Глава 14. Будни правителя

Глава 14. Будни правителя

Деловое утро новой администрации начиналось с просмотра обильной почты, поступавшей с Запада и Востока в адрес Верховного правителя и председателя Совета министров. Поздравительные и приветственные телеграммы и телефонограммы пришли от Гайды, от многих фронтовых частей, от атамана оренбургского казачества Дутова, от тыловых гарнизонов, в том числе от генерала Ринова, с Дальнего Востока от Нокса и Хорвата. Знаменательно, что при этом Хорват передавал «себя в полное подчинение Верховного правителя».

В числе первых посетителей были члены кадетской партии, возглавляемые В. Н. Пепеляевым, депутации «отцов» города и духовенства, представители омской буржуазии, отдельные почетные граждане, главные редакторы городских и некоторых сибирских газет. Все они приход новой власти встретили восторженно, горячо приветствовали и поздравляли адмирала (большинство видело его впервые), желали ему близкой победы над «варварами XX века и осквернителями русской православной веры – большевиками».

После русских поздравителей визит Верховному правителю нанесли дипломатические представители Англии (Эллиот) и Франции (Реньо). Поздравив адмирала со вступлением на пост главы государства, они поинтересовались положением арестованных членов Директории и их дальнейшей судьбой. Колчак сказал, что все четверо находятся под надежной охраной на квартире Авксеньтьева и опасность их жизни не угрожает.

Последней поздравить адмирала пришла большая группа морских офицеров во главе с прибывшим из Соединенных Штатов капитаном 1 ранга М. И. Смирновым. Для Колчака это были родственные души, и он их принял по-адмиральски: с коньяком и шампанским. Сам же участвовал в общей небольшой пирушке моряков почти символически, так как после обеда предстояло заседание Совета министров.

Определенный интерес представляет инсценировка переворота.

20 ноября «Информационный отдел штаба Верховного» разослал по всем адресам обширную телеграмму. В ней сообщалось, что «под давлением широких слоев населения и наиболее сильных в настоящее время общественных групп, партий и организаций в ночь на 18 ноября в Омске были произведены самочинные аресты членов «Комуча» и Директории». Далее сообщалось, что на следующий день к Колчаку явилась группа русских офицеров с повинной. «Признавая за собою тяжелую вину в производстве самочинных арестов… они сами просят передать их военно-полевому суду, причем все они будут счастливы умереть за возрождение России и спасение родины. Начато расследование, вследствие которого все виновные в самочинных арестах преданы военно-полевому суду». Арестованным членам «Комуча» и Директории возвращена свобода, но, «зная враждебное отношение к себе населения и войска», они отказались выйти на свободу, просят приставить к ним надежный караул и разрешить им выехать за границу «с обещанием впредь никакого участия в российской активной политике не принимать».

Почтовая марка «Верховный Правитель России Колчак».

24 января в Омске состоялось продолжение чествования А. В. Колчака. Под рукой оказалось несколько успевших удрать из Петрограда бывших царских сановников из числа «неприсутствующих» сенаторов. Их собрали на торжественное открытие «Временного Присутствия Правительствующего Сената». Как и полагается в порядочном государстве, началось с торжественного молебна с иконой для диктатора, а затем состоялась не менее торжественная церемония принесения присяги на верность «Родине и законам». Присягали все: и сенаторы, и Колчак, и министры, и товарищи министров, и прочие. На другой день белогвардейские газеты возвестили всему миру: «Двухвековые начала правосудия, законности и порядка в России спасены и восторжествовали».

Тогда же Верховный правитель собственноручно написал приказ о производстве полковника Волкова в генерал-майоры, а его подчиненных – в очередные воинские звания. Выразившему сомнение в правомерности таких действий военному министру Сурину он заявил следующее:

– Они не преступники, а патриоты родины… Они выполнили свой долг, как понимали его… Ответственность за их действия, в конце концов, я беру на себя. – Адмирал сделал небольшую паузу и уже более спокойно продолжал: – И за приказ вся ответственность ложится тоже на меня, поскольку я его отдаю. Своей же подписью вы, как военный министр, как бы свидетельствуете исполнение моей воли.

