Генерал армии Иван Данилович Черняховский

Генерал армии Иван Данилович Черняховский

Один из наиболее талантливых полководцев Великой Отечественной не дожил до присвоения маршальского звания всего несколько дней – документы для этого в Москве уже готовились (а по положению посмертно маршальское звание присвоено быть не могло). Преждевременная смерть на поле боя не дала Черняховскому и возможности добиться новых блестящих побед, но, несмотря на это, Иван Данилович навсегда останется в истории в одном ряду с остальными великими маршалами Побед и недаром обычно скупой на похвалы Жуков чрезвычайно высоко оценивал способности самого молодого из командующих фронтами.

А вот отзыв о Черняховском Рокоссовского, который, несмотря на свою глубочайшую интеллигентность и деликатность, никогда не кривил душой в отзывах о людях: «Это был замечательный командующий. Молодой, культурный, жизнерадостный. Изумительный человек! Было видно, что в армии его очень любят… Мечта каждого из нас – поставить себя так, чтобы люди с радостью выполняли все твои распоряжения. Вот этого Черняховский достиг…».

Путь в полководцы для Черняховского был пусть и трудным, но одновременно прямым и ясным – для него военная служба была мечтой с самого детства, и он шел прямой дорогой к ее осуществлению.

Родился Черняховский 16 июня 1907 г. в селе Оксанино Уманского уезда Киевской губернии (сейчас это территория Черкасской области) в многодетной семье конюха, работавшего в экономии помещика Новинского. Но во всех документах указывается 1906 г. – Черняховский в 1921 г. дописал себе год, чтобы его приняли в комсомол.

В 1913 г. семья переезжает в село Вербово Томашпольского уезда Подольской губернии, расположенное недалеко от станции Вапнярка Одесской железной дороги (вскоре отец устраивается работать стрелочником на станцию).

Генерал-лейтенант Иван Черняховский. На мундире ярко блестят два ордена Суворова, которым награждали за «выдающиеся успехи в деле управления войсками, отличную организацию боевых операций и проявленные при этом решительность и настойчивость в их проведении». 1943 г.

Страшный 1919 год забрал у Ивана родителей – отец и мать умерли во время свирепствовавшей тогда эпидемии сыпного тифа. Ивану теперь пришлось много и тяжело работать, чтобы выжить самому и прокормить младших брата и сестру – он был батраком, пастухом, подмастерьем, проводником грузов на железной дороге.

Но и на самой тяжелой работе целеустремленный юноша не бросает учебу и сдает экстерном экзамены об окончании неполной средней школы в Вапнярке.

На 1921 г. приходится первый военный опыт Черняховского – сельская комсомольская ячейка, которую он возглавлял, приписывается к Тульчинскому батальону ЧОН, а комсомольский секретарь одновременно назначается командиром взвода Вапнярской роты чоновцев. Несмотря на слабое вооружение взвода Черняховского (всего шесть винтовок, два нагана и четыре гранаты), он отнюдь не был потешным войском. В это время в губернии мирное население терроризировало несколько опасных банд, в разгром которых чоновцы-комсомольцы Черняховского внесли свой, и не такой уж маленький, вклад.

В августе – октябре 1922 г. взвод Черняховского участвует в разгроме банд Маруськи в Крыжопольском лесу и Зеленого в Томашпольском. Весной следующего года Черняховский со своими комсомольцами разбил под Крыжополем банду Кныша, за что был награжден именным маузером.

В 1923 г. Иван отправляется в Новороссийск на заработки, где работает сначала бондарем, а потом, после окончания курсов шоферов, водит грузовик на цементном заводе.

Летом следующего года новороссийский окружной комитет комсомола рекомендует Черняховского к обучению в Одесской пехотной школе, и вскоре началась его ратная служба Родине.

В октябре 1925 г. Черняховский переводится в Киевскую артиллерийскую школу, что удалось ему достигнуть с большим трудом. Он прекрасно успевал в точных науках и хотел стать именно артиллеристом, но начальство школы не хотело отпускать одного из лучших курсантов. Однако Черняховский не смирился с отказом и написал письмо самому наркому по военным и морским делам Михаилу Фрунзе, который и отдал личное распоряжение о переводе в Киевскую артиллерийскую школу имени С. М. Кирова сразу на второй курс.

Как и в Одессе, Черняховский сразу же зарекомендовывает себя одним из лучших курсантов, и вот как вспоминал о своем товарище спустя более двух десятилетий учившийся вместе с ним в Киеве генерал-майор Александр Пошкус: «…берясь за какое-нибудь дело, Черняховский не мог уже делать его как-нибудь. Способный от природы человек, упорный, настойчивый, он всегда шел впереди других. Это была, пожалуй, черта его характера, проявившаяся еще очень рано».

После окончания артиллерийской школы по первому разряду в 1928 г. Черняховский назначается командиром топографического взвода 17-го корпусного артиллерийского полка Украинского военного округа. В 1930 г. он уже командир разведывательной учебной батареи 17-го корпусного артиллерийского полка, а в следующем году становится слушателем Военно-технической академии имени Ф. Э. Дзержинского в Ленинграде. Как и ранее в артиллерийской школе, Черняховский выделялся даже на высоком уровне слушателей академии. Вот, например, как о будущем полководце вспоминал его товарищ по академии генерал-майор Николай Зиновьев: «Иван Данилович был красив не только внешне, но и внутренне, он был отличником среди отличников. Над некоторыми теоретическими вопросами или задачами мы иногда думали часами, а Иван Данилович решал их за несколько минут. И если бы он избрал не военную, а иную профессию, то все равно был бы незаурядным специалистом своего дела».

