На Кубани

На Кубани

23 февраля 1918 года Добровольческая армия вступила в богатый Кубанский край. Он встретил ее радушно, напоив и накормив досыта. Да и пополнение из казаков было очень кстати. Станица Незамаевская, например, выставила отряд человек в полтораста. Станичные сборы выражали преданность Корнилову.

Добровольческая армия двигалась в направлении на Екатеринодар. По пути ей предстояло пересечь Владикавказскую железную дорогу. Сделать это было не просто. Узловые ее станции Тихорецкая и Сосыка были заняты большими силами красногвардейцев, по дороге ходили бронированные поезда, готовые подвергнуть огнем артиллерии все враждебное.

Для того чтобы избежать боя, Корнилов решил провести демонстрационные действия. Он приказал вечером 25 февраля из станицы Веселой круто повернуть на юг. Добровольцы двигались всю ночь и к утру подошли к станице Новолеушковской, где под прикрытием части Корниловского полка, занявшего станцию, их длинная колонна начала быстро пересекать железнодорожный путь. Бронепоезд большевиков, остановленный взрывом полотна на значительном расстоянии, вел бесполезный артиллерийский огонь, но снаряды не долетали до добровольцев. За эти сутки они прошли около 60 верст и, миновав Старо-Леушковскую, Ирклиевскую, 1 марта подошли к Березанской.

Карта Кубанского похода Л. Г. Корнилова.

Добровольцы верили в кубанцев, которые, казалось, с нетерпением ждали их прихода. Однако продолжалось это недолго. Маятник колеблющегося настроения качнулся в другую сторону. При подходе авангарда к станице Березанской он был встречен градом пуль кубанских казаков.

Бой был краток. Огонь добровольческой артиллерии, развернувшиеся цепи пехоты быстро заставили местных защитников оставить позиции. Местные большевики разошлись по домам и попрятали оружие. Пришлые ушли на Выселки. А вечером того же дня, желая доказать свою лояльность, «старики» в станичном правлении творили расправу над своей молодежью – пороли их нагайками…

Добровольческая армия преодолела уже около двухсот пятидесяти верст, обходя села, опрокидывая небольшие красногвардейские отряды. Весь путь пройден пешком. Обычно впереди колонны главных сил в полушубке с белым воротником, в высокой папахе, с палкой в руке шел Корнилов, рядом с ним – офицеры штаба.

2 марта главные силы армии двинулись на станицу Журавскую. Корниловский полк вышел к станции Выселки и после непродолжительного боя взял ее. Армия расположилась на ночлег. В Выселках должен был стать заслоном конный дивизион полковника Гершельмана. Но он почему-то ушел из Выселок, которые были вновь заняты крупными силами красных. Корнилов приказал генералу Богаевскому с партизанским полком и батареей ночной атакой овладеть станцией. Ночь была темная, холодная.

Наступление отложили до утра. Чуть забрезжил рассвет, колонна потянулась к Выселкам. Под редким огнем артиллерии стали развертываться против села отряды под командованием капитана Курочкина, есаула Лазарева, полковника Краснянского. Цепи атакующих шли безостановочно к окраине деревни. Вдруг длинный гребень холмов, примыкавших к селу, ожил и брызнул на наступавших огнем пулеметов и винтовок. Через несколько минут справа – во фланг и тыл наступавшим – ударила артиллерия. Цепи подались назад и залегли.

Бой оказался тяжелым. Пришлось выдвинуть новые силы. В обход Выселок с востока Корнилов направил батальон корниловцев. С фронта атаковал противника Офицерский полк Маркова. Погибли партизанские начальники Краснянский, Бласов, ранен Лазарев. Много молодых бойцов осталось лежать на кубанской земле…

В наступление перешел Корниловский батальон. Солдаты шли быстро, не останавливаясь, как на ученье, заходя противнику в тыл. Подошли марковцы. Левый фланг Партизанского полка охватил село. Его подразделения поднялись в атаку. Враг побежал.

На следующий день, при подходе к станице Кореновской, авангард под командованием Воровского попал под сильный ружейный огонь красногвардейцев. По слухам там сосредоточилось не менее 10 тысяч красногвардейцев с бронепоездами и с большим количеством артиллерии под командой кубанского казака, бывшего военного фельдшера Сорокина.

