиненные не халтурили, портили основательно. Оставляя российскую территорию, взрывали фабрики, шахты, калечили лошадей, угоняли в Германию всех мужчин и юношей — не дать русским пополнений. Из своих приграничных районов эвакуировали запасы продовольствия, военные склады, людей. По Германии хлынули беженцы, разнося панику, жуткие слухи о «казаках». Но наступающие русские армии оторвались от тылов, израсходовали боеприпасы. Разрушение немцами дорог тоже сыграло свою роль. Продвижение стало тормозиться, и 8 ноября операция была прекращена. Фронт замер по линии р. Варта — Ласк — Мехов — р. Дунаец — Карпаты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.