Операция «Анадырь»

Операция «Анадырь»

Что известно читателям об этой операции? Я думаю, всего несколько слов: мы посылали ракеты на Кубу. А если я сравню ее по масштабам с высадкой союзников через Ла-Манш при создании второго фронта, вы, наверное, очень удивитесь! Но это так.

Прежде чем рассказать об этой грандиозной операции, необходима небольшая ретроспекция, что ей предшествовало.

Первое выступление на Кубе против правящего режима Батисты, потворствовавшего засилью иностранного капитала, произошло 26 июля 1953 года. Группа молодежи во главе с Фиделем Кастро Рус совершила дерзкое нападение на казармы Монкада в городе Сантьяго-де-Куба. Оно закончилось неудачей. И все же это самоотверженное выступление всколыхнуло страну, нашло глубокий отклик в народе, стало как бы своеобразным сигналом.

Штурм казарм Монкада вполне правомерно считать началом кубинской революции.

Новое, более мощное выступление против диктатуры Батисты произошло 2 декабря 1956 года. Отряд патриотов, молодых, энергичных людей, которыми руководили Ф. Кастро, К. Сьен-Фуэтос, Э. Че Гевара, высадился на побережье Кубы, пробился в горы Сьера-Маэстро, в самом центре страны. Отряд быстро пополнялся новыми бойцами из числа кубинцев, недовольных режимом, и вскоре превратился в Повстанческую армию.

Движение поддерживал весь народ. Почувствовав свою силу, руководство Повстанческой армии перешло к широким боевым действиям. Борьба развивалась успешно. Войска режима, несмотря на поддержку извне, и особенно из США, потерпели поражение. 2 января 1959 года отряды Повстанческой армии вступили в Гавану. Батиста и его приспешники бежали.

Кубинская революция сломала старую государственную машину, уничтожила аппарат насилия, создала новое правительство, которое энергично взялось за осуществление коренных социально-экономических преобразований.

Американские монополии, превратившие Кубу в свою вотчину, естественно, восприняли появление в западном полушарии социалистического государства не только как угрозу их прибылям, но и, не без оснований, как рассадник коммунистической идеологии. Такого они никак не могли допустить. Поэтому для руководства США стало задачей номер один в зачатке задушить революционную Кубу. Вспомните выступление Черчилля в Фултоне, создание англо-американского союза для уничтожения всей коммунистической системы на планете.

Советский Союз и другие социалистические страны, наоборот, принимая во внимание концепцию самостоятельного выбора любым государством и народом своего пути развития, считали своим долгом интернационалистов сделать все возможное, чтобы Куба выстояла, превратилась в свободное, самостоятельное государство.

США разрабатывали планы военной интервенции. Формировались отряды из кубинских эмигрантов и контрреволюционных элементов. В штате Флорида, в некоторых странах Латинской Америки спешно создавались центры, готовившие наемников для «армии освобождения». На базе Гуантанамо концентрировались крупные силы американской армии, авиации и флота. Готовилась прямая агрессия вооруженных сил.

Ранним утром 15 апреля 1961 года три группы самолетов Б-26 взлетели с никарагуанского аэродрома. Бомбовые удары потрясли Гавану, Сан-Антонио-де-лос-Баньос, Сантьяго-де-Куба. Через два дня — 17 апреля 1961 года — американские военные корабли и транспортные суда устремились в бухту Кочинас. Тут же налетели самолеты Б-26. Началась высадка десанта. Это была уже не просто провокация против Кубы, это была война.

Американцы, вооруженные первоклассным стрелковым оружием, при поддержке американских танков «Шерман» высадились с двух сторон бухты Кочинас у Плайя-Ларга и Плайя-Хирон. Малочисленная береговая охрана кубинцев оказывала отчаянное сопротивление: силы были слишком неравными. Однако ни внезапность нападения, ни огромный перевес не принесли наемникам желаемого результата: они всего лишь на несколько километров продвинулись в глубь острова по двум дорогам, захватили Плайя-Хирон.

Прибывшая Повстанческая армия под руководством Фиделя Кастро через 72 часа разгромила нападавших. Летчики потопили десантные корабли, на которых пытались бежать остатки подразделений интервентов.

Надо сказать, что победа кубинской революции, отражение интервентов свершились без помощи Советского Союза, без единого рубля, без единого советского патрона и снаряда. Военная помощь СССР началась с середины 1961 года. Кубинское руководство оказалось перед необходимостью принятия самых срочных и действенных мер по укреплению обороны республики. В самые сжатые сроки формировались революционные вооруженные силы.

Советский Союз оказал Кубе помощь в военной технике, направил специалистов для обучения кубинцев. Военные специалисты сделали все, чтобы укрепить как можно быстрее обороноспособность страны, превратить кубинскую армию в современную, способную вести борьбу с любым противником. Между Кубой и Советским Союзом был заключен открытый (не тайный!) договор, в котором было опубликовано коммюнике. В нем говорилось: к такой договоренности стороны принуждает реальная угроза военной интервенции, нависшая над Кубой, и что оружие, поставляемое Советским Союзом, предназначено исключительно для оборонительных целей. Это был вполне законный акт, поскольку международное право не ограничивает государства в их праве на покупку и продажу оружия.

Это вызвало буквально истерику в прессе США! Началась открытая подготовка к более мощной агрессии против Кубы. Задушить кубинскую революцию стало лозунгом руководителей США,

Не «забывали» они и нашу страну. Непосредственно у границ СССР на территории Турции была создана в то время военная база США с 50-ю ракетными установками «Юпитер», способными нести ядерные боеголовки. Эти ракеты по дальности перекрывали всю европейскую часть Советского Союза и были гораздо мощнее бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки.

Советский Союз неоднократно предостерегал правительство США о недопустимости провокаций против революционной Кубы и нашей страны, об их возможных опасных последствиях, но все эти предостережения игнорировались. Нужно было принимать ответные меры.

В конце мая 1962 года в Кремле состоялось заседание Совета обороны под председательством Хрущева. Перед этим заседанием Хрущев встретился с Микояном, который побывал на Кубе и рассказал о тяжелом ее положении, о постоянных полетах американских самолетов, о несомненном нападении на Кубу крупных сил США в скором времени. Хрущев побеседовал и с министром обороны, спросил его:

— Сколько надо американцам времени, чтобы захватить кубинский остров?

— Три, пять дней, — ответил Малиновский. — Не больше недели.

— Помочь, практически, не успеем. А сколько надо времени американским ракетам, размещенным в Турции, для удара по нашим городам?

— Десять минут, — ответил министр.

— А нашим ракетам для ответного удара?

— Двадцать пять минут для достижения американской территории.

После этих неутешительных бесед Хрущев решил собрать Совет обороны, на нем присутствовали все члены Президиума ЦК КПСС, его секретари, руководство Министерства обороны. Был поставлен один вопрос: каким образом предотвратить вооруженную агрессию против дружественной Кубы, если политические и дипломатические меры на дадут желаемого эффекта? Хрущев предложил перебросить на Кубу для усиления ее обороны некоторое количество наших ракет с обслуживающим их военным персоналом. Члены Президиума засомневались: это вызовет острую реакцию со стороны Соединенных Штатов. Не вспыхнет ли пожар ядерной войны?

Дебаты продолжались долго. И все же большинство поддержало Хрущева: вооруженную силу можно сдержать только вооруженной силой. Постановили: Совмину, Министерству обороны и Министерству морского флота организовать скрытую перевозку войск и боевой техники на Кубу.

Это решение было оформлено протоколом заседания. Все члены Президиума ЦК его подписали. Так было принято решение о перевозке войск и ракет на Кубу.

Настала очередь действовать военным. Здесь я возвращаюсь к повествованию о Баграмяне и его роли в подготовке и осуществлению операции, которой было дано кодовое название «Анадырь». Для маскировки она организовывалась как учение на севере, поэтому и название такое северное. В дальнейшем изложении событий мне во многом помог мой старый друг генерал армии Грибков Анатолий Иванович, за что я ему очень благодарен. В то время он был генерал-лейтенант, на должности заместителя начальника оперативного управления Генштаба.

В его кабинет пришел с заседания Совета обороны заместитель начальника Генерального штаба генерал-полковник Иванов Семен Павлович. Он показал записи, сделанные в Кремле, и сказал:

— Вот это нужно немедленно переписать набело, от руки, машинистке пока не давать. Разрешаю привлечь к работе только твоего заместителя генерала Елисеева и полковника Котова. Кроме вас троих к работе никого не привлекать…

Втроем они трудились несколько суток и составили рабочий документ — предложения, отражающие решение Совета обороны. Тогда это было строжайшим секретом, да и в наши дни, когда Анатолий Иванович посвящал в его содержание, меня охватывал трепет.

Как бы лаконично ни были сформулированы положения названного документа, он довольно объемист, и я постараюсь изложить его содержание коротко, чтобы читателю был понятен его смысл, дополнив необходимыми комментариями, пояснениями генерала Грибкова.

Перед Группой советских войск на о. Куба была поставлена задача во взаимодействии с кубинскими РВС не допустить высадки противника на территорию острова ни с моря, ни с воздуха и превратить его в неприступную крепость.

Ракетным войскам Группы (ракетная дивизия) предусматривалось быть в готовности в случае развязывания войны империалистами США, по сигналу из Москвы нанести удары по важнейшим объектам на территории агрессора. Для выполнения указанной задачи было намечено разместить три полка ракет средней дальности Р–12–24 пусковые установки и два полка ракет Р–14–16 пусковых установок. Всего 40 ракетных установок с дальностью действия ракет от 2 до 4,5 тыс. км. Досягаемость ракет обеспечивала поражение важнейших объектов на территории США.

Сухопутные войска Группы (четыре отдельных мотострелковых полка) имели задачу прикрыть ракетные и другие технические войска, управление Группы и быть в готовности оказать помощь кубинским РВС в уничтожении морских, воздушных десантов противника и контрреволюционных групп в случае их высадки на территорию Республики Куба.

Однако основной их задачей считалось прикрытие ракетных войск. Это предусматривалось осуществлять путем непосредственной обороны районов их стартовых позиций, а также нанесения ударов по противнику на дальних подступах к этим районам.

Для непосредственной обороны ракетных частей от нападения диверсионно-разведывательных и контрреволюционных групп, а также небольших воздушных десантов было предусмотрено выделение по одному мотострелковому батальону на каждый ракетный полк.

Для выполнения второй задачи — оказания помощи кубинским вооруженным силам в уничтожении морских и воздушных десантов противника в случае высадки их на территорию Республики Куба — намечалось использовать мотострелковые полки как высокоподвижную, маневренную силу для нанесения контрударов по десантам противника в составе контрударных группировок кубинских войск, на которые возлагалась задача непосредственной обороны побережья.

В связи с тем что мотострелковые полки должны были располагаться отдельно и на большом расстоянии друг от друга (70, 350, 400 км), ведение совместных боевых действий ими не предусматривалось. Для каждого полка назначалась зона боевых действий шириной до 200 км по фронту. Глубина этой зоны включала весь остров от северного до южного побережья и составляла 30–150 км.

Три отдельных ракетных дивизиона «Луна» (шесть пусковых установок) планировалось применять совместно с мотострелковыми полками. В соответствии с этим они оперативно подчинялись командирам мотострелковых полков и должны были располагаться в районах дислокации. Выбор объектов для удара предоставлялся командирам мотострелковых полков.

Военно-воздушным силам Группы войск (ИАП, два полка Фронтовых крылатых ракет (ФКР), эскадрилья Ил-28, вертолетный полк) предусматривались задачи по уничтожению морских и воздушных десантов противника во взаимодействии с сухопутными войсками, силами ВМФ и с соединениями кубинских РВС, а также предполагалось нанесение ударов по военно-морской базе США Гуантанамо.

Частям военно-морского флота (эскадра надводных кораблей, эскадра ПЛ, бригада РК, полк «Сопка») ставилась задача совместно с ВВС и сухопутными войсками Группы во взаимодействии с кубинскими РВС уничтожать боевые корабли и десантно-высадочные средства противника, не допускать высадки морских десантов на основных десантно-доступных направлениях.

Кроме того, флот должен был охранять наши транспортные суда на близлежащих к острову коммуникациях, блокировать минами военно-морскую базу Гуантанамо, а также вести разведку в западных и восточных районах Кубы с целью выявления боевых кораблей и десантно-высадочных средств противника.

Войска противовоздушной обороны (две дивизии ПВО — 144 ПУ С-75) должны были не допустить вторжения в воздушное пространство Республики Куба иностранных самолетов-нарушителей и нанесения ими ударов по войскам Группы, кубинским РВС, важнейшим политическим, административным и промышленным центрам, военно-морским базам, портам и аэродромам.

Радиолокационное обеспечение боевых действий истребительной авиации и зенитно-ракетных войск должно было осуществляться радиотехническими войсками Группы и кубинских РВС. Создание единой радиолокационной системы могло обеспечить ведение радиолокационной разведки над всей территорией Кубы с высот от 50 м до практического потолка действий РЛС, а также позволяло обнаружить воздушные цели на средних высотах на удалении до 200 км.

Тыловым частям ставилась задача обеспечить жизнь и боевую деятельность войск Группы всем необходимым, иметь трехмесячные запасы продовольствия и горючего.

(Здесь вставлю мой комментарий: в фразе «Тыловым частям обеспечить», по сути дела, предусматривалась работа Баграмяна и его подчиненных по превращению этого документа в реальные действия.)

Генерал-полковник Иванов доложил этот план начальнику Генерального штаба и министру обороны. Подготовленные предложения Министерство обороны СССР 24 мая 1962 года представило руководству страны.

Генерал армии Грибков дал мне подлинные записи генерала Иванова, сделанные им на заседании Президиума ЦК КПСС:

«24.5.62 г. С чтением записки выступил т. Малиновский. С соображением выступил Н. С. Хрущев. Выступили: тт. Козлов Ф.Р., Брежнев Л. И., Косыгин А. Н., Микоян А. И., Воронов Г. И., Полянский В. С., Куусинен О. В., все остальные члены Президиума и выступавшие согласились и одобрили решение.

Решение — мероприятие „Анадырь“ одобрить целиком и единогласно.

Документ хранить в МО. По получении согласия Ф. Кастро его утвердить.

Направить комиссию к Ф. Кастро для переговоров: т. Рашидова Ш. Р., Бирюзова С. С., Иванова С. П. и с ними группу товарищей.

Лететь в понедельник-вторник 28–29 мая».

Рашидову была поставлена одна задача: выяснить, как отнесется Фидель, если мы предложим ему решение о создании Группы советских войск на Кубе?

По прибытии в Гавану делегация была незамедлительно принята Ф. Кастро и Р. Кастро, которым изложила содержание документа, принятого на заседании Президиума ЦК КПСС 24 мая. Ф. Кастро одобрил его. Он высказался в том смысле, что если это мероприятие послужит делу победы мирового социализма, борьбе народов против угнетения их империализмом янки, Куба согласна пойти на риск и взять на себя долю ответственности за установку советских ракет. У Рашидова и Маршала Советского Союза Бирюзова сложилось мнение, что кубинское руководство расценивало свои действия как помощь Советскому Союзу в достижении его целей, а не наоборот.

Вскоре после возвращения нашей делегации в Москву состоялось новое заседание Президиума ЦК КПСС по этому вопросу. Его решения как раз и явились основой для реализации плана операции «Анадырь» в жизнь.

Вот запись об этом заседании:

«10 июня 1962 г. в 10.00. Присутствовали все члены Президиума ЦК КПСС, кандидаты в чл. Презид., тт. Громыко А. А., Малиновский Р. Я., Захаров М. В., Епишев А. А., Бирюзов С. С., Чуйков В.И. и секретари ЦК. Заслушав о результатах поездки на о. Куба тов. Рашидова Ш. Р. и Бирюзова С. С., состоялось обсуждение существа вопроса, после этого т. Малиновский Р. Я. зачитал ранее подготовленную Министерством обороны записку, и все проголосовали „за“».

Еще в начале работы по планированию Баграмян выделил от штаба тыла генерал-лейтенанта Пилипенко в группу генерала Грибкова. Сам Иван Христофорович был полностью в курсе дел, потому что присутствовал на заседаниях Совета обороны. После утверждения предложений Генерального штаба он повседневно занимался реализацией плана операции «Анадырь». Все осуществлялось совместно с Генеральным штабом. Начальник Генерального штаба маршал Захаров непосредственно заниматься «Анадырем» поручил своему заместителю генерал-полковнику Иванову и генерал-лейтенанту Горькову.

Большую сложность представляли расчеты по погрузке войск на суда Министерства морского флота. Его министр В. Г. Бакаев выделил для работы по операции «Анадырь» заместителя начальника одного из главных управлений министерства Е. Карамзина, прекрасно разбиравшегося в интересующих нас вопросах. Он предложил:

— Сделаем так. Здесь у меня планы всех судов тех классов, которые будут поданы вам под погрузку войск и техники. Вы будете называть количество людей и военной техники с указанием ее габаритов, а я буду их «размещать» на судах. Скажу, где и что ставить, сколько ставить, куда поместим ваших воинов со всем их добром.

Это была долгая, изнурительная работа, которой не виделось конца, но она была необходима. Надо было выполнить 150 корабле-рейсов.

Все отработанные данные направлялись в порты погрузки начальникам оперативных групп Генерального штаба, находившимся там. Одновременно главнокомандующим видами вооруженных сил отдавались распоряжения, какие подчиненные им части и когда направлять в порты погрузки.

Нужно отметить, что телефонные разговоры с оперативными группами в местах погрузки были строжайше запрещены. При необходимости принять действенные меры или решить какой-либо важный вопрос из Москвы выезжали генералы или офицеры соответствующего управления и на месте разбирались, что и как делать.

Перевозка личного состава и техники морем производилась на пассажирских и сухогрузных судах торгового флота из портов Балтийского, Черного и Баренцева морей (Кронштадт, Лиепая, Балтийск, Севастополь, Феодосия, Николаев, Поти, Мурманск).

В портах погрузки личный состав готовил технику и имущество к перевозке по морю. В этот же период капитаны судов со всем личным составом морских эшелонов проводили занятия по технике безопасности при погрузке и разгрузке вооружения и имущества. Особое внимание обращалось на приобретение навыков подъема, размещения и крепления техники на судах. Проводился инструктаж о правилах поведения личного состава в случаях стихийных бедствий, обучение правилам пользования индивидуальными и групповыми средствами спасения на море.

Время на погрузку одного морского транспорта с использованием портальных и судовых кранов составляло 2–3 суток. При этом тяжелая техника (танки, САУ, спецмашины) грузилась в нижние трюмы, а более легкая техника и автомашины — в твиндеки и на палубы. Для перевозки одной дивизии ПВО требовалось 12 судов водоизмещением 15–17 тыс. т, мотострелковый полк (три мотострелковых батальона и танковый) должен был перевозиться тремя грузовыми и двумя пассажирскими судами.

Чтобы представить сложность подготовительной работы Баграмяна и служб тыла, покажу только одну его заботу: всего отправлялось 51 тыс. человек, и всех надо было для маскировки переодеть в гражданскую одежду! У Баграмяна были резервы в службе вещевого снабжения, но все они представляли военное обмундирование. Он не мог предположить, что ему придется осуществлять такое массовое переодевание в штатские рубашки, брюки, пиджаки, ботинки. К тому же в короткий срок. Но все были экипированы вовремя.

Теперь представьте — чем кормить эту армаду? Путь ее продлится 25–30 дней на расстояние более 10 тыс. километров, никаких баз снабжения, подсобных хозяйств на этой дистанции нет. Все надо брать с собой сразу. Да и на месте прибытия, как говорится, не к теще в гости приехали, самим кормиться придется.

А с горючим как быть? Потребность в нем немалая. Причем всем разное — автомашинам, танкам, самолетам. В чем везти? Где заливать? Где сливать? Какие меры безопасности?

У непосвященного (у меня, например) — голова кругом от таких ребусов.

Но у маршала Баграмяна все службы работали четко, достигалось это предельным напряжением сил тыловиков на всех уровнях.

С транспортировкой горючего разрешили трудности оригинально, быстро, просто и дешево, без дополнительных затрат: снимали цистерны с колес и грузили в трюмы сухогрузов! Без перекачки, без создания новых емкостей, просто и остроумно.

Случались небольшие неувязки, без этого не бывает. Однажды произошла даже комическая ситуация. Проверяющие из политуправления в одном из портов обнаружили и доложили начальнику Генштаба:

— У тыловиков беспорядок: при погрузке валяются на пирсе лыжи, валенки.

Начальник Генштаба спросил Баграмяна:

— Иван Христофорович, что там твои хозяйственники имущество разбрасывают?

Баграмян с улыбкой ответил:

— Я очень рад, что это заметили. У нас маскировка идет под учения на севере. Вот я и приказал для дезинформации посторонних взоров разбросать несколько лыж и валенок.

Захаров посмеялся, одобрил:

— Ну, Иван Христофорович, ты и в современных условиях опыт гражданской войны применяешь.

В целях дезинформации, когда комфортабельный теплоход «Нахимов», на котором было размещено около 2 тыс. военнослужащих, уходил из Черного моря, в газете «Заря Востока» была помещена небольшая заметка: «На теплоходе „Нахимов“ впервые отправляются туристы на Кубу». Расписано, сколько палуб, ресторанов, бассейнов и других удобств. А эти так называемые туристы — в основном молодые солдаты, не успевшие отрастить себе прическу. Они были вынуждены любоваться красотами природы не с палуб, а из иллюминаторов.

Приведу пример, как четко работали исполнители приказов. Вот цитата из воспоминаний маршала Язова, в дни проведения операции «Анадырь» он был полковником, командиром вновь создаваемого полка:

«…под расписку вручили директиву, началась бурная работа по формированию отдельного мотострелкового полка.

В разработке плана формирования полка непосредственное участие принял начальник штаба дивизии полковник С. И. Сидоренко. Офицеры и личный состав подбирались со всего округа, но костяк составлял полк, которым я командовал. Техника поставлялась только новая, непосредственно с заводов-изготовителей. Автомобили „ЗИЛ“ своим ходом шли из Москвы, „ГАЗ-66“ поступали эшелонами с ленинградской базы хранения, самоходные артиллерийские установки (САУ) также поставлял округ. Одновременно с получением техники проходило переформирование подразделений.

В конце июня меня и начальника артиллерии подполковника Н. Е. Титаренко вызвал к себе начальник штаба округа генерал-лейтенант А. М. Паршиков. Доложив командиру дивизии о вызове, в шесть часов утра я и Н. Е. Титаренко на „газике“ выехали в Ленинград.

В штабе округа пропуска нам уже были заказаны. Алексей Михайлович ждал нас в кабинете. Он был немногословен:

— Вылетайте в Лиепаю. Сегодня туда прибывает танковый батальон, танки Т-55А, командир батальона подполковник Анатолий Сергеевич Ширяев из Киевского военного округа. Из Московского военного округа туда прибывает отдельным эшелоном батарея ПТУРС „Малютка“. Командир батареи капитан Г. С. Дихтяр. Проведите строевой смотр. Составьте акты приема техники и личного состава в шести экземплярах. Погрузкой и отправкой в район учения занимается Главный штаб Сухопутных войск и Генеральный штаб. Все ясно?

— Ясно!

Вот документы, командировочные предписания, пропуска на военно-морскую базу и билеты на рейс. Вылет в 11.00 с Пулковского аэропорта. Вашу машину оставьте в комендатуре. Вас отправят на гостевой „Волге“.

В Лиепае мы без приключений добрались до военно-морской базы. Через час эшелоны начали прибывать один за другим. С первым прибыл командир танкового батальона подполковник А. С. Ширяев — бодрый, энергичный, подтянутый. Он коротко доложил о составе батальона, о себе, как и я, он был фронтовиком.

Строевой смотр провели на другой день на строевом плацу базы. Был задан единственный вопрос: „Куда отправляемся?“ Я отвечал, что на учения, в какой район — узнаете позднее.

Вместе с командиром базы и капитаном теплохода „Красноград“ мы осмотрели корабль. Пришли к выводу, что необходимо провести большие работы по подготовке помещений, чтобы личный состав мог в пути учиться и отдыхать.

Вернувшись в Ленинград, я доложил начальнику штаба округа, что принял в состав полка танковый батальон и батарею ПТУРС. В штабе получил информацию о том, сколько будет выделено транспорта, какие необходимо провести мероприятия по подготовке подразделений и как лучше обеспечить полк всем необходимым для длительного самообеспечения в отрыве от постоянных баз снабжения…

В начале июля формирование нового полка было закончено. Солдаты были как на подбор, второго и третьего годов службы. Особенно хорошую выучку прошли воины из северных дивизий, на одиночных стрельбах и тактических учениях они показывали высокие результаты…

В штабе дивизии на основании директивы штаба округа нам выделили сухогрузы „Ковров“, „Сретенск“, теплоходы „Эстония“ и „Победа“. „Красноград“ уже из Лиепаи вышел в море.

В конце июля — начале августа началась погрузка в железнодорожные эшелоны на станции Громово, что в семи километрах от Саперного. Первым уходил 1-й мотострелковый батальон Виктора Еремина, недавнего выпускника академии им. М. В. Фрунзе. Провожающих было много: жены, дети, сослуживцы, родители, друзья и, конечно же, начальники. Был какой-то особый настрой, играл оркестр, все шутили, и тени уныния не было на лицах.

Эшелоны уходили каждые два-три дня, все меньше оставалось техники на танкодроме, все меньше людей оставалось в городке. Я с остальными, а их насчитывалось 500 человек, убыл из Саперного 18 августа.

Городок моряков, где нам предстояло разместиться, был безлюдным. Распоряжался в городке представитель Генерального штаба, он и встречал, и размещал, и советовал, кому в какое гражданское платье переодеться. На переодевание ушли сутки, солдаты, да и офицеры не узнавали друг друга. В шутку стали называть себя „аграриями“, специалистами по сахару. Я до самого последнего момента ходил в форме, переоделся в гражданское только на „Победе“. (Кстати, „Победа“ — это тот самый лайнер, на котором некоторые читатели, наверное, совершали туристические поездки.)

„Победа“ бросила якорь на большом рейде. Сразу же приступили к погрузке продовольствия, медицинского имущества и оборудования, боеприпасов, оружия. В 24.00 подошли паромы для перевозки людей из Кронштадта к „Победе“. Я шел на втором пароме. На „рейде большом“ стояла тишина, на легких волнах лениво покачивалась стальная громадина с поднятыми стрелами кранов, через ситец белой дымки все ярче вырисовывались очертания „Победы“ и гирлянда огней на спущенном трапе.

Генерал-полковник, два полковника и я поднялись в капитанскую каюту. Капитан представился: „Иван Михайлович Письменный“. Ему вручили телеграмму, подписанную министром гражданского торгового флота и министром обороны.

Генерал вручил два пакета: „Первый откроете после прохода проливов, второй… Впрочем, об этом узнаете из первого пакета“. Пригласили в каюту офицера КГБ, и в его присутствии в сейф капитана положили пакеты, опечатав их тремя печатями. Все должны узнать только в море».

Я перечитываю эти цитаты и невольно любуюсь — только у военных такая пунктуальность, собранность, быстрота без суеты в очень сложной и ответственной ситуации.

Дальше опять о работе Баграмяна. У тыловиков тоже все шло организованно, без срывов. Запасы материальных средство создавались на срок от 3 месяцев до 1 года. В этой работе Иван Христофорович проявил весь свой талант, опыт и организаторские способности.

Кроме создания запасов материальных средств (продовольствия, горюче-смазочных материалов, вещевого имущества) большая работа была проведена по формированию медицинских учреждений — госпиталей различного профиля, специальных санитарных отрядов, лабораторий.

Недостатки обнаружились в пути, в основном, непредвиденные. Раньше не приходилось снабжать морские переходы на такие большие расстояния, да еще в особых климатических условиях. В трюмах сливочное масло при высокой температуре стало подтаивать, появились масляные лужи.

^{Строевой смотр части полковника Язова Д. Т. (в клетчатых рубашках!) Рауль Кастро с полковником Язовым}

^{Погрузка погрузкой — и самим «заправиться» надо!}

Едва ли не половина личного состава страдала морской болезнью. (Говорят, ею всю жизнь страдал адмирал Нельсон, хотя больше времени находился на кораблях, чем на суше.) К счастью, даже страдавшие морской болезнью, за исключением очень редких случаев, не потеряли боеспособности, стойко переносили все тяготы и лишения.

Предприимчивые воины вскрыли две бочки с солеными огурцами и съели их. Это облегчило им качку. Но пришлось устанавливать очередь в невместительные корабельные гальюны. Беда одна не приходит. Старшему врачу полка майору А. И. Жирнову вместе с судовым врачом пришлось делать операцию сержанту — приступ острого аппендицита. Прошла нормально.

Выход личного состава на палубу был ограничен, а при подходе к Багамским островам, когда начинались облеты морских транспортов самолетами американских ВВС и сопровождение кораблями США, вообще запрещался. Люки твиндеков, где размещался личный состав, покрывались брезентовыми чехлами. Воздух в таких случаях подавался только по вентиляционным устройствам. Условия пребывания в твиндеках в то время были очень тяжелыми, температура воздуха достигала 50 градусов. Пища выдавалась два раза и только в темное время. Подышать выходили на палубу ночью, небольшими группами поочередно.

Занятие боевых позиций ракетами и сухопутными войсками, организация взаимодействия с кубинской армией в компетенцию Баграмяна не входили. Этим занимались командующий группой генерал армии Плиев, представители Генерального штаба, командиры наших и кубинских частей.

А повседневным обеспечением продовольствием, горючим и прочими тыловыми потребностями занимался командированный Баграмяном генерал-лейтенант Пилипенко. Самому Ивану Христофоровичу вылететь на Кубу не разрешили: на ваших плечах, сказали ему, все вооруженные силы, десятки военных округов, групп войск, строительство многих жилых и хозяйственных объектов, оборонные заказы в промышленности, заготовки в сельском хозяйстве и многое другое, вам ни на один день нельзя отлучаться из страны.

Организационная структура тыла и снабжения советских войск на Кубе во многом определялись особенностями операции «Анадырь».

Сложилась следующая схема материального обеспечения группировки войск: Центр (Тыл Вооруженных сил) — Группа войск — войсковые части. В соответствии с этой схемой действовали три плеча подвоза.

Центр доставлял грузы морским путем до портов назначения, тыл Группы войск из портов автотранспортом перевозил их на свои склады. Необходимое количество продуктов питания, обмундирования, ГСМ, медикаментов и других предметов довольствия завозилось на полковые склады.

Тыл состоял из нескольких служб и складов с запасами материальных средств, включая автотранспортные, ремонтные подразделения и медицинские учреждения. Его службами в то время руководили: вещевой — подполковник А. Н. Любивый, продовольственного снабжения — подполковник Н. М. Чухарев, горюче-смазочных материалов — полковник М. Д. Огарков, квартирной — майор Р. Л. Сокур.

Службы тыла Группы функционировали нормально, не допускали срывов в обеспечении войск видами довольствия, помогали полковым службам в организации быта и боевой деятельности личного состава частей и подразделений группировки войск.

Много сил, настойчивости и творческой энергии потребовалось для обустройства войск. Без преувеличения можно сказать, что организацией быта занимались все начальники — от командира до командующего войсками и все имеющиеся службы. В условиях тропического климата Кубы это вопрос приобретал исключительную важность. Было необходимо в каждой части, на корабле создать оптимальные условия для полноценного отдыха личного состава, чтобы каждый военнослужащий после тяжелого труда и напряженной службы в изнурительных климатических условиях мог быстро восстановить силы и приобрести душевную уверенность.

Важнейшей задачей тыла являлась организация питания личного состава. Убывая на Кубу, все воинские части были обеспечены продовольствием на 45 суток. Продукты питания по нормам довольствия были выданы в ассортименте. Однако во время морского перехода по теплым морям и первых недель пребывания в тропических климатических условиях они начали портиться. Это обстоятельство вызвало беспокойство у Военного совета, командиров, работников тыла. Медицинская служба совместно с продовольственной производила выбраковку испорченных продуктов, остальные после тщательной переборки шли в пищу. По мере поступления из Советского Союза продовольствия и холодильных установок острота проблемы постепенно спадала.

Со временем пищеблоки стали работать лучше, качество пищи повысилось, расширился ассортимент продуктов. Из местных сельскохозяйственных кооперативов стали поступать птица, рыба, овощи, фрукты.

Пища готовилась в полевых кухнях, хлеб пекли в полковых хлебопекарнях. Во многих частях с помощью кубинцев были созданы прикухонные хозяйства по разведению свинопоголовья, что обеспечивало увеличение мясного рациона в суточных нормах питания.

Для эффективной организации бытовых условий имелась необходимая, хорошо подготовленная база. Каждая войсковая часть автономно, без особой помощи, была в состоянии осуществить размещение, помывку личного состава, организовать трехразовое питание, отдых и медицинское обслуживание личного состава.

В тыле мотострелкового полка функционировали служба горюче-смазочных материалов, продовольственная и вещевая службы, а также мастерские по ремонту обуви и обмундирования.

В полку работали две столовые (офицерская и солдатская), хлебопекарня. Транспортные перевозки обеспечивала автомобильная рота. Штат тыла состоял из 55 военнослужащих, в том числе 8 офицеров и 6 служащих. Медико-санитарное обеспечение выполняла медицинская служба в количестве 18 человек (в том числе 3 офицера-врача).

На Кубе железнодорожная сеть не развита, поэтому вся тяжесть перевозок материальных средств внутри острова приходилась на автомобильный транспорт.

С прибытием советских войск интенсивность эксплуатации автомобильных дорог значительно возросла. Из портов разгрузки вся специальная боевая техника, аппаратура, военное имущество перевозились к месту дислокации на гусеничных и колесных машинах.

От водителей требовались особое внимание и профессионализм.

С раннего утра до позднего вечера, а иногда круглосуточно армейские машины находились в рейсах. Частые дожди осложняли движение автотранспорта.

В ходе воинских перевозок ежедневно несколько сотен машин находились в рейсах. Требовался подвоз горюче-смазочных материалов, продуктов питания, питьевой воды и воды для хозяйственных нужд. Большая нагрузка ложилась на плечи водителей, которые с высокой самоотдачей, как в боевой обстановке, несли свою нелегкую службу.

Объем работ, выполненных тылом в тех тяжелых условиях, очень велик. Только за первые четыре месяца было построено более 350 километров шоссейных и грунтовых дорог, подъездных путей к боевым порядкам войск. За этот период перевезено на автомобильном транспорте из морских портов к местам дислокации войск свыше 300 тыс. тонн различных грузов военного и бытового назначения.

Не стану обременять читателей сложными политическими, дипломатическими, разведывательными материалами, объединенными в одно название — «Карибский кризис». Они к службе тыла, возглавляемой Баграмяном, прямого отношения не имеют. Но приведу финал, «развязку» столкновения двух систем, которое едва не привело к ядерной войне и мировой катастрофе.

Как и следовало ожидать, американская разведка выявила доставку ракет на Кубу, и США начали предпринимать контрмеры.

Американцы рассчитывали осуществить вторжение на Кубу одновременным внезапным ударом крупных сил флота, авиации и сухопутных войск с основных десантно-доступных направлений с целью расчленения РВС на отдельные изолированные группировки и овладения островом.

Для того чтобы воспрепятствовать оказанию Кубинской Республике помощи извне, предусматривалась блокада острова на дальних и ближних подступах.

Всего силы вторжения насчитывали до семи дивизий, до 600 танков, свыше 2000 орудий и минометов, до 12 НУРС «Онест Джон». К операции планировалось привлечь также до 140 кораблей и 430 истребителей-бомбардировщиков и палубных штурмовиков.

22 октября в 19.00 по вашингтонскому времени президент Д. Кеннеди выступил по радио и телевидению с обращением к нации, в котором охарактеризовал обстановку в Карибском бассейне, указал на опасность установки советских ракет на Кубе. В заключение своей речи президент сказал, что будет рассматривать любой пуск ракеты с ядерной боеголовкой с территории Кубы в направлении территории какого-либо государства западного полушария как удар Советского Союза по Соединенным Штатам, требующий ответного удара по территории Советского Союза в полном объеме всеми имеющимися средствами.

Это выступление президента и предпринятые вслед за ним правительством США дипломатические и военные шаги явились кульминационным моментом Карибского кризиса. Две великие державы, столкнувшись в единоборстве, находились в полушаге от катастрофы, от кровавой ее развязки.

Вот «Сводная таблица военных планов Пентагона», составленная к тому времени в Генеральном штабе на основании абсолютно достоверных сведений нашей разведки.

Судите сами, что ожидало каждого человека (и не только в СССР и США, а на всей планете), если бы взорвались подготовленные атомные бомбы и ракеты. Напомню, каждая из них мощнее взорванных в Хиросиме и Нагасаки в десятки и даже сотни раз!

Ученые предсказывали всемирную катастрофу: от массовых атомных бомб произойдет цепная реакция, вспыхнет и сгорит атмосфера Земного шара, в основном состоящая из кислорода. И даже если атмосфера выдержит этот удар, радиация после взрывов погубит все живое на Земле. Я думаю, доказывать этот фактический конец света не надо, достаточно припомнить то, что произошло в Чернобыле. А там был не взрыв, выплеск реактора. Его смертоносные последствия и сегодня и еще сотню лет будут губить людей и окружающую природу на сотни километров.

Мощности наших 40 ракет Р–12 и Р–14, завезенных на Кубу, хватило бы для того, чтобы накрыть всю территорию США от Тихого до Атлантического океана. И конфликтующие стороны поняли (слава Богу!) эту вселенскую угрозу в случае их неразумных решений.

В Москве заседания Президиума ЦК КПСС проходили ежедневно. На них тщательно оценивалась обстановка, вырабатывались различные варианты решений, вытекавших из нее.

Брат президента Роберт Кеннеди встретился с послом СССР в США А. Ф. Добрыниным и от имени президента заявил устный ультиматум — если советские баллистические ракеты не будут немедленно убраны с Кубы, США вынуждены начать боевые действия против нее не позднее, чем в первые дни следующей недели, т. е. 28 или 29 октября. Он добавил также, что президент во что бы то ни стало хочет избежать войны, но с каждым часом риск военной катастрофы возрастает. Сторонам нужно договориться в ближайшие часы.

Как только Хрущев получил сообщение Добрынина о заявлении Д. Кеннеди, было принято решение немедленно дать позитивный ответ, тем более что в обмен на вывод ракет президент США гарантировал ненападение на Кубу не только самих Соединенных Штатов, но и их союзников.

Было решено передать ответ по Московскому центральному радио открытым текстом. Промедление было подобно смерти. Вот выдержка из обращения Хрущева к президенту Кеннеди, переданного по радио и опубликованного в газете «Правда» 28 октября 1962 года:

«Думаю, что можно было бы быстро завершить конфликт и нормализовать положение, и тогда люди вздохнули бы полной грудью, считая, что государственные деятели, которые облечены ответственностью, обладают трезвым умом и сознанием своей ответственности умением решать сложные вопросы и не доводить дело до военной катастрофы. Поэтому я вношу предложение: мы согласны вывезти те средства с Кубы, которые Вы считаете наступательными средствами. Согласны это осуществить и заявить в 00Н об этом обязательстве. Ваши представители сделают заявление о том, что США, со своей стороны, учитывая беспокойство и озабоченность со стороны Советского государства, вывезут свои аналогичные средства из Турции…»

Президент США не замедлил с ответом:

«Уважаемый господин председатель! Я сразу же отвечаю на Ваше послание от 28 октября, переданное по радио, хотя я еще не получил официального текста, так как придаю огромное значение тому, чтобы действовать быстро в целях разрешения кубинского кризиса. Я думаю, что Вы и я при той огромной ответственности, которую мы несем за поддержание мира, сознавали, что события приближались к такому положению, когда они могли выйти из-под контроля. Поэтому я приветствую Ваше послание и считаю его важным вкладом в дело обеспечения мира…»

Слава Богу, конфликт был исчерпан!

На Баграмяна и его службу тыла свалились заботы при обратной перевозке войск, ракет, всего, что передавали кубинцам. Обращаю внимание лишь на то, что на Кубу маршал отправлял все это со своей территории, имея в распоряжении все свои тыловые учреждения, а при возвращении их на Кубе не было.

Помогали кубинцы? Да, помогали. Но учтите и психологический фактор после всего случившегося. Помощь была со скрипом, не от души. Фактически мы их обрекли на еще большие неприятности и теперь, как говорится, умываем руки. Но, как бы не было трудно, все вывезли, без потерь среди личного состава и ракетного вооружения. Был приказ передать кубинской армии танки, зенитные орудия, машины, стрелковое оружие, и не только передать, но и научить кубинских солдат и офицеров пользоваться всем этим.

Приведу еще цитату из книги Язова «Удары судьбы»:

Данный текст является ознакомительным фрагментом.