АЭРОДРОМ

Вероятно, на земле нет двух совершенно одинаковых аэродромов, так же как нет двух абсолютно похожих площадей или улиц.

Мне довелось перевидать немало летных полей — приходилось садиться и в роскошных аэропортах с широкими бетонированными взлетно-посадочными полосами, и на летных полях, перекрытых металлическими плитами, которые гремели под самолетом, как привязанное к телеге ведро, и на узких лентах-просеках, наскоро замощенных бревнами, и просто на лугах, иногда размеченных белыми и красными флажками, а часто с одним только полотняным «Т» посередине.

Я расскажу о своем самом первом аэродроме. Может быть, именно потому, что это летное поле было первым в моей жизни, я и теперь, спустя двадцать с лишним лет, вижу его во всех деталях.

Аэродром наш начинался на самой границе города.

Коротенькое ответвление шоссе упиралось в высокую дощатую арку. Над въездом висел вылинявший под дождями и солнцем лозунг:

Мы рождены,

Чтоб сказку сделать былью!

За дощатой аркой на опушке молодого смешанного лесочка стоял небольшой бревенчатый домик: штаб летной части.

В двух шагах от него расположился ангар. В этом высоком, просторном сооружении с полукруглой крышей ночевали наши «По-2». Ангар был большой, темноватый, гулкий. В него влезало машин пятьдесят. Чуть подальше белел палаточный городок, там жили инструкторы и мы, курсанты аэроклуба. За лесом были врыты в землю огромные бензоцистерны — склад горючесмазочных материалов, он охранялся днем и ночью. Но самое интересное лежало за хилым шлагбаумом, за надписью-окриком: «Стой!..»

За грозной надписью начиналось обыкновенное, довольно просторное поле, поросшее молодой, яркой травой; ровными рядами торчали на нем флажки — белые и красные. Они делили поле на три широкие полосы: взлетную, нейтральную и посадочную.

На левой границе посадочной полосы отчетливо белело сложенное из полотнищ знаменитое авиационное «Т».

«Т» — знак, разрешающий посадку. Сколько раз приходилось читать и слышать: «Он приземлил самолет на три точки у самого «Т». «Сел вприти-рочку к «Т»…

Живое, туго натянутое, будто накрахмаленное «Т» светилось посреди зеленого летного поля. И не сразу вспомнилось, что в особых случаях «Т» может менять очертания.

Если с земли надо передать летчику особую команду или предупреждение, а радио не работает, берутся за посадочные полотнища.

Разорванное «Т» говорит пилоту: «У тебя неисправно шасси».

«Т», превратившееся в «Г», означает: «Не вышла левая нога шасси». А если полотнища показывают такой знак «1», это надо понимать так: не вышла правая нога.

Когда «Т» превращается в крест — посадка запрещена.

Крест выкладывают, если неисправна посадочная полоса, если аэродром занят и не может принять самолет.

Если над поперечной перекладиной «Т» появляется еще одно полотно, это означает: «Всем самолетам немедленная посадка».

Пустой аэродром не производит особенного впечатления. Другое дело, когда в первый раз попадаешь на стартовую площадку во время полетов. Сначала кажется, что самолеты валятся на тебя отовсюду. Чтобы быстрее избавиться от этого неприятного ощущения и вообще разобраться в том, что здесь происходит, лучше всего сесть на одну из лавочек в «квадрате», выбрать какой-нибудь самолет на заправочной линии и последить за ним.

В «квадрате», защищенный четырьмя угловыми флагами, ты можешь сидеть спокойно — тут тебя никто не сшибет, никто на тебя не приземлится. «Квадрат» — святое место: все летное поле — только для самолетов, но «квадрат» — исключительно для людей.

Ты выбрал самолет с большой голубой цифрой «3» на борту. Очень хорошо, будем наблюдать за «тройкой». От нее только что отъехал бензозаправщик. Вот уселись в кабины летчики, вот завертелся винт, вот «тройка» медленно поползла вперед.

Обрати внимание, как дружно поворачивают голову оба летчика — это они осматривают местность впереди самолета, чтобы не наткнуться на какое-нибудь препятствие или, что еще опасней, не зацепить какого-нибудь зеваку.

На несколько секунд «тройка» задержалась на линии предварительного старта: инструктор о чем-то напомнил ученику, и машина выкатилась на последнюю поперечную линию.

Разбег.

Взлет.

Теперь не теряй «тройку» из виду и не спутай ее с другой машиной.

Смотри, самолет накренился влево и не спеша стал поворачивать в сторону. Это значит, что летчик набрал высоту сто пятьдесят метров и выполняет первый разворот. Сейчас я не буду тебе рассказывать, что делается там, в машине, — подойдет время, мы слетаем с тобой, тогда уж я все и объясню и покажу. А пока заметь только, что следом за первым разворотом самолет выполнил второй, третий и, наконец, четвертый разворот.

После третьего разворота машина быстро приближается к посадочным знакам, метр за метром теряя набранную до этого высоту, и вот уже наша «тройка» катится по земле.

Так выглядит полет по кругу, самый простой из всех полетов. Набор высоты, три прямых и одно снижение — вот и весь "четырехугольный круг"…

Такой полет называется полетом по кругу. Не беда, что у этого «круга» четыре угла, название — дело условное (называют же шоферы автомобильный руль «баранкой», колесо «скатом», рычажок, очищающий стекло от дождевых капель, — «дворником», и ничего — понятно).

Полет по кругу — начало всех начал.

Как в первом классе обычной школы уроки русского языка начинаются с палочек и крючочков, так в авиации техника пилотирования не может быть освоена без полетов по кругу.

Без палочек и крючочков даже «А» никогда как следует не напишешь; без отработанных взлетов и посадок — никуда не улетишь.

Проследив за полетом самолета по кругу, присмотревшись к аэродрому, ты уже без труда сумеешь, перевернув страницу, разобраться в схеме.

Береги себя и самолеты, соблюдай правила движения на аэродроме.

Голубые стрелочки показывают, где можно ходить по летному полю, а черные — где нельзя. Почему нельзя, тебе, наверное, и самому ясно.

Нарушая строгие правила передвижения по летному полю, ты, сам того не желая, превращаешься в ходячее препятствие и подвергаешь опасности свою жизнь. Аэродром — не столичная площадь, где на каждом перекрестке — дежурный милиционер. За порядком на летном поле должны следить все.

Впрочем, если ты даже не нарушаешь правил — по сторонам посматривай. Ведь нарушителем может оказаться и тот, кто летает.

Закончив полеты, все машины возвращаются к ангару. Пойдем и мы туда. Здесь тоже есть на что посмотреть.

Машины, которые остаются ночевать под открытым небом, привязывают к ввернутым в землю штопорам видишь на рисунке? Предосторожность не лишняя: поднимется ветер над аэродромом, прошумит гроза с привязанными самолетами ничего не случится; а оставь их «пастись» на воле — может произойти большая беда: изломает машины.

Сколько раз мне приходилось бывать на самолетных стоянках, и никогда я не видел здесь беспорядка. Посмотришь на моторы сверкают как новые; бросишь взгляд на огнетушители стоят красные, как редиски, и под шнурок выровнялись; даже старые тряпки, которыми протирают машины после полетов, и те аккуратнейшим образом сложены в особых ящиках.

Грязный мотор — ненадежный мотор. Действительно, если машина в пыли и жирных потеках, кто может поручиться, что на металлическом теле нет, например, опасных трещин? Как увидишь неисправность, если мотор закопчен по самые уши?.. А авиация не признает ни маленьких, ни больших неисправностей. Любая, даже самая пустяковая неполадка — опасность. Ведь самолет не трактор, в борозде его не остановишь… Вот почему так пекутся о чистоте и порядке на всех самолетных стоянках мира.

В этом месте, так же как и в предыдущей главе, я бы мог предложить тебе десяток контрольных вопросов. Спросить что-нибудь такое: а как выглядит твое рабочее место — твой стол? Всегда ли ты знаешь, где у тебя лежит карандаш? В порядке ли пуговицы на твоих брюках?.. Но я не буду продолжать, а то ты еще решишь, что вся книга для того только и написана, чтобы донимать тебя нравоучениями.

Мы побывали на летном поле, взглянули мельком на самолетную стоянку около ангара, но это далеко не все, с чем нам предстоит познакомиться, — ведь в понятие «аэродром» входит не только земля, огороженная забором, аэродром простирается еще далеко и высоко в небе.

На рисунке ты видишь знакомые очертания летного поля. Правда, аэродром стал теперь меньше, как будто ты поднялся над землей и смотришь на него сверху.

Поле оцепили аккуратные кружочки и многоугольники, обозначенные номерами. Попробуем разобраться в этой геометрии…

Кружки — пилотажные зоны. Между прочим, цифры намечены не только на схеме. На земле, в настоящих зонах их выкладывают белым кирпичом или рисуют известью — номер должен быть хорошо виден. Здесь, в пилотажных зонах, опрокидывая машины на спину, падая в крутом пикировании к земле, врезаясь в небо боевыми разворотами, шлифуют свое летное мастерство пилоты, здесь добиваются они точности и чистоты в самых сложных маневрах. О пилотаже в свое время я расскажу подробнее, а пока познакомимся с другими зонами.

Такая схема зон висит на каждом аэродроме. Взглянув на нее, летчик сразу узнает, где ему разрешено пилотировать, где можно летать вслепую…

Зона № 5 отведена для бреющих полетов. Здесь пилоты привыкают не бояться земли. Это не легко проноситься на головокружительных авиационных скоростях в считанных метрах от поверхности нашей планеты. Бреющий полет — важная часть летного искусства. Если воздушная обстановка потребует снизиться к самой земле, если в интересах боя придется штурмовать противника с самых малых высот — ты должен быть заранее готов к такой работе, не растеряться, не струсить перед землей. Вот для чего в зоне № 5 учебные самолеты каждый день «бреют» землю. Те, кто живут в Красном и Борках, уже привыкли к ревущим над самыми крышами самолетам и не обращают на них никакого внимания. И мало кто думает о том, сколько настойчивости, терпения, выдержки надо иметь, чтобы научиться верить в свой глазомер и никогда не ошибаться.

Несколько лет назад мне повезло — я познакомился с одним из старейших наших летчиков, полковником Андреем Максимовичем Колесовым, и записал с его слов немало любопытных историй. Вот одна из них.