В 1932 г. на базе командного факультета, на котором обучался Черняховский, была образована Военная академия механизации и моторизации РККА, задачей которой была подготовка высококвалифицированного старшего комсостава для танковых и мотомеханизированных частей. Черняховский заканчивает академию (его дипломная работа называлась «Карбюрация мотора танка») с отличием в 1936 г. и назначается начальником штаба танкового батальона в Киевский военный округ. В следующем году он уже командир танкового батальона 8-й механизированной бригады Белорусского Особого военного округа, а в 1938 г. назначается командиром 9-го отдельного легкотанкового полка.

Совсем недавно ставший танкистом, Черняховский очень быстро завоевывает себе авторитет в качестве высококлассного специалиста по использованию танковых соединений, и в этой связи показательны строки из его служебной аттестации: «…исключительно добросовестный, отлично знающий военное дело, пользующийся деловым авторитетом командир».

В условиях острого недостатка высококвалифицированных высших командных кадров Черняховский очень быстро получает повышение – в июле 1940 г. назначается заместителем командира 2-й танковой дивизии Прибалтийского Особого военного округа, а в марте 1941 г. он уже командир 28-й танковой дивизии (располагалась под Шауляем) 12-го механизированного корпуса этого же округа.

О том, насколько был высок авторитет Черняховского у подчиненных и насколько тщательно он готовил командный состав дивизии, рассказывают воспоминания помполита отдельного танкового батальона 28-й танковой дивизии Ивана Челомбитько: «Черняховский так умел помогать людям, что они даже не знали, что делает это он. Я удивлялся часто тому, как хорошо знал своих офицеров… знал их трудности и нужды… Я встречался каждый месяц с Черняховским и на командирской учебе. Командирские занятия проводились в течение трех-четырех дней, обычно в ДК нашей дивизии в Риге. Занятия по тактике вел сам Черняховский.

Какие требования предъявлял он к нам, офицерам?

Прежде всего, требовал исключительной внимательности. Если раньше на занятиях мы могли переговариваться друг с другом, то теперь этого «удовольствия» мы лишились. Внимательным надо было быть с момента прихода его в аудиторию. Руки на стол и поворот головы в его сторону на протяжении всего часа. Необыкновенно внимательный сам, заходя в аудиторию и здороваясь с нами, он сразу замечал, кто отсутствует, и обязательно узнавал почему.

После первого занятия Черняховский собрал совещание командиров, дал нам указания для работы, и мы разъехались на места.

В апреле мы съехались на второе занятие. Нас встретил уже полковник Черняховский. Мы поздравили его с присвоением звания. Черняховский был очень жизнерадостным человеком, но улыбался редко, а улыбка у него была открытой и приятной. Да и движения его были всегда сдержанные, строгие.

Второе занятие я запомнил особенно хорошо. Черняховский дал нам задание по тактике, которое к утру следующего дня надо было выполнить. В ДК (доме культуры. – Авт.) гарнизона был инструктивный доклад для докладчиков о Первом мая, после учебы я отправился на инструктивный доклад, вернулся очень поздно и задание по тактике не сделал. Но зная, что Черняховский будет проверять задание, я с группой офицеров нанес обстановку с карты…

Начались занятия по тактике. Черняховский прошел по аудитории и проверил готовность к занятиям, посмотрел даже, как отточены карандаши, у всех ли есть резинки. Просматривая карты, Черняховский тут же давал оценку выполнения задания.

«Вам – «тройка», «Вам – «кол», на оценки он был очень, очень скуп… Потом Черняховский, обратившись к нам, спросил: «А кто не написал схему расположения частей?» Я решил сознаться и поднял руку. «Почему не сделали?»

Я объяснил, что был на инструктивном докладе в ДК, вернулся поздно и просто физически не мог выполнить задания.

Первую половину объяснения Черняховский выслушал спокойно, но когда я сказал «физически не мог», Черняховский вспыхнул, сверкнул своими глазами, но голоса не повысил и спросил: «Как это понять – физически не могли?» Он считал, что раз ты получил задание, обязан выполнить его, таких оправданий, как «физически», он не хотел слушать…

В этот же раз была проверка по уставам. Черняховский сам проверял всех офицеров, сам ставил оценки. Помню, на этом занятии один офицер не смог ответить на вопросы Ивана Даниловича. Черняховский спокойным голосом сказал: «Может быть, Вам тяжело работать на этой работе, так я помогу Вам освободиться от нее. Это я Вам говорю, командир дивизии». Помню, вскоре этот офицер был переведен из дивизии в другую часть».

Особенно интересно свидетельство помполита о том, как Черняховский, не имея возможности прямо сказать своим подчиненным о приближающейся войне, предпринял необходимые меры для обеспечения снабжения дивизии в первые дни боевых действий: «Последняя командирская учеба была 12–15 июня 1941 г. После трех дней занятий Черняховский собрал совещание и объявил о выходе дивизии на учение, велел подготовить часть к выступлению и ждать приказа дополнительно. Обстановка в эти дни была уже напряженной, поэтому после совещания мы окружили комдива и стали расспрашивать его, не придется ли нам скоро воевать. «Может, воевать будем? – спросил я у Черняховского. – Тогда надо собраться в поход основательно». – «Я этого не знаю, – ответил Черняховский, – но если возьмете лишний груз, пригодится для тренировки полка. Да и вообще, «в хозяйстве и нитка пригодится», как говорит пословица».

