49. Никарагуа, 1978–1990 ДЕСТАБИЛИЗАЦИЯ МЕЛКИМИ ШАГАМИ

49. Никарагуа, 1978–1990 ДЕСТАБИЛИЗАЦИЯ МЕЛКИМИ ШАГАМИ

«У меня есть самые неопровержимые доказательства того, что оружие и боеприпасы в больших количествах и неоднократно… поставлялись революционерам в Никарагуа… Я уверен, что Соединенные Штаты менее всего желают вмешиваться во внутренние дела Никарагуа или любой другой республики Центральной Америки. Однако мы должны сказать, что у нас есть определенная заинтересованность в поддержании порядка и дееспособного правительства в Никарагуа в настоящее время… Поэтому Соединенные Штаты не могут не испытывать глубокого беспокойства по поводу серьезной угрозы стабильности и конституционному правительству в Никарагуа, скатывающемуся к анархии и подвергающему опасности американские интересы, особенно если такое положение дел вызвано внешним влиянием или же ему способствует какое-либо другое иностранное государство» {1].

С такими словами обратился президент Калвин Кулидж (Calvin Coolidge) к Конгрессу Соединенных Штатов в 1927 году. Революционеры, из-за которых он бил тревогу, были сторонниками либеральной партии — одним из них был Аугусто Сесар Сандино (Augusto Cesar Sandino). Они с оружием в руках выступили против правительства консервативной партии, которое, как они считали, находится у власти незаконно. Иностранным государством, обвиняемым в вооружении либералов, было мексиканское правительство, которое администрация Кулиджа считала «пропитанным большевистскими идеями». Американскими интересами, которым грозила опасность, были обычные деловые инвестиции, которые привлекались и поощрялись в то время более открыто, чем когда-либо. Именно благодаря этому американские морские пехотинцы высаживались в Никарагуа 12 раз за менее чем три четверти столетия (см. Приложение 2).

В 1980-х годах правительством, встревожившим администрацию Рональда Рейгана — который называл Кулиджа своим политическим святым покровителем, — было революционное никарагуанское правительство сандинистов; иностранной державой, сурово осуждаемой за то, что она вооружала сан-динистов, был Советский Союз, с лихвой пропитанный большевистскими идеями; контрреволюционерами, известными как контрас, были американские морские пехотинцы; что касается американских «интересов» — к «рациональности» экономического империализма было добавлено стремление к политической гегемонии, граничащее с патологией.

Когда американские вооруженные силы покинули Никарагуа в последний раз в 1933 году, они оставили после себя «подарок», за который никарагуанский народ долго их вспоминал — Национальную гвардию под руководством некоего Анастасио Сомосы (Anastasio Somoza), так же как в 1924 году Соединенные Штаты оставили после себя Трухильо (Trujillo) для народа Доминиканской Республики. Три года спустя Сомосастал президентом и при помощи Национальной гвардии установил семейную династию, которая управляла Никарагуа, во многом как своим частным владением, в течение следующих 43 лет. Когда гвардейцы, находясь под постоянным покровительством Соединенных Штатов, во время военного положения совершали насилия, пытки, убийства оппозиции и массовые погромы крестьян, а также занимались грабежом, вымогательством, контрабандой, содержанием публичных домов и другими государственными делами, клан Сомосы предъявил права на львиную долю земли и предпринимательства в Никарагуа. Когда Анастасио Сомоса II был свергнут сандинистами в июле 1979 года, он сбежал за границу, оставив страну, в который две трети населения зарабатывало меньше 300 долларов в год. Прибыв в Майами, Сомоса оценил свое состояние в 100 миллионов долларов. Однако по данным американской разведывательной службы, оно оценивалось в 900 миллионов долларов [2].

Новым никарагуанским лидерам повезло, что они пришли к власти в то время, когда в Белом доме находился Джимми Картер. У них было полтора года относительной передышки, чтобы сделать первые шаги в задуманном ими переустройстве обнищавшего общества перед тем, как беспощадная враждебность администрации Рейгана обрушится на них; хотя нельзя сказать, что и Картер особо приветствовал сандинистскую победу.

В 1978 году Картер, согласовав свои действия с Сомосой, почуявшим неладное, санкционировал тайную поддержку ЦРУ прессе и профсоюзам трудящихся в Никарагуа с целью создания «умеренной» альтернативы санди-нистам [3]. В это же время американские дипломаты устанавливали контакты с другими нелевыми никарагуанскими оппонентами Сомосы. Идея Вашингтона об «умеренной альтернативе», согласно группе видных никарагуанцев, которые покинули переговорный процесс, состояла в том, чтобы включить в будущее правительство политическую партию Сомосы и «оставить фактически нетронутой насквозь коррумпированную структуру сомосисткого аппарата», включая Национальную гвардию, хотя и в несколько реорганизованной форме [4]. Действительно, в это же время командующий Южного командования США (Латинская Америка) генерал-лейтенант Деннис Маколифф (Dennis McAuliffe) говорил Сомосе, что хотя он и должен будет отречься от власти, но

Соединенные Штаты «намерены не допустить подобного решения, которое приведет к расформированию Национальной гвардии» [5]. Такое представление красноречиво показывает, насколько непонятна была американцам глубокая ненависть к Национальной гвардии, испытываемая преобладающим большинством никарагуанского народа.

Кроме того, Соединенные Штаты безуспешно пытались убедить Организацию американских государств направить в Никарагуа «миротворческие силы» [6] — структуру, которая могла бы воспрепятствовать разрастанию боевой активности повстанцев. В соседней Коста-Рике американский посол счел необходимым пожаловаться правительству, что Куба открыла центр для координации своей военной поддержки сандинистам, и в результате кубинцы переместили свой штаб в консульство [7].

