5.1. МИГ-21 – «политическое оружие»

5.1. МИГ-21 – «политическое оружие»

В начале 1950-х годов ОКБ-155 приступило к проектированию нового истребителя. Была поставлена задача посредством использования малогабаритного двигателя AM-11 в сочетании с минимальными размерами планера при сохранении высокой тяговооруженности создать легкий сверхзвуковой истребитель, имеющий по сравнению с двухдвигательными истребителями значительное экономическое и эксплуатационно-тактическое преимущество в массе конструкции, расходе топлива на один самолето-вылет, а также в возможности базирования на полевых укатанных аэродромах[784].

Официальным началом проектирования будущего семейства самолетов «Е» стало сделанное А.И. Микояном министру авиационной промышленности П.В. Дементьеву летом 1953 года предложение о создании одноместного фронтового истребителя с треугольным крылом и двигателем АМ-11 с максимальной тягой 4000 кгс и 5000 кгс с дожиганием (на форсаже). По этому поводу П.В. Дементьев сообщал министру обороны Н.А. Булганину: «Треугольные крылья, имея малое сопротивление, обеспечивают получение скорости полета порядка 1700 – 2000 км/час и, благодаря конструктивным преимуществам, позволяют дополнительно разместить горючее в крыльях, что увеличивает дальность и продолжительность полета.

Самолет т. Микояна с указанным двигателем имеет максимальную скорость 1750 км/час, время набора высоты 10 000 м – 1,2 минуты и дальность порядка 2500 – 2700 км (с подвесными баками).

Учитывая, что создание самолета новой схемы с треугольным крылом является дальнейшим этапом в развитии авиационной техники, прошу Вас рассмотреть предлагаемый проект постановления и внести его на рассмотрение Совета министров СССР»[785].

Самолеты семейства «Е» начали создаваться в соответствии с постановлением Совета Министров от 9 сентября 1953 г (в этот же день вышло постановление о создании ТРД АМ-11) и приказом МАП от 11 сентября «О создании фронтового истребителя с треугольным крылом конструкции т. Микояна», в котором, в частности, говорилось:

«В целях дальнейшего повышения летно-технических данных и освоения новой схемы истребителей Совет министров Союза ССР Постановлением от 9 сентября 1953 года:

1. Обязал МАП /т. Дементьева/ и главного конструктора т. Микояна спроектировать и построить одноместный фронтовой истребитель с треугольным крылом с одним турбореактивным двигателем AM-11 конструкции т. Микулина тягой 5000 кгс с дожиганием…»[786]

Документом предписывалось, в частности, чтобы максимальная скорость при работе с ТРД на форсажном режиме в течение пяти минут была не ниже 1750 км/ч на высоте 10 000 м, время набора этой высоты 1,2 минуты, практический потолок 18 000 – 19 000 м. Дальность не менее 1800 и 2700 км при полете на высоте 15 000 м без использования дожигания в ТРД, а длина разбега и пробега не более 400 и 700 м соответственно.

Самолет должен был допускать установившееся отвесное пикирование с применением тормозных щитков со всех высот полета, разворот на этом режиме, а также эксплуатацию с грунтовых аэродромов.

Кроме трех пушек НР-30 с оптическим прицелом, сопряженным с радиодальномером, в арсенал машины должны были входить до 16 реактивных снарядов АРС-57 в перегрузку. Ни о каком бомбовом вооружении пока речи не шло. Первый экземпляр машины из запланированных двух опытных требовалось предъявить на государственные испытания в марте 1955 г.[787]

Однако двигатель, являющийся, пожалуй, самым сложным и потому трудоемким готовым изделием, вовремя не поспел. К тому же вскоре произошла замена главного конструктора ОКБ-300. В итоге пришлось устанавливать менее мощный двигатель АМ-9[788].

Преимущество схемы с треугольным крылом, по сравнению с уже изученными на МиГ-19 и опытных истребителях серии «И» схемами со стреловидным крылом, на начальной стадии не представлялось очевидным. Поэтому было решено спроектировать два опытных самолета с треугольным и стреловидным крылом, использовав одинаковую силовую установку[789].

Самолет со стреловидным крылом по проекту Е-1 (Х-1) должен был иметь двигатель АМ-5, по проекту Е-2 (Х-2) – АМ-9Б с форсажной камерой, вариант Е-2А – AM-11 с тягой на форсаже 5100 кгс[790].

Судя по заданию, самолет Е-1 предназначался для борьбы с неманеврирующими целями – бомбардировщиками, так как ни скорострельность, ни боекомплект этих орудий не позволяли вести эффективную борьбу с истребителями противника. Похоже, что опыт корейской войны ничему не научил отечественные ВВС. А может быть, все шло «сверху», где видели угрозу со стороны бомбардировщиков. Тем не менее ОКБ-155 пошло своим путем, предусмотрев установку на самолете лишь двух пушек.

Однако Е-1 так и не вышел в свет. Причина связана с трудностями разработки и исследований треугольного крыла, в том числе и аэродинамических. Подобная задержка имела место и в ОКБ П.О. Сухого при создании истребителя Т-3.

Первый экземпляр самолета Е-2 был построен 25 декабря 1954 г. под существующий двигатель АМ-9 с углом стреловидности крыла 55 градусов[791].

В феврале 1955 г. приказом министра авиационной промышленности на самолет Е-2 с двигателем АМ-9Е назначили ведущими летчика-испытателя Г.К. Мосолова (дублер В.А. Нефедов) и инженера А.С. Изотова. Отметим, что ТРД АМ-9Е предназначался для установки на самолете Е-50[792].

Первый полет самолета Е-2 состоялся 14 февраля 1955 г., его выполнил летчик-испытатель Г.К. Мосолов.В 1955 годунаЕ-2 был установлен двигатель РД-11, и после проведенных доработок самолет получил название Е-2А[793].

