Глава 8 Артиллерия в контрнаступлении на белгородско-харьковском направлении

Глава 8

Артиллерия в контрнаступлении на белгородско-харьковском направлении

В то время как войска Центрального фронта уже осуществляли контрнаступление и вели бои в районе Орла, войска Воронежского и часть сил Степного фронтов еще вели ожесточенное оборонительное сражение. 16 июля им удалось остановить врага, а к 23 июля отбросить его в исходное положение, которое он занимал до 5 июля.

Таким образом, противник отошел на заблаговременно подготовленные рубежи, где и перешел к обороне. Тактическая зона его обороны состояла из двух оборонительных полос глубиной 16–18 км. Главная (первая) оборонительная полоса, глубиной 6–8 км, представляла собой несколько позиций, оборудованных сплошными линиями траншей и ходов сообщений. В системе траншейной обороны имелось много дотов, дзотов, бронеколпаков, окопанных танков, орудий ПТО и минометов. Каждая позиция прикрывалась с фронта проволочными и минными заграждениями.

Для прорыва такой обороны требовались тщательная подготовка, сосредоточение мощной артиллерии и общая перегруппировка войск. Вместе с тем сохранилась и особенность контрнаступления, требующая для успешного прорыва относительно коротких сроков подготовки наступления. Переход в контрнаступление был назначен на 3 августа. Таким образом, всю подготовку к операции необходимо было осуществить за 10 суток.

Командование Воронежского и Степного фронтов, используя прибывающую артиллерию усиления и все свои внутренние ресурсы, создало мощные оперативные артиллерийские группировки в армиях, наносивших главный удар. Это позволило создать в этих армиях высокую оперативную плотность артиллерии – 113 и 129 орудий и минометов на 1 км фронта в полосах 5-й и 6-й гвардейских армий Воронежского фронта и 242 орудия и миномета на 1 км – в полосе 53-й армии Степного фронта.

Всего на харьковском направлении было сосредоточено 13,5 тысячи орудий и минометов и более 800 боевых установок и рам полевой реактивной артиллерии. В сосредоточенных в обоих фронтах артиллерийских соединениях и частях некомплект материальной части составлял 3,4 тысячи орудий и минометов (19 %). Наибольший некомплект имела батальонная и полковая артиллерия. Из всей наличной артиллерии (без зенитной) 46 % приходилось на минометы, 48 % – на пушки и гаубицы и около 6 % – на реактивные установки.

Кроме того, в зенитной артиллерии имелось 708 пушек, из них 456 – на Воронежском и 252 – на Степном фронте.

Организационно 56 % всей полевой артиллерии (без зенитной) приходилось на долю батальонной и полковой артиллерии стрелковых и танковых частей и подразделений. 44 % артиллерии входило в состав артиллерийских полков стрелковых дивизий, танковых и механизированных корпусов и отдельных артиллерийских соединений и частей РВГК. Эта часть артиллерии была наиболее приспособленной к централизованному управлению ею и, следовательно, составляла основу для массированного использования ее огня. При этом около 58 % этой части артиллерии входило в состав артиллерийских соединений и частей РВГК, не связанных организационно-штатной принадлежностью к общевойсковым соединениям (стрелковым, танковым, механизированным и кавалерийским). Это обстоятельство делало эту значительную часть артиллерии главным средством для маневра с целью создания огневого превосходства над противником на главных направлениях и на участках прорыва.

Кроме сил и средств войсковой артиллерийской разведки, Воронежский фронт имел пять отдельных разведывательных артиллерийских дивизионов (815, 621, 12-й гв., 811-й и 784-й орад) и две отдельные корректировочные авиационные эскадрильи (51-й и 60-й окаэ). 5-я гвардейская армия получила два дивизиона и одну эскадрилью, 6-я гвардейская – один дивизион и одну эскадрилью, а 40-я и 27-я армии – по одному разведывательному дивизиону каждая.