После того как сандинисты пришли к власти, Картер уполномочил ЦРУ обеспечивать финансовую и другую помощь их противникам [8]. В то же самое время Вашингтон оказывал давление на сандинистов, чтобы те включили в новое правительство определенных деятелей [9]. Несмотря на то что эта тактика не увенчалась успехом, администрация Картера не отказалась от помощи Никарагуа. Рональд Рейган позже указывал на этот момент и вопрошал: «Может кто-либо сомневаться в великодушии и добрых намерениях американского народа?».

Но вот о чем умолчал президент:

а) Почти вся эта помощь попадала в неправительственные агентства и частный сектор, включая Американский институт свободного профсоюзного развития (American Institute for Free Labor Development), давней ширмы ЦРУ. (В 1981 году заместитель министра юстиции США в ходе дебатов в Верховном суде неосторожно затронул связи между этим институтом и ЦРУ. Когда пресса подхватила тему, он, запинаясь, сказал, что говорил об этом гипотетически.) [10]

б) Основным и ярко выраженным мотивом для этой помощи было укрепление позиций так называемой «умеренной оппозиции» и пресечение влияния социалистических стран в Никарагуа.

в) Никарагуанскому правительству было отказано во всех видах военной помощи, несмотря на его неоднократные просьбы об оказании такой помощи и о его праве на таковую [11]. Ибо побежденная Национальная гвардия и другие приспешники Сомосы не исчезли — они перегруппировались в контрас и сохраняли свою боеспособность.

В январе 1981 года республиканец Рональд Рейган занял Белый дом и утверждал, что «сожалеет о марксистском сандинистском захвате Никарагуа». Президент начал действовать энергично, чтобы пресечь фактически все формы помощи сандинистам, и это было преддверием его открытой войны против их революции. Американский кит еще раз почувствовал угрозу от пескаря в Карибском море.

Среди множества предпринятых администрацией Рейгана мер следующие: Никарагуа была исключена из списка американской правительственной программы по продвижению американских инвестиций и торговли; сахарный импорт из Никарагуа был сокращен на 90 процентов; без лишнего шума, но с известным успехом Вашингтон оказывал давление на Международный валютный фонд (МВФ), Межамериканский банк развития (МАБР), Всемирный банк и европейский Общий рынок, чтобы те отказывали Никарагуа в кредитах [12]. Директор МАБР Кевин О’Салливан (Kevin O’Sullivan) позже указывал, что в 1983 году США отказали в предоставлении кредита никарагуанским рыбакам под предлогом того, что у страны не было соответствующего топлива для их лодок. Неделю спустя, отметил О’Салливан, «диверсанты взорвали крупнейший никарагуанский топливный склад в порту Коринто» [13], что, по словам американского разведывательного источника, было «абсолютно точно операцией ЦРУ» [14].

Все же Вашингтон предлагал 5,1 миллиона долларов в качестве помощи частным организациям и Римско-католической церкви Никарагуа. Но это предложение было отклонено правительством, потому что, как отмечалось, «слушания в Конгрессе Соединенных Штатов показали, что соглашение [о помощи] имеет политическую подоплеку, направленную на поддержку сопротивления и дестабилизацию революционного правительства» [15]. Никарагуа уже арестовала ранее несколько членов организаций-получателей, таких как Моравская церковь и Верховный совет частного предпринимательства (Superior Council of Private Enterprise), из-за причастности к вооруженным заговорам против правительства [16].

Администрацию Рейгана это не остановило. Кардинал Мигель Обандо (Miguel Obando) и Католическая церковь Никарагуа получили сотни тысяч долларов тайного финансирования от ЦРУ до 1985 года, и затем — после того как официальная американская правительственная помощь была приостановлена комитетом Конгресса по надзору, — деньги шли неофициально через Оливера Норта (Oliver North) на основе соглашения с Белым домом. Одно из мероприятий, куда Обандо, по сообщениям, вкладывал деньги, были «религиозные инструкции», чтобы «подрывать марксистско-ленинскую политику сандинистов» [17].

Скоординированными усилиями с целью лишить никарагуанскую экономику нефти было совершено несколько нападений на нефтехранилища. В ходе операций, проводившихся контрас и ЦРУ из Гондураса, также совершались диверсии на нефтепроводах, минировались акватории нефтеналивных портов — любой приближающийся к порту нефтяной танкер мог быть взорван; по крайней мере семь иностранных судов были повреждены минами, в том числе советский танкер, пять членов команды которого, по сообщениям, получили тяжелые ранения. Порты Никарагуа были на осадном положении: минометные обстрелы со скоростных моторных катеров, воздушные налеты, ракетные и пулеметные обстрелы велись с тем, чтобы блокировать экспорт Никарагуа, атакже заставить страну голодать от недостатка импорта, угрожать иностранному судоходству [18]. В октябре 1983 года компания Esso, ведущий поставщик Никарагуа, объявила, что ее танкеры больше не будут перевозить сырую нефть из Мексики; в тот момент Никарагуа располагала всего лишь 10-дневными запасами нефти [19].

Сельское хозяйство было другой важной мишенью. Рейды контрас наносили значительный ущерб зерновым культурам и уничтожали навесы для сушки табака, зерновые элеваторы, ирригационные системы, дома и сельхозобору-дование; дороги, мосты были разрушены, грузовая техника поломана, чтобы не дать перевозить то, что производится; многие государственные хозяйства и кооперативы были парализованы, сбор урожая был сорван; другие, не пострадавшие фермы не работали из-за угроз [20].

