План «Барбаросса» — в сейф агрессию не спрячешь…
План «Барбаросса» — в сейф агрессию не спрячешь…
* * *
Вопрос о том, кто на кого готовился напасть — Германия на СССР или СССР на Германию, всплывал не раз, в том числе и в наши дни. Нацистская пропаганда в годы войны, обвиняемые на Нюрнбергском процессе, некоторые немецкие историки в более позднее время говорили о превентивном, вынужденном ударе по Советскому Союзу, полностью подготовленному к вторжению в Германию.
Представители СССР всегда утверждали, что никаких приготовлений с советской стороны не было и Германия совершила агрессию, вероломно нарушив договор о ненападении. Правда, в последнее время в России появились публицистические произведения, в которых фактически повторяется немецкая версия событий.
Но существует еще и правда жизни. Об агрессивных намерениях нацистов свидетельствуют документы. В начале декабря 1940 г. в немецком генеральном штабе была выпущена Директива № 21, обозначенная сначала кодовым названием «Фриц», а затем, с 18 декабря 1940 г., — «Барбаросса». Это был стратегический план нападения на СССР с выходом на линию Архангельск — Астрахань.
При этом Директива № 21 вовсе не была отправной точкой подготовки войны. Еще в июле 1940 г. из Франции, где боевые действия завершились, началась переброска войск в Польшу, на границу с СССР. Туда же перебазировались части, ранее предназначавшиеся для штурма Британских островов. В Польше была сосредоточена полумиллионная группировка вермахта. Но и ее было мало для масштабных операций. В сентябре 1940 г. в районе Лейпцига началось формирование примерно 40 новых пехотных и танковых дивизий, предназначенных для новой войны.
Так же задолго до выхода Директивы № 21 нацистское руководство начало обработку потенциальных союзников — Румынии, Финляндии, Венгрии. В качестве платы за соучастие в агрессии сателлитам предлагались земли Советского Союза.
Следов подготовки войны в Германии обнаружено много, а если говорить о намерениях большого похода на восток, то Гитлер со всей определенностью высказал их еще в своей книге «Майн кампф», опубликованной до прихода к власти. О получении «жизненного пространства» за счет СССР он заявлял неоднократно, например на совещании гаулейтеров в 1938 г.
Архивы советского периода, ныне доступные для исследователей и общественности, подобных документов не содержат. Отрицают существование плана нападения на Германию и военачальники. Сторонникам готовившейся «агрессии» СССР остается предполагать какой-то необыкновенный режим секретности, якобы действующий даже в послеперестроечные времена. Однако скрыть можно результаты труда одного человека или группы людей. Подготовка войны, доведенная до стадии сосредоточения войск, — столь большое и многоплановое дело, что удержать его в тайне невозможно.
Между тем у западных историков, сторонников превентивного немецкого удара, появился дополнительный аргумент: дескать, сами русские пишут о том, что СССР готовился напасть на Германию. Его употребил, например, в книге «Нюрнберг. Последняя битва» английский исследователь Д. Ирвинг, автор более чем 30 трудов по истории Второй мировой войны.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПОМОЩНИКОМ ГЛАВНОГО ОБВИНИТЕЛЯ ОТ СССР Н. Д. ЗОРЯ ПО РАЗДЕЛУ ОБВИНЕНИЯ «АГРЕССИЯ ПРОТИВ СССР»
[Стенограмма заседаний Международного Военного Трибунала от 11, 12 и 13 февраля 1946 г.]
Господа судьи! Моей обязанностью является представление документальных доказательств агрессии против Союза Советских Социалистических Республик, организованной фашистскими военными преступниками, сидящими ныне на скамье подсудимых.
Это обвинение в преступлении, предусмотренном пунктом «а» статьи 6 Устава Международного Военного Трибунала, сформулировано в § 6, пункта IV, раздела I Обвинительного заключения по настоящему делу и в разделе IV речи Главного обвинителя от Союза Советских Социалистических Республик, генерала Руденко.
Среди множества преступных войн, которые вел германский фашизм в своих грабительских целях против свободолюбивых народов, нападение на Союз Советских Социалистических Республик занимает особое место.
Можно с уверенностью сказать, что захватническая война против Советского Союза являлась ключевым вопросом всего фашистского заговора против мира. Агрессивные действия германского фашизма до нападения на Союз Советских Социалистических Республик, и в частности германская агрессия против Чехословакии, Польши, Югославии, были, как это доказал мой коллега полковник Покровский, лишь этапами на пути к нападению на Советский Союз.
Украинская пшеница и уголь Донбасса, никель Кольского полуострова и кавказская нефть, плодородные приволжские степи и белорусские леса — все это играло решающую роль в преступных замыслах фашистских захватчиков.
Война против Союза Советских Социалистических Республик велась фашистской Германией также в целях порабощения и эксплуатации советских народов.
В войне фашистской Германии против Советского Союза с ужасающей полнотой нашла свое выражение зоологическая ненависть гитлеровцев к славянским народам.
И наконец, германский империализм, выступавший в его фашистском издании, видел в захвате богатств Советского Союза и его неисчислимых продовольственных и сырьевых ресурсах базу для достижения своих далеко идущих агрессивных целей и завоевания сначала европейской, а затем и мировой гегемонии.
Известная формула германского империализма «Дранг нах Остен», о которой говорилось в речи Главного обвинителя от СССР, в разные периоды трактовалась фашистскими преступниками в самых разнообразных аспектах, но всегда в их агрессивных планах нападения на Советский Союз занимала доминирующее положение.
«Если желать новой территории, — писал Гитлер в книге „Майн кампф“ („Моя борьба“), уже имеющейся в распоряжении Трибунала, — то в общем и целом ее можно было бы достигнуть за счет России. Новая империя должна была бы двинуться по пути прежних рыцарских орденов» (Гитлер, «Моя борьба», Мюнхенское издание, 1930 г., с. 742).
То обстоятельство, что, развязав окончательно фашистскую агрессию в 1939 г., Гитлер начал войну на Западе, по существу ничего не меняло в этой основной концепции фашизма.
Американским обвинением под № ПС-789 была представлена Трибуналу запись совещания Гитлера с главнокомандующими, которое состоялось 23 ноября 1939 г.
На этом совещании Гитлер, по его собственному выражению, давал «обзор мыслей, владевших им в связи с предстоящими событиями».
В этом обзоре он заявил: «Я долго сомневался, не начать ли с нападения на Восток, а затем уж на Запад». И далее: «Вынужденно получилось, что Восток на ближайшее время выпал».
Это заявление Гитлера свидетельствовало о том, что нападение на Советский Союз оставалось в планах фашистской агрессии и весь вопрос заключался лишь в выборе наиболее удачного момента для этого нападения.
Следует тут же отметить, что этот «западный» вариант начала фашистской агрессии не представлялся ее авторам наиболее выгодным вариантом.
Тот же самый Гитлер ровно за пять месяцев до совещания, о котором только что шла речь, на другом совещании, 23 мая 1939 г. (это документ американского обвинения Л-79), инструктируя своих сообщников относительно современного положения и целей политики, говорил: «Если судьба, — говорил Гитлер, — нас толкнет на конфликт с Западом, то будет хорошо, если мы к этому времени будем владеть более обширным пространством на Востоке».
Обширные пространства на Востоке должны были, по мысли гитлеровских заговорщиков, сыграть решающую роль в конфликте с Западом.
И поэтому, когда фашистские полчища оказались не в состоянии форсировать Ла-Манш, остановились на его берегах и надо было искать путей дальнейшей агрессии, заговорщики немедленно стали готовиться к нападению на Советский Союз. Это нападение было основной частью всех их агрессивных планов, которые без него не могли быть реализованы.
Я полагаю, что нет необходимости в использовании документов более раннего периода и в цитировании книги Гитлера «Моя борьба», где вопросы, связанные с грабительским нападением на Советский Союз, были сформулированы задолго до 1939 г.
Объявления немецких оккупационных властей. Украина, 1941, 1942 гг.
Советское обвинение намеревается представить Трибуналу ряд документов, подтверждающих предумышленную агрессию фашистской Германии против Союза Советских Социалистических Республик.
Среди этих документов — материалы различных архивов, захваченных частями Красной армии при наступлении, высказывания в печати фашистских вожаков, в том числе и некоторых подсудимых, и показания лиц, располагающих достоверными сведениями о том, как в действительности протекала подготовка к нападению на Советский Союз.
Документы советского обвинения представляются по следующим разделам:
1. Военные приготовления в самой Германии.
2. Обеспечение военных приготовлений по линии разведки.
3. Обеспечение фашистскими заговорщиками участия стран-сателлитов в агрессии против Советского Союза.
Я начинаю первый раздел, касающийся военных приготовлений в самой Германии.
Высказывания Гитлера и его сообщников показывают, что замысел преступного нападения на Союз Советских Социалистических Республик политически созрел в умах фашистских заговорщиков давно.
Однако, помимо этого факта, нас интересует также вопрос о том, когда этот замысел стал облекаться в конкретные формы непосредственно военных приготовлений к грабительской войне против Советского Союза.
18 декабря 1940 г. получила официальное оформление известная Трибуналу директива № 21 — «Вариант Барбаросса». Этот документ был представлен американским обвинением под № ПС-446.
Когда подпись командования появляется на такого рода документе, то это является моментом, завершающим длительную и напряженную работу всех звеньев аппарата военного управления.
Эта работа может не быть регламентирована письменными приказами. Тайна, которая окутывает эту работу, заставляет часто прибегать к приказам устным.
И наоборот, многие приказы текущего порядка, в силу уже существующего стратегического замысла, приобретают соответствующую направленность, хотя внешне они как будто бы и не имеют с этим стратегическим замыслом ничего общего.
Поэтому представляется, что в деле установления реального момента начала военных приготовлений к нападению на Советский Союз…
Председатель: Генерал Зоря, Трибунал узнал, что вы собираетесь зачитать показания генерала Варлимонта… Вы должны быть готовы к тому, чтобы генерал Варлимонт был вызван в суд для того, чтобы защита могла подвергнуть его перекрестному допросу.
Зоря: Я оглашу выдержку из показания генерала Варлимонта через некоторое время. Этот допрос Варлимонта был произведен представителем советского обвинения Александровым, и если защита будет настаивать на том, чтобы генерал Варлимонт был подвергнут перекрестному допросу здесь, в судебном заседании, то советское обвинение предпримет со своей стороны все возможное, чтобы удовлетворить это желание.
Председатель: Продолжайте, пожалуйста.
Зоря: Я остановился на той мысли, что представляется целесообразным в деле установления реального момента начала военных приготовлений к нападению на Советский Союз использовать не только документы, ибо не всегда и не все фиксируется на бумаге, но и прибегнуть к показаниям людей, которые принимали непосредственное участие в осуществлении этих приготовлений.
Здесь я хотел бы перейти к тем показаниям Вальтера Варлимонта, о которых только что говорили вы, господин председатель. Эти показания даны Варлимонтом 13 ноября 1945 г.
Я представляю этот документ в качестве доказательства под № СССР-263.
Вальтер Варлимонт, как известно, был начальником отдела обороны в ОКВ, а затем заместителем начальника оперативного штаба руководства.
Его показания в той части, в которой они затрагивают интересующий нас в данный момент вопрос, я и оглашаю. Я прошу раскрыть страницу вторую русского текста этого документа, который находится на странице двадцатой папки документов, представленной советским обвинением Трибуналу. На вопросы обвинения Варлимонт показал: «…Я лично впервые услышал об этом плане (имеется в виду „план Барбаросса“) 29 июля 1940 г… …В этот день генерал-полковник Иодль прибыл в специальном поезде на станцию Рейхенгалле, где находился отдел „Л“ штаба оперативного руководства… Это сразу же бросилось в глаза потому, что до этого генерал Иодль к нам, пожалуй, не приезжал. Кроме меня, он приказал явиться также трем другим старшим офицерам…»
Я пропускаю несколько строк и перехожу на страницу третью протокола допроса Варлимонта. Это соответствует странице 21 папки документов: «…Я не могу дословно повторить его выражений, но смысл был следующий… …Иодль заявил, что фюрер решил подготовить войну против России. Фюрер обосновал это тем, что война должна произойти так или иначе, так лучше будет, если эту войну провести в связи с уже происходящей войной и, во всяком случае, начать необходимые приготовления к ней…»
Пропускаю несколько строчек, которые не имеют значения для интересующего нас вопроса. Продолжаю:
«При этом, или несколько позднее, Иодль заявил, что Гитлер намеревался начать войну против Советского Союза уже осенью 1940 г. Однако он отказался затем от этого плана. Причиной этого явилось то, что стратегическое сосредоточение армии к этому времени не могло быть выполнено. Для этого отсутствовали необходимые предпосылки в Польше: железные дороги, помещения для войск, мосты не были подготовлены… средства связи, аэродромы — все еще не были организованы… Поэтому был издан приказ, который должен был обеспечить все предпосылки для того, чтобы такой поход подготовить и чтобы он состоялся».
На вопрос обвинения о том, является ли этот приказ приказом от 9 августа 1940 г., называвшимся Ауфбау-Ост, Варлимонт ответил: «Да, этот приказ был составлен в штабе руководства по приказанию генерала Иодля… По мнению генерала Иодля, концентрация могла состояться только после того, как все приготовления, указанные в этом приказе, будут выполнены».
Далее Варлимонт в своем показании сообщает, что проект плана «Барбаросса», носивший первоначально название «Фриц», докладывался Гитлеру 6 декабря 1940 г., затем редактировался и 18 декабря увидел свет.
Я думаю, что значительную помощь при исследовании вопросов, относящихся к истории подготовки варианта «Барбаросса», может оказать свидетельство такого человека, как Фридрих Паулюс, бывший фельдмаршал германской армии, который принимал, как известно, самое непосредственное участие как в разработке плана «Барбаросса», так и в его реализации.
Я представляю заявление Паулюса, датированное 9 января 1946 г. и написанное в лагере для военнопленных, под № СССР-156 и прошу принять это заявление в качестве доказательства.
(К микрофону подходит защитник Нельте.)
Нельте: Господин председатель! Судя по этому документу — мне представлен подлинник, — речь идет о заявлении фельдмаршала Паулюса, которое он сделал Правительству Советского Союза, изложив свое мнение, и советская делегация имеет это письмо в подлиннике, фотостат которого, как я полагаю, только что был вам представлен; но эта фотокопия официально не заверена советскими властями. Это заявление не является также показанием, данным под присягой, которое могло бы быть допущено в качестве доказательства. Поэтому я прошу принципиально решить вопрос, который был поставлен в начале заседания, чтобы также и советское обвинение знало об отношении Высокого Суда к подобным заявлениям.
Председатель (обращается к генералу Зоря): Не хотите ли вы ответить на то, что сказал доктор Нельте?
Зоря: В соответствии с пожеланиями Трибунала, высказанными на одном из предыдущих заседаний, советское обвинение приняло меры к тому, чтобы в распоряжение Трибунала через генерального секретаря были представлены подлинники всех документов советского обвинения или документы, заверяющие подлинность этих документов, с указанием места их нахождения.
Кроме того, имея в виду, что некоторые свидетели, показания которых собирается представить советское обвинение в судебном заседании, представляют значительный интерес, и, возможно, защита захочет подвергнуть их перекрестному допросу, советское обвинение предприняло меры к доставке некоторых свидетелей в Нюрнберг с тем, чтобы иметь возможность выслушать их устные показания. В частности, то заявление Паулюса, на которое я собираюсь ссылаться в некоторых частях моего выступления и о котором только что говорил представитель защиты, может быть проверено не позднее чем сегодня вечером, когда Фридрих Паулюс будет доставлен в зал судебного заседания.