Сурин подписал приказ. Но тут же осмелился спросить:

– А как же суд?

– Суд? – переспросил Колчак. – Суд будет своим чередом. – И уже жестко добавил: – Но судилища не допущу.

К вечеру исполняющий дела начальник штаба полковник Сыромятников представил адмиралу на визирование постановление Совмина об учреждении чрезвычайного суда и предании ему казаков (полностью указывались их чины и фамилии) «за преступные деяния – посягательство на верховную власть». В постановлении приводился пофамильный состав суда, день его заседания (21 ноября) и то, что приговор подлежит представлению «на конфирмацию Верховного правителя».

Александр Васильевич читал постановление медленно, не раз возвращаясь к уже прочитанному. Сыромятников внимательно следил за выражением его лица.

Только вчера на заседании министров адмирал с жаром ратовал за суровое наказание атаманщины, а сейчас ломал голову, как бы смягчить строгую оценку содеянного казаками. Но постановление, подписанное Вологодским и Старынкевичем – людьми, искушенными в юриспруденции, было составлено безукоризненно. С тяжелым сердцем Колчак поставил свою закорючку в углу деловой бумаги.

А. В. Колчак и генерал Нокс с группой английских офицеров.

Передав Сыромятникову злополучную бумагу, адмирал достал из ящика стола свой от руки написанный приказ и тоже дал ему.

– Ознакомьтесь.

Начштаба читал, и лицо его все более светлело.

Позже вечером адмирал распорядился связать его по прямому проводу с находившимся в Уфе главнокомандующим Болдыревым. Генерала нашли не скоро, он находился на офицерском банкете.

После того как Болдырев не совсем твердо представился по телефону, Колчак сухо произнес:

– Ваше превосходительство, вы знаете, что произошло, поэтому прошу вас немедленно прибыть в Омск.

Из трубки доносились не совсем четкие нравоучения вроде того, что вы опрометчиво взяли в свои руки власть, что может разразиться новая гражданская война…

– Господин генерал, я не мальчик! – оборвал его Колчак. – Я знаю, что делаю, и прошу меня не пугать гражданской войной… Благоволите тотчас выехать из Уфы.

– Прибуду завтра, – послышался ответ. Колчак с сердцем бросил телефонную трубку на рычаг.

Всю последующую неделю к Верховному правителю продолжались визиты с поздравлениями. В основном приходили аккредитованные в Омске представители иностранных миссий; в их числе были начальник японской военной миссии генерал Муто и приехавший из Иркутска американский консул Гаррис.

Но вот среди поздравлений, приветствий и одобрительных откликов на установление единовластия начали встречаться осторожные и сдержанные оценки, участились запросы к Верховному правителю об его отношении к Учредительному собранию. Чехословацкий национальный совет полагал, «что кризис власти, созданный арестом членов Всероссийского Временного правительства, будет разрешен законным путем, и потому считает кризис незаконченным». Из Уфы на имя Вологодского пришла протестующая телеграмма «учредиловцев»: «…немедленно освободить арестованных членов правительства… заключить под стражу виновников переворота…» И далее: «если наше предложение не будет принято… Совет управляющих ведомствами объявит вас врагом народа… выделив необходимые силы для подавления преступного мятежа».

А. В. Колчак и союзники.

Ознакомившись с подобными посланиями, Колчак посчитал необходимым обнародовать немедленно свою программу действий. Наиболее полное выражение она нашла в письме во французское Министерство иностранных дел:

«1. …Моей первой мыслью после окончательного разгрома большевиков будет мысль об установлении даты выборов в Учредительное собрание… Правительство, однако, не считает себя вправе заменить неотъемлемое право на проведение свободных и законных выборов простым восстановлением собрания 1917 г., которое было избрано при режиме большевиков. Только законно избранное Учредительное собрание, во имя чего и сделает все возможное мое правительство, имеет суверенное право решать проблемы Российского государства.