В октябре 1982 года компания «Стандарт фрут» (Standard Fruit Company) объявила, что приостанавливает все свои банановые операции в Никарагуа и продажу фруктов в Соединенные Штаты. Американская транснациональная компания, которая целое столетие обогащалась в Никарагуа, разорвала контракт с правительством, продленный до 1985 года, оставив безработными около 4000 рабочих и примерно шесть миллионов упаковок спелых бананов без транспорта и без рынка [21].

Рыбная промышленность Никарагуа пострадала не только от нехватки топлива для ее лодок. Рыболовецкий флот был подкошен минами и нападениями, траулеры простаивали из-за отсутствия запасных частей — сказывалась блокада кредита США. От падения экспорта креветок страна потеряла миллионы долларов [22].

Это была американская война против Никарагуа. У контрас были свои собственные мотивы, чтобы бороться за свержение сандинистского правительства. Соединенным Штатам не нужно было их подталкивать. Перед тем как американские вооруженные силы стали тысячами прибывать в Гондурас и обосновали там «американскую крепость», деятельность контрас ограничивалась почти исключительно набегами на границе, небольшими вылазками и нападениями на никарагуанских пограничников и фермеров, обстрелами патрульных катеров и т. п. Убив несколько человек здесь, подорвав здания там [23] — в такой войне против превосходящей силы у контрас не было никаких шансов. Но тогда американцы в 1982 году выставили свою тяжелую артиллерию. Появилась авиация, устраивались взлетно-посадочные полосы с фунтовым покрытием, доки, радарные станции, узлы связи, построенные под прикрытием многократных совместных американо-гондурасских военных учений [24], в то время как тысячи контрас проходили боевое обучение во Флориде и Калифорнии [25].

Американские и «гондурасские» самолеты-разведчики, обычно пилотируемые американцами, начали регулярные полеты над Никарагуа для поиска целей бомбардировок и организации диверсий, отслеживали передвижения сандинистских войск и объектов, определяли с воздуха минирование, вели перехват военной связи и фотофафировали местность. Корабли радиоэлек-фонной разведки недалеко от берегов Никарагуа прослушивали объекты в глубине страны с помощью электронных средств слежения [26]. Бывший аналитик ЦРУ отмечал: «Наша разведка в Никарагуа так хороша… что мы можем услышать, как в Манагуа спускают воду в туалете» [27].

Тем временем американские летчики совершали боевые полеты против никарагуанских войск и осуществляли поставки контрас внутри никарагуанской территории. Некоторые из них были сбиты и погибли [28]. Другие летали в гражданской одежде, и в Пентагоне их предупредили, что от них откажутся, если они попадут в плен [29]. Некоторые представители контрас рассказывали американским конгрессменам, что им приказали взять на себя ответственность за бомбардировку, устроенную ЦРУ и его платными наемниками [30]. Гондурасские войска также обучались в США приемам диверсионных действий в Никарагуа [31]. Все так и происходило — так же, как и в Сальвадоре. Полная картина американского вмешательства в этой войне никогда не будет раскрыта.

Жестокость мятежников принесла им известность. Они методично уничтожали медицинские пункты, школы, сельскохозяйственные кооперативы и дома культуры — символы социальной программы сандинистов в сельских районах. Людей, захваченных в этих налетах, подвергали пыткам и убивали самым жестоким способом. Достаточно одного случая, о котором сообщает лондонская «Гардиан» (The Guardian). Оставшийся в живых после налета в провинции Хинотега (Jinotega), на границе с Гондурасом, местный житель рассказывал:

«Розе отрезали грудь. Потом они вскрыли ее грудную клетку и вынули сердце. Мужчинам отрезали руки, половые органы, выкалывали глаза. Им перерезали горло, вытаскивая наружу язык» [32].

Американская организация по правам человека Americas Watch пришла к заключению, что «систематическое применение жестокого насилия контрас… является столь распространенным, что можно сказать — это их основной метод ведения войны».

В ноябре 1984 года никарагуанское правительство объявило, чтос 1981 года контрас убили 910 государственных служащих и 8000 гражданских лиц [33].

Аналогия неизбежна: если бы Никарагуа была Израилем, а контрас — Организацией освобождения Палестины, сандинисты давно бы уже совершили налет на базы в Гондурасе и стерли бы их с лица земли. Соединенные Штаты молчаливо одобрили бы эту акцию, Советский Союз осудил бы ее, но ничего не предпринял бы, остальная часть мира просто бы удивилась — и этим все и закончилось бы.

После того как о многих злодеяниях контрас стало известно в мировой прессе, в октябре 1984 года выяснилось, что ЦРУ подготовило для своих клиентов инструкцию, в которой среди прочего рекомендовалось применение насилия по отношению к гражданским лицам. На волне негодования в Конгрессе, вызванной этими разоблачениями, Государственный департамент был вынужден публично осудить террористическую деятельность контрас. ЦРУ, настоящие и бывшие лидеры контрас, а также другие свидетели информировали комитет по разведке Конгресса, что контрас действительно «насиловали, пытали и убивали мирных граждан, включая детей» и что «группы гражданских лиц, включая женщин и детей, были сожжены, расчленены, ослеплены и обезглавлены» [34]. Это были те самые контрас, которых Рональд Рейган на своем странном языке называл «борцами за свободу» и «равными, с точки зрения морали, нашим отцам-основателям». Повстанцы в Сальвадоре, по напускному мнению президента, были «убийцами и террористами» [35].