В январе 1955 г. на заводские испытания передали самолет Е-2А/1 (в 1957-м ему кто-то в МАПе или в ОКБ присвоил обозначение МиГ-23) с ТРД Р11 – 300. Переделанный из Е-2 самолет ровно год простоял в ожидании двигателя. Отличительной особенностью этой машины были аэродинамические перегородки (гребни) на крыле, отсутствовавшие у предшественника[794].

Второй экземпляр Е-2А/2 был построен на заводе № 21 28 июля 1956 г.[795] Первый вылет Е-2А/2 состоялся 4 сентября 1956 г. (летчик-испытатель ГА. Седов). Испытания Е-2А/1 и Е-2А/2 неоднократно прерывались из-за неудовлетворительной работы и частой смены двигателей. Самолет был представлен на государственные испытания 31 декабря 1957 г.

Вооружение самолета состояло из трех пушек НР-30[796]. Прицел АСП-5Н. Взлетная масса 6250 кг. Запас топлива 1890 л. Самолет Е-2А был внедрен в малую серию на заводе № 21 под названием МиГ-23[797]. Были построены семь экземпляров в 1957 г.[798]. Завод № 21 в Горьком в 1956 году был подготовлен к серийному производству[799], но самолет Е-2 так и остался в разряде опытных, поскольку заказчик отдал предпочтение истребителю с треугольным крылом.

Интересно отметить, что на самолете Е-2А/6 (пятый экземпляр, построенный на заводе № 21) были проведены заводские летные испытания, на которых летали Г.К Мосолов, В.А. Нефедов, ЕА. Седов и другие. Самолет Е-2А/6 был отправлен в ЛИИ МАП для специальных летных испытаний, в особенности посадки с отказавшим двигателем. Шесть полетов, выполненных летчиком-испытателем А.П. Богородским, продемонстрировали, что этот тип посадки не создает особых проблем. Однако в то время самолет Е-5 был признан более перспективным, и все испытания Е-2А прекратились[800].

Третьим типом из ряда самолетов серии «Е» стал Е-4 с треугольным крылом, первоначально, до выхода правительственного документа, разрабатывавшийся под обозначением Х-5. В апреле 1954 г. состоялась защита эскизного проекта.

Е-4 – фронтовой истребитель с треугольным крылом и двигателем РД-9И.

Самолет был построен для ускорения летных испытаний создаваемого самолета Е-5, имеющего тот же планер[801].

Как и в случаях с Е-2 и Е-50, на самолет пришлось устанавливать вместо штатного Р-11 – 300 двигатель РД-9, а начало летных испытаний со штатным двигателем переносилось с марта 1955 г. на август 1956-го. 9 июня 1955 г. приказом МАП на самолет Е-4 назначили ведущими летчика Г.А. Седова (дублер В.А Нефедов) и инженера ВА. Микояна, а спустя неделю Григорий Александрович Седов выполнил на Е-4 первый полет.

Конструкция самолета Е-4, за исключением крыла, была в значительной степени унифицирована с экспериментальным самолетом Е-2. Основные отличия Е-4 от Е-2:

крыло треугольной формы в плане, тонкого профиля, с измененной формой передней кромки, на крыле – элероны и щелевые закрылки, аэродинамические гребни различной формы;

три тормозных щитка;

– модифицированные стойки шасси, убирающиеся в новое крыло.

Самолет мог нести подфюзеляжный подвесной топливный бак (ПТБ). Вооружение состояло из двух пушек НР-30 калибра 30 мм, расположенных по бортам фюзеляжа ниже крыла. Вместо подфюзеляжного ПТБ могла подвешиваться бомба массой 500 кг, а на подкрыльевых пилонах предусматривалось крепление блоков неуправляемых ракет калибра 57 мм. Прицел АСП-5Н, сопряженный с радиодальномером, устанавливался в конусе воздухозаборника.

В целях управления цельноповоротным стабилизатором и элеронами устанавливались необратимые бустеры. В проводку управления горизонтальным оперением был включен автомат загрузки. Основным элементом системы аварийного покидания стало катапультируемое кресло с самолета МиГ-19С[802].

Самолет Е-4 фактически стал летающей лабораторией, на которой велось исследование влияния различных гребней на аэродинамические характеристики крыла, продолженные впоследствии на самолете Е-5. Самолет за время испытаний достиг максимальной скорости 1290 км/ч. В 1956 – 1957 гг. на самолете Е-4 выполнили 107 полетов, полностью выработав ресурс двигателя и оборудования[803].

Следующий опытный самолет Е-5 отличался лишь установкой более мощного двигателя АМ-11 с форсажной тягой 5100 кгс. 9 января 1956 г. его поднял в воздух летчик-испытатель ОКБ В.А. Нефедов. В процессе испытаний истребитель доработали: удлинили на 400 мм, увеличили емкость топливной системы, при этом изменилось положение центра масс, что привело к улучшению характеристик устойчивости.

Летчики-испытатели, давшие самолету положительную оценку, отмечали превосходство истребителя с треугольным крылом в пилотажных и разгонных (на больших числах М) характеристиках[804].

Самолет МиГ-21 создавался в то время, когда выбор вооружения, радиоэлектронного и другого оборудования был невелик и происходил независимо от разработки самолета. Еще не существовало понятия «авиационный комплекс», введенного в оборот спустя почти десять лет. Скорость истребителя тогда считалась основной характеристикой. На все другие параметры, такие как надежность, пилотажные и взлетно-посадочные, а также эксплуатационные характеристики, боевые возможности и живучесть, обращали меньше внимания, чем сейчас.

Трудности с доводкой машины и ее силовой установки сильно задержали передачу на государственные испытания машины, отправленной 24 ноября 1956 г. на доработку. Лишь 22 февраля 1957 г. она поступила в ГК НИИ ВВС.

В этом же году из сборочного цеха тбилисского авиационного завода № 31 выкатили пять серийных самолетов Е-5 под названием МиГ-21, и на сборке находилось еще столько же так и не востребованных заказчиком истребителей, а также 15 самолетов в узлах[805]. Всего на заводе № 31в1957 году было построено 10 самолетов МиГ-21[806].