Наступление войск Воронежского и Степного фронтов началось утром 3 августа одновременным ударом артиллерии главных группировок обоих фронтов. В этот день в наступление перешли 6-я и 5-я гвардейские армии Воронежского фронта и 53-я армия и правофланговый корпус 69-й армии Степного фронта. Артиллерийская подготовка, начавшаяся в 5 часов утра, в армиях Воронежского фронта проводилась по фронтовому графику, а в 53-й армии Степного фронта вместо 2 часов 55 минут она продолжалась только 30 минут.

После окончания артиллерийской подготовки войска перешли в атаку, поддержка которой осуществлялась весьма своеобразно. С началом движения пехоты в атаку вся артиллерия, за исключением групп ДД, открывала огонь по первым траншеям и вела его с максимальным темпом до подхода пехоты на безопасное удаление от своих разрывов, после чего переносила огонь на вторые, а затем в том же порядке и на третьи траншеи. С овладением пехотой третьей траншеей (500–800 м) артиллерия вела заранее спланированный огонь по узлам сопротивления на глубину до 2 км.

Группы орудий, выполнявших во время артиллерийской подготовки задачи огнем прямой наводкой, с момента атаки переднего края переключались на непосредственное сопровождение танков и пехоты, действуя в их боевых порядках. С захватом намеченных рубежей немедленно принимались меры к их удержанию, для чего в первую очередь на этих рубежах организовывалась надежная противотанковая оборона за счет частей противотанковой артиллерии и орудий сопровождения.

Войска всех армий благодаря мощной и непрерывной поддержке артиллерии успешно развивали наступление и к исходу первого дня операции продвинулись на 7–8 км.

Необходимо отметить, что успешному развитию наступления войск 6-й и 5-й гвардейских армий способствовало и то обстоятельство, что в 13 часов в их полосах были введены в сражение 1-я и 5-я гвардейская танковые армии, которые к исходу того же дня прорвались в глубину обороны противника до 26 км.

Немцы, не выдержав нашего удара, поспешно отходили в южном направлении, но в таких крупных населенных пунктах, как Томаровка, Борисовка, оказывали упорное сопротивление. Подвижные части, как правило, не задерживались перед этими пунктами, обходили их и стремительно продвигались вперед. Полной ликвидацией узлов сопротивления в Томаровке, Борисовке и других занимались стрелковые части, поддерживаемые мощным артиллерийским огнем.

Общий поспешный отход противника, понесшего большие потери, уже в первые часы наступления войск левого крыла Воронежского фронта и быстрый темп наступления нашей пехоты вызвали необходимость решительного перемещения боевых порядков всей артиллерии вперед. В частности, в полосе 5-й гвардейской армии уже к 18 часам 3 августа все артиллерийские и минометные части и соединения сменили свои боевые порядки, переместив их в среднем на 8 км.

В последующие дни армии левого крыла Воронежского фронта, поддерживаемые огнем артиллерии, продолжали наступление.

Большую роль в обеспечении наступления наших войск сыграли части и подразделения истребительно-противотанковой артиллерии. В 40-й армии особенно отличилась 32-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада, поддерживавшая наступление 100-й стрелковой дивизии. Когда 5 августа противник контратаковал дивизию силою до пехотного полка с 50 танками, бригада с ходу развернулась и приняла всю силу удара танков на себя. Противник несколько раз повторял атаки, но каждый раз они отбивались полками бригады. Во время отражения этих контратак огнем бригады были подбиты и сожжены 17 танков, 2 самоходных орудия, 14 автомашин и 3 орудия; подавлен огонь двух артиллерийских батарей, рассеяно и частично уничтожено около 800 вражеских солдат и офицеров и обоз в 80 подвод.

В 7-й гвардейской армии события развивались менее успешно. Еще до начала общего наступления части армии вели бои за расширение плацдарма на западном берегу Северного Донца в районе Топлинки, с которого должен был наноситься главный удар. Немцы оказывали упорное сопротивление, неоднократно контратакуя наши части. Наводимые войсками армии переправы через Северный Донец разрушались германской артиллерией, что крайне затрудняло советским частям переправу артиллерии на западный берег реки. И все же 8 августа удалось переправить через Северный Донец 1848-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, две батареи 290-го минометного полка, полковую артиллерию 73, 78-й и 81-й гвардейских стрелковых дивизий и частично артиллерию 15-й гвардейской стрелковой дивизии. Большая часть этой артиллерии была переправлена на плацдарм без средств тяги, остававшихся на восточном берегу. Такого количества артиллерии на плацдарме было недостаточно для решения поставленных задач, и армия не сумела в первый день даже вклиниться в оборону противника.

Второй день наступления также принес успех только правофланговым армиям фронта. К исходу дня 4 августа соединения 53-й армии продвинулись в глубину обороны противника до 15 км, а 1-й механизированный корпус своими передовыми частями продвинулся на 20–25 км, овладел железной дорогой Белгород – Харьков на участке Болховец – Красное. Соединения 69-й армии также успешно продвигались в западном и юго-западном направлениях, содействуя успеху 53-й армии.

Войска Степного фронта 6 и 7 августа вели напряженные бои южнее Белгорода и к исходу 7 августа продвинулись на 15–18 км к югу от Белгорода.

С 8 по 11 августа войска Воронежского фронта продолжали успешное развитие наступления в юго-западном и западном направлениях, охватывая Харьков с запада. Своим правым крылом они к исходу 11 августа выдвинулись на рубеж Боромля, Ахтырка, Котельва. На этом направлении в наступление включилась и 38-я армия.

Для артиллерийского обеспечения наступления левого фланга 38-й армии (50-я ск) ей были приданы две бригады (88-я тгабр и 101-я габр БМ) 13-й артиллерийской дивизии, перебрасываемые из 5-й гвардейской армии, и 3-я гвардейская минометная дивизия полевой реактивной артиллерии (449 рам М-30), передаваемая из 27-й армии. Кроме того, на время артиллерийской подготовки должны были привлекаться два артиллерийских полка стрелковых дивизий (77-й и 663-й ап) и вся артиллерия 38-й стрелковой дивизии 47-й армии. Благодаря этому количество артиллерии в 38-й армии должно было увеличиться с 991 до 1310 орудий и минометов плюс 449 рам М-30 реактивной артиллерии. Однако из-за ограниченных сроков подготовки операции большинство из вновь приданных артиллерийских частей не успели сосредоточиться к началу наступления и вступали в бой с марша.

К исходу 11 августа 53, 69-я и 7-я гвардейская армии Степного фронта подошли вплотную к внешнему харьковскому оборонительному рубежу. 57-я армия, форсировав Северный Донец и овладев крупными узлами сопротивления противника Зарожное и Чугуев, подошла к Харькову с востока и юго-востока.

Необходимо отметить, что с выходом войск в район Харькова значительная часть артиллерии фронта не могла быть использована в обеспечении наступления войск из-за больших потерь и выхода из строя по разным причинам средств тяги. 857 орудий и 120-мм минометов лишены были маневра из-за недостатка средств тяги. Имевшиеся на складах фронта 250 орудий и минометов не могли быть использованы для укомплектования артиллерийских частей также из-за отсутствия средств тяги. Такое положение со средствами тяги оказывало существенное влияние на маневренные возможности артиллерии и, следовательно, на объем артиллерийской поддержки наступавших войск.

Наступление войск Воронежского фронта на юг от Богодухова, угрожавшее охватить с запада и юга главные силы харьковской группировки противника, вынудило его использовать подходившие из Донбасса танковые дивизии для удара по войскам Воронежского фронта, прорвавшимся в район южнее Богодухова.

К 11 августа противник сосредоточил в районе Валки, Коломак 3 танковые дивизии («Рейх», «Мертвая голова», «Викинг») и нанес ими сильный контрудар по передовым частям 1-й танковой армии, которые вышли к этому времени на рубеж Высокополье, Ковяги.

До 17 августа на этом направлении шли ожесточенные бои, и за это время, используя свое превосходство в танках, немцам удалось значительно потеснить части 1-й танковой армии и продвинуться в направлении Богодухова на 20 км. В эти дни особенно тяжелая задача легла на артиллерию. Естественно, что решающую роль играла противотанковая артиллерия, расстреливавшая атакующие танки огнем прямой наводкой. Эффективно действовали дивизионы и полки полевой реактивной артиллерии, накрывая своими залпами районы скопления танков противника.

Однако войска 1-й танковой армии к этому времени оторвались от общевойсковых соединений на 25–40 км и тем самым лишились помощи со стороны артиллерии, поддерживающей эти соединения. В связи с этим в боевых порядках частей 1-й танковой армии не оказалось артиллерии крупных калибров, способной поражать и расстраивать боевые порядки немецких танков на дальних подступах. Вражеские танки получали возможность без потерь подходить к переднему краю и всей своей мощью обрушиваться на боевые порядки наших войск. Отсутствие артиллерии крупных калибров, способной поражать противника с закрытых позиций, привело еще и к тому, что тяжелые танки T-VI, подходя к нашему переднему краю, с дальности 2–2,5 км вели огонь прямой наводкой по нашим танкам и противотанковым орудиям, сами оставаясь недосягаемыми для огня наших орудий, обладавших значительно меньшей дальностью прямого выстрела. Это привело к тому, что 1-я танковая армия в первые дни боев понесла излишние потери в танках, противотанковой артиллерии (штатной и приданной) и личном составе.

В то время, когда войска Воронежского фронта вели бои с противником южнее Богодухова и в районе Ахтырки, войска Степного фронта продолжали непосредственную борьбу за Харьков. В период с 18 по 22 августа особенно напряженные бои развернулись на флангах Степного фронта. Противник с огромным упорством вел борьбу за каждый населенный пункт. Артиллерия в этих боях играла особенно важную роль. Огнем прямой наводкой и массированным огнем с закрытых огневых позиций она выбивала немцев из этих пунктов. К исходу 22 августа 5-я гвардейская танковая армия охватила группировку врага в Харькове с запада и юго-запада, а 57-я армия – с востока и юго-востока. В его распоряжении осталась лишь одна железная и одна шоссейная дороги, идущие из Харькова на Мерефу и Красноград.

К этому времени немцы уже не имели надежд на успех своих контрударов на Богодухов и во второй половине дня 22 августа начали отвод своих войск из Харькова. В этой обстановке командующий Степным фронтом вечером 22 августа отдал приказ о ночном штурме города войсками 69-й и 7-й гвардейской армий. К 12 часам 23 августа после упорного боя Харьков был полностью очищен от вражеских войск. Большая часть харьковской группировки была уничтожена, а ее остатки были отброшены за реки Мерефа и Мжа.

Артиллерия, несмотря на сложность условий, в которых ей пришлось действовать, сыграла важную роль в обеспечении наступления армий обоих фронтов. О вкладе артиллерии в дело разгрома белгородско-харьковской группировки противника можно судить по результатам ее огня и по количеству израсходованных снарядов.

По неполным данным, за время операции с 3 по 23 августа артиллерия уничтожила, разрушила, подбила и сожгла более 8 тысяч различных целей. В числе этих целей от огня нашей артиллерии противник потерял 164 артиллерийские и минометные батареи, 615 отдельных орудий и минометов, 2428 ручных и станковых пулеметов, 753 танка, 2483 автомашины с людьми и грузами. Огнем артиллерии было разрушено более 700 дзотов, блиндажей и наблюдательных пунктов. Кроме того, в ходе наступления артиллерией и минометами было подавлено более 4 тысяч различных целей: артиллерийских и минометных батарей, отдельных орудий и минометов, пулеметов.

Убедительны и цифры, говорящие о количестве израсходованных в операции снарядов и мин С 3 по 23 августа артиллерия обоих фронтов израсходовала более 3 млн снарядов и мин всех калибров.

А теперь попробуем подсчитать потери сторон в Курской битве в целом. В России это была и есть весьма тщательно охраняемая государственная тайна. В 1993 г. «Воениздат» выпустил статистическое исследование «Гриф секретности снят».[98] Это было первое советское официальное издание, где приводились потери наших вооруженных сил. Замечу, что я в своих книгах за неимением лучшего иной раз использую данные этого исследования. Однако, описывая операции советских войск по освобождению Крыма, я обнаружил в «Грифе…» явное преуменьшение потерь.

В статье Л. Н. Лопуховского аргументированно доказывается, что и данные по потерям в Курской битве явно не соответствуют действительности. Лопуховский пишет: «Потери сторон в живой силе в курской оборонительной операции с учетом наших данных так же соотносятся, как 1:4 (64,4:268), в пользу противника».[99]

В диссертации Игуменова,[100] на мой взгляд, содержатся достаточно точные сведения о потерях советских танков, однако там имеются данные лишь о некоторых танковых соединениях. Так, в ходе Орловской операции Центральный фронт потерял 2949 танков и САУ, из которых 2738 приходится на боевые повреждения, 127 – на технические неисправности и 84 – на прочие причины. Соответственно из боевых потерь 2342 машины потеряны от артогня, 209 – от мин и фугасов, 187 (6,8 %) – от авиации. Из 2738 потерянных машин 1750 (64 %) потеряны безвозвратно.

В составе 1-й гвардейской танковой армии, входившей в состав Брянского фронта, к 5 июля 1943 г. имелся 631 (511) танк.[101] В ходе Курско-Белгородской операции с 5 по 20 июля было потеряно 954 (784) танка, то есть 151 % к числу имевшихся. Это объясняется поступлениями новых танков, а также вводом в строй отремонтированных машин. Из числа потерянных танков 854 (716) пришлось на боевые повреждения, а 100 – на технические неисправности. При этом безвозвратно потеряно 425 (379) танков, то есть более 67 % (74 %) от числа имевшихся к началу операции.

Эта же 1-я гвардейская танковая армия к началу наступления в Курско-Белгородской операции 3 августа 1943 г. имела в своем составе 542 (418) танка. Из них с 3 по 31 августа потеряно 1040 (889), то есть 192 % (213 %) танков. Боевые потери распределялись следующим образом: 706 (646) – от боевых повреждений, 334 (249) – от технических неисправностей. При этом безвозвратные потери составили 289 (271) танков, то есть 53,3 % (64,8 %).

3-я гвардейская танковая армия, входившая в состав Брянского фронта, в ходе Орловской наступательной операции с 19 по 27 июля 1943 г. потеряла 240 танков. Из них 206 были потеряны от боевых повреждений, 23 – вследствие технических неисправностей и 11 – от прочих причин. 206 потерянных от боевых повреждений машин распределялись следующим образом: 175 – от артогня, 10 – от мин и фугасов, 21 – от авиации. 112 машин, то есть 54,5 %, были потеряны безвозвратно, из них 102 сгорело.

4-я гвардейская танковая армия, входившая в состав Брянского фронта, к началу Орловской операции имела 767 (571) танков. Потери в ходе операции составили 1283 (859) машины, то есть 198 % (185 %). Из них 1189 (786) танков – от боевых потерь, 80 (61) – от технических неисправностей, а 14 (12) – от прочих причин. Боевые потери распределялись следующим образом: 936 (628) – от артогня, 85 (42) – от мин и фугасов, 168 (116) – от авиации, то есть 14,1 % (15 %). Безвозвратные потери составили 360 (292) танков, из которых сгорело 256 (215).

В июле – августе 1943 г. левое крыло Западного фронта также участвовало в Орловской операции. Находившийся в составе Западного фронта 25-й танковый корпус к 14 июля имел 194 танка. До 10 августа он потерял 378 танков, то есть 195 %. Из них на боевые повреждения пришлось 350 машин, а на технические неисправности – 28. Безвозвратные потери составили 162 машины, то есть 83,5 % от исходного числа танков.

Общие потери советских танковых частей, согласно информации со стенда Военно-исторического музея Курской битвы, составили 6000 танков и САУ, а по данным статьи М. Воронкова «10 суток 140-й Сибирской» из архива того же музея, – 6044 танка и 242 САУ. Надо полагать, что тут приведены безвозвратные потери.

Немцы также понесли тяжелые потери в танках и САУ. Согласно «Истории бронетанковых и механизированных войск Советской Армии», «только в ходе контрнаступления советских войск на орловско-брянском и белгородско-харьковском направлениях с 12 июля по 23 августа было разгромлено 35 дивизий, в том числе 22 пехотные, 11 танковых и 2 моторизованные. Кроме того, 42 дивизии противника понесли тяжелые потери и в значительной степени потеряли свою боеспособность».[102]

На самом деле моторизованные дивизии СС в октябре 1943 г. были переформированы в танковые дивизии СС. Так, моторизованная дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» стала 1-й танковой дивизией СС и продолжала сражаться на Восточном фронте до апреля 1944 г., после чего была переведена во Францию.

Моторизованная дивизия СС «Мертвая голова» к 25 августа 1943 г. имела в своем составе исправных танков 31, в ремонте – 124. В октябре 1943 г. переформирована в 3-ю танковую дивизию СС.

Моторизованная дивизия СС «Викинг» к 26 августа 1943 г. имела 27 исправных танков и четыре САУ. В ремонте находилось 20 танков. В октябре 1943 г. дивизия была переформирована в 5-ю танковую дивизию СС.

Моторизованная дивизия СС «Рейх» к 26 августа 1943 г. имела в своем составе 7 танков «Тигр», 4 танка Т-III, 4 танка Т-IV, 27 танков Т-V, 6 командирских танков и 6 САУ StuG.III. В октябре 1943 г. она была переформирована во 2-ю танковую дивизию СС и до марта 1944 г. воевала на Восточном фронте, а затем была переведена во Францию.

Моторизованная дивизия вермахта «Великая Германия» была переброшена на Украину, где участвовала в боях в районе Кременчуга, а затем Кировограда.

Тем не менее по стране даже в послеперестроечных книгах гуляет цифра в 1500 единиц бронетехники, безвозвратно потерянных Германией в Курской битве.

На мой взгляд, немцы, начиная операцию на Курской дуге, совершили две грубейшие ошибки – стратегическую и тактическую.

С точки зрения военной стратегии затевать крупное наступление на Восточном фронте было вопиющей глупостью. Даже если бы немцам удалось достичь успеха, это была бы тактическая победа, не решавшая исход войны, а лишь отодвигавшая на время наступление Красной Армии. С другой стороны, германская разведка прекрасно знала, что союзники, разгромив немцев и итальянцев в Северной Африке, готовят вторжение в Европу. Если бы треть сил, сконцентрированных на Курской дуге, Гитлер направил бы в Италию, то вермахт и люфтваффе устроили бы бойню для союзных сил, высадившихся в Сицилии. Кстати, союзники высадились в Сицилии 10 июля – в самый разгар Курской битвы.

Оппоненты возразят мне, что в военном отношении операции в Сицилии не идут ни в какое сравнение с Курской битвой и что именно Курская битва стала решающим сражением Второй мировой войны. Да, все верно, но только при том раскладе исторических событий. Победа союзников в Сицилии была лишь тактическим успехом, а успех Красной Армии под Курском – стратегической победой. Но вот полный разгром союзников в Сицилии мог стать решающей битвой Второй мировой войны, пусть даже при оставлении немцами пары областей на Восточном фронте.

Если бы из Сицилии не вернулся ни один солдат союзного десанта, то руководству США и Англии стало бы ясно, что высадка союзников во Франции может состояться, лишь когда Красная Армия дойдет до Бреста, и не до того, который на Буге, а до берегов Атлантики. Надо ли говорить, что это подтолкнуло бы союзников к переговорам с немцами, разумеется, не с Гитлером, а с высшими генералами.

Теперь о тактической ошибке. Гитлер решил устроить новый Верден, где советские войска много недель строили укрепления и ставили мины. Например, на Центральном фронте было отрыто до 5000 км траншей и ходов сообщений, установлено около 400 тысяч мин и фугасов. Только в полосах обороны 13-й и 70-й армий было построено 112 км проволочных заграждений и установлено свыше 170 тысяч мин. На Воронежском фронте было вырыто 4240 км траншей и ходов сообщений, а также до 60 тысяч стрелковых и пулеметных окопов; уложено свыше 600 тысяч мин и построено до 500 км противотанковых препятствий.

К 1 июля 1943 г. в составе Центрального фронта имелось 3769 пушек, 741 гаубица, 503 зенитных орудия и 6706 минометов калибра 50–120 мм. Для Воронежского фронта эти цифры составляли: 4035, 332, 474 и 6943 ствола. На 1 км фронта плотность противотанковых пушек составляла от 10 до 24 стволов, не считая гаубиц, минометов и реактивных установок. Кстати, только на Центральном фронте к 4 июня 1943 г. было 169 боевых машин для ракет М-8 и М-13 («катюш») и 432 установки рамного типа для пуска ракет М-30 («Лука»).

Для борьбы с танками советское командование привлекало не только 57–76-мм пушки, но и корпусную артиллерию – 122-мм пушки обр. 1931 г. и 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20. Попадание снаряда корпусной артиллерии с близкого расстояния в лобовую часть «Тигра» заведомо выводило его из строя даже без пробития брони. Откуда-то с Дальнего Востока подтянули 107-мм пушки М-60. В части Центрального и Воронежского фронтов доставили гаубичные артиллерийские бригады большой мощности, оснащенные 203-мм гаубицами Б-4, которые в 1941 и 1942 гг. практически не участвовали в боевых действиях.

Гитлер же понадеялся, что его 133 «Тигра» победно пройдут через километры минных полей под огненным шквалом советской артиллерии.

Замечу, что все подбитые «Фердинанды» (около 30 машин) стали жертвами мин и фугасов, а совсем не огня танковых пушек. Да и остальная германская бронетехника имела от огня 76-мм пушек советских танков весьма небольшие потери. Точных данных на этот счет нет, но, по моей оценке, это 5–10 %.

Курская битва стала победой не наших танков, а нашей артиллерии, как буксируемой, так и самоходной. Другой вопрос, что развить успех в контрнаступлении пришлось именно танкам.

Чтобы добиться успеха на Курской дуге, Гитлеру следовало устроить полномасштабный Верден, то есть резко увеличить плотность огня большим числом орудий большой и особой мощности. Кстати, такие орудия у него были. Сотни, а то и тысячи тяжелых орудий без особого успеха обстреливали Ленинград, стояли на вооружении береговых батарей Атлантического Вала,[103] а то и пылились на складах. Это относится как к орудиям германского производства, так и к трофейным орудиям, захваченным по всей Европе.

И лишь после того, как оборона противника будет полностью подавлена артиллерийским огнем и бомбардировками авиации, следовало пускать танки, причем вначале должны были следовать средние танки и лишь потом – тяжелые.

Во многом немцы на Курской дуге повторили ошибки наших командиров летом 1941 г. Сражение под Курском еще раз подтвердило, что ни один вид военной техники, сколь бы он ни был совершенен, не в состоянии решить исход большой битвы. (Понятно, что речь не идет об атомном или бактериологическом оружии).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.