Возвышение Шамиля

Возвышение Шамиля

История Шамиля достаточно прозаична. Он родился в 1797 или 1799 году в селении Гимры в семье аварского узденя Денгау Мохаммеда. При рождении будущий имам получил имя деда Али. Он был слабым ребенком и часто хворал. Поэтому родители по местному обычаю, чтобы злые духи не смогли найти малыша, дали ему новое имя — Шамиль. С возрастом мальчик окреп и превратился в красивого и сильного юношу. Он получил хорошее мусульманское духовное образование и считался одним из лучших в Дагестане преподавателей грамматики, логики и риторики арабского языка. Но мирная жизнь была неинтересна активному горцу. Ему не давали покоя легенды о Шейхе-Мансуре и других воинах, прославившихся в борьбе с «неверными». И когда в горах зазвучали призывы Кази-Муллы, Шамиль одним из первых встал под его знамена.

На момент провозглашения нового имама идеи мюридизма на Северо-Восточном Кавказе еще были достаточно слабыми, чтобы мобилизовать разношерстные племена и народы на борьбу с Россией. Поэтому Шамиль через своих представителей начал тайные переговоры с русским командованием о перемирии, которые противоположной стороной были встречены одобрительно.

Резиденцией нового имама стал аул Дарго. Там Шамиль начал готовиться к новой большой войне с «неверными». Но после последних поражений горцы охладели к ратным делам, а с наступлением весны стали расходиться по своим аулам. Требовалась активная идеологическая обработка мусульманского населения.

Однажды в Дарго пришли чеченские старейшины с предложением вступить имаму в переговоры с русским командованием и таким путем прекращения военных действий хотя бы на период посева и сбора урожая. Но зная, как имам относится к подобным предложениям, мудрые старики решили первоначально заручиться поддержкой его матери, соблазнив старуху блеском двух тысяч серебряных рублей. Но когда она довела их просьбу до Шамиля, тот сильно рассердился. Правда, он не стал проявлять свой гнев открыто, а облек его в рамки религии и закона.

Закрывшись в мечети, имам трое суток «совещался» с Аллахом, заставив чеченских представителей ждать его за дверью. На третий день он вышел на площадь бледный и печальный и велел привести к нему его мать. Увидев ее, он поднял глаза к небу и произнес трагическим голосом:

— Великий Пророк Магомет! Святы и неизменны веления твои! Да исполнится правый суд твой в пример всем последователям Корана!

Семейство Шамиля, рисунок В.Ф. Тимма с фотографий, Санкт-Петербург, 1860 год

Жители Дарго! Я должен объявить вам страшную весть. Чеченцы, изменяя долгу правоверных, забывая клятву, принесенную ими перед лицом Аллаха и Магомета, в преступных сердцах своих замыслили дерзкое намерение покориться гяурам и не устыдились прислать в Дарго депутатов, которые, чувствуя гнусность своих намерений, обратились к несчастной матери моей. Она, как слабая женщина, решилась ходатайствовать за безумных чеченцев. Я трое суток молился и просил Аллаха, чтобы он научил меня, как поступить с Чечней и позволить ли ее народу принять власть гяуров? Аллах ответил мне: «Кто первый высказал тебе постыдное намерение это, дай тому сто ударов плетью!» Увы, этим первым была моя мать, и по воле Аллаха я должен наказать ее.

Народ пришел в ужас от этих слов, бедная женщина разразилась рыданиями, но имам был непоколебим в исполнении «воли Аллаха». По его сигналу мюриды сорвали с нее чадру и взяли за руки, Шамиль поднял плеть и сделал пять ударов, а затем бросил плеть и упал к ногам матери. Через несколько минут он поднялся с земли с посветлевшим лицом.

Я просил Аллаха о милости к моей матери. Он услышал мою молитву и повелел мне принять остальные удары на себя. Я с радостью повинуюсь его воле, а вы должны ее выполнить.

Когда экзекуция была завершена, имам приказал привести чеченских послов, которые в ожидании смертного часа читали отходные молитвы. Но Шамиль не стал проливать их кровь.

— Идите по своим аулам и расскажите всем о том, что здесь видели, — велел он. — Пусть узнают, что нет пощады отступникам от воли Аллаха и о том, что на этот раз я принял на себя его гнев за грехи чеченцев. Но в следующий раз заступиться за них будет некому, и проклятие падет на голову всего народа.

Пораженные чеченцы поспешили покинуть Дарго, неся на родину весть о силе и святости имама. Под его знамена постепенно начали собираться воины, образуя новые отряды. Специально посланные имамом люди повсюду тайно закупали оружие. На горных пастбищах создавались стада, предназначенные для кормления большого войска. Но не завершив подготовку Шамиль не спешил переходить к широкомасштабным военным действиям.

Два первых года своего правления Шамиль потратил на укрепление своей духовной власти в Дагестане и Чечне. Параллельно имам пытался расширить и свою светскую власть, подчинив себе местных правителей. Его замыслам способствовало то, что в то время на Северо-Восточном Кавказе шла борьба за власть, в которой местные вожди не столько искали союза, сколько интриговали друг против друга, нередко при участии России.