* * *

Черняховский оказался совершенно прав: 22 июня «нитка пригодилась», и враг не застал врасплох 28-ю дивизию. И как, не показывая даже тени растерянности, не допуская малейшего отступления без приказа, действовал комдив в начале войны, свидетельствуют воспоминания того же Челомбитько (остается только пожалеть, что далеко не весь высший комсостав вел себя подобным образом, что могло бы серьезно повлиять на дальнейший ход событий): «24 июня наш полк вступил в первый бой с танками противника. Потери врага были очень велики, но он, несмотря на огромные потери, стремился вперед. В первом бою наша дивизия тоже имела потери, связь с корпусом была прервана, командир корпуса генерал Шестопалов погиб в бою, но Черняховский отдал приказ: «Стоять насмерть» и, как потом рассказывали, сказал: «Не отойду, пока не получу приказа». Наша дивизия удержала этот участок обороны несколько дней, затем была установлена связь со штабом корпуса и получен приказ отходить на Митаву и Ригу, сдерживая яростные атаки противника. Вскоре после этого я встретил Ивана Даниловича. Это было 30-го или 31 июня у рижского моста. Я подошел к Черняховскому и доложил. Он спросил, какие подразделения находятся здесь и с какими комполка пошел на Бауск. Я доложил ему и получил приказ выводить их на Псковскую дорогу, там было назначено место сбора дивизии.

В первых боях погибли многие наши командиры, ответственность на нас ложилась большая. Сосредоточившись сначала по ту сторону Риги, км в 12 от города, мы прошли потом к местечку Плявиняс. Сюда к вечеру приехал и сам Черняховский. Он поставил задачу: «Занять оборону по берегу Западной Двины». Танковые экипажи, у которых сгорел или выбыл из строя танк, вооружившись пистолетами и пулеметами, снятыми с неисправных танков, заняли оборону по берегу реки Западная Двина… Наш полк показал исключительную устойчивость в боях, он отбил шесть атак противника, пытавшегося переправиться через реку в районе Плявиняс, и в течение трех суток удерживали переправу. На третьи сутки связь с соседями была нарушена. Немцы сосредоточили на другом берегу большие силы и засыпали нас минами. Так прошла ночь. Мы послали разведку для связи с соседями. Оказалось, что дивизия и полк (стоявшие на флангах. – Авт.) снялись по неизвестным причинам и ушли. Врид нач штаба нашего полка ст. лейтенант Гурович поехал доложить об этом в штаб Черняховскому и вернулся с приказом: «Занять круговую оборону, ни шагу назад до получения приказа!»

К вечеру этого же дня (а это было, кажется, 2 июля) пришел приказ Черняховского: «Дивизия отходит на Мадону. 56-му танковому полку сильной танковой группой прикрыть отход дивизии».

Здесь, на перекрестке дорог, недалеко от Мадоны, я снова увидел Черняховского. Он был в синем танковом комбинезоне, без шлема, без фуражки. Воротник комбинезона был расстегнут, и оттуда виднелись четыре командирских прямоугольника. Черняховский ездил тогда на танке. На перекрестке дорог образовался затор, и он сам стал наводить порядок, организовывать продвижение частей. В эти дни, двигаясь по дорогам, мы все время были готовы принять бой.

Когда мы подходили к г. Мадоне, за обладание которым вел бой с переменным успехом наш мотострелковый полк, с самолета сбросили вымпел с приказом командующего 8-й армией. Вскоре Черняховский отдал приказ дивизии повернуть на Плявиняс, занять там оборону, но потом пришел новый приказ об отходе на Псков и дальше на Новгород…

Когда дивизия пришла под Новгород, Черняховский созвал в лесу совещание командиров полков и замполитов. Несмотря на тяжелые бои, которые провела дивизия, Черняховский был в приподнятом настроении, он даже чаще, как мне казалось, стал улыбаться, и по-прежнему был собранный и требовательный.

«Я знаю ваши разговоры обо мне, о моей требовательности. Может быть, иногда я был чрезмерно требователен, но Вы тоже хороши. Теперь мы приняли боевое крещение, начинаем понимать, что такое война. Вот теперь можно и проверить нашу готовность к боям. Я думаю, что каждый из нас выполнит свой долг!» – сказал тогда Иван Данилович.

Когда Черняховский говорил, то его внутренняя сила как-то передавалась людям, он заставлял всегда людей верить в то, во что верил сам. И в него, нашего командира, мы верили: часто мы говорили, что с таким командиром не пропадешь. Если в мирное время некоторые из нас были недовольны, как нам казалось, чрезмерной требовательностью Черняховского, то теперь, во время войны, мы поняли лучше, что иначе нельзя.

Очень скоро в наш полк приехал Черняховский вместе с новым командиром корпуса комдивом тов. Коровниковым и помощником командующего северо-западного направления по танковым войскам ген. Вершининым. Мы с командиром полка должны были отчитаться за проведенные бои, за технику, за своих командиров. Помню, когда мы дали характеристику командиру 2-го батальона капитану Алексееву, Черняховский сказал: «Это бесстрашный командир» и со всей своей прямотой о командире 3-го батальона сказал: «Этот – трус!»

Сражавшаяся в составе Новгородской оперативной группы войск, дивизия Черняховского сыграла очень значительную роль в обороне Новгорода, и недаром, дивизионный командно-наблюдательный пункт (КНП) посетил сам командующий Северо-Западным фронтом генерал-лейтенант Павел Курочкин. Сопровождавший командующего корреспондент фронтовой газеты оставил следующее свидетельство об этом, совсем нерядовом для любой дивизии, событии: «На КП мы пришли в самый трудный момент, когда гитлеровцы поднялись в атаку. Но Черняховский спокойно поглядывал в стереотрубу, без суеты отдавал распоряжения. А было от чего потерять спокойствие. На левом фланге немецкие танки и пехота уже начали теснить черняховцев. Вот-вот гитлеровцы ворвутся на позиции. Надо кого-то послать на левый фланг, выправить положение. Заместители комдива были в частях. Он позвал начальника политотдела, батальонного комиссара Третьякова, и сказал ему: «Иван Нестерович, сейчас решается все. Резервов нет. Возглавьте штабные подразделения, контратакуйте на левом фланге». Я хотел пойти вместе с батальонным комиссаром на левый фланг, но Черняховский остановил меня: «Главные события развернутся не на левом фланге, а здесь». И верно – гитлеровцы, контратакованные на левом фланге, перенесли удар в центр. На КНП комдива было жарко, как на передовой. Гитлеровские автоматчики дважды врывались туда. Полковник Черняховский и в эти напряженные моменты не терял самообладания, руководил контратаками».

* * *

В конце сентября 1944 года понесшая большие потери дивизия была выведена в тыл для переформирования. Учитывая, что танков и бронетехники после напряженных боев в дивизии почти не оставалось, она была преобразована и получила наименование 241-й стрелковой.

С начала января до конца мая 1942 г. дивизия Черняховского участвует в тяжелейших боях Демянской наступательной операции. Во время прорыва немецкой обороны, наступая в тяжелейших условиях по льду озера Селигер, дивизия находилась на направлении главного удара. При этом солдат в атаку поднимал сам комдив, который шел в первом ряду атакующих с ППШ в руках.

20 февраля демянская группировка немцев в составе семи дивизий была окружена. Однако развить успех и ликвидировать окруженную группировку советское командование не смогло, и 21 апреля кольцо окружения было противником прорвано.

В изменившихся условиях Черняховский успешно отражал немецкие атаки, и за успешное командование стрелковой дивизией 5 мая 1942 г. ему присваивается звание генерал-майора.

Прекрасно зарекомендовавший себя молодой генерал, награжденный с начала войны уже двумя орденами Боевого Красного Знамени, 13 июля назначается командиром 18-го танкового корпуса Воронежского фронта (перед этим он категорически отказался от предложенной должности начальника учебных заведений Главного автобронетанкового управления). В это время под Воронежем сложилось очень тяжелое положение, и корпус Черняховского отражает немецкие атаки на подступах к городу, что дало возможность 60-й армии организованно отойти и занять новую линию обороны.

Привыкший всегда ставить во главу угла интересы дела, комкор тогда не побоялся пойти на открытый конфликт с командующим Воронежским фронтом генерал-лейтенантом Филиппом Голиковым и командующим 60-й армией генерал-лейтенантом Максимом Антонюком. Последний пытался «раздергивать» части корпуса для решения второстепенных задач ограниченного характера, в то время как Черняховский был последовательным сторонником массированного применения сил и категорически возражал против их распыления.

Приведем лишь только один показательный пример неэффективного использования Голиковым и Антонюком возможностей корпуса – две танковые бригады без поддержки пехоты (что было со стороны командования просто преступным действием) были направлены против немецкой мотопехоты западнее и юго-западнее Воронежа, а мотострелковая бригада была отдельно брошена в северном направлении. Понятно, что ни на одном из этих направлений успеха достичь не удалось, а потери были понесены значительные.

Вероятно, дело бы закончилось снятием Черняховского, но ситуация изменилась с приходом нового командующего фронтом. Назначенный 14 июля 1942 г. командующий Воронежским фронтом генерал-лейтенант Николай Ватутин был, как и командующий 18-м танковым корпусом, последовательным сторонником массированного применения сил. Ватутин сразу оценил способности Черняховского и назначил его вместо Антонюка командующим 60-й армией (входившей затем последовательно в состав Курского, Центрального, Воронежского и l-ro Украинского фронтов).

Ватутин не ошибся, пойдя на выдвижение Черняховского на армию. 60-я армия под его командованием неизменно добивалась крупного успеха во всех операциях.

Во время проведения Воронежско-Касторненской наступательной операции в январе – феврале 1943 г. 60-я армия 25 января освобождает Воронеж и начинает активное преследование отступающих немецких сил. Черняховский неожиданным для немцев фланговым ударом сумел захватить селение Семидесятское – один из главных ключевых пунктов обороны противника на воронежском направлении, что обеспечило дальнейшее успешное продвижение советских войск.

Результатом действий 60-й армии, кроме освобождения Воронежа и значительного продвижения вперед войск фронта, стала потеря немцами около 8 тысяч убитыми и 6860 попавшими в плен, а также уничтожение и захват значительного количества военной техники и имущества.

Затем, в ходе Харьковской наступательной операции, нанеся немцам неожиданный фланговый удар (планы которого вплоть до момента выступления удалось сохранить в тайне), Черняховский 4 февраля выбивает противника из города Тим, 5 февраля ночным штурмом захватывает Щигры, а 8 февраля врывается в Курск.

Сразу же после этих успехов начинается Льговско-Рыльская наступательная операция, в которой Черняховский еще раз продемонстрировал свои качества выдающегося полководца. Боевые заслуги командующего армией не остались неоцененными командованием фронта и Ставкой: за освобождение Воронежа он награждается орденом Боевого Красного Знамени, за Курск – орденом Суворова I степени, а 14 февраля 1943 года получает погоны генерал-лейтенанта.