С 1955 по 1958 год на истребителях Е-2А, Е-4 и Е-5 проводился большой комплекс летных испытаний самолетов и двигателей по специальным программам. В связи с дальнейшей модификацией легкого одноместного истребителя МиГ-21Ф (Е-6) постановлением правительства и приказом ГКАТ в 1958 году работы по этим самолетам были прекращены[807].

Конкурентом МиГу на «должность» фронтового истребителя был Су-7, и надо сказать, что «чаша весов» на Пироговке (улица, где располагалось Управление заказов ВВС) первоначально была на его стороне. 9 января 1958 г. главком ВВС маршал К.А. Вершинин направил в ЦК КПСС письмо, из которого следовало, что «ВВС как заказчик заинтересованы в доводке большого количества опытных самолетов с тем, чтобы иметь возможность выбора.

При рассмотрении плана (закупки техники) было указано на ликвидацию многочисленности самолетов с тем, чтобы высвободить мощности КБ и промышленности и сократить расходы для продвижения ракетной техники…

По летным характеристикам Су-7 имеет преимущество по сравнению с МиГ-21 и МиГ-23 в скорости на 150 – 200 км/ч и потолку – 1 – 1,5 км, при этом он может быть, после внесения небольших изменений, истребителем-бомбардировщиком. Доведенность Су-7 более обнадеживающая, чем МиГ-21 и МиГ-23»[808].

Казалось, судьба МиГ-21 повисла на волоске, но на следующий день К.А. Вершинин вместе с председателем ГКАТ П.В. Дементьевым отправляет в тот же адрес еще одно письмо, но уже с просьбой выпустить из имеющегося задела 10 – 15 самолетов МиГ-21 и МиГ-23. Понять тайну сию очень трудно. Однако МиГ-21 кто-то «выручил». Вполне возможно, что свое слово сказало и ОКБ-300, вовремя поспевшее с предложением по форсированному Р-11Ф-300[809].

Окончательный облик МиГ-21, однако, сформировался на базе следующего самолета Е-6. Было построено три опытных экземпляра Е-6/1, Е-6/2 и Е-6/3 с двигателем Р-11Ф-300 (дальнейшим развитием АМ-11), тяга которого на форсаже составляла 5740 кгс. В конструкцию Е-6 внесли ряд изменений:

несколько опустили стабилизатор, из-за чего пришлось изменять расположение тормозных щитков;

установили один подфюзеляжный гребень вместо двух;

применили удлиненное сопло и более эффективный воздухозаборник с двухскачковым конусом;

изменили конструкцию фонаря кабины пилота;

– уменьшили число аэродинамических гребней (на Е-6/2 и Е-6/3)[810].

24 июля 1958 г. вышло постановление Совета министров СССР, а спустя девять дней – приказ ГКАТ № 304 о постройке самолета МиГ-21Ф (Е-6, изделие 72 завода № 21) с двигателем Р11Ф-300 на базе самолета МиГ-21[811].

Правительственным документом предписывалось создание истребителя с максимальной скоростью 2300 – 2500 км/ч, потолком 21 – 22 км и дальностью до 100 км с внутренним запасом горючего и до 200 км с подвесным топливным баком. При этом оговаривалось время полета не менее 1,5 и 2,25 часа соответственно. Самолет должен был подниматься на высоту 20 км за 8 – 10 минут и иметь длину разбега не более 450 м, а пробега, в зависимости от использования тормозного парашюта, в пределах 450 – 850 м.

Предусматривалось переоборудование двух самолетов МиГ-21 в вариант «Ф» и предъявление их на государственные испытания в IV квартале 1959 г. Одновременно с этим заводу № 31 предписывалось прекратить производство самолетов МиГ-21 с двигателем Р-11 – 300 и обеспечить выпуск 12 самолетов МиГ-21Ф. Постановлением также предусматривалась замена обеих пушек НР-30 на ТКБ-515 калибра 300 мм и отработка на двух самолетах МиГ-21Ф системы реактивного вооружения с установкой РЛС ПД-30 и двух ракет класса «воздух – воздух» (видимо, РС-2У, поскольку других не было)[812].

Самолет Е-6/1 был построен на базе серийного истребителя МиГ-21(Е-5) путем установки нового двигателя и улучшения аэродинамики носовой части фюзеляжа. Заводские испытания начались 16 мая 1958 г.[813] Однако 28 мая 1958 г. седьмой испытательный полет Е-6/1 закончился катастрофой. На высоте 18 км остановился двигатель, но летчик-испытатель В.А. Нефедов решил попытаться посадить опытную машину. Переход системы управления на аварийное произошел лишь непосредственно перед посадкой, из-за чего самолет приземлился на ВПП с сильным ударом и разрушился. Извлеченный пилот скончался в госпитале. Систему управления после случившегося доработали[814].

Серийный самолет МиГ-21 № 653Ю108 был переделан в истребитель МиГ-21Ф (Е-6/2). На нем установили новый двигатель Р-11Ф-300, новую носовую часть фюзеляжа, воздухозаборник с тонкой кромкой и двухскачковым управляемым конусом, серийный тормозной парашют, прицел АСП-5 с визиром СИВ-52, радиокомпас АРК-54И, комплекс кислородного оборудования ККО-3, аварийную станцию НР-27, а также доработали крыло с целью установки балок для подвески реактивных снарядов. Самолет был передан на заводские испытания 26 августа 1958 г. Испытания проводил летчик-испытатель К.К. Коккинаки. На Е-6/2 в дальнейшем также проходила испытания консольная установка ракет К-13[815].