Учебное пособие ЦРУ под названием «Психологические операции в партизанской войне» (Psychological Operations in Guerilla Warfare) содержало советы по таким темам, как политическое убийство, шантаж обычных граждан, массовое насилие, похищение, устройство взрывов в общественных местах. После входа в город, говорилось в этом пособии, «организуйте открытые суды», на которых контрас смогут «позорить, высмеивать и оскорблять» сандинистов и сочувствующих им, «крича лозунги и насмехаясь над ними». «Если… нужно будет… расстрелять человека, пытавшегося покинуть город», контрас должны объяснять, что «он был врагом народа», хотел привести сандинистов, чтобы те «совершали расправы, насиловали, грабили, разрушали, хватали людей и т. д.»

Контрас советовали объяснять людям, что «мы ведем борьбу не против народа, а против русских империалистов». Это «вызовет сочувствие крестьян, и они немедленно примкнут к вам». (Сам Мао, возможно, не сказал бы лучше.) Рабочим нужно было говорить, что «государство отменяет фабрики», а докторам — что «их заменят кубинские фельдшеры».

Когда население проникнется этим и начнет подниматься против правительства, «профессиональные преступники должны быть наняты для выполнения особых заданий». Они должны устраивать во время демонстраций столкновения с властями, чтобы вызвать восстания и перестрелки, во время которых погибнут один-два человека, и это создаст как раз образ мученика». Другие люди должны быть «вооружены палками, железными прутьями и плакатами и, если это возможно, иметь спрятанное огнестрельное оружие». Другие «ударные группы», вооруженные «ножами, бритвами, цепями, палками и дубинками», должны «шествовать немного сзади мирной толпы» и подталкивать процесс.

Наконец, глава под названием «Целевое применение насилия для пропагандистских эффектов» учит контрас, как можно «нейтрализовать тщательно отобранные и запланированные цели, такие как суды, полицейские участки и учреждения общественной безопасности», а также другие объекты [36].

Всем своим содержанием пособие показывает примерно то же самое, чему западный мир всегда учили: что это — путь, которым коммунисты плели интриги и обучали. Раскрытие пособия сильно ударило по администрации Рейгана, однозначно развеяв миф о том, что Соединенные Штаты не преследовали цель свергнуть сандинистское правительство; хотя к тому времени любой, кто все еще верил в это, был достаточно далек от действительности.

Представители Белого дома и президент Рейган изобретательно пытались объяснить, что это пособие только проект, что оно не было размножено и распространено, что авторы оговорились, что слово «нейтрализовать» не означает убить, а только отстранить от работы, что автор пособия был неким безответственным «фрилансером» низкого уровня [37]…

Немного позже это же пособие с незначительными изменениями можно было снова найти в Гондурасе; его распространением для видимости занялась частная американская организация — журнал «Солдат удачи» (Soldier of Fortune) [38].

ЦРУ, возможно, попыталось предоставить своим студентам-контрас некоторые наглядные примеры нейтрализации в духе мафии. В июне 1983 года правительство Никарагуа выслало трех служащих посольства США, один из которых, как сообщали, был руководителем резидентуры ЦРУ в Манагуа, обвинив их в том, что они являлись частью подрывной сети Управления, которая, среди прочего, пыталась убить министра иностранных дел Мигеля д’Эското (Miguel d’Escoto). Орудием убийства должна была послужить бутылка бенедиктинского ликера, содержащего таллий, отравление которым почти невозможно обнаружить в человеческом теле. На пресс-конференции правительство представило доказательства — фотографии и видеозаписи американских дипломатов, встречающихся с их никарагуанскими чиновниками, выдававшими себя за соучастников заговора, а также копии перехваченных сообщений [39].

Два месяца спустя никарагуанское правительство предотвратило другой заговор ЦРУ с целью убийства д’Эското (который также был католическим священником) и двух других правительственных служащих. Агент ЦРУ Майк Ток (Mike Tock) был обвинен в организации этого заговора [40].

В июне, по словам одного из участников, ЦРУ направило ударный отряд из Гондураса в Манагуа, чтобы покончить со всеми девятью команданте национальной Директории одним махом, подорвав здание, где они заседали. Отряд прибыл в Манагуа, но взрывчатые вещества не поступили; заговор был раскрыт [41].

У Бога и у борьбы за свободу есть что-то общее: они оба движутся неисповедимыми путями. Если пособие ЦРУ по антипартизанской борьбе не было своеобразным «инструментом свободы», то иллюстрированный комикс агентства, конечно же, им был: 16-страничная «Книга борца за свободу» (Freedom Fighters’ Manual) поставлялась контрас для распространения среди населения Никарагуа. Ее 40 иллюстраций показывали читателям, как они могли «освободить Никарагуа от притеснения и нищеты» «набором полезных методов саботажа». Среди них были такие: забивать туалеты тряпками, перерезать силовые кабели, сыпать грязь в бензобаки, раскидывать гвозди на дорогах и шоссе, резать и прокалывать шины транспортных средств, рубить и кидать деревья на шоссе, делатьложные звонки о мнимых пожарах и преступлениях, красть и припрятывать продовольствие от правительства, оставлять включенным свет и открытыми водопроводные краны, красть почту из почтовых ящиков, опаздывать на работу, прикидываться больным, устраивать короткие замыкания, бить электролампочки, портить книги, распространять слухи, угрожать начальникам и чиновникам по телефону [42].

По крайней мере, до середины 1980-х годов основное официальное объяснение американской воинственности по отношению к сандинистскому правительству, наиболее часто повторяемое, состояло в том, что Никарагуа снабжало военной помощью сальвадорских повстанцев. Тот факт, что Соединенные Штаты в то же самое время существенно вооружали сальвадорское правительство, которое поддерживало контрас, Вашингтон в расчет не берет. В главе о Сальвадоре мы увидим, насколько Вашингтону не хватало доводов для этого обвинения. Независимо оттого, какие были организованы поставки и каких размеров они достигали, они, похоже, закончились в начале 1981 года. В январе этого года один из членов сальвадорского кабинета министров объявил, что Никарагуа больше не позволяет использовать свою территорию для осуществления военных поставок [43]. Несколько недель спустя сандинистское правительство, встревоженное приостановкой американской экономической помощи, потребовало от сальвадорских повстанцев найти политическое урегулирование конфликта [44]. С подобными требованиями сандинисты обращались и в последующие годы [45]. И в марте на совещании директора Уильяма Кейси в штаб-квартире ЦРУ было подтверждено прекращение операций по этим поставкам [46].

Дэвид Макмайкл (David MacMichael), который служил с ЦРУ с 1981 по 1983 год в качестве аналитика военного и политического развития в Центральной Америке, присутствовал на многостороннем совещании, где обсуждались планы ЦРУ по поддержке контрас. С этого совещания он вынес мнение, что «хотя объявленная цель и состояла в том, чтобы запретить поставки оружия, идущего в Сальвадор, едва ли можно сказать, что было какое-то обсуждение трафика оружия… Я не знал причину этого до тех пор, пока через несколько месяцев не понял, как и все остальные, что запрет трафика оружия никогда не был серьезной темой для обсуждения».

Бывший сотрудник ЦРУ рассказал, что у него был доступ к самой секретной информации по Никарагуа, включая поставки оружия в Сальвадор, и, основываясь на этом, он пришел к заключению, что «администрация и ЦРУ систематически искажали никарагуанскую причастность к поставкам оружия сальвадорским партизанам, чтобы оправдать [свои] усилия свергнуть никарагуанское правительство» [47]. Дэвид Макмайкл, помимо ЦРУ, прослужил десять лет в морской пехоте США и четыре года занимался противопартизан-скими действиями в Юго-Восточной Азии. Для человека с таким послужным списком его взгляды на внешнюю политику США в Латинской Америке претерпели странные изменения:

«Мы имеем контроль, и мы не хотим терять его. Идеология антикоммунизма дает этому разумное объяснение, хотя такое убежденное упорство в ней — настоящая патология. Мы имеем целое поколение людей, выросших во внешнеполитическом истеблишменте и работающих в нем, кто в течение 25 лет вставал по утрам и говорил каждый раз: «Сегодня мы наконец-то прикончим этого ублюдка Кастро» [48].

Безуспешные попытки Соединенных Штатов найти настоящие никарагуанские следы на сальвадорской территории, очевидно, подтолкнули вездесущего Оливера Норта (Oliver North) попытаться оставить там некоторые фальшивые. В 1988 году Хосе Блэндон (Jose Blandon), бывший близкий советник шефа обороны Панамы, а на самом деле ее фактического правителя генерала Мануэля Норьеги, заявил, что Норт проводил в 1986 году тайную операцию, входе которой на территории Панамы собиралась большая партия оружия и транспортных средств советского блока, которую потом предстояло «захватить» в Сальвадоре и ложно привязать к сандинистам. Но эти усилия претерпели неудачу в июне, когда судно с военным грузом на борту было задержано панамскими служащими. Два дня спустя газета «Нью-Йорк тайме» опубликовала статью о незаконной деятельности Норьеги [49].

Вторым объяснением вашингтонской политики, вероятно, было то, что Никарагуа представляла собой военную угрозу другим центральноамериканским странам, не просто базам в Гондурасе, которые были ежедневно планируемой провокацией — но и самому Гондурасу и другим соседним государствам. Но это было слабым аргументом, поскольку у Никарагуа фактически не было военно-воздушных сил — и было бы равносильно самоубийству напасть на кого-либо без надлежащего прикрытия с воздуха — и даже не было флота, а никарагуанские танки совсем не подходили для местности в Гондурасе [50]. Еще меньше причин для вторжения было у сандинистов. Сомнительно, чтобы служащие Государственного департамента сами верили в эту историю больше, чем предполагаемые объекты нападения. Министр информации Коста-Рики Армандо Варгас (Armando Vargas) на конференции для костариканских журналистов в 1985 году бодро заявлял: «Никто здесь на самом деле не ожидает, что Никарагуа нападет на нас»… «И никто в Гондурасе также не ожидает этого», — сказал Мануэль Гэмеро (Manuel Gamero), главный редактор «Тьемпо» (Tiempo), одной из ведущих гондурасских газет [51].

В другие дни нам дают другие причины, почему сандинистов следует сдерживать. Это, возможно, необходимо для зашиты Панамского канала или «свободного мореплавания в Карибском бассейне и Мексиканском заливе». Угроза морским коммуникациям — эта карта разыгрывалась Вашингтоном не один раз в каждом уголке земного шара за прошедшие 40 лет. Множество раз он ставил на нее. Или это была угроза «второй Кубы» или ее подобия — «советский береговой плацдарм» в регионе. Такие предупреждения дополнялись иллюстрациями — выставкой воздушных фотографий Никарагуа с «военными казармами кубинского типа», «советского типа места для физической подготовки с турниками и другими спортивными снарядами для упражнений и беговой дорожкой», и — самое страшное — сандинистский военный городок, «имеющий стандартную прямоугольную форму, как мы видели на Кубе» [52]. Хитрые кубинцы придумали прямоугольное здание.

«Стратегическая проблема — довольно простая штука, — утверждал Патрик Бьюкенен (Patrick Buchanan), директор по связям с общественностью при администрации Рейгана. — Кто больше хочет Центральную Америку — Запад или Варшавский договор?» [53]

Фидель Кастро не сомневался. По крайней мере, в двух случаях он однозначно выразил свое разочарование и беспокойство по поводу того, что Советский Союз недостаточно помогает Никарагуа, и считал это слабым и нерешительным ответом СССР американскому давлению на сандинистское правительство, особенно после того как российское судно подорвалось на минах ЦРУ. Кубинский лидер не присутствовал на похоронах советского руководителя Черненко в марте 1985 года и не оставил запись в книге соболезнований в советском посольстве в Гаване, очевидно, чтобы отметить свое недовольство советской политикой. Один советский дипломат говорил: «Мы, разумеется, отдаем приоритет улучшению отношений с нашим противником, мы должны искать баланс с США, поэтому мы, естественно, скажем [кубинцам] успокоиться, мы не заинтересованы в обострении ситуации в Анголе и Никарагуа» [54].

«В аналитических центрах и академических институтах в Москве, где обсуждается и рассматривается советская политика в Латинской Америке, — сообщала лондонская газета «Гардиан» (The Guardian), — акцент делается на диалоге и переговорах, и если Советский Союз в чем-то и соглашается с Соединенными Штатами, так это в том, что не должно быть «больше Куб». Это был намек на тяжелое экономическое и политическое бремя Кубы, висевшее годами на шее Москвы [55].

Оливер Норт также не испытывал никакого сомнения в том, кто хотел Центральную Америку больше. Подполковник как-то сказал одному из частных американских спонсоров контрас: «Россия никогда не пойдет против нас, чтобы спасти Никарагуа» [56].

Не сомневалась в этом и Польша. Страна — участник Варшавского договора продавала оружие контрас, как и коммунистические китайцы [57].

В 1987 году советский лидер Михаил Горбачев предложил прекратить советскую военную помощь Никарагуа, если Соединенные Штаты прекратят свою военную поддержку контрас. Рейган подтвердил, что Горбачев поднял этот вопрос в беседе с ним, но нет никакого упоминания, что президент последовал этим путем [58].

В январе 1983 года так называемая Контадорская группа (Contadora Group) в составе Мексики, Панамы, Колумбии и Венесуэлы начала периодически встречаться, пытаясь успокоить беспокойные воды Центральной Америки. Отклонив с самого начала идею, что конфликты в этом регионе могут или должны рассматриваться как часть противостояния Востока и Запада, они консультировались со всеми вовлеченными в конфликт странами, включая

Соединенные Штаты. Сложные и долгие обсуждения в конечном итоге породили соглашение из 21 пункта, включавшее наиболее спорные вопросы: гражданская война, иностранная интервенция, выборы и права человека. Вашингтон, который не являлся подписантом соглашения, но очевидным образом должен был его выполнять, оказывал давление на Манагуа подписать соглашение. Это было отчасти для внутреннего американского потребления: Белому дому была необходима поддержка Конгресса политики администрации в отношении Никарагуа и победа на президентских выборах 1984 года. Другой причиной была возможность давить на Никарагуа, утверждая, что подписание соглашения сделало бы страну демократичной и остановило бы «экспорт революции».

Затем, к большому удивлению Вашингтона, 7 сентября 1984 года Никарагуа объявила о своем намерении подписать соглашение. До этого момента Соединенные Штаты публично не критиковали положения этого соглашения, но тут Вашингтон вдруг начал находить спорные моменты и требовать их изменения. Государственный департамент объявил, что Контадорская группа «не считает, что это [соглашение] может быть концом процесса», но высокопоставленный дипломат одной из контадорских стран настоял, чтобы «все рассматривали его как заключительный документ с самого начала», в том числе и представители США [59].

То, что встревожило Вашингтон в соглашении, были его требования вывода из каждой страны всех иностранных военных баз; ограничения на присутствие иностранных военнослужащих, вооружение и проведение военных учений; запрет на помощь повстанческим силам, стремящимся свергнуть какое-либо правительство. Всего этого было достаточно, чтобы оставить без дела интервенционистскую державу. Соединенные Штаты отказались давать свое благословение этому соглашению. Член палаты представителей Майкл Барнс (Michael Barnes), председатель подкомиссии по иностранным делам в Западном полушарии, так прокомментировал это: «Возражения администрации по поводу соглашения укрепляют мою веру в том, что она никогда не имела реального интереса к мирному урегулированию» [60].

После объявления об этом в Манагуа представители Госдепартамента признали свою обеспокоенность тем, что это «могло бы подорвать усилия администрации рассматривать сандинистов как основной источник напряженности в Центральной Америке». Некоторые чиновники утверждали, что намеченная поездка в Лос-Анджелес сандинистского лидера Даниэля Ортеги «не должна быть одобрена, отчасти чтобы наказать г-на Ортегу и сандинистов зато, что они приняли контадорские мирные предложения» [61]. Готовность Никарагуа подписать соглашение была названа «пропагандистской уловкой» [62].

Месяц спустя внутренний циркуляр Совета национальной безопасности отметил, что Соединенные Штаты в результате интенсивного лоббирования «эффективно заблокировали» принятие соглашения в том виде, в каком оно было написано [63].

В течение последующих трех лет администрация Рейгана успешно искала способы срыва мирных переговоров в рамках Контадорской группы, потому что эти переговоры усложняли ей попытки выбивать финансирование для контрас в Конгрессе, а также мешали ее основной цели — свержению никарагуанского правительства [64].

Советник по вопросам национальной безопасности Джон Пойндекстер (John Poindexter) дал понять панамскому лидеру генералу Мануэлю Норьеге, что Соединенные Штаты недовольны ролью Панамы в Контадорском процессе, и предложил Норьеге отойти от власти. Когда Норьега отказался это сделать, США отказали в экономической помощи на 40 миллионов долларов. Затем в июне 1986 года вашингтонские официальные лица проинформировали американских журналистов о причастности Норьеги к незаконному обороту наркотиков и отмыванию денег. Таким образом, бывший на хорошем счету клиент ЦРУ в одночасье превратился в антиобщественный элемент номер один в Соединенных Штатах. Подобным же образом в 1985 году, когда президент Гондураса Роберто Суасо (Roberto Suazo) воспрепятствовал поставкам помощи контрас, США заблокировали программу помощи Гондурасу и облили его грязью.

В феврале 1986 года США пригрозили Мексике, которая наряду с Панамой была наиболее активным членом Контадорской группы, что если она будет лоббировать в Конгрессе Контадорский процесс, то администрация начнет поддерживать оппозиционную Партию национального действия на следующих мексиканских выборах. Осужденный участник скандала с контрас (Contragate) Карл Ченнелл (Carl Channell) позже рассказывал представителям Партии национального действия, что Рейган помог бы им, если бы они помогли контрас. В мае представители Белого дома выступили перед Конгрессом, раскритиковав мексиканское правительство за коррупцию, незаконный оборот наркотиков и неумелое руководство экономикой — чрезвычайно необычный шаг в отношении Мексики [65].

В августе 1987 года «Центральноамериканское мирное соглашение», инициированное президентом Коста-Рики Оскаром Ариасом (Oscar Arias), преемник неудавшегося Контадорского процесса, было подписано Сальвадором, Гондурасом, Гватемалой, Никарагуа и Коста-Рикой. Его ключевые условия относительно иностранного военного вмешательства были похожи на предыдущие контадорские версии. Администрация Рейгана, однако, все еще страстно стремилась к военной победе. По словам бывших официальных лиц, некоторые в администрации желали срыва мирных переговоров, созванных по плану Ариаса [66]. Война в Никарагуа продолжалась.

Аргументом, чаше всего выдвигаемым администрацией Рейгана и объясняющим ее нежелание принять контадорское соглашение в течение 1983 и 1984 годов, было то, что Никарагуа не была готова проводить действительно свободные выборы, как того требовало соглашение. Вашингтон называл победу, одержанную сандинистами на выборах в ноябре 1984 года с перевесом два к одному, «обманом».

На первый взгляд, по (некорректным) стандартам западных выборов к никарагуанским выборам нельзя сильно придраться; по стандартам Латинской Америки это был истинный образец демократии; тот факт, что не было никаких смертельных случаев в связи с выборами, сам по себе делает их почти уникальными в Латинской Америке; появление небольших партий на избирательных участках в каждой провинции страны отличало их от типичных президентских выборов в Соединенных Штатах.

Выборы были открыты для всех партий и кандидатов, ни о каких фальсификациях на выборах не сообщалось, и даже не было обвинений в них; на выборах присутствовали 400 иностранных наблюдателей из 40 различных стран, и вдень выборов газета «Вашингтон пост» имела основания сообщить:

«Даже американские дипломаты здесь признают, что сандинисты предоставили возможность широкого выражения политических взглядов, включая те, которые резко критиковали правительство. В начале кампании сандинисты ослабили цензуру единственной оппозиционной газеты «Ла Пренса» (La Prensa), а государственное телевидение и радиоканалы выделили эфирное время — хотя и ограниченное — для малочисленных, но громких оппозиционных партий, чтобы те могли изложить свою платформу» [67].

Критика Вашингтоном выборов сосредоточилась на бойкоте их Демократическим координирующим союзом (ДКС, Democratic Coordinating Alliance) — значительной коалицией оппозиционных групп во главе с Артуро Хосе Крузом (Arturo Jose Cruz). Несколько раз Круза и его последователей, когда они появились публично, толпа избивала, и по крайней мере в одном случае сообщалось, что многие из протестующих приехали в город на правительственном транспорте. Неясно, сознательно ли сандинисты создавали Крузу препятствия, но ясно то, что, запретив союзу участвовать в избирательной кампании, правительство потеряло бы намного больше, чем получило. В любом случае, эти эпизоды были несущественны и не помешали в целом избирательной кампании Круза. Самое существенное возражение Демократического координирующего союза состояло в том, что им предоставлялось мало эфирного времени для кампании.

Хронология событий такова: 21 февраля было объявлено, что выборы будут проводиться 4 ноября. В мае была начата регистрация партий и кандидатов, и к 25 июля было зарегистрировано семь партий: сандинисты в центре и по три партии с левого и правого крыла [68]. ДКС отказался регистрироваться, и Круз объявил, что не будет принимать участие в выборах, если правительство не начнет диалог с контрас, как будто бы контрас страстно к этому стремились, а правительство отклоняло их требования. ДКС выдвинул это требование три недели спустя, заявляя, что контрас информировали их, что они согласятся с любой договоренностью, достигнутой между их партией и правительством [69]. Отказ зарегистрироваться, и это нужно отметить, произошел прежде какого-либо особого ущемления прав.

Круз также утверждал в то время, что в течение пяти лет население было слишком настроено правительством против оппозиции, чтобы иметь какой-либо шанс [70] — это обвинение может быть выдвинуто с веским основанием любой оппозиционной партией в любой стране мира.

В день регистрации несколько помощников Круза встретились с представителями правительства и попросили продлить крайний срок для регистрации [71] — жест, указывающий, возможно, на раскол в рядах ДКС. Сандинисты сначала отказались, но 22 сентября объявили, что регистрация продлевается до 1 октября. ДКС снова не зарегистрировался, заявляя, что дата выборов должна была быть передвинута с ноября на январь [72]. Сандинисты подозревали и сказали об этом открыто, что ДКС знают, что они проиграют в любом случае и воздерживаются от выборов по просьбе Соединенных Штатов, чтобы бросить тень на процесс в целом. В августе некоторые покровители Круза фактически заявили, что надеялись «дискредитировать выборы и вынудить сандинистов пойти им на политические уступки». «Что нам действительно нужно, — заявили они, — это посадить Артуро в тюрьму» [73].

Одним безошибочным признаком руки ЦРУ в выборах были рекламные объявления на всю полосу, которые появились в августе в газетах Венесуэлы, Коста-Рики и Панамы, подписанные несуществующей организацией, которая называла себя «Друзья Томаса Борджа» (Friends of Tomas Borge). Эти объявления пытались расколоть сандинистское руководство, выдвигая кандидатуру Борджа вместо Даниэля Ортеги, который уже был выбран в качестве санди-нистского кандидата. «Ни Ортега, ни Круз!» — провозгласили они лозунг [74].

В течение этого периода ДКС выдвигал одно за другим требования по изменению процедуры избирательной гонки как цену за свое участие в выборах. По любому разумному стандарту политической кухни правительство показало себя достаточно гибким. 21 сентября газета «Нью-Йорк тайме» сообщила, что, по заявлениям оппозиции, сандинисты пошли на существенные уступки и что единственное главное предложение, которое осталось, — это отложить выборы до января. ДСК заявил, что это важно, потому что выборная кампания не может начаться прежде, чем некоторые позиции не будут согласованы. Позиция правительства заключалась в том’ что оно даст гарантию отсрочки — важнейшая и невероятная уступка — только в том случае, если ДКС заключит перемирие с контрас. Другая сторона ответила, что она не уполномочена поступить таким образом, и переговоры продолжались в течение всего октября со многими запутанными и противоречащими сообщениями об их ходе, пока наконец не истек их срок. Соединенные Штаты, конечно, могли бы устроить перемирие, если бы они захотели проверить приверженность сандинистов тому, что Вашингтон называл свободными выборами. То, что у США был такой интерес — факт спорный в свете того, что «Нью-Йорк тайме» выявила за две недели до выборов:

«Администрация Рейгана, публично критикуя выборы 4 ноября в Никарагуа и расценивая их как «обман», по словам высокопоставленных официальных лиц, в частном порядке возразила против участия ведущего кандидата от оппозиции из опасения, что его участие в выборах узаконило бы избирательный процесс.

С мая, когда была сформирована американская позиция по отношению к выборам, администрация подразумевала, что Артуро Хосе Круз, кандидат от оппозиции, или не вступит в избирательную гонку, или, если он это сделает, сойдет с дистанции перед выборами, заявляя, что условия были несправедливы.

«Администрация никогда не собиралась позволять Крузу оставаться в гонке, — отметил чиновник, — потому что тогда сандинисты могли бы законно утверждать, что выборы были легитимны, что осложнило бы ситуацию для Соединенных Штатов в его противостоянии с никарагуанским правительством».

Несколько представителей администрации, осведомленные о ее действиях в Никарагуа, рассказали, что Центральное разведывательное управление США работало с рядом сторонников г-на Круза, чтобы иметь гарантию того, что они будут возражать против любого возможного соглашения об его участии в выборах» [75].

За несколько дней до выборов ряд правых партий, участвовавших в них, заявили, что дипломаты США давили на них, чтобы они выбыли из гонки [76]. Одна из них, Независимая либеральная партия, уже объявила, что больше не участвует в выборах.

Раскрывая план администрации саботировать законность выборов, главной фигурой которого был Артуро Круз, и сообщая об упомянутом выше давлении выбыть на других участников избирательной гонки, «Нью-Йорк тайме» после окончания выборов непонятно зачем поместила редакционную статью, в которой, в частности, сказано:

«Только наивные полагают, что воскресные выборы в Никарагуа были демократическими или узаконивающими популярность сандинистов… Сандинисты на самом деле легко доказали, что их выборы — обман. Их решающим актом было то, что они прервали переговоры с Артуро Крузом, оппозиционным демократом, чья кандидатура могла бы придать больше честности выборной гонке… Оппозиция… была напоследок сведена к четырем малочисленным левым группам и фракциям двух традиционных партий. И даже в таком положении, после пяти лет неограниченной власти, сандинисты, по всей видимости, получили меньше, чем две трети голосов» [77].

Американский посол в Коста-Рике сравнил Никарагуа при сандинистах с «зараженным куском мяса», который привлекает «мух» [78].

Президент Рейган назвал страну «тоталитарной темницей» [79] и настаивал на том, что люди в Никарагуа угнетались сильнее, чем чернокожие в Южной Африке [80].

Члены комиссии Киссинджера по Центральной Америке указывали, что Никарагуа при сандинистах была такой же плохой или даже хуже, чем при Сомосе. Генри Киссинджер считал, что Никарагуа хуже, чем нацистская Германия [81]. Рейган был согласен — он сравнивал тяжелое положение контрас с положением британцев в противостоянии с Германией во время Второй мировой войны [82].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.