Бронетехника для Третьего рейха
План «Барбаросса». Гитлер и генералы у карты Европы
Председатель: Из того, что вы сказали, я понял вас так, генерал, что, поскольку это касается фотокопии заявления фельдмаршала Паулюса, то, согласно желанию Трибунала, будет представлено удостоверение в том, что фотостат является копией подлинника, а что касается вопроса о вызове свидетелей, которые могут дать очень важные показания, то фельдмаршал Ф. Паулюс будет вызван как свидетель для того, чтобы защита подвергла его перекрестному допросу.
Я думаю, что ответ на ваше возражение удовлетворяет вас, доктор Нельте?
Нельте: Господин председатель, сущность этого вопроса, мне кажется, заключается в том, что должно быть представлено подтверждение тому, что фигурирующие здесь документы соответствуют действительным показаниям того, кто дал их. Заявления всегда являются только сомнительной заменой допроса свидетеля.
Защита вполне сознает трудности советского обвинения в том, чтобы доставить свидетеля туда, где оно представляет, например, свои документы. Защита признает это особенно в тех случаях, когда дело касается личности отдельных свидетелей и значения освещаемых ими вопросов. Следует предпочитать личный допрос заявлениям, но если это невозможно по причинам, о которых судить мы не можем, то было бы во всяком случае желательно, чтобы кроме заявления представлялись протоколы допросов, произведенных под присягой.
Защита не очень заинтересована в формальностях и хочет лишь иметь материальные доказательства. Если советское обвинение в этой области сможет помочь нам, то мы будем ему очень благодарны.
Председатель: Вы можете продолжать, генерал.
Зоря: Я представляю заявление Фридриха Паулюса, на которое я только что ссылался, и сейчас оглашу только ту часть его заявления, которая имеет отношение к истории подготовки «плана Барбаросса».
Останавливаясь на выяснении сроков начала подготовки к преступному нападению фашистской Германии на Советский Союз, я хотел бы напомнить Трибуналу о том, что в утреннем заседании Трибунала от 30 ноября 1945 г. был допрошен свидетель Лахузен, давший показания, которые представляют достаточный интерес для нашего дела.
Между прочим, этот свидетель, перечисляя ближайшее окружение начальника разведки и контрразведки германской армии адмирала Канариса, назвал фамилию Пиккенброка.
Я представляю Трибуналу под № СССР-228 показания бывшего начальника первого отдела германской военной разведки и контрразведки генерал-лейтенанта бывшей германской армии Ганса Пиккенброка, бывшего начальника и сослуживца Лахузена. Пиккенброк дал эти показания в установленном законами Советского Союза порядке 12 декабря 1945 г. в Москве.
Пока я хотел бы огласить лишь следующие строки из показаний Пиккенброка, относящиеся к тому вопросу, который мы сейчас разбираем:
«…Я должен сказать, — показал Пиккенброк, — что уже с августа — сентября 1940 г. со стороны отдела иностранных армий генштаба стали значительно увеличиваться разведывательные задания „Абверу“ по СССР. Эти задания, безусловно, были связаны с подготовкой войны против России.
О более точных сроках нападения Германии на Советский Союз мне стало известно в январе 1941 г. от Канариса. Какими источниками пользовался Канарис, я не знаю, однако он сообщил мне, что нападение на Советский Союз назначено на 15 мая».
В распоряжении советского обвинения есть также показания начальника 3-го отдела германской военной разведки и контрразведки генерал-лейтенанта бывшей германской армии Франца фон Бентивеньи, данные им 28 декабря 1945 г. Я представляю эти показания Трибуналу под № СССР-230.
Пока я также оглашу лишь те места показаний Бентивеньи, которые имеют непосредственное отношение к вопросу о начале военных приготовлений против Советского Союза:
«О подготовке Германией военного нападения на Советский Союз впервые я узнал в августе 1940 г. от руководителя германской разведки и контрразведки адмирала Канариса. В неофициальной беседе, происходившей в служебном кабинете Канариса, он сообщил мне, что Гитлер приступил к проведению мероприятий для осуществления похода на Восток, о котором он объявил еще в 1938 г. в своем выступлении на Берлинском совещании гаулейтеров.
…Канарис сказал мне, что теперь эти замыслы Гитлера начали принимать реальные формы. Видно это хотя бы из того, что дивизии германской армии в большом количестве перебрасываются с запада к восточным границам и, согласно специальному приказу Гитлера, размещаются на исходных позициях предстоящего вторжения в Россию».
И, наконец, для того, чтобы закончить с вопросом о действительном сроке военных приготовлений фашистской Германии к предательскому нападению на Советский Союз, я хотел бы остановиться на заявлении генерала Мюллера. Это заявление датировано 8 января 1946 г. и написано в лагере для военнопленных.
Это заявление я представляю Трибуналу под № СССР-149.
Все материалы, на которые я до сих пор ссылался, исходили из кругов высшего командования германской армии.
Председатель: Из этого документа — заявления генерала Мюллера — не видно, где оно было составлено и где сейчас находится генерал Мюллер.
Зоря: На фотостате имеется дата, проставленная рукой генерала Мюллера. Эта дата — 8 января 1946 г.
Генерал Мюллер находится в лагере для военнопленных № 27, в Красногорске Московской области.
Председатель: Где, вы сказали, он находится?
Зоря: Город Красногорск находится в пределах Московской области, в Советском Союзе. Могу ли я продолжать?
Председатель: Да, конечно.
Зоря: Все материалы, господа судьи, на которые я до сих пор ссылался, исходили из кругов высшего командования германской армии. Генерал Мюллер принадлежит, если можно так выразиться, к среднему звену германского генералитета. Он был начальником штаба армии, командовал армейским корпусом. Его заявление отражает ряд моментов, которые могут быть признаны заслуживающими внимания с точки зрения выяснения обстоятельств, сопутствующих подготовке, которую Германия вела против Советского Союза.
Я прошу обратиться к заявлению генерала Мюллера с первого абзаца:
«Подготовка к нападению на Советский Союз началась еще в июле 1940 г. В то время я был первым офицером штаба армейской группировки „С“ в Дижоне (Франция). Командующим был генерал-фельдмаршал фон Лееб. В состав этой армейской группировки входили 1, 2 и 7-я армии, являющиеся оккупационными войсками во Франции. Кроме того, во Франции находилась армейская группировка „А“ (Рунштедт), имевшая задачей подготовку операции „Морского льва“ (десанта против Англии) и армейская группировка „В“ (фон Бок). В течение июля штаб армейской группировки „В“ был переведен на восток (Познань). Штабу армейской группировки „В“ были приданы переброшенные из Франции (из состава оккупационных войск): 12-я армия, 4-я армия, 18-я армия и еще несколько корпусов и около 30 дивизий. Из этого числа несколько дивизий взяты были из армейской группировки „С“.
Непосредственно после кампании на западе ОКХ отдало приказ о демобилизации 20 дивизий. Приказ этот был отменен, и 20 дивизий не были демобилизованы. Вместо этого они по возвращении в Германию были уволены в отпуск и, таким образом, держались наготове на случай срочной мобилизации.
Оба эти мероприятия — перевод около 500 тысяч человек на границу с Россией и отмена приказа о роспуске около 300 тысяч человек — доказывают, что уже в июле 1940 года существовали планы военных действий на Востоке.
Следующим приказом, свидетельствующим о подготовке Германии к нападению на Советский Союз, явилось изданное в сентябре 1940 г. письменное распоряжение ОКХ о формировании в Лейпциге новой армии (11-й), нескольких корпусов и около 40 пехотных и танковых дивизий. Формирование этих соединений производилось с сентября 1940 г. командующим резервной армией генерал-полковником Фроммом; частично это формирование производилось во Франции, главным же образом — в Германии. К концу сентября 1940 г. ОКХ вызвало меня в Фонтенбло. Оберквартирмейстер генерального штаба сухопутных сил генерал-лейтенант (впоследствии фельдмаршал) Паулюс передал мне, пока что в устной форме, приказ о том, что мой штаб (армейской группировки „С“) должен быть к 1 ноября переведен в Дрезден, а штаб 2-й армии (генерал полковник Вейхс), входивший в состав этой армейской группировки, — в Мюнхен (также к 1 ноября)».
Я пропускаю несколько строк заявления генерала Мюллера: «Задача, — продолжает генерал Мюллер, — заключалась в руководстве военной подготовкой вновь формируемых вышеуказанных 40 дивизий. Согласно этому приказу, подтвержденному впоследствии письменным приказом за подписью начальника генерального штаба Гальдера, перевод частей был проведен в установленный срок. При нападении на Советский Союз эти 40 дивизий были введены в действие».
Начатая, таким образом, подготовка к военному нападению на Советский Союз велась усиленными темпами, с немецким педантизмом.
Я напоминаю, господа судьи, о том, что свидетель Паулюс в этом заседании показал, что в августе 1940 г. разработка предварительного плана нападения на Советский Союз под названием «Барбаросса» зашла уже настолько далеко, что стало возможным проведение двух военных игр под руководством Паулюса…
Эта система военных игр, которая началась в генеральном штабе германской армии, была затем распространена на всю армию, и вся армия участвовала в проведении этих игр, являвшихся подготовкой нападения на Советский Союз.
«Поскольку, — сообщает Мюллер, — действительной задачей армии являлась подготовка к нападению на Советскую Россию, то на первом плане стоял вопрос об обучении войск и офицеров генерального штаба в соответствии с этим планом.
В конце января 1941 г. я был командирован телеграфным приказом начальника генерального штаба Гальдера на военные игры в Сен-Жермен (около Парижа) в армейскую группировку Рундштедта. Задачей военной игры было наступление из Румынии и Южной Польши в направлении на Киев и к югу от него. Игра велась с расчетом на участие и румынских войск. В основном военная игра соответствовала условиям будущего приказа о стратегическом развертывании сил, к чему я еще вернусь ниже. Руководителем военной игры был начальник штаба армейской группировки Рундштедт. Присутствовали: Рундштедт, Гальдер, начальники штабов: 6-й армии — Гейм, 11-й армии — Велер, танковой группы Клейста — Цвиклер и несколько генералов танковых войск. Военная игра происходила в месте расположения армейской группировки Рундштедта, примерно с 31 января по 2 февраля 1941 г. Она показала необходимость сильной концентрации танковых сил».
Представленные мною до настоящего момента документы характеризуют мероприятия военного командования германских вооруженных сил по подготовке стратегического развертывания германских войск для нападения на Союз Советских Социалистических Республик.
По времени эти мероприятия охватили значительную часть 1940 г. и начались, по крайней мере, за шесть месяцев до появления на свет директивы № 21 о варианте «Барбаросса».
Я перехожу ко второй группе документов, представляемых советским обвинением, которые характеризуют разведывательные мероприятия, предпринятые фашистскими заговорщиками в связи с подготовкой войны против Советского Союза.