В декабре 1958 г. председатель ГКАТ П.В. Дементьев сообщал главкому ВВС К.А. Вершинину: «В ходе заводских испытаний МиГ-21Ф получены максимальный статический потолок 20 100 м (при М=1,1), это подтверждает возможность получения расчетного статического потолка 21 000 – 22 000 м. Максимальная скорость 2100 км/ч (М=2) на высоте 15 000 м. Указанная скорость не является установившейся и в дальнейшем может быть повышена до 2300 – 2500 км/ч»[816].

Самолет Е-6/3 выполнил первый полет в декабре 1958 г. Он стал известен в мире через несколько месяцев под обозначением Е-66, после того как летчики-испытатели ЕК. Мосолов и К.К. Коккинаки установили на нем два мировых рекорда скорости и высоты полета[817].

Постановлением Совмина СССР от 1 апреля 1959 г председателем комиссии по проведению совместных испытаний самолета МиЕ-21Ф назначили заместителя командующего 24-й Воздушной армией И.И. Пстыго. В состав комиссии также входили летчики-испытатели СВ. Петров от ГК НИИ ВВС, Г.А. Седов от ОКБ-155 и Ф.И. Бурцев от ЛИИ. Облетывали самолет летчики Халиев, Яцун, СА. Микоян, В.Е Иванов, B.C. Котлов.

Самолет довольно быстро прошел испытания. В акте по их результатам, утвержденном в ноябре 1959 г., отмечалось, в частности, что «самолет имеет хорошие пилотажные качества, устойчивую работу двигателя, простое управление и может эксплуатироваться с аэродромов второго класса. Для повышения боевых возможностей самолета МиЕ-21Ф на больших скоростях и высотах считать необходимым провести отработку на нем вооружения – двух ракет К-13 и одной пушки HP-30 и организовать в кратчайшие сроки выпуск МиГ-21Ф с этим вооружением»[818].

Несмотря на значительное несоответствие летных характеристик заданным, самолет МиГ-21Ф приняли на вооружение в качестве легкого фронтового истребителя. В этом же 1959 году на Горьковском заводе № 21 развернулось его серийное производство.

Еще во время государственных испытаний в правительстве СССР рассматривался вопрос об организации серийного производства самолета МиГ-21Ф в Чехословакии и Китае.

Изучался вопрос установки на истребителе системы дозаправки топливом в полете.

Второй и третий опытные самолеты МиГ-21Ф переоборудовали в экспериментальные Е-6Т[819].

Построенный в 1958 году МиГ-21Ф (Е-6Т) стал первой серийной моделью истребителя этого семейства.

«Военное» оборудование оставалось еще относительно базовым, так как ограничивалось прицелом АСП-СДН, радиодальномером СРД-5 и ответчиком госопознавания. Автопилот отсутствовал.

Катапультное кресло аналогично устанавливаемому на МиГ-19С с защитой летчика фонарем кабины. Тормозной парашют размещен в небольшом контейнере в нижней части хвостового отсека фюзеляжа. Семь фюзеляжных и четыре крыльевых топливных бака имели суммарную емкость 2160 л[820].

К подготовке серийного производства МиГ-21 Горьковский авиационный завод имени С. Орджоникидзе приступил в 1958 году, не дожидаясь окончания государственных испытаний машины[821]. Решение о производстве самолета МиГ-21Ф на заводе № 21 было принято 16 января 1959 г. постановлением Совета министров СССР № 64 – 38, а государственные испытания опытного образца машины завершились только 21 декабря того же года[822].

При подготовке производства нового изделия завод преодолел значительные трудности. Хотя промышленное строительство на предприятии не прекращалось ни на один год, Горьковский авиационный испытывал острый недостаток в производственных площадях по механическим, слесарно-сварочным цехам и цехам подготовки производства. Объясняется это непрерывным совершенствованием авиационной техники, усложнением конструкции машин и увеличением их трудоемкости за счет широкого применения в конструкции самолетов сложнейших гидравлических устройств, электроники, электрических систем, новейших средств самолетовождения. Технология изготовления, установка и отработка этих устройств требовала лабораторных условий работы, которые завод не мог создать ввиду отсутствия производственных площадей.

Кроме того, непрерывное увеличение скорости, скороподъемности и высотности полетов усложнило конструкцию агрегатов планера и потребовало применения монолитных обшивочных панелей, сложных и крупногабаритных механических узлов, изготовление которых на первые машины производилось не из штамповки, а из тяжеловесных поковок, требующих большого съема стружки.

Особенно сильно ощущался недостаток в производственных площадях в механосборочных цехах, так как трудоемкость механической обработки со времени запуска в производство первого самолета с реактивным двигателем непрерывно возрастала. Так, например, трудоемкость механической обработки на самолете МиГ-15 составляла 3729 часов. На последующих типах самолетов, изготовляемых заводом, трудоемкость механической обработки увеличивалась следующим образом: МиГ-17 – 7218 часов, МиГ-19 – 10 380 часов, тип 63 – 16 178 часов, МиГ-21Ф – 13 804 часа[823].

Вторым узким местом завода являлись цеха подготовки производства, удельный вес которых к основному производству по производственным площадям составлял в 1959 году 17,3 %. Явно недостаточная мощность цехов подготовки производства отражалась на сроках постановки и внедрения новых или модернизированных изделий и серийного их оснащения.

Потребность в увеличении мощности цехов подготовки производства резко возрастала в связи с принятыми планами по комплексной механизации и автоматизации производства завода в семилетии (1959 – 1965 гг.).

Ремонтно-механический цех завода требовал увеличения производственной мощности в связи с планами ежегодной модернизации станочного оборудования в объеме 5 % от общего количества имеющихся станков. В 1959 году часть производственных участков слесарно-сварочного цеха завода № 21 ввиду отсутствия площадей размещалась во временных помещениях, разбросанных по территории предприятия.

Производственным расчетом была установлена потребность в площади 23 457 кв. м, из них увеличение мощностей механосборочных цехов – 12 624 кв. м, на увеличение ремонтно-механического цеха – 737 кв. м, на увеличение цехов подготовки производства – 10 096 кв. м.

