Глава 6 Стрелка

Дежурный появился через мгновение, словно ждал неподалеку, когда его позовут. Вдвоем они вынесли кровать на минометную позицию. В изголовье, рядом с подушкой, Сергей положил свой автомат и лифчик с магазинами. Под подушку — подсумок с гранатами. «Ну, вот мы и дома», — подумал он.

Это было совсем другое дело! Едва ли проблема заключалась в самой бочке. На клаустрофобию Сергей никогда не жаловался. Возможно, новое место, новые люди и ожидание каких-то неведомых перемен не давали ему уснуть? А может быть, это был обычный страх? Странно… Ему частенько бывало страшно, но это никогда раньше не мешало ему крепко спать.

Вот и сейчас не помешает. Он вытянулся на кровати. Зевнул. И закрыл глаза.

Сон. Сейчас бы еще увидеть какой-нибудь замечательный сон, подумал он. Сергей любил смотреть по ночам сны (вместо телевизора). Правда, цветные в последнее время снились ему все реже и реже. Вы можете мне не верить, но сны на ночь он заказывал себе сам. Выбирал подходящий и смотрел его всю ночь.

Иногда это были сны о работе. Когда нужно было придумать нестандартный выход на засаду, решить какую-либо проблему, Сергей просто забирал эту задачу с собой в мир сновидений. Нет, не откладывал все на потом со словами: «Утро вечера мудренее», а именно забирал задачу в свои сны. И во сне к нему приходили нужные ответы и решения. Так уж он был устроен.

Но чаще эти сны, как и у всех мужчин, были о… Ну, вы сами догадались! Как и у всех мужчин на войне, его сны были о том, чтобы ему дали поспать еще хотя бы полчасика (насчет всех мужчин я, конечно же, погорячился — вполне возможно, что кому-то на войне снятся совсем другие сны). За последние полгода хронический недосып достал его уже до самых печенок! И в последнее время он все чаще и чаще просто проваливался в сон. Безо всяких фантазий. Уставший, измотанный, опустошенный. А через час-другой наступал рассвет нового дня. И все начиналось сначала.

К тому же его постель редко бывала такой удобной и комфортной, как сегодня. В такой постели можно было расслабиться. По полной!

«Интересно, а нашим мужикам снятся по ночам их жены? — спросил он сам себя. И сам же ответил: — Вряд ли».

И он был прав. Свои жены сниться им не могли. Почти все офицеры в роте были неженатые.

«А женщины им снятся?» — ответ на этот вопрос ему был неизвестен. Лично ему женщины не снились, и это было жутко несправедливо!

Сергей решил немедленно исправить эту несправедливость. И решил забрать с собой в сегодняшний сон какую-нибудь очаровательную блондинку. Это у него получилось. Но дальше дело застопорилось. И тогда он решил пригласить в свой сон еще одну девушку. Две девушки в одном сне — это должно было ему понравиться! Вот только что делать дальше с двумя девушками одновременно, он не знал. Это в жизни девушки могли взять инициативу на себя. Во сне же они могли делать только то, о чем Сергей имел хотя бы малейшее представление. Стыдно сказать, но к своим двадцати двум годам о том, что делать с двумя девушками дальше, Сергей действительно не знал. Разве что лишь теоретически.

Да, он уже целовался с девушками. Даже несколько раз! Но дальше этого дело у него не шло. А он и не спешил, помня совет своего отца: «Все приходит вовремя для тех, кто умеет ждать». Пока время девушек явно не пришло. Может быть, когда-нибудь потом? После Афганистана?

В училище он отдавал себя спорту и учебе. Теперь службе. Отдавал себя без остатка. По-другому жить он просто не умел. Но верил, что когда-нибудь он точно так же научится отдавать всего себя без остатка своей любимой девушке. Если, конечно, останется жив.

Так его мысли сами собой пришли к Светланке. Это была абсолютно запрещенная тема для снов. По крайней мере здесь, в Афганистане, Сергей старался не думать о ней. И уж тем более не брать ее в свои сны. Зная, что произойдет, если он это сделает.

Ведь даже во сне она была так реальна. Так близка! Он явственно чувствовал ее аромат. Ну вот! Как всегда, он начал шарить вокруг руками. Искренне удивляясь, что ее нет рядом.

Нет, так дело не пойдет! Это какое-то безобразие! Не стоило о ней даже думать! Как будто в первый раз он давал себе в этом зарок!