Юнкерский батальон развернулся для боя и, не останавливаясь, двинулся к станице, опоясанной длинным рядом окопов. Главный удар нанесли Офицерский и Корниловский полки. Туда переместился со штабом и Корнилов. Его группа попала в полосу сильного огня. Все, кроме командующего, ложатся. Пытаются убедить его сделать то же самое. Но тщетно. Тогда просят Романовского:

«Иван Павлович! Уведите вы его… Подумайте, если случится несчастье…»

«Говорил, не раз. Безрезультатно, – отвечает тот. – Он по думает в конце концов, что я о себе забочусь».

Оба они всеми силами стремились показать подчиненным, что равнодушны к дыханию смерти.

В наступлении происходит перелом. Корниловский полк отходит на всем фронте. Его преследуют красногвардейцы. Из обоза доносят, что патроны и снаряды на исходе. Корнилов приказывает выдать последние, в надежде на то, что на станции их много.

Корниловцы, увидев командующего стоящим под огнем в полный рост, останавливаются, несколько минут пребывают в нерешительности на месте и поворачиваются в атаку. Еще нет успеха, но Корнилов уже чувствует, что кризис миновал. Необходимо достичь решительных результатов в другом месте. Придя к такому выводу, он весь свой резерв – Партизанский полк и Чехословацкую роту под командованием Богаевского – направляет для охвата вражеских позиций с запада. Но едва эти части отделились от обоза, оттуда пришло донесение, что в тылу появилась неприятельская конница, а у обоза нет никак ого прикрытия. Корнилов посылает офицера конвоя с приказом, чтобы защищались сами.

Бой затягивается, потери растут. Корнилов переезжает к Богаевскому. Его подразделения медленно разворачиваются против станицы, батарея полковника Третьякова идет вместе с цепями и, снявшись на последней позиции, открывает огонь в упор по ее юго-западной окраине. Батальон Воровского, дважды уже захватывавший окраину и оба раза выбитый оттуда, поднимается вновь в атаку. Открывает огонь артиллерия. Корниловцы врываются в станицу. Батарея галопом мчится по широкой улице к мосту через Бейсужек, обрушивая на сгрудившуюся человеческую массу отступающих красногвардейцев град картечи. Тем временем с востока подошел Офицерский полк. Преодолев ураганный огонь артиллерии, он форсировал по широкому броду реку, усеяв свой путь телами убитых.

Корниловская армия пополнила свои материальные запасы. К ней присоединились три сотни добровольцев из станицы Брюховецкой. Здесь же Корнилов получил и неприятное известие: в ночь на 1 марта кубанские части полковника Покровского оставили Екатеринодар. Они ушли за Кубань, в горы. Это был тяжелый удар для всей армии. Терялся смысл всей операции. В штабе стали готовить приказ о повороте на юг, за Кубань.

«Если бы Екатеринодар держался, – отметил на совещании руководящего состава Корнилов, – тогда не было бы других решений. Но теперь рисковать нельзя. Мы пойдем за Кубань и там в спокойной обстановке, в горных станицах и черкесских аулах отдохнем, устроимся и выждем более благоприятных обстоятельств».

5 марта с наступлением сумерек, соблюдая полнейшую тишину, армия двинулась за усть-лабинскую переправу. Предполагали остановиться на привал в станице Раздольной. Лишь только рассвело, красногвардейские отряды, занявшие тотчас же после ухода арьергарда Кореновскую, стали теснить полк Богаевского. Верстах в двух от Усть-Лабы авангард остановился. Окраина станицы и железнодорожная насыпь были заняты красногвардейцами. Сзади напирал значительный по силам отряд красногвардейцев под командованием Сорокина, угрожавший ослабленному Партизанскому полку. Впереди – станица, а также длинная, узкая дамба в две-три версты, мост, который мог быть в любой момент сожжен или взорван, и железнодорожная магистраль на Екатеринодар. По ней противник мог перебросить в Усть-Лабинскую и подкрепления, и бронепоезда.

Начался бой. Всегда спокойный и уравновешенный Богаевский доносил, что его сильно теснят. Он просил подкреплений. Командующий двинул вперед юнкерский батальон и Корниловский полк. Первый подошел к насыпи железной дороги, второй стал выдвигаться частью сил в обход слева. Быстро выходили юнкера. Встреченные перед самым полотном огнем неприятельских цепей, с криком «ура!» они бросились в атаку.

М. В. Алексеев (советская карикатура 1918 г.).

За сутки армия прошла с боями сорок вест, остановившись в Некрасовской, которую красногвардейский отряд оставил без боя. Люди были измучены. Утром стало известно, что главные силы противника поджидают их в Майкопе. Было решено ввести противника в заблуждение: продолжить движение на юг, а перейдя реку Белую, круто повернуть на запад. Этот маневр, по мнению Корнилова, позволял обеспечить снижение активности противника, выводил армию в район черкесских аулов, создавал возможность соединения с кубанским добровольческим отрядом, отошедшим в направлении Горячего Ключа.

Войска Добровольческой армии, перейдя на левый берег реки Лабы, встретили ожесточенное сопротивление. Наиболее кровопролитный бой пришлось вести 10 марта во время переправы через реку Белую на пути к станице Некрасовской. Успех был переменный. Красногвардейцы беспрерывно вели артиллерийский огонь. Добровольцы отвечали редкими выстрелами. Боеприпасов осталось совсем мало.

К вечеру на фронте установилось равновесие, нарушить которое могла любая из сторон, применив решительные действия. Это почувствовал Корнилов. По его приказу главные силы армии перешли в контратаку в западном направлении. Красноармейцы дрогнули и отошли. Армия уходила в пробитую брешь. Через трое суток она достигла аула Шенджи и встала на ночлег. А на следующий день в сопровождении нарядного конвоя кавказских всадников в аул въехал командующий войсками Кубанского края Покровский. Это был молодой энергичный, смелый, жестокий и властолюбивый человек. Его отряд представлял собой значительную силу.

Деникин пишет: «14-го состоялось в ауле Шенджий свидание с Покровским. В комнату Корнилова, где, кроме хозяина, собрались генералы Алексеев, Эрдели, Романовский и я, вошел молодой человек в черкеске с генеральскими погонами – стройный, подтянутый, с каким-то холодным, металлическим выражением глаз, по-видимому несколько смущенный своим новым чином, аудиторией и предстоящим разговором. Он произнес краткое приветствие от имени кубанской власти и отряда, Корнилов ответил просто и сдержанно. Познакомились с составом и состоянием отряда, его деятельностью и перешли к самому важному вопросу о соединении».

При этом Корнилов высказался за то, чтобы кубанские казаки вошли в состав Добровольческой армии.

Покровский предложил сохранить самостоятельность своего отряда, поскольку согласно «конституции края» кубанские власти желали иметь свою собственную армию. Правда, он согласился войти в оперативное подчинение генерала Корнилова. Лавр Георгиевич настаивал на том, что в создавшейся обстановке целесообразно иметь один сильный войсковой организм. Вопрос, следовательно, остался открытым. Однако медлить дальше было нельзя. Поэтому условились, что на другой день обоз Добровольческой армии перейдет в Калужскую, где и останется временно вместе с кубанским под небольшим прикрытием. Войскам же Добровольческой армии и кубанского отряда ставилась задача захватить станицу Ново-Дмитриевскую, занятую крупными силами красногвардейцев.

Путь к Ново-Дмитриевской был трудным. Накануне всю ночь лил сильный дождь. Люди шли медленно, тяжело волоча ноги в разбухших сапогах. К полудню пошел снег, подул северный ветер. В трех километрах от Ново-Дмитриевской с противоположного берега речки авангарду преградил путь отряд боевого охранения красногвардейцев. Ответный огонь заставил его отступить. Однако на реке не оказалось моста, который был снесен бурным потоком вздувшейся реки. Стали искать брод. Наконец, разведчики перешли реку у бывшего моста. Брод оказался глубиной около метра, но очень узкий. Началась переправа. Противник открыл артиллерийский огонь. Появились убитые и раненые.

К вечеру стало подмораживать. Люди и лошади обрастали ледяной коркой. Первым переправился и продолжил движение Офицерский полк. Перед станицей Марков развернул его для атаки. Другие части безнадежно отстали и им требовалось еще немало времени, чтобы занять указанные командующим позиции для атаки. Марков решил, не дожидаясь их, броситься с полузамерзшим полком под пулеметный огонь. Ворвавшись в станицу, офицеры сошлись с красноармейцами в рукопашной схватке. Всю ночь шла стрельба. Утром красные атаковали Ново-Дмитриевскую, но были отброшены.