Для сокращения диспропорции в мощностях руководство завода поставило вопрос о необходимости постройки инструментально-механического корпуса с производственной площадью 20 тыс. кв. м[824]. В нем предполагалось разместить арматурно-механический цех № 24, инструментально-механический цех № 61 с хромировочной мастерской, опытно-экспериментальный цех главного технолога № 62, цех станочной оснастки и средств автоматизации и механизации № 63, цех стапельной оснастки № 64 и термическую мастерскую по обслуживанию цехов корпуса[825]. Освобождающиеся площади позволяли разместить вновь организуемый механический цех по изготовлению узлов вооружения и управления самолетом, увеличить площадь слесарно-сварочного цеха для размещения штамповочно-заготовительных участков и мастерской изготовления детских кроватей, а также разместить радиоспецлабораторию[826].

План реконструкции завода № 21, составленный на семилетие, предусматривал проведение на заводе комплекса работ по капитальному строительству.

В 1959 – 1960 гг.:

Расширение центрального материального склада.

Расширение цеха резиновых изделий № 7.

Расширение литейного цеха № 34.

Реконструкция цеха покрытий № 16.

Строительство нейтрализационной станции.

Строительство в цехе № 69 мастерской по раскрою древесины.

Реконструкция цеха № 69.

Строительство площадки для разгрузки двигателей с железнодорожного транспорта.

Строительство помещения и монтаж термобарокамеры.

10. Строительство корпуса № 101 площадью 16 000 кв. м для размещения антенного производства.

11. Строительство площадки для свинцово-цинковых штампов.

Строительство сооружений ЛИС и ВПП.

Замена деревянного покрытия на корпусе № 6.

Строительство новых южных проходных завода.

Строительство склада для хранения ядов.

Строительство склада имущества МПВО.

Строительство новой котельной.

18. Строительство контрольно-испытательной станции (КИС) площадью 16 000 кв. м.

19. Строительство корпуса для инструментально-механических цехов площадью 20 000 кв. м.

20. Строительство бытовых помещений для корпуса № 1.

В 1961 – 1965 годах:

Строительство опытного цеха и ОКБ-21 площадью 12 000 кв. м.

Строительство корпуса экспедиции площадью 16 080 кв.м.

Строительство бытовых помещений к корпусу № 18.

Расширение корпуса заводоуправления на 1800 кв. м.

Строительство склада готовых изделий, приборов и полуфабрикатов площадью 550 кв. м и других объектов.

Затраты на осуществление этого строительства определялись в сумме 164 980 тысяч рублей[827].

На развитие завода влияла ситуация в отрасли и системе управления народным хозяйством. В 1960 году Управление авиационной промышленности Горьковского совнархоза (ГСНХ), в ведение которого входил завод им. С. Орджоникидзе, в соответствии с распоряжением Совета министров СССР № 1190рс от 25 апреля 1960 г., постановлением Совета министров РСФСР № 1125 – 137 от 23 июня 1960 г. и распоряжением ГСНХ № 645рс от 1 августа 1960 г. было переименовано в Управление приборостроения[828].

В течение 1960 года в структуре завода произошел ряд изменений. Так, во исполнение постановления Совета министров РСФСР № 194 от 6 августа I960 г. и приказом по Горьковскому авиазаводу № 175 от 23 сентября 1960 г. в составе завода была организована служба главного сварщика. Главным сварщиком завода был назначен А.М. Никитинский[829].

В системе службы главного сварщика организовали сварочную техническую лабораторию, позволяющую вести исследовательские работы, давать заключения и внедрять новые виды сварки. Лаборатория проделала ряд работ, повышающих производительность труда сварщиков, а также впервые в Горьковском экономическом районе организовала внедрение прогрессивной диффузионной сварки в вакууме[830].

Для своевременной подготовки производства и освоения новых производственных площадей корпуса № 101 приказом по заводу № 194 от 21 октября 1960 г. был организован цех металлообработки № 30[831]. На этот цех были возложены следующие задачи: механическая обработка деталей и сборка узлов и агрегатов антенн различных типов, изготовление всех видов обшивок антенн, изготовление обшивок самолетов на обтяжных гидропрессах и станках КГЛ, гальваническое покрытие всех крупногабаритных деталей и узлов, изготовляемых на заводе[832].

Распоряжением Горьковского совнархоза № 20/4 – 1374 от 12 сентября 1960 г. ГАЗИСО было поручено изготовить в 1960 – 1962 гг. медицинской и промышленной мебели на сумму более 11,8 млн рублей. Во исполнение этого распоряжения приказом по заводу № 214 от 25 ноября I960 г. был организован цех № 9 по производству отсеков фюзеляжа Ф-1, промышленной и медицинской мебели и раскладных кроватей, начальником которого был назначен B.C. Щеканов[833].

16 октября 1959 г. вышло постановление Совета министров СССР № 1185, а затем распоряжение ГСНХ № 1076 от 24 декабря 1959 г. «О мерах по улучшению работы в области государственной стандартизации и нормализации». В целях улучшения работы по стандартизации и нормализации основного и вспомогательного производства на заводе № 21, направленной на повышение качества и снижение себестоимости всей выпускаемой продукции, приказом по заводу № 168 от 1 сентября 1960 г. функции и обязанности отдела нормализации № 20 были расширены. Отделу поручили решение всех вопросов стандартизации и нормализации изделий основного и вспомогательного производства, нормализации и унификации деталей, материалов, инструмента, элементов оснастки и оборудования, а также планирования, контроля, методического руководства, организации и координации работы всех служб завода по вопросам государственной стандартизации.

С этого времени отдел № 20 стал именоваться отделом стандартизации и нормализации (ОСН). Для обеспечения высокого качества и оперативности в решении вопросов производства по нормализации, улучшению контроля за внедрением государственных стандартов и директивной документации при ОСН были созданы бюро № 1 – нормализации изделия основного производства и стандартных изделий, бюро № 2 – нормализации и стандартизации вспомогательного производства и внедрения государственных стандартов, бюро № 3 – нормализационного контроля технической документации изделия основного и вспомогательного производства и бюро № 4 – технической и директивной документации[834].