Ладно, если со сном ничего не получается, придется отложить его до лучших времен. «Поспим на гражданке или на пенсии», — подумал с грустной улыбкой Сергей. Дожить до гражданки или до пенсии он даже не мечтал, а значит, легко мог откладывать на то далекое время абсолютно любые несбыточные мечты и желания.

Разумно рассудив, что если сон не идет к Алитету, тогда Алитет пойдет в горы (книга Тихона Семушкина «Алитет уходит в горы» в детстве была его любимой), он встал с кровати, взял автомат. Положил в карман эфку (Ф-1) и пошел проверять посты. Ведь когда ты начинаешь страдать от безделья (и бессонницы), всегда лучше заняться делом, решил он.

Недалеко от бочки нес службу его старый знакомый, рядовой Филимонов Артур Владимирович. Несколько месяцев назад его перевели в роту из какого-то банно-прачечного подразделения дивизии. За употребление наркотиков. Место ссылки было выбрано на удивление удачно. Двадцать вторая застава с местными жителями контакта не имела, а значит, и возможности доставать «дурь» у Филимонова теоретически не было.

Командование надеялось, что свежий воздух и красивые горные пейзажи помогут ему забыть о пагубной привычке и исправиться. А лучшего способа, чем смена места службы, для этого отцы-командиры не видели. Вообще-то в Афганистане это был довольно распространенный способ укрепления воинской дисциплины, когда проштрафившегося офицера, прапорщика, сержанта или рядового переводили из одного подразделения в другое. Или пугали такой возможностью. Тех, кто служил в рейдовых батальонах, пугали службой на заставах (и беспросветной тоской). Сидящих на заставах — службой в рейдовых батальонах. Но еще больше — постоянными проверками и головомойками, строевыми смотрами и требованиями служить по уставу (всем тем, чем славились рейдовые подразделения, находящиеся между боевыми действиями в пунктах постоянной дислокации и крупных населенных пунктах по совместительству, куда так любили приезжать разные проверяющие). И тех и других пугали службой в Рухе (и других славных местах).

Увы, были офицеры, которых не раз переводили с одних застав на другие. С застав — в рейдовые батальоны. Затем на другие заставы. В такие дыры, что дальше посылать уже было некуда. Такие с легкой грустью в голосе говорили окружающим:

— А может, теперь в Сибирь сошлют? — И мечтательно добавляли: — Эх, пугайте. Пугайте нас… Родиной. Хотя бы попугайте.

Что делать дальше с такими нарушителями воинской дисциплины, командование не знало. Рядовой Филимонов стоял пока лишь у истоков этого длинного и славного пути. Сергей поговорил с ним несколько минут, затем проверил остальные посты и вернулся в бочку. Сидя за столом, при мерцающем свете керосиновой лампы он набросал в небольшом блокноте несколько четверостиший. Затем написал письма домой. И принялся подбивать документацию командира заставы. Как всегда, с документацией был полный завал. Командиры застав относились к этой бумажной работе как к необходимому злу. Тревожить которое лишний раз считали неразумным. И лишь перед очередной проверкой пытались что-то изобразить в скоропалительно заведенных новых тетрадях.

Зная это, Сергей решил немного помочь Корниле в этой бесконечной войне с документацией. Так за бумажными делами и прошла его первая ночь на двадцать второй заставе.

А утром он обнаружил, что на заставе не проводится утренняя физическая зарядка. Это было настоящим ЧП! Утренняя физическая зарядка была придумана специально для сторожевых застав и выносных постов. Для того чтобы бойцы не сошли с ума от постоянных работ по совершенствованию инженерного оборудования и несения караульной службы. Это было небольшим развлечением в их однообразной жизни на заставе. К тому же им так просто было «объяснить», что на гражданке девушки очень любят бывших военных: «красивых, здоровенных». И что оставшиеся дни службы, кроме всего прочего (самой службы), должны быть посвящены превращению их хлипких и тщедушных тел в атлетические и накаченные фигуры. Почему Корнила не провел со своими бойцами должной работы, было непонятно. Сергею пришлось этим заняться.

После завтрака он провел плановые занятия по тактической подготовке, общевоинским уставам (точнее, по Дисциплинарному уставу) и по военно-медицинской подготовке. И только перед самым обедом наконец-то добрался до своей старой подружки. До надежной и безотказной ЗУ-23-2 (в отличие от ПКП, который постоянно давал осечки и перекосы патронов, зенитная установка была просто фантастически надежна и безотказна!). Это в умных книжках написано, что она предназначена для противовоздушной обороны подразделений воздушно-десантных войск. Но Сергей знал, что истинное ее предназначение — это согревать душу и радовать слух. Потому что ничто не может так порадовать настоящего солдата, как работа этой спаренной зенитной установки. Даже авиационная пушка, установленная на БМП-2, была, на его взгляд, менее эффективна в работе и не так прекрасна, как ЗУ.