Через день на совещание приехали представители Кубани: атаман полковник Филимонов, генерал Покровский, председатель и товарищ председателя законодательной рады Рябовол и Султан-Шахим-Гирей, председатель правительства Быч. Начались длинные, бесплодные разговоры, в которых одна сторона вынуждена была доказывать элементарные основы военной организации, другая выдвигала в качестве главного аргумента необходимость «автономии армии» как опоры правительства. Корнилов заявил категорически, что он не согласен командовать «автономными» армиями. Кубанское правительство вынуждено было, наконец, согласиться на объединение сил.

М. В. Алексеев и А. И. Деникин среди офицеров Добровольческой армии.

В этот же день после артиллерийского обстрела красные перешли в наступление на Ново-Дмитриевскую.

Вечером небольшие их группы проникли даже в станицу. Несколько часов шел уличный бой. Около полуночи атака была отбита.

В течение последующих дней в состав Добровольческой армии прибывали кубанские войска. В результате их численность возросла до шести тысяч бойцов. Корнилов провел реорганизацию. Теперь Добровольческая армия стала состоять из трех бригад. 1-ю бригаду (Офицерский полк, 1-й кубанский полк стрелковый, 1-я инженерная рота, 1-я и 4-я батареи) возглавил генерал Марков. Во главе 2-й бригады (Корниловский ударный полк. Партизанский полк, пластунский батальон, 2, 3 и 4-я батареи) был поставлен генерал Богаевский. Руководство конной бригадой (1-й конный полк. Кубанский полк, конная батарея) было возложено на генерала Эрдели. Этими силами Корнилов решил разбить отряды красных, действовавших южнее Екатеринодара, для того чтобы обеспечить возможность переправы и увеличить запас боеприпасов за счет захваченных складов, после чего внезапным ударом захватить станицу Елисаветинскую – пункт, где имелась паромная переправа и где армию меньше всего могли ожидать, переправиться через Кубань и атаковать Екатеринодар не позднее 28 марта.

С точки зрения военного искусства это был весьма смелый и целесообразный замысел. Однако он не был доведен до логического конца. В нем не рассматривался порядок решения главной задачи – овладение Екатеринодаром. У некоторых командиров еще тогда вызывала сомнение реальность сосредоточения всех сил на левом берегу Кубани для последующего нанесения сильного удара. Однако Корнилов пошел на риск.

Бригада под командованием генерала Богаевского после кровопролитного боя захватила Григорьевскую и Смоленскую. Конница под командованием Эрдели овладела Елисаветинской. Бригада Маркова во взаимодействии с бригадой Богаевского, сломив сопротивление красногвардейцев, заняла станицу Георгие-Афипская, захватив около семисот снарядов. Силы армии стягивались к Елисаветинской к паромной переправе.

К 27 марта на правом берегу Кубани к коннице Эрдели присоединилась 2-я бригада. 1-я бригада имела реальную возможность к этому времени прибыть в Елисаветинскую. Но в случае наступления красных в тыл армии от аула Панахес обозу грозила опасность. Поэтому Корнилов оставил для его прикрытия треть своих лучших сил. Опасения за тылы, за жизнь раненых и больных взяли верх.

В течение трех суток на пароме и десятке рыбачьих гребных лодок армия была переправлена на левый берег Кубани (не менее девяти тысяч человек, до четырех тысяч лошадей и шестисот повозок). Переправа проходила вне огневого воздействия со стороны противника. Лишь 27 марта небольшой отряд красногвардейцев попытался атаковать Елисаветинскую, открыв артиллерийский огонь по станице. Сторожевое охранение корниловского полка было потеснено. Неженцев постепенно ввел в бой весь свой полк. Во второй половине дня перешла в наступление бригада Богаевского. Красноармейцы не выдержали атаки и стали отходить. Они остановились на линии близлежащих хуторов, в трех верстах от города.

Легкость, с которой была отражена атака противника, доходившие сведения о панике в Екатеринодаре, о начинающейся будто бы эвакуации и вместе с тем о подходящих спешно подкреплениях – все это побудило Корнилова поспешить с реализацией плана наступления на город. Численность революционных полков и отрядов составляла в нем, как выяснилось впоследствии, почти двадцать тысяч бойцов. К полудню следующего дня, после тяжелого боя, бригада под командованием Богаевского отбросила красноармейцев с линии хуторов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.