3 марта 60-я армия овладевает Льговом и перерезает крайне важную для немцев транспортную коммуникацию – железнодорожную линию Льгов – Суджа.

Результатом действий 60-й армии в Харьковской наступательной операции стало продвижение советских войск более чем на 300 километров и создание необходимого плацдарма для проведения дальнейших наступательных действий.

Во время Курской битвы 60-я армия обеспечивает оборону своего участка фронта, а 26 августа переходит в наступление, первой из состава частей Центрального фронта вступив на украинскую землю.

Прорвав сильную немецкую оборону, Черняховский на второй день выходит на оперативный простор и освобождает Глухов и Рыльск. 60-я армия углубилась в немецкую оборону более чем на 100 километров, а участок прорыва был расширен до 60 километров.

Генерал армии Павел Батов, командовавший тогда соседней 65-й армией, следующим образом оценил чрезвычайно смелые действия Черняховского: «Успех 60-й армии, примкнувшей к нашему левому флангу, был неожиданностью. Черняховский имел меньше сил, чем мы… Он создал в ходе наступления из стрелковых дивизий подвижные группы, собрав для них весь автотранспорт армии».

Еще более показательна оценка Рокоссовского, который прямо говорит о том, что действия Черняховского открыли дорогу на Киев: «После овладения Севском развить успех не удавалось… На второй день наступления я приказал командующему 60-й армией генералу И. Д. Черняховскому нанести вспомогательный удар частями левого фланга…

Черняховский сразу понял мою мысль. Очень быстро сосредоточил в районе предполагаемого удара несколько наиболее крепких дивизий, смело, идя даже на известное оголение участков своего правого фланга. И вот войска Черняховского устремились вперед. Если на главном направлении наши части в результате тяжелых боев за четыре дня наступления продвинулись всего на 20–25 км, то умело организованный Черняховским удар сразу принес более ощутимые результаты. Его армия уже на второй день освободила Глухов и, развивая наступление, продвинулась за два дня на 60 километров, расширив прорыв по фронту до сотни километров… Дорога на Киев была открыта. 60-я армия была уже на подступах к украинской столице».

Немцы в условиях постоянного преследования не имели ни малейшей возможности создать новый оборонительный рубеж и беспорядочно отступали.

Наступая в юго-западном направлении, Черняховский 2 сентября освобождает Кролевец и Путивль, 6 сентября – Конотоп, 9 сентября – Бахмач, 15 сентября – Нежин.

21 сентября 60-я армия освобождает Чернигов, и в этот же день ее командующий награждается вторым орденом Суворова I степени.

Несмотря на достигнутые армией успехи в Черниговско-Припятской наступательной операции, Черняховский понимал пагубность принятого, по инициативе Хрущева, решения о переносе направления главного удара с киевского на черниговское направление. Это в дальнейшем стоило неоправданно больших потерь при проведении операции по освобождению Киева, которых можно было бы избежать, если бы рассекающий удар 60-й армии получил развитие.

30 сентября Черняховский захватывает плацдармы на правом берегу Днепра в районах Страхолесье, Ясногорска и восточнее Дымера, и теперь ему командованием фронта была поставлена задача действовать на северо-западе киевского направления. Заметим, что командарм переправляется через Днепр вместе с войсками и на левом берегу, непосредственно в зоне сильного немецкого обстрела, оборудует свой КНП.

11 октября войска 60-й и 38-й армий переходят в наступление с захваченных плацдармов, результатом которого стало продвижение вперед более чем на 60 километров и объединение трех плацдармов в один, ликвидировать который немцы больше уже не имели никаких шансов.

17 октября 1943 года за операцию по форсированию Днепра и удержанию плацдарма Черняховскому присваивается звание Героя Советского Союза.

Значительную роль сыграла армия Черняховского и в операции по освобождению непосредственно Киева, которая началась 3 ноября. 60-я армия сумела сразу же на участке в 18 километров преодолеть глубоко эшелонированную немецкую оборону и, введя в бой резервы, значительно продвинуться вперед. Тем самым она обеспечила безопасность действий правого фланга группировки основных сил, который мог проводить наступательные действия, не опасаясь обходного удара противника.

Под командованием Черняховского 60-я армия продолжает освобождение Украины и вносит значительный вклад в Житомирско-Бердичевскую (24 декабря 1943–14 января 1944 г.), Ровно-Луцкую (27 января–11 февраля 1944 г.), Проскуровско-Черновицкую (4 марта–17 апреля 1944 г.) операции.

И неизменные успехи Черняховского объяснялись не только его глубоко продуманными тактическими решениями, но и тем огромным авторитетом и любовью, которой он пользовался в армии. Для иллюстрации того, что командарм сумел стать воистину отцом солдат, приведем интереснейшее свидетельство замполита 1-го стрелкового батальона 177-го стрелкового полка 60-й армии капитана Лилии Церлевской: «В 60-ю армию я попала весной 1943 г., когда она находилась на Курской дуге. В 60-й армии генерал Черняховский организовал для подготовки кадров во фронтовых условиях курсы младших лейтенантов. Он сам выращивал кадры и придавал большое значение укреплению офицерского корпуса своей армии. Часто заходил к курсантам, расспрашивал о занятиях, материальных и бытовых условиях и присутствовал на занятиях…

Однажды летом 1943 г. около Льгова на территории бывшей селекционной станции я читала курсантам лекцию по истории Отечественной войны. На занятие пришел послушать и командующий. Он интересовался качеством преподавания и усваиванием материала курсантами. Он расположился полулежа между курсантами на траве. Во время перерыва я спросила, какие у него будут замечания. Он ответил: «Замечаний нет. Есть вопрос. В части есть, кто хуже Вас одет?» – и тут же заметил: «Вам, наверно, тяжело служить в пехоте?»

А у меня были оба сапога разного размера и потертая шинель. Он приказал сшить мне в трехдневный срок офицерское обмундирование.

Генерал Черняховский был человеком с чувствительной душой и глубоким уважением солдат. Он с большим вниманием заботился о воинах, учил многих в боевой обстановке и умел мастерски осуществлять боевые операции.

Во время боя генерал Черняховский часто оставлял приготовленный наблюдательный пункт и шел в боевые порядки наступающих подразделений. Очень часто его можно было видеть в линии пехотных подразделений. Когда он появлялся среди солдат, чувствовался высокий подъем боевого духа солдат и казалось, что любая крепость рухнет на дороге этой боевой силы.

Накануне операций генерал Черняховский появлялся в траншеях, беседовал с группами солдат, расспрашивал даже об интимной их жизни и проверял, как они знают боевую задачу, поставленную перед подразделением в предстоящей боевой операции.

Помню, в марте 1944 г. он пришел в траншеи около станции Белгородка, против узкого нейтрального поля, сам проверял обмундирование солдат, спрашивал их о бытовых условиях, и участии в боях, и как они будут действовать, и в каком направлении они будут продвигаться с началом атаки.

Большую человеческую любовь Черняховского к воинам чувствовали солдаты и ценили его дисциплинированность и требовательность. В сумке парторга 1-й роты 177-го стрелкового полка старшины Гранкина Ивана, который погиб в боях на территории Германии в 1945 г. под населенным пунктом Буркфель, осталось письмо, которое он не успел отправить к рабочим Батайского вагонного завода, со следующими словами: «Мы теперь воюем с другим генералом, но боевой дух Черняховского всегда с нами». Солдаты часто после успешно законченной операции с гордостью говорили: «Мы же черняховцы». Образ Черняховского жил в самой глубине сердца каждого солдата, бывшего под командованием этого воинственного сталинского полководца.

Генерал Черняховский был требовательным и к солдатам, и к себе. В бою он любил строгую дисциплину. Всегда он был подтянут. Даже во внешнем его образе была видна дисциплинированность, и в его взгляде чувствовалась большая сила воли полководца и глубокий ум человека. Своим видом генерал Черняховский – это красивый русский богатырь, в котором чувствовалась не только физическая сила, но и большая волевая сила полководца.

В бою он был шутлив, всегда веселый. Он обладал блестящей памятью, помнил много воинов, где, на каком участке были с ним в бою. В феврале 1944 г. на выпуске курсов младших лейтенантов 60-й армии, говоря о задачах выпускников-офицеров в грядущих боях, Черняховский заметил между выпускниками лейтенанта Зоркина и спросил: «А Вы каким образом здесь оказались? Я Вас помню. Под Льговом мы дрались. Вы хорошо провели операцию в Нижних Деревеньках». Он знал своих воинов и помнил их боевые подвиги.

Немецкое командование усиливало оборону, как только узнавало участок армии Черняховского. Об этом говорили пленные солдаты и офицеры. Несмотря на усиленную оборону противника, генерал Черняховский успешно прорывал позиции вражеских войск.

В декабре 1943 г., когда противник потеснил 60-ю армию под Житомиром, генерал Черняховский, пренебрегая опасностью, сел на танк и повел наступление на контратакующие части противника. Только одно имя генерала Черняховского наводило панику в боевых порядках противника.

Солдаты и офицеры 60-й армии знали своего командующего в лицо. Он бывал даже в небольших частях и подразделениях, беседовал с бойцами о фронтовой жизни, об их нуждах. Меня спрашивал о моем ребенке, который оторвался от семьи во время войны, и организовал помощь в розыске. Еще помню случай: на выпускном вечере, в феврале 1944 г., о котором уже вспоминала, когда я не могла выпить рюмку спирта, генерал Черняховский заметил мою заминку и сказал: «Вот подождите, окончится война, и тогда уже мы выпьем такого вина, о котором сейчас нельзя себе представить, и тогда мы будем пить вино, как победители». А потом спросил командира части, в которой я проходила службу: «Какими наградами ты ее наградил?»

На фронте он жил душой солдата, воина, с которым шел в бой».

* * *

В апреле 1944 г. генерал-полковник (которым он стал в марте) Черняховский назначается командующим Западным (позднее ставший 3-м Белорусским) фронтом. Это назначение было сделано Сталиным по рекомендации Василевского, мнение которого было поддержано также Жуковым и Рокоссовским. Благодаря поддержке этих гениальных полководцев Черняховский становится самым молодым командующим фронтом (как уже в июне 1944-го он станет самым молодым генералом армии) в Красной армии.

Во главе войск фронта Черняховский, несмотря на гигантские его масштабы, не утрачивает той близости к солдату, которую он неизменно проявлял на всех предыдущих должностях. Той близости, которая привлекала к нему сердца солдат и помогала им воевать даже в самое тяжелое время. Приведем, в связи с этим, свидетельство человека, который на 3-м Белорусском очень часто находился рядом с командующим и прекрасно знал настроение солдат, – начальника политуправления фронта генерал-майора Сергея Казбинцева: «Во время боя Черняховский И. Д. держал в поле зрения каждую дивизию и не довольствовался связью только с армиями и корпусами.

Трижды мне пришлось быть с Иваном Даниловичем на НП (наблюдательных пунктах). И всегда меня поражало его необыкновенное самообладание во время боя, хотя обстановка часто бывала предельно напряженной. Особенно запомнилось мне 13 января 1945 г. – день, когда войска 3-го Белорусского фронта возобновили наступление в Восточной Пруссии.

В этот раз наблюдательный пункт командующего находился на крыше одного из четырехэтажных домов в г. Шталлупенен.

Погода в этот день была очень плохая, сильный туман мешал вести наблюдение за ходом начавшегося наступления. Чувствовалось, что Иван Данилович нервничает, но, как всегда, он был собранным, держался спокойным.

Оставаться на крыше было бесполезно, и мы спустились в первый этаж дома…

Как раз напротив окна, метрах в 50–60 от дома, находилось дерево. Оно то скрывалось в тумане, то вновь появлялось, как только туман начинал немного рассеиваться. Иван Данилович часто подходил к окну и по тому, как видно было это дерево, следил за силой тумана. На некоторое время он отходил от окна, но его снова тянуло к нему. Чтобы скрыть свое беспокойство, Иван Данилович непринужденно вел беседу о достоинствах книги М. Шолохова «Тихий Дон». Вот это необыкновенное самообладание и огромная сила воли являются отличительными чертами характера генерала Черняховского И. Д.

Если же говорить о качествах этого человека, то можно сказать, что это одаренный, талантливый человек, очень требовательный и к себе, и к подчиненным, в то же время необычайно заботливый и внимательный к нуждам солдат и офицеров. Молодость сочеталась в нем с большим опытом командования, управления войсками, с обширными военными знаниями.

Иван Данилович был живым, располагающим к себе человеком, любил шутку, смех. Даже в самые трудные моменты с ним было легко, за это подчиненные его очень любили. В нем абсолютно отсутствовала всякая заносчивость, он был очень прост в отношении к людям, вообще был очень простым человеком.

Выезжая в части, Иван Данилович, как правило, подробно знакомился с бытом солдат, проверял, как кормят их, в чем они нуждаются. Если он бывал в частях накануне боев, то проверял, как понимают боевую задачу солдаты, как будут они выполнять ее во время боя.

Мне приходилось выезжать в части вместе с командующим. Помню, как накануне 13 января 1945 г. И. Д. Черняховский выехал в одну из армий, я выехал вместе с ним. Приехав в армию, Иван Данилович собрал командный состав и стал проверять подготовку к предстоящему наступлению. Попутно он делал свои указания. Они содержали настолько важные, конкретные сведения по военному искусству, что мне казалось, я прослушал прекрасную лекцию о подготовке к наступлению. Затем он тщательно знакомился с бытом солдат этой армии, внимательно выслушал всех командиров и, помню, оставшись чем-то недоволен, крепко отругал одного из командиров соединения. Но потом потихоньку обратился ко мне и сказал: «Ты поговори с ним, чтобы он не падал духом». На примере этого случая хорошо видно, как высокая требовательность у Черняховского сочеталась с большой чуткостью к людям».

* * *

Командуя войсками фронта, Черняховский участвовал в двух наступательных операциях стратегического значения – Белорусской и Восточно-Прусской, в которых уже в совершенно иных масштабах проявил свое полководческое дарование.

Как и ранее, он до конца отстаивал свое мнение даже перед Ставкой, как это и произошло в Белорусской наступательной операции. Командующий настоял на том, чтобы удар наносился одновременно на двух направлениях – оршанском и богушевском. После этого основные силы фронта им были сконцентрированы на богушевском направлении, что давало возможность нанесения флангового удара с заходом в тыл минской группировке противника.

Приведем оценку, проявленного при наступлении в Белоруссии, стратегического таланта Черняховского, данную генералом армии Гареевым: «Генерал Черняховский все делал не по обычным, не по стандартным правилам военного искусства, а так, чтобы его действия в максимальной степени учитывали особенности сложившейся обстановки и были неожиданными для противника. Весьма поучительным является окружение и уничтожение во взаимодействии с 43-й армией Прибалтийского фронта витебской группировки противника силами одних лишь общевойсковых соединений без ввода для развития успеха подвижных войск. Обычно перед началом наступления проводятся дезинформационные мероприятия в оперативной маскировке с целью показа подготовки к обороне. Но Черняховский вопреки этому избитому правилу начинает обозначать ложное сосредоточение войск деревянными макетами именно в тех районах, где предусматривалось действительное сосредоточение ударных группировок для наступления. Немцы в знак того, что они «раскрыли» замысел нашего командования, несколько раз бомбили эти районы деревянными бомбами. Только после этого командующий фронтом выдвигает свои войска в исходные районы для наступления. В результате удары 3-го Белорусского фронта оказались для противника внезапными.

В целом решение генерала И. Д. Черняховского на операцию оказалось не только оригинальным, прозорливым, очень хорошо продуманным, учитывающим слабые и сильные стороны противника и своих войск, условия местности, но и весьма гибким. Оно обеспечивало заблаговременную готовность к реагированию на изменения обстановки и гарантировало успешное развитие наступления при любых обстоятельствах. Так, окружение витебской группировки противника с юга было возложено на 39-ю армию. Но одновременно, на случай прорыва врага из окружения, на это направление нацеливалась одна дивизия второго эшелона 45-го стрелкового корпуса 5-й армии. Как потом выяснилось, без этих дополнительных сил окруженный противник мог осуществить прорыв на юг.

В ходе наступательной операции генерал Черняховский, командующие армиями, командиры соединений широко маневрировали силами и средствами, оперативно наращивая мощь наступления на направлениях, где намечался наибольший успех. Осуществлялось также стремительное фронтальное и параллельное преследование отходящего противника, что позволило впервые в таком большом масштабе окружить крупную группировку противника не в исходном положении для наступления, как это было в районе Бобруйска и Витебска, а в оперативной глубине в ходе развития наступательной операции. Причем практически одновременно осуществлялось окружение и уничтожение противника».

Черняховским была разгромлена витебская группировка противника и 26 июня 1944 г. войсками фронта был освобожден Витебск. Войска трех Белорусских фронтов окружили и уничтожили 100-тысячную немецкую группировку, после чего 3 июля был освобожден Минск, а 5 июля – Молодечно.

После этого войска фронта сразу же проводят, в рамках Прибалтийской стратегической наступательной операции, две крупные наступательные операции по освобождению Литвы – Вильнюсскую и Каунасскую, которые хотя и уступали масштабам действий в Белоруссии, но были не менее успешны.

Успеху действий Черняховского способствовал тот фактор, что немцы, не ожидавшие наступления на этом направлении сразу же после действий фронта в Белоруссии, не успели создать нового сплошного оборонительного рубежа. Поэтому части 3-го Белорусского фронта быстро продвигались вперед, а немецкие узлы и очаги обороны блокировали с последующим уничтожением.

Не увенчалась успехом и попытка немецкого командования отстоять хотя бы Вильнюс, в который началась срочная переброска резервов. Однако Черняховский, имевший об этом уже информацию фронтовой разведки, умелым маневром обошел город и быстро замкнул кольцо окружения. Попытки немцев деблокировать осажденный гарнизон не дали результатов, и 13 июля, после ожесточенных пятидневных боев, столица Литвы была освобождена.

28 июля началась Каунасская наступательная операция. Через два дня была сломана оборона противника по линии Немана и в прорыв введен танковый корпус, который начал стремительное продвижение в глубь немецких тылов.

Под угрозой окружения всей своей каунасской группировки немцы были вынуждены немедленно начать отступление от города. Каунас советские войска освободили 1 августа, после чего Черняховский продолжал наступательные действия до конца месяца.

29 июля 1944 г. за успешные боевые действия в Литве Черняховскому Указом Президиума Верховного Совета СССР второй раз присваивается звание Героя Советского Союза.

Освобождение территории Литвы создало необходимые условия для начала наступления в Восточной Пруссии, которую Гитлер приказал удержать любой ценой, не останавливаясь ни перед какими жертвами.

С 16 по 30 октября Черняховский проводит Гумбиннен-Гольдапскую наступательную операцию, явившуюся для него серьезнейшим испытанием. Ставкой, которая недооценила силу обороны противника в Восточной Пруссии, была поставлена перед 3-м Белорусским фронтом совершенно нереальная задача. Он должен был самостоятельно, без содействия других фронтов, разгромить тильзитско-инстербургскую группировку противника и овладеть Кенигсбергом.

Несмотря на нереальность поставленной задачи, Черняховский все же достигнул достаточно крупных успехов, без которых дальнейшее наступление Красной армии в Восточной Пруссии было бы невозможно.

Черняховский сумел, прорвав несколько сильно укрепленных рубежей немецкой обороны, продвинуться на разных участках фронта на расстояние от 50 до 100 километров, что позволило начать наступление на Кенигсберг.

13 января 1945 г. войска 3-го Белорусского фронта, в рамках Восточно-Прусской стратегической наступательной операции, начали проведение Инстергбургско-Кенигсбергской наступательной операции. Согласно плану операции, войска фронта должны были нанести главный удар из района севернее Шталлупенена и вспомогательный удар южнее Шталлупенена, а затем развивать наступление на основную цель операции – город-крепость Кенигсберг.

Несмотря на то что строившаяся на протяжении многих лет немецкая оборона в Восточной Пруссии являлась верхом фортификационного искусства и насчитывала от 3 до 9 полос мощных укреплений, на шестой день боев войска фронта сумели ее прорвать.

20 января штурмом был взят Тильзит, на следующий день войска фронта вышли к заливу Куришес-Хафф, 22 января был захвачен Инстербург. Несмотря на все попытки немецкого командования, остановить продвижение Черняховского гитлеровцам не удалось – к концу операции он вышел к внешнему обводному каналу Кенигсберга и достиг линии западнее Мазурских озер.

Но овладеть Кенигсбергом генералу было не суждено – 18 февраля возле города Мельзак он был ранен осколком снаряда и скончался по дороге в госпиталь. Похоронен погибший на поле брани полководец был на центральной площади освобожденного им Вильнюса (после распада СССР было произведено перезахоронение, и сейчас могила Черняховского находится в Москве на Новодевичьем кладбище).

В совместном сообщении ЦК ВКП(б), Совнаркома и Наркомата обороны о смерти генерала армии была следующая, говорящая сама за себя, формулировка: «В лице тов. Черняховского государство потеряло одного из талантливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечественной войны».

Хотим закончить рассказ о Черняховском объективной оценкой «со стороны», данной известным немецким военным историком Паулем Карелем. Бывший солдат вермахта отдал должное одному из тех советских полководцев, благодаря которым была сокрушена лучшая в мире военная машина Третьего рейха: «Генерал-полковник Иван Данилович Черняховский, командующий 3-м Белорусским фронтом, был одним из самых одаренных советских генералов. Не седовласый воин, состарившийся на службе революции, а человек нового поколения, лишь тридцати восьми лет. Смелый боевой командир, страстно интересовавшийся современным оружием и техническими достижениями. По характеру – идеальный тип для советской системы командования».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.