Приказом по заводу № 103 от 25 июля 1959 г. организуется контрольно-испытательная станция (КИС) на базе цеха сборки 40[835]. Ее начальником был назначен Н.Ф Семиволков. В составе КИС были организованы две бригады по средствам аварийного покидания самолета (САПС). Первыми бригадирами стали механики цеха № 50 Г.Д. Гоголев и К.В. Круглов, а мастерами инженеры М.А. Садушкин (будущий главный контролер завода) и В.М. Гончаров[836].

Штат КИС укомплектовывался специалистами цехов № 40, 50, 55 и поступившими вновь выпускниками вузов.

Начальнику цеха 40 А.Я. Авербаху и начальнику КИС Н.Ф. Семиволкову была поставлена задача организационные работы закончить с тем, чтобы первый самолет типа 72 – МиГ-21 – прошел отработку в КИС[837].

В целях дальнейшего повышения качества выпускаемых заводом машин и увеличения объема и глубины инструментальных проверок в КИСе приказом по заводу № 4 от января I960 г. были созданы лаборатории и группы: № 1 по отработке гидравлической и воздушной систем, управления машиной и взлетно-посадочными устройствами, лаборатория № 2 по отработке пусковой и топливной систем, управлению и автоматике двигателя, лаборатория № 3 по отработке электрооборудования и приборного оборудования, лаборатория № 4 по отработке радионавигационного, радиоспециального оборудования и группа по отработке высотно-защитного оборудования и средств спасения[838].

Для лучшего обеспечения специальных и наземных испытаний, проводимых на опытных и серийных машинах, и внедрения во все виды испытаний объектовых записывающих приборов приказом по заводу № 5 от 12 января 1960 г. в составе цеха № 55 была организована лаборатория контрольно-записывающей аппаратуры (КЗА)[839].

Эта лаборатория была организована по инициативе заместителя главного инженера завода А.Я. Мариненко. Первым исполняющим обязанности начальника стал по совместительству начальник 4-й лаборатории B.C. Хвощев[840].

В целях дальнейшего улучшения работы механических цехов и особенно технолого-конструкторских бюро этих цехов приказом по заводу № 33 от 20 февраля 1960 г. была произведена реорганизация отдела № 30, в составе которого сохранили только технолого-конструкторские бюро по сложным командным узлам и бюро общетехнических вопросов по механическим цехам[841].

Для проведения перспективных работ по новой технике и технологии производственных процессов при отделе № 27 в соответствии с приказанием по заводу № 256 от 20 ноября 1960 г. создали комплексное бюро конструкторов-исследователей по проектированию и внедрению перспективной техники[842].

В течение 1960 года в ряде цехов и отделов завода были организованы новые мастерские, например, в цехе № 68 – мастерская по изготовлению оснастки из эпоксидных смол и песка[843], при инструментальном отделе – единая централизованная мастерская по ремонту и проверке пневматического инструмента[844].

В связи с повышением требований к вопросам оформления договоров, заказов, калькуляции себестоимости изделий и обеспечения рентабельности работы завода приказом директора № 63 от 23 марта 1960 г. группу калькуляции отдела 9 реорганизовали в бюро цен, договоров и заказов[845].

В течение 1959 года завод успешно освоил производство самолетов МиГ-21Ф (тип 72) с пушечным вооружением. При этом в целях дальнейшего повышения качества монтажей, эксплуатационной надежности и обеспечения удобных подходов к оборудованию самолета, т.е. в целях внедрения прогрессивной технологии самолетостроения, завод разработал и применил на самолете МиГ-21Ф (Е-6) плазово-эталонный метод конструктивно-технической отработки монтажей и размещения оборудования самолета[846].

В период подготовки МиГ-21 к запуску в серийное производство главный инженер завода Т.Ф. Сейфи[847] поставил задачу обеспечения качества, надежности и ресурса с первого серийного изделия. Было решено выделить (впервые в истории завода) первый МиГ-21 для проведения конструктивно-технологической отработки, необходимой для стабильности монтажей в серийном производстве с учетом требований взаимозаменяемости, производственной технологичности. Это обеспечивалось отработкой монтажей оборудования самолета комплексными бригадами с учетом требований, определенных руководящими материалами.

Приказом по заводу были созданы комплексные бригады по зонам сборки самолета под руководством начальников бригад и ведущих конструкторов ОКБ завода В.И. Белякова, Е.П. Склянина, Е.А. Редозубова, Л.Н. Лаврова, В.М. Кузнецова, Ю.К Тамонова и других. В состав бригад входили также технологи, рабочие, инженеры военного представительства, специалисты отделов взаимозаменяемости и стандартизации. Они совместно решали вопросы геометрической и функциональной увязки и взаимозаменяемости элементов конструкции, обеспечения производственной и эксплуатационной технологичности, создания рациональных трасс разъемов, исключения механических работ и пайки жгутов на самолете, панелирования агрегатов и вынос сборки монтажей на верстак, создания условий для применения средств объективного контроля. По результатам конструктивно-технологической отработки и сборки первого самолета эталонировались монтажи и корректировалась конструкторская документация. Так закладывались основные принципы системы КАНАРСПИ (качество, надежность, ресурс с первых изделий)[848].

Большую работу завод выполнил в 1959 году и по совершенствованию средств наземного оборудования, обслуживающего серийные самолеты в эксплуатации с целью снижения веса, устранения громоздкости и повышения удобства пользования им[849].