2. Мы открыты для обсуждения любых вопросов… Однако правительство России считает необходимым напомнить, что окончательное решение от имени России принадлежит Учредительному собранию. Россия ни сегодня, ни в будущем не может быть ничем иным, кроме как демократическим государством, в котором все вопросы, затрагивающие изменение территориальных границ и внешние отношения, должны утверждаться представительным органом, являющимся естественным выражением суверенитета народа.

3. Считаю создание объединенного Польского государства одним из главных и справедливых итогов мировой войны… подтверждая независимость Польши, провозглашенную Временным правительством в 1917 году. Окончательное решение вопроса о границах Польши должно быть отложено до созыва Учредительного собрания. Окончательное решение для Финляндии должно быть отложено до созыва Учредительного собрания.

4. Что касается Балтийских стран, то в отношении них будет предпринято скорейшее урегулирование, основанное на убеждении правительства, что вопросы автономии решаются в каждом отдельном случае… Правительство готово установить отношение сотрудничества… с Лигой Наций и пользоваться ее добрыми услугами…

5. Вышеизложенные принципы, предусматривающие утверждение соглашения Учредительным собранием, распространяются на Бессарабию.

6. Русское правительство… принимает на себя бремя национального долга России.

7. Что касается вопроса внутренней политики… то не может быть возврата к режиму, который существовал в России до февраля 1917 года. Временное решение, которое приняло мое правительство в отношении аграрного вопроса, имеет целью удовлетворить интересы огромных масс населения и исходит из убеждения, что Россия может быть сильной и процветающей лишь при условии, если миллионы русских крестьян получат все гарантии на владение землей… В отношении освобожденных территорий правительство не считает возможным чинить препятствия для проведения там свободных выборов в местные органы власти, городские управы и земства, рассматривает деятельность этих институтов, а также развитие принципа самоуправления как необходимые условия в деле переустройства страны и уже сегодня оказывает им всяческую помощь и содействие.

8. Стремясь… восстановить порядок и справедливость, обеспечивающие личную безопасность угнетенным слоям населения… подтверждает равенство перед законом всех слоев и всех граждан… независимо от происхождения или религии».

А. В. Колчак за чтением служебных бумаг.

В ответном послании из Франции говорилось, что союзные и присоединившиеся державы приветствуют тональность этого документа, который, «судя по всему, содержит необходимые условия свободы, самоуправления и мира народа России».

Все последующие дни Александр Васильевич основное внимание сосредоточил на подготовке «Пермской операции», разработка которой началась еще тогда, когда он впервые посетил Уральский фронт. Сибирская армия общей численностью 200 тысяч человек преимущественно состояла из сыновей зажиточных крестьян и горожан, враждебно настроенных к Советской власти. Значительная часть ее была сосредоточена против 35-тысячной 3-й Красной армии. Однако, несмотря на численное превосходство белогвардейских войск, их вооружение, обеспеченность боеприпасами и экипировка оставляли желать лучшего.

Доставленный в Омск в ноябре в пяти поездах золотой запас России, захваченный чехами и белогвардейцами еще в августе 1918 года в Казани, позволял Колчаку осуществлять крупные закупки у союзников оружия и военного снаряжения.

Генерал Нокс, руководивший по поручению стран Антанты военным снабжением колчаковских войск, в это время находился во Владивостоке, обеспечивая приемку прибывающих военных грузов и доставку их по назначению. Заботясь о первоочередном снабжении екатеринбургских частей, Колчак пытался связаться по прямому проводу с Ноксом, чтобы тот ускорил доставку снарядов и патронов. Но связь была прервана примерно в районе Читы. Подозрение пало на Семенова. Адмирал поручил Лебедеву связаться с забайкальским атаманом. Безуспешно. Тот не пожелал разговаривать. Связь, однако, восстановилась. Это была одна из первых попыток атамана Семенова «насолить» адмиралу.

Преодолевая многие трудности, Колчак с каждым днем укреплял свое положение Верховного правителя. 26 ноября Совет министров определил размер его месячного жалованья в сумме 4000 рублей, кроме того, постановил выделить в его распоряжение 16 тысяч рублей (нечто вроде представительских) ежемесячно. 27 ноября Василий Георгиевич Болдырев по собственному прошению был освобожден от должности Верховного главнокомандующего «всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России». Колчак предлагал генерал-лейтенанту на выбор любую должность, кроме Верховного главнокомандующего, но он отказался и через несколько дней выехал в Японию. Пост Верховного главнокомандующего стал искать сам Верховный правитель. Его основные устремления были теперь направлены на создание собственных вооруженных сил – Российской армии.

А. В. Колчак после получения ордена св. Георгия 3-й степени.

Задачу эту решил он небезуспешно.

Так, если в ноябре 1918 г. он получил по наследству от своих предшественников вооруженные силы в количестве 160–180 тысяч человек, то уже к июню 1919 г. армия его насчитывала около 450 тысяч человек, в том числе около 17 000 добровольцев и около 18 000 офицеров и военных чиновников. Но и это было признано недостаточным, и в июле 1919 г. был утвержден план развертывания Российской армии до 1 200 000 человек для формирования 26 стрелковых дивизий и 10 кавалерийских дивизий действующей армии, не считая кадровые части и технические войска.

Поскольку Колчак всегда продолжал чувствовать себя военным моряком, он, естественно, не мог не думать и о создании военно-морских сил, тем более что в его распоряжении было значительное количество морских офицеров, оказавшихся в Сибири после революции и развала флота. В течение 1918–1919 годов были сформированы три речные боевые флотилии – Камская, Обь-Иртышская и Енисейская, которые успешно взаимодействовали с сухопутными войсками, вели борьбу с флотилиями противника. Было сформировано также два подразделения морской пехоты – Отдельная бригада морских стрелков и Морской учебный батальон.

Концепция длительной войны и необходимости создания для этого прежде всего сильной армии была навязана Колчаку унаследованной им военно-политической обстановкой не только в Сибири, но и на всех остальных белогвардейских фронтах. Разгром Красной армией объединенных белочешских войск на Волге и в Поволжье сыграл в этом отношении крупную роль. Расчет на длительную серьезную войну с Советской республикой нашел полностью отражение во всех директивах, отданных Колчаком с конца 1918 года по апрель 1919 года. В них весьма отчетливо выражена мысль последовательного разгрома армий Восточного фронта красных.

На основании подлинных документов следует считать бесспорно установленным, что, придя к власти, Колчак:

а) тут же отменил все основные стратегические директивы своего предшественника генерала Болдырева о прорыве на север для соединения с северной группой интервентов, о наступлении на Ташкент для установления связи с южной группой английских войск и о наступлении для соединения с Бичераховым и донскими казаками; б) ставил перед войсками своего Западного фронта в целом задачи последовательного разгрома армий Восточного фронта; в) признавал, что только после выполнения указанных задач должны быть начаты решительные операции против Центральной России.

13 декабря Александр Васильевич отдал приказ, предусматривающий разделение всей территории Сибири и Дальнего Востока на тыловые военные округа. 3 января 1919 года был опубликован обширный приказ № 94, детально предусматривающий коренное переустройство армии. Установленное приказом боевое расписание вооруженных сил очень подробно предусматривало, какие части подлежат расформированию, какие развертыванию и за счет каких именно частей, сколько должно быть создано дивизий, корпусов, какие и где должны быть созданы запасные и кадровые части.

Формировалась и реализовалась, следовательно, программа создания диктатуры государственной и военной власти.

Одним из важных вопросов для Всероссийского правительства было его международное признание. На Парижской мирной конференции 7 мая 1919 года глава британского кабинета Д. Ллойд-Джордж выразил надежду, что скоро правительство Колчака переберется в Москву. Считая своевременным признание новой всероссийской власти, английский премьер тем не менее хотел выговорить у Верховного правителя ряд условий. Он получил в этом поддержку президента США В. Вильсона, добавившего, что от омского правительства необходимо потребовать принятия и проведения программы демократических реформ.

3 июня в Омск поступила обширная телеграфная нота из Парижа за подписью глав пяти союзных держав. В ноте говорилось о непримиримом отношении союзников к Советской власти, обещались материальная поддержка омскому правительству и содействие реальному превращению его во всероссийское в том случае, если оно возьмет на себя ряд обязательств: созыв после взятия Москвы Учредительного собрания, избранного на демократических основаниях, а при невозможности проведения свободных выборов – оставление прежнего (на 1917 год) его состава; обеспечение в Сибири гражданских свобод (свободного избрания муниципалитетов, земств и других общественных организаций, свободы вероисповедания); невосстановление помещичьего землевладения и сословных привилегий; признание независимости Финляндии и Польши, урегулирование отношений с прибалтийскими государствами, Закавказьем и Закаспийской областью и признание их de facto; признание прежних русских долгов. Фактически эти требования были не чем иным, как вмешательством во внутренние дела России. Но выхода у Всероссийского правительства в тот момент не было.

В ответ, подготовленный министром иностранных дел И. И. Сукиным, адмирал внес две поправки: во-первых, отразить в письме несогласие с восстановлением в правах Учредительного собрания 1917 года, поскольку в его состав входили большевики, и, во-вторых, – разъяснить, что он не останется на своем посту ни на один день позже, «чем того требуют интересы России». Ни присланную союзническую ноту, ни ответ на нее Верховный правитель не счел необходимым довести до сведения Совета министров, почитая свое решение по этому вопросу исчерпывающим и окончательным.

Несмотря на некоторые недомолвки и неясности в ответе, он вполне удовлетворил «дружественные державы», обещавшие по-прежнему оказывать союзническую помощь. Единственное пожелание с их стороны состояло в том, чтобы Колчак, Вологодский и другие члены правительства почаще выступали в печати с рекламой своей «демократической» программы. Однако подлинного единодушия на Западе не было. Консервативные круги считали необходимым не только оказывать материальную поддержку омскому правительству, но и признать его de facto и de jure; напротив, среди либеральной общественности, встревоженной «чинимыми в Сибири актами беззакония и произвола», господствовала противоположная точка зрения. В Англии ее разделяли лейбористы, требовавшие разрыва отношений с Омском. Учитывая серьезные выступления против поддержки Колчака, правительства стран Антанты стали скрывать истинные размеры оказываемой ему военной помощи. Главным же, что требовалось для признания сибирского правительства, были победы его армий.

Омская дипломатия добивается военной помощи и на Востоке – от Японии. Улучшению отношений японцев к Колчаку способствовали боевые успехи его войск, а также относительная реабилитация Семенова и назначение атамана помощником командующего Приамурским военным округом. О переориентации японской политики свидетельствовала и отставка еще в январе бывшего харбинского недоброжелателя Колчака генерала Накашимы. Для признания Всероссийского правительства Японии было достаточно лишь подтверждения им всех долгов и международных обязательств прежних правительств. Получив необходимые заверения, японцы стали торопить западных партнеров с признанием адмирала.

Говоря о союзнической помощи, нельзя не отметить, что она оказывалась далеко не безвозмездно. Она осуществлялась через займы или непосредственно под залог части золотого запаса Российской империи, оказавшегося в руках Всероссийского правительства. По уточненным данным, общая номинальная стоимость золотого запаса превышала 650 миллионов рублей. На оплату поставок из-за рубежа омским правительством было израсходовано около 242 миллионов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.