Правда, на установке не было прицела (стрельба велась по стволу), но на дальности до двух километров это было не проблемой. Проблемой было другое. Без прицела проверить бой, и привести установку к нормальному бою было невозможно. Но это ни в коей мере не мешало Сергею просто немного повеселиться.

Он развернул установку в сторону степи Татарангзар, навел на парочку камней примерно метрах в восьмистах от заставы и нажал на педаль…

И всего-то две ленты по пятьдесят осколочно-фугасно-зажигательных снарядов, а сколько радости! Эх, давно он уже не получал такого удовольствия! Сергей присоединил две новые коробки с выстрелами. Развернул установку в сторону Лангара и навел ее на небольшую лощину, ведущую от кишлака к стоянке кочевников. Он был уверен, что если духи надумают их посетить еще раз, возвращаться они, скорее всего, будут именно по ней.

После обеда два штурмовика сбросили на Лангар несколько бомб. Чем это было вызвано, Сергей не знал. Что-то происходило вокруг, но у него было слишком мало информации, чтобы связать воедино происходящие события.

Два дня он проводил занятия по планам боевой подготовки. После обеда бойцы занимались инженерным оборудованием заставы. Углубляли траншеи, оборудовали запасные позиции. На второй день наблюдатель доложил о трех машинах «полосатых» (так обычно называли машины разведчиков), возвращающихся от кишлака Чашмайи-Харути.

Похоже, это машины разведчиков десантного полка. Когда они выходили на засаду, было неизвестно. Но то, что они работали в районе пересохшего русла реки Танги, говорило о том, что Франц Клинцевич прислушался к совету Сергея. Возможно, бомбардировка Лангара была как-то связана с их предыдущей беседой и этой засадой. Правда, результата засада, судя по всему, не дала. Слишком все было тихо. Разведчики могли работать с ПБС (приборами бесшумной стрельбы), но братья-моджахеды едва бы стали особенно миндальничать, попав в засаду.

Да и у Сергея с его кочевниками тоже была тишь да благодать. Два дня и две ночи пуштуны не подавали никаких сигналов. Весь его хитроумный план с огневым ударом с соседней заставы по их гостям летел коту под хвост. А ему так хотелось повыпендриваться перед местными духами. Показать им свой полководческий талант. Показать, что он не напрасно четыре года учился в военном училище. Ему было стыдно признаться даже самому себе, что кроме всего вышеперечисленного еще очень сильно хотелось опробовать в деле зенитную установку. И просто немного из нее пострелять. Поиграть в войнушку.

Увы, местным духам все его игры были абсолютно безразличны. В подавляющем большинстве они были пастухами или крестьянами, выращивающими скот или пшеницу. Привыкшими к тяжелому труду на земле. Причем не на самой благодарной и отзывчивой к крестьянскому труду земле. На той земле, которая требовала постоянного орошения водой, потом, а иногда и кровью. Они и воевали так же обстоятельно и спокойно, с истинно крестьянской смекалкой и упорством.

Все эти ночи Сергей не смыкал глаз. Он пытался оправдать свою бессонницу предыдущей работой с батальонным разведвзводом. Тем, что разведчики, как известно, ночные птицы. Но на третью ночь перед самым рассветом его все-таки сморило. Кто-то из дежурных накрыл его бушлатом. В какое-то мгновение он проснулся и почувствовал это тепло и заботу. Ему было приятно ощущать это, и он снова уснул, улыбаясь чему-то во сне.

Проснулся он от шороха над головой. Что это было, понять он не мог. Но еще не проснувшись полностью, он дотянулся рукой до автомата. Снял его с предохранителя (патрон у него всегда был в патроннике, но автомат всегда стоял на предохранителе). В этот момент что-то упало с маскировочной сетки к нему на бушлат. Левой рукой он сбросил это что-то с бушлата на землю. Этим чем-то оказалась обычная стрелка. Небольшая змейка — примерно сорока сантиметров в длину и сантиметр-полтора в толщину. Упав на землю, она встала в стойку. И приготовилась к прыжку. Чтобы понