16. Весна и лето 1912 г
16. Весна и лето 1912 г
В нетерпении ожидая ухода льдов и держа свой флаг на стоящем в Ревеле крейсере "Баян", Н.О. Эссен после проверки "Ермаком" 7 апреля состояния льдов в ближайшей бухте Папонвик, уже 15 апреля приказал крейсерам начать кампанию, 18–19 апреля они провели маневрирование в море.
1 и 9 мая пришел черед и новых додредноутов. Ускоренный выход на рейд отстававшего в постройке "Императора Павла I" объяснялся по-видимому, более энергичным завершением работ под наблюдением начальника бригады, избравшего корабль в качестве флагманского. Разделение кораблей могло быть связано с необходимостью предотвращения зревшей на них угрозы мятежей. Революционное брожение под влиянием эсеро-болыпевистской пропаганды было столь значительно. что только массовыми обысками и арестами, произведенными в ночь на 25 апреля 1912 г. на "Цесаревиче" и "Рюрике" удалось удержать эти корабли от мятежа, запланированного на этот день. "Идейная" работа подпольщиков и идеалы "светлого будущего" явили себя на "Рюрике" еще впору постройки его в Англии в 1910 г. Осуществить эти идеалы подпольщики собирались посредством убийства царя во время высочайшего смотра крейсера по прибытии в Россию. Эта идеология сумела овладеть умами (как это было со свеаборгскими поручиками 1906 г.) и некоторых корабельных инженеров. Известно, что к таковым принадлежали А.Н. Прохоров (1879-?) и В.П. Костенко (1880–1956). Последнего, "взятого" с подпольной эсеровской литературой, от верной каторги спасло лишь заступничество А.Н. Крылова и И.К. Григоровича, убедивших императора даровать помилование талантливому инженеру. "Идейные" и просто "интересующиеся" нашлись и в командах новых додредноутов. Часть их, уцелевшая после первых арестов, продолжала готовить восстание, назначенное на 12 июля 1912 г.
Революционеры предложили пустить мину в яхту "Штандарт" и покончить с Николаем II во время его встречи на ревельском рейде с германским императором Вильгельмом II. Героями этого этапа революционных приготовлений были матросы "Императора Павла I", безуспешно пытавшиеся вовлечь в заговор команду "Андрея Первозванного". Ее представители бывали на тайных береговых сходках во время стоянок бригады, но план немедленного восстания не поддерживали, а один из матросов — машинист 1-й статьи Григорий Бартош, — не побоявшись мести, 10 июля 1912 г. доложил старшему офицеру "Андрея Первозванного" капитану 2 ранга Алеамбарову о планах скорого восстания, обсуждавшихся на берегу в Екатеринентале, замаскированной под выпивку сходкой (до 100 матросов с "Рюрика", "Цесаревича", "Славы" и "Императора Павла I").
Был, по-видимому, какой-то, со временем утраченный секрет воспитательной работы, которым вначале владели командир и офицеры "Андрея Первозванного". Иной оказалась новая смена команды, которая в 1917 г. потрясла весь флот совершившейся на корабле его революционной "реабилитацией". Но до этого было далеко, никто не был наделен способностью предвидеть будущее, и офицеры недолго поволновавшись, очень скоро вернулись к прежней жизни.
В те же июльские дни В.А. Белли, стоя вахтенным начальником на "Авроре", стал свидетелем ночных сигналов ратьером с парового катера крейсера на стоявший рядом "Андрей Первозванный", а в другую ночь — с "Андрея Первозванного" на "Аврору". Показательно, что по словам В.А. Белли, (хотя, возможно, надо сделать поправку на незримую власть советской самоцензуры) он "не придал никакого значения этим сигнализациям". Такого же мнения, как ни странно, придерживался и морской министр И.К. Григорович. О событиях на Балтике он в своем дневнике вообще не упоминал, а о раскрытии подготовки в мае-сентябре 1912 г. еще более масштабного мятежа на бригаде линейных кораблей Черного моря, отозвался скептически. "Не раздуто ли все это теми, кому всякая пакость на руку для показания своей деятельности… и отдаления Государя от флота". Повторяя свое привычное заклинание о недостатке "отеческого отношения к нижним чинам" адмирал ни разу не раскрыл существа этой меры. Как посторонний наблюдатель он лишь отмечал: "дело делать и стараться улучшить быт беднейшего класса людей, — на это нет средств, и можно еще прослыть либеральным". Понятно, что опытный царедворец Григорович не хотел давать поводов к подозрениям в либерализме. В такой вот, далекой от предвоенной идиллии неспокойной, хотя и внешне красочной обстановке, начинали свою службу новые додредноуты.
Весьма эффектно выглядевшие, с длинным стелющимся по воде корпусом, с рядами разместившихся вдоль него внушительных башен, из которых 203-мм смотрелись почти так же как и 305-мм, с привлекающими внимание экзотическими мачтами "Андрей Первозванный" и "Император Павел I" сразу же затмили собой все другие корабли флота. Достойным образом (особенно, если не вдаваться в сравнение главнейших характеристик), новые додредноуты выглядели рядом в германским линейным крейсером "Мольтке". Эта нежданная встреча произошла 21 июня на рейде Балтийского порта, куда император Вильгельм II на яхте "Гогенцоллерн" прибыл в сопровождении линейного крейсера и любимого миноносца "Слейпнер".
Здесь своего германского кузена и брата (все императоры в мире как Божьи помазанники считались братьями) на яхте "Штандарт" встречал Николай II. Его яхту с двумя додредноутами сопровождал отряд миноносцев и колесная яхта морского министра "Нева". Последнее в истории политическое свидание двух родственников, друзей и братьев-императоров, ни на что уже не повлияет. Вильгельм еще "в 1909 г. успел устроить для России дипломатическую Цусиму", заставив на глазах всего мира признать австрийскую аннексию Боснии и Герцеговины и принудить к тому же Сербию. Это сильно подорвало существовавшее в России прогерманские настроения, но кузен Вилли в своей несокрушимой самоуверенности все же не терял надежды заставить Россию быть союзницей Германии.
Считается, что стороны расстались, ни о чем не договорившись. Выясняется, однако, что свидание в Ревеле могло бы принести русскому флоту неоценимую пользу. И. К. Григорович в своем дневнике писал, что он с разрешения императора Николая II совершил подробный осмотр крейсера "Мольтке", при котором Вильгельм II, сопровождая его, давал подробные объяснения. Император явно стремился заинтересовать министра осмотром. В записях дневника И.К. Григорович выражал свое неудовольствие тем откровенным нажимом, с которым германский император пытался убедить его часть кораблей новой русской программы заказывать на германских верфях. "Они, — напоминал император, — дадут первоклассные образцы новейшего типа судов и построят скоро и хорошо, как все, что у них делается".