Направление и задачи разведывательной работы в связи с вариантом «Барбаросса», как известно, определялись директивой верховного командования германскими вооруженными силами, которая была адресована контрразведке 6 ноября 1940 г. и подписана подсудимым Иодлем.
Этот документ представлен американским обвинением под № ПС-1229. Я считаю необходимым напомнить, что в нем от разведывательных органов требовалось, чтобы перегруппировки войск на восточной границе Германии всячески маскировались и чтобы у Советского Союза создавалось бы впечатление, что готовится какая-то акция на Балканах.
Деятельность разведывательных органов строго регламентировалась. Эта деятельность должна была обеспечить, чтобы численность германских войск на Востоке осталась бы скрытой, насколько это возможно, чтобы было создано впечатление незначительной концентрации войск на севере восточных провинций и, наоборот, весьма значительной концентрации в южной их части, в протекторате и в Австрии.
Указывалось также на необходимость создания преувеличенных представлений о количестве частей противовоздушной обороны и о незначительном размахе дорожных работ.
Здесь я позволю себе сделать два замечания по существу. Активизация работы разведывательных органов против Советского Союза, по показаниям Пиккенброка, началась до появления этой директивы в августе 1940 г. И уж, конечно, дело заключалось не только в работе по дезинформации в связи с проводившейся перегруппировкой сил с Запада на Восток.
Я прошу обратиться к представленным мною показаниям бывшего начальника 3-го отдела разведки и контрразведки германской армии фон Бентивеньи.
В показаниях Бентивеньи говорится: «…Я еще в ноябре 1940 г. получил от Канариса указание активизировать контрразведывательную работу в местах сосредоточения германских войск на советско-германской границе… Согласно этому указанию, мною тогда же было дано задание органам германской военной разведки и контрразведки „Абверштелле“, „Кенигсберг“, „Краков“, „Бреслау“, „Вена“, „Данциг“ и „Познань“ усилить контрразведывательную работу…
…В марте 1941 г. я получил от Канариса следующие установки по подготовке к проведению плана „Барбаросса“:
a) подготовка всех звеньев „Абвер-3“ к ведению активной контрразведывательной работы против Советского Союза, как-то: создание необходимых „Абвер-групп“, расписание их по боевым соединениям, намеченным к действиям на Восточном фронте, парализация деятельности советских разведывательных и контр-разведывательных органов;
b) дезинформация через свою агентуру иностранных разведок в части создания видимости улучшения отношений с Советским Союзом и подготовки удара по Великобритании;
c) контрразведывательные мероприятия по сохранению в тайне ведущейся подготовки к войне с Советским Союзом, обеспечение скрытности перебросок войск на Восток».
Этот же вопрос затрагивается в представленном мною в качестве доказательства протоколе допроса бывшего начальника первого отдела разведки и контр-разведки германской армии Пиккенброка. В этих показаниях говорится о деятельности разведывательных органов германской армии в связи с подготовкой к реализации «плана Барбаросса». Пиккенброк показывает: «…В марте 1941 г. я был свидетелем разговора Канариса с начальником отдела диверсий и саботажа „Абвер-2“ Лахузеном о мероприятиях по плану „Барбаросса“. При этом Лахузен и Канарис все время ссылались на имеющийся у Лахузена по этому поводу письменный приказ.
Я лично, как начальник „Абвер-1“, начиная с февраля 1941 г. и вплоть до 22 июня 1941 г., неоднократно вел деловые переговоры по плану „Барбаросса“ с начальником отдела иностранных армий генерального штаба генерал-лейтенантом Типпельскирхом и начальником отдела „Восток“ Кинцелем. Эти переговоры касались уточнения различных заданий „Абверу“ по Советскому Союзу, и в частности о перепроверке старых разведывательных данных о Красной армии, а также по уточнению дислокации советских войск в период подготовки нападения на Советский Союз…
…Периферийным отделам разведки „Абверштелле“, которые вели работу против России, было дано задание увеличить засылку агентов в СССР. Такое же задание об усилении агентурной работы против СССР было дано всем разведывательным органам, которые имелись в армиях и армейских группировках.
Для более успешного руководства всеми этими органами „Абвера“ в мае 1941 г. был создан специальный разведывательный штаб, носивший условное название „Валли-1“…
Руководителем „Валли-1“ был назначен как лучший специалист по работе против России майор Браун. Позднее, когда по нашему примеру „Абвер-2“ и „Абвер-3“ также создали штабы „Валли-2“ и „Валли-3“, этот орган в целом именовался штабом „Валли“ и руководил всей разведывательной, контрразведывательной и диверсионной работой против Советского Союза. Во главе штаба „Валли“ стоял Шмальшлегер…
Из неоднократных докладов Лахузена Канарису, на которых я также присутствовал, мне известно, что по линии этого отдела проводилась большая подготовительная работа к войне с Советским Союзом. За период февраль-май 1941 г. происходили неоднократные совещания руководящих работников „Абвер-2“ у заместителя Иодля генерала Варлимонта. Эти совещания проводились в кавалерийской школе в местечке Крампниц. В частности, на этих совещаниях, в соответствии с требованиями войны против России, был решен вопрос об увеличении частей особого назначения, носивших название „Бранденбург-800“, и о распределении контингента этих частей по отдельным войсковым соединениям».
В только что оглашенных показаниях Пиккенброка обращает на себя внимание упоминание о специальных задачах, которые имел отдел Лахузена, и о частях особого назначения, зашифрованных под названием «Бранденбург-800».
В этом отношении вносят ясность показания заместителя Лахузена по второму отделу германской военной разведки и контрразведки при верховном командовании германскими вооруженными силами, Эрвина Штольце, который был взят в плен Красной Армией.
Показания Штольце от 25 декабря 1945 г. я представляю Трибуналу под № СССР-231 и прошу их принять в качестве доказательства. Я оглашаю отдельные места этих показаний. Штольце показывает: «…Я получил указание от Лахузена организовать и возглавить специальную группу под условным наименованием „А“, которая должна была заниматься подготовкой диверсионных актов и работой по разложению в советском тылу в связи с намечавшимся нападением на Советский Союз.
В то же время Лахузен дал мне для ознакомления и руководства приказ, поступивший из оперативного штаба вооруженных сил, подписанный фельдмаршалом Кейтелем и генералом Иодлем (или генералом Варлимонтом по поручению Кейтеля, — точно не помню). Этот приказ содержал основные директивные указания по проведению подрывной деятельности на территории Союза Советских Социалистических Республик после нападения Германии на Советский Союз.
Данный приказ был впервые помечен условным шифром „Барбаросса“…
…В приказе указывалось о том, что в целях нанесения молниеносного удара против Советского Союза, „Абвер-2“ при проведении подрывной работы против России должен использовать свою агентуру для разжигания национальной вражды между народами Советского Союза…
…Выполняя упомянутые выше указания Кейтеля и Иодля, я связался с находившимися на службе в германской разведке украинскими националистами и другими участниками националистических фашистских группировок, которых привлек для выполнения поставленных выше задач.
В частности, мною лично было дано указание руководителям украинских националистов германским агентам Мельнику (кличка „Консул-1“) и Бандере организовать сразу же после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления на Украине с целью подрыва ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы убедить международное общественное мнение в происходящем якобы разложении советского тыла.
Нами были подготовлены также специальные диверсионные группы для подрывной деятельности в прибалтийских советских республиках…
…Кроме того, была подготовлена для подрывной деятельности на советской территории специальная воинская часть — учебный полк особого назначения „Бранденбург-800“, подчиненный непосредственно начальнику „Абвер-2“ Лахузену.
В задачу этого созданного в 1940 году специального соединения входил захват оперативно важных объектов — мостов, туннелей, оборонных предприятий и удержание их до подхода авангардных частей германской армии. При этом, вопреки международным правилам ведения войны, личный состав этого полка, укомплектованный главным образом за счет зарубежных немцев, широко использовал применение обмундирования и вооружения армии противника для маскировки своих операций.
В процессе подготовки нападения Германии на СССР командование полка „Бранденбург-800“ также запасало предметы обмундирования и вооружения Красной армии и организовало отдельные отряды из числа немцев, знающих русский язык…»
Господа судьи, представленные мною показания раскрывают методы работы германской разведки по подготовке и реализации «плана Барбаросса».
Я не стану далее задерживать ваше внимание на этих вопросах. Но прежде чем перейти к дальнейшему изложению, мне хотелось бы отметить, что разведывательной работой в Германии занималось также и ведомство подсудимого Кальтенбруннера. Я ограничусь представлением одного документа, характеризующего, каким образом гитлеровцы, используя свои связи, создавали затруднения в Иране, через который, как известно, шли пути доставки в СССР автомашин и самых разнообразных военных материалов.
Документ, который я имею в виду представить Трибуналу под № СССР-178, взят нами из архива германского министерства иностранных дел, попавшего в руки наступавших частей Красной армии. Документ этот представляет письмо подсудимого Кальтенбруннера на имя подсудимого Риббентропа. Напечатано письмо на бланке начальника полиции безопасности и СД.
28. VII.1943 г. Секретно.
ГОСПОДИНУ МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ФОН РИББЕНТРОПУ. Берлин
ВЫБОРЫ В ИРАНСКИЙ ПАРЛАМЕНТ
Глубокоуважаемый господин Министр!
Мы непосредственно связались с Ираном и получили… сообщение о возможности немецкого влияния на ход выборов в иранский парламент…
Для того, чтобы оказать решающее влияние на выборы, нужен подкуп.
Для Тегерана необходимо 400 тысяч туманов, а для всего остального Ирана, по крайней мере, 600 тысяч туманов.
Следует заметить, что националистически настроенные иранские круги ожидают вмешательства Германии.
Прошу Вас сообщить мне, возможно ли получение одного биллиона туманов от министерства иностранных дел. Переслать эти деньги можно будет с людьми, отправляемыми нами туда самолетом.
Хайль Гитлер!
Преданный Вам Кальтенбруннер — обергруппенфюрер СС
Этот документ поможет составить представление о том круге вопросов, который интересовал имперского министра иностранных дел.
Столь своеобразная деятельность министерства иностранных дел Третьего рейха не была эпизодической.
С течением времени сотрудничество министерства иностранных дел фашистской Германии и рейхсфюрера СС крепло и получало все большее и большее развитие.
В результате этого на свет появился весьма любопытный документ, который может быть озаглавлен как соглашение между Гиммлером и Риббентропом об организации разведывательной работы.
Я представляю этот документ под № СССР-120 и прошу Трибунал принять его в качестве доказательства. Я оглашаю содержание этого соглашения с небольшими ремарками. Текст соглашения гласит:
«Приказом от 12 февраля 1944 г. фюрер поручил имперскому руководителю СС создать единую немецкую секретную разведывательную службу. Секретная разведывательная служба имеет целью, поскольку речь идет о загранице, добывание для империи сведений в политической, военной, экономической и технической областях. При этом фюрер установил, что руководство разведывательной службой, поскольку речь будет идти о загранице, должно осуществляться по согласованию с министром иностранных дел. В связи с этим между имперским министром иностранных дел и имперским руководителем СС было заключено следующее соглашение:
1) Секретная разведывательная служба имперского руководителя СС является важным инструментом для добывания во внешнеполитической области сведений, которые предоставляют в распоряжение министра иностранных дел. Первым условием этого является тесное товарищеское и лояльное сотрудничество между министерством иностранных дел и главным управлением имперской безопасности. Добывание внешнеполитических сведений дипломатической службой этим самым не затрагивается.
2) Министерство иностранных дел предоставляет в распоряжение главного имперского управления безопасности необходимую для ведения разведывательной службы информацию о внешнеполитическом положении и установках немецкой внешней политики и передает главному имперскому управлению безопасности свои разведывательные и прочие задания в области внешней политики, которые должны выполняться органами секретной разведывательной службы.
3) Поступающий в секретную разведывательную службу разведывательный материал в области внешней политики предоставляется…»
Председатель: Нельзя ли суммировать содержание этого документа, на котором вы сейчас останавливаетесь, сказав, что это документ, подписанный Гиммлером и Риббентропом…
Зоря: Кратко излагая содержание этого документа, я должен сказать, что это соглашение, подписанное Гиммлером и Риббентропом, создавало такое положение, когда весьма трудно было разобраться в условиях фашистской Германии, где кончалось гестаповское ведомство Гиммлера и где начиналось иностранное ведомство подсудимого Риббентропа.
Если Трибунал позволит, я перейду к представлению следующего документа, но отмечу предварительно, что этот документ, который я только сейчас привел (я имею в виду соглашение между Гиммлером и Риббентропом о ведении разведывательной работы за границей), позволяет также утверждать, что под флагом германских дипломатических представительств в странах, которые поддерживали с Германией нормальные дипломатические отношения, в действительности работала разветвленная сеть гестапо.
Если такой вывод, по мнению Трибунала, соответствует содержанию документа, я перехожу к следующему разделу представления доказательств — «Сателлиты Германии».
При оглашении в суде плана «Барбаросса», на мой взгляд, один раздел этого плана пользовался относительно незначительным вниманием.
Я имею в виду раздел второй варианта «Барбаросса» (документ американского обвинения ПС-446). Этот раздел носит название «Предполагаемые союзники и их задачи».
На вопросах, затронутых в этом разделе, я и хотел бы сейчас задержать внимание Трибунала.
Я считаю необходимым зачитать раздел второй этого варианта.
«1. На флангах нашей операции мы можем рассчитывать на активное участие Румынии и Финляндии в войне против Советской России.
Верховное командование германской армии своевременно согласует и установит, в какой форме вооруженные силы обеих стран будут при их вступлении в войну подчинены германскому командованию.
2. Задача Румынии будет заключаться в том, чтобы совместно с наступающей там группой вооруженных сил сковать находящиеся против нее силы противника, а в остальном — нести вспомогательную службу в тыловом районе.
3. Финляндия должна будет прикрывать наступление немецкой десантной северной группы (части XXI группы), имеющей прибыть из Норвегии, а затем оперировать совместно с нею.
Кроме того, на долю Финляндии возлагается ликвидация русских сил в Ханко.
4. Можно рассчитывать на то, что не позже чем начнется операция, шведские железные дороги и шоссе будут предоставлены для продвижения немецкой северной группы».
В речи Главного обвинителя от Советского Союза — генерала Руденко — было обращено внимание на фразу, которой начинается этот раздел:
«На флангах нашей операции мы можем рассчитывать на активное участие Румынии и Финляндии в войне против Советской России».
Это дало основание Главному обвинителю от СССР в своей речи указать на то, что 18 декабря 1940 г. (дата документа «Барбаросса») Румыния и Финляндия уже находились в фарватере грабительской политики гитлеровских заговорщиков.
Есть еще только один документ, представленный американским обвинением, в котором упоминаются предполагаемые союзники Германии в ее агрессии против СССР. Этот документ, носящий № С-39, называется «Временным планом „Барбаросса“. Он является, как указал подсудимый Кейтель в сопроводительном письме к нему, календарным планом приготовлений к варианту „Барбаросса“ после 1 июня 1941 г. Этот план был утвержден Гитлером.
В разделе втором этого документа С-39, озаглавленном „Переговоры с дружественными странами“, читаем:
а) Болгарии послана просьба не ослаблять в значительной мере соединения, стоящие для обеспечения безопасности на границе с Турцией.
b) Румыны, по почину главнокомандующего немецкими войсками в Румынии, начали частичную замаскированную мобилизацию, чтобы иметь возможность закрыть свою границу против предполагаемого нападения русских.
c) Использование венгерской территории для наступления южной армейской группы будет происходить лишь в той мере, в какой это целесообразно для введения немецких частей, связывающих венгерские и румынские войска. Однако до середины июня по этому вопросу Венгрии представлений делаться не будет.
d) Две немецкие дивизии вступили в восточную часть Словакии, следующие будут выгружаться в районе Просов.
e) Предварительные переговоры с финским генеральным штабом происходят с 25 мая».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.