Наглядным примером может служить история Хаджи-Мурата, который после убийства Гамзат-хана стал правителем Аварии не только в силу захвата им власти на месте, но и с ведома российской администрации. Об этом позже он дал следующие показания:

«Розен-генерал прислал мне чин офицера и велел быть начальником Аварии. Все было бы хорошо, но Розен назначил над Аварией сначала хана казикумыхского, Магомет-Мирзу, а потом Ахмет-хана. Этот возненавидел меня. Он сватал за сына дочь ханши Салтанет. Ее не отдали ему, и он думал, что я виноват в этом. Он возненавидел меня и подсылал своих нукеров убить меня, но я ушел от них. Тогда он наговорил на меня генералу Клюгенау (Ф.К. Клюки фон Клюгенау. — Авт.), сказал, что я не велю аварцам давать дров солдатам. Он сказал ему еще, что я надел чалму, и это означало, что я передался Шамилю. Генерал не поверил и не велел трогать меня.

Но когда генерал уехал в Тифлис, Ахмет-хан сделал по-своему: с ротой солдат схватил меня, заковал в цепи и привязал к пушке. Шесть суток держали меня так. На седьмые сутки отвязали и повели в Темир-Хан-Шуру. Вели сорок солдат с заряженными ружьями. Руки были связаны, и велено было убить меня, если я захочу бежать. Я знал это. Когда мы стали подходить, подле Моксоха тропка была узкая, направо круча сажен в пятьдесят, я перешел от солдата направо, на край кручи. Солдат хотел остановить меня, но я прыгнул под кручу и потащил за собой солдата. Солдат убился насмерть, а я вот жив остался…»

Генерал Клюки фон Клюгенау, узнав о случившемся, попытался было помириться с Хаджи-Муратом и прислал ему письмо, в котором предлагал встретиться, обещая защиту от Ахмет-хана. Но обиженный аварец не поверил генералу и начал переговоры с Шамилем, который обещал ему не только помочь в борьбе с врагом, но и вернуть власть в Аварии. Хаджи-Мурат принял последнее предложение и на многие годы включился в активную борьбу с Россией.

В отношении других правителей Шамиль действовал по-иному. В начале 1836 года он решил покорить деревни, лежащие по берегам реки Аварское Койсу, и захватить столицу ханства Хунзах. С этой целью имам собрал отряд численностью до двух тысяч человек и двинулся вверх по течению реки. Многие деревни безропотно подчинились имаму. Но жители деревни Карадех, получив подкрепление их Хунзаха, решили оказать сопротивление. Взбешенный Шамиль бросил своих воинов на приступ. Через несколько часов боя деревня пала. Из 140 ее защитников уцелело всего 17 человек. Наступавшие потеряли 15 человек убитыми и 30 ранеными.

После этой победы войско имама двинулось на Хунзах. Но жители столицы и пришедшие им на помощь казикумыхцы отразили нашествие, заставив противника отступить в горы.

Действия Шамиля против лояльных к России правителей Дагестана вызвали возмущение официального Петербурга. На Кавказ полетели депеши с требованием принятия жестких мер к непокорным горцам. Соответствующие указания Розен направил и своим подчиненным. Из Грузии и других мест Северного Кавказа в Дагестан и Чечню двинулись войска. Параллельно начались переговоры о сотрудничестве с некоторыми горскими правителями.

Шамиль мероприятия русского командования расценил, как нарушение мирного договора и возобновление войны. Вину за это он полностью возложил на русскую сторону, а также преданных ей некоторых дагестанских правителей. Об этом свидетельствует письмо, написанное имамом генералу Клюки фон Клюгенау в конце июня 1836 года. В нем, в частности, Шамиль пишет: «Вашему превосходительству известно о мире, заключенном мною в прошлых годах. Желая упрочить оный сколько возможно более, я тогда выдал в аманата ближайшего своего родственника — двоюродного брата. Потом по искреннему желанию спокойствия укротил грабежи и разбои, производимые горцами в покорных российскому правительству владениях, и немало возвратил русским находившихся в горах пленных солдат. Сим надеялся я приобрести для себя прочное спокойствие». Далее в письме он обвиняет русских в нарушении мира, предупреждая, что если «русские… вновь пришли в подвластные мне деревни…я вновь вынуждаюсь поднять против них оружие».

Орден Шамиля

В конце ноября 1836 года Шамиль направил русскому командованию предложения о перемирии, носившие характер ультиматума. В этом документе говорилось: «Уведомляю вас, что войска Кайсубулинского, Гумбетовского, Андалялского, Боголалского, Чамалалского и других обществ единодушно признают и принимают мусульманскую веру, беря на себя ее законы. Все они заключат перемирие или будут вести борьбу совместно. Они разорят аулы, которые вздумают уклониться от общего согласия. Поэтому вам нет никакой пользы вести переговоры с жителями одного или двух аулов. Если вы намерены помириться с нами, на что и мы согласны, то заключайте общий мир со всеми без обмана и коварства. Если же вы хотите сражаться, то знайте, что мы мужчины, которые не отказываются от войны. Между нами и вами было перемирие, которое вы нарушили неоднократным вторжением в нашу сторону, без всякой причины со стороны нашей. Поэтому виноваты вы, а не мы».

Так закончился первый, относительно мирный, период власти Шамиля на Северо-Восточном Кавказе. Розен также постарался использовать относительное затишье для закрепления русских войск в ранее занятых районах Северного Кавказа. Там возводились укрепления, между которыми прорубались просеки, расчищались дороги, устраивались мосты. Правда, все эти инженерные работы производились в ходе постоянных стычек с горцами и приводили к значительным потерям среди войск. За период с 1834 по 1836 год в ходе экспедиций было убито 558, ранено 1782 и пленено 353 российских военнослужащих.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.