Успешно продолжалась работа и по совершенствованию технологии производства. Основными достижениями в этой области были: создание на заводе контрольно-испытательной станции, которое позволило приблизить обработку систем контрольно-имитационной аппаратуры к реальным условиям эксплуатации. При этом на 20 – 25 % снизилась трудоемкость обработки данных за счет сокращения полетов и дублирующих проверок при наземной отработке и повысилось качество самолета. Дополнительное внедрение 10 германиевых выпрямителей, обеспечивающих ряд цехов, КИС и лабораторию гидравлики более совершенными наземными источниками тока постоянного напряжения, дали заводу условно-годовой экономии до 200 тыс. рублей. А внедрение в производство полуавтоматической аргонодуговой сварки на балках антенного устройства РСН-75 принесло заводу 300 тыс. рублей годовой экономии[850].

Разумеется, не все давалось просто. Павел Иванович Гусев, проработавший на Горьковском авиазаводе 50 лет, вспоминал: «В 1959 году вышло постановление о запрете применения корундового песка в пескоструйных установках (можно получить силикоз). А в цехе № 20 его применяли. На «Красном Сормове» перешли на металлический песок, на машзаводе – тоже (я держал связь с председателями завкомов). Я пришел к главному инженеру Т.Ф. Сейфи, говорю: «давайте закрывать в цехе 20 пескоструйку». Талгат Фаттыхович закрыл кабинет, и мы с ним целый час остро разговаривали, «на ножах». Я доказываю, что нельзя больше применять корундовый песок, а он говорит – ничего, сколько лет работали. Я настаиваю: вышло постановление, был дан срок, а вы никаких мер не приняли. А Сейфи стоит на своем. Все-таки договорились, что он примет меры и поменяет песок, но нужно время. На этом мы разошлись. И действительно, в цехе навели такую чистоту, что можно было ходить проверять пескоструйку с платочком. А Талгат Фаттыхович, видимо, запомнил мою настойчивость, эрудицию и позднее предложил мне возглавить цех № 1, а потом выдвинул меня заместителем начальника производства по штампово-заготовительным цехам»[851].

По плану развития и внедрения новой техники в 1959 году на заводе были выполнены 29 тем с условным годовым экономическим эффектом 5274 тыс. рублей. Наиболее важными из них были: внедрение профильного шлифования в цехах на 11 станках, в результате чего повысилась в два раза производительность труда, снизилась трудоемкость и повысилось качество; внедрение первого комплекса «УПС» (универсальное сборочное приспособление), позволившее ежемесячно собирать по 50 – 60 приспособлений. Экономический эффект составил 500 тысяч рублей. Был внедрен групповой метод механической обработки деталей на автоматах и револьверных станках, который принес экономический эффект в 443 956 рублей, а наладочное время сократилось в 2,2 раза, высвободилось три револьверных станка и сократилось количество оснастки в 13 раз[852].

Свою роль в решении организационно-технических проблем сыграло и соревнование. Многие рабочие в личном соревновании добились высоких результатов, 2500 рабочих в 1959 году выполнили свыше полутора годовых норм, а 1500 рабочих дали по две годовые нормы и более.

Инженерно-технические работники завода брали на себя личные и групповые обязательства по усовершенствованию конструкции изделий, технологии, экономии металла и материалов, снижению трудоемкости и т.д. Например, инженеры Максаков, Малышев и Бондарев взяли обязательство по внедрению сборки нижней части отсека с 20-й по 28-ю раму в отдельном приспособлении. В результате творческого подхода к решению этой проблемы трудоемкость самолета была снижена на 200 часов. Руководитель бюро Расскин и технолог Зиновьева приняли личный план в течение декабря 1959 г. добиться сокращения цикла сборки и разделки хвостового отсека Ф-2 за счет дальнейшего членения. Принятое ими обязательство было выполнено досрочно, цикл сборки сократился на 12 часов при снижении трудоемкости 18 часов на изделие[853].

Свой вклад внесли изобретатели и рационализаторы завода. В 1959 году ими было сделано 13 685 рационализаторских предложений, из них было принято и внедрено 7423 с условным эффектом 12 541 тыс. рублей. Всего в рационализаторском движении приняло участие 3882 человека, в том числе 2171 рабочий и 1711 инженерно-технических работников. В 1959 году на заводе работали 52 комплексные бригады, которыми было разработано и внедрено в производство 120 рацпредложений с экономическим эффектом 3198 тыс. рублей. Так, усовершенствование схемы генератора ГСВ-4 (авторы В.Н. Пушкин, П.П. Плохов, В. Романчев, Н.С. Николаев) позволило сократить потребность в дорогостоящих изделиях вдвое. Предложение было удостоено первой премии в конкурсе Горьковского совнархоза.

Герметизация изделия герметиком с добавкой эпоксидной смолы вместо клея 88 (авторы Н.В. Дубровина, Е.Д. Зазвонкин, Н.И. Кузьмина, А.И. Голобокова, Л.В. Таланова, В. Демченков, А.П. Васин, О.В. Гаврилова) сократила трудоемкость изделия и улучшила его качество с годовым экономическим эффектом 317 тыс. рублей.

Предложение по фрезерованию панелей с применением вакуумных приспособлений вместо химического фрезерования принесло эффект в 122 тысячи рублей. Улучшение электрорадиосхемы повысило качество проводки и сэкономило дорогостоящие провода, принесло 27 тысяч рублей экономии. Авторами предложения были Ф.П. Сыров, И.М. Пешков, В. Заботин[854].

В таких условиях завод осваивал производство МиГ-21Ф, изготовление которых задерживалось высылкой конструкторской документации из ОКБ А.И. Микояна.

Осмотр первого фюзеляжа группой военпредов агрегатных цехов был проведен в июле 1959 г., а на ЛИС первые машины поступили только в IV квартале[855].

В цехе № 50 завода по опыту работы на самолетах МиГ-19 внедрялось новое направление в работе – специальные наземные испытания для получения предварительной оценки монтажей и работоспособности новых систем перед внедрением их в серию[856].

На технологическом самолете типа 72 в цехе 50 по приказанию № 256 от 21 ноября 1959 г. велись ресурсные наземные испытания топливной системы и ее агрегатов по техническим условиям (ТУ) Генерального конструктора бригадой в составе руководителя ведущего инженера ЛЭГ Б.В. Неимущева, Дорофеева из отдела 3 (ОКБ), Клеева из цеха 40, старшего технолога Бойкова, инженера-капитана В.М. Крючка от заказчика.

С целью проверки выполнения требований технической документации на готовые изделия по условиям их монтажа на самолеты по приказу № 199 от 12 сентября 1959 г. работала комиссия, целью которой было – отработать технологический процесс сборки с учетом имеющихся требований на готовые изделия.

Для обеспечения технологической отработки систем вооружения самолетов типа 72 по приказу № 94 от 15 июля 1959 г. реконструируются бойницы тира и «тепляки» – рабочие места отработки РЛС под габариты самолетов типа 72. Строительные работы выполнялись по чертежам отдела главного технолога силами цеха 50[857].

В декабре 1959 г. цех сборки передал на аэродром 10 самолетов МиГ-21Ф, до конца года на 7 машинах был выполнен облет летчиками завода, на трех начаты летные испытания[858].

При испытаниях самолетов МиГ-21Ф наиболее значимые недостатки были выявлены по работе радиооборудования:

– на самолетах 72 – 0102 и 72 – 0201 отсутствовала двусторонняя связь по радиостанции «Миндаль»;

– на 72 – 0103 радиокомпас «Илим» не обеспечил заданную дальность на привод.

Комиссия отметила недостатки в организации и работе радиослужбы на ЛИС – неточную настройку радиоаппаратуры при предполетной подготовке и сделала другие замечания.

Приказанием № 288 от 25 декабря 1959 г. были утверждены мероприятия:

« – усилить штаты тремя специалистами;

– учредить в цехе должность заместителя начальника цеха по спецслужбе с декабря 1959 г.;

– не принимать на работу без сдачи зачетов, не прошедших переаттестацию;

– направить специалистов в командировки по обмену опытом на другие заводы;

– обязать заместителя начальника цеха по спецслужбе и технологов выпускать описание дефектов и методы устранения на неделю;

– выделить комнату для размещения спецслужбы».

Для изучения причин отказов, выявленных при испытаниях первых самолетов типа 72, приказанием № 78 от 1 декабря 1959 г. были созданы рабочие группы по исследованию неправильной работы сектора газа на самолете 72 – 0201, руководитель В.Е. Береза; по нарушению работы кинематики фонаря на 72 – 0203, руководитель К.В. Слепнев; по отказам радиоаппаратуры «Илим», «Миндаль», руководитель А.Я. Мариненко, специалисты В.А. Иткин, М.Б. Тарновский, от заказчика В.П. Туминский.

В полетах первых самолетов МиГ-21 выявилось необычное явление – «зуд», определяемый каждым летчиком по-разному. После оборудования кресла летчика вибродатчиками, выделения диапазона виброчастот, ощущаемых летчиком, был выявлен источник – узлы навески двигателя на самолете. Доработка кронштейнов под узлы крепления двигателя (уменьшение допусков на посадку) устранила этот недостаток. Руководил работами по этой теме заместитель главного инженера В.Е. Береза, в работе участвовали Я.А. Исаенко, А.В. Павлов, В.И. Пушкин, А.М. Шашин[859].

В 1960 году в связи с поступлением самолета МиГ-21Ф в ВВС на эксплуатацию на завод была возложена задача оказания максимальной помощи строевым частям в освоении эксплуатации этой машины. Решение этой задачи шло по трем основным направлениям:

Переучивание технического состава ВВС на новую технику непосредственно на заводе: чтение лекций ведущими конструкторами и практические занятия по материальной части.

Изготовление для учебных баз ВВС и строевых частей стендов, экспонатов, технических плакатов. За год в ВВС было сдано 12 комплектов учебного имущества.

Командирование непосредственно в войсковые части высококвалифицированных специалистов для работы совместно с техническим составом ВВС и передачи в процессе работы практического опыта. В течение 1960 года в частях Военно-воздушных сил работало 6 бригад в составе 50 человек.

В 1960 году заводом продолжались работы в строевых частях по конструктивным доработкам самолета МиГ-19. Всего в части ВВС было командировано 95 бригад в составе 275 человек[860].

По мере освоения серийного производства фронтового истребителя МиГ-21Ф было свернуто производство самолета МиГ-19ПМ[861]. Вместе с тем в I квартале 1960 г. на заводе была закончена глубокая модернизация самолета МиГ-21Ф в целях повышения объема выполняемых им операций. С этой целью самолет за счет снятия одной пушки был оборудован крыльевыми подвесками ракет К-13 с системой пуска, радиостанцией «Квант» с дальномером ВРД-2А, станциями «Дуб-5», «СОД-57М» и «Хром» с приставкой «Заря», улучшенным двигателем со всережимным соплом, управляемым выдвижным конусом с тремя фиксированными положениями, улучшенной системой «СК» аварийного покидания самолета, муфтой трения на балках стабилизатора – и запущен в серийное производство как самолет МиГ-21Ф-13[862].

МиГ-21Ф-13 был первым вариантом истребителя МиГ-21 с ракетами «воздух – воздух», выпускавшимися крупной серией, и первым вариантом, который экспортировался за рубеж и строился по лицензии за пределами СССР (в Чехословакии, Индии, КНР). Поэтому его можно считать базовой моделью этого семейства[863].

Необходимо отметить, что окончательный силуэт самолет приобрел только начиная с серийного истребителя № 115, когда была уменьшена высота вертикального оперения, а хорда увеличена.

Под каждой консолью крыла устанавливались балки с АПУ-28 (впоследствии АПУ-13) для управляемых ракет К-13 с тепловыми головками самонаведения. Ракету К-13 (РС-ЗС) полностью скопировали с американской «Сайдуиндер» еще в середине 1950-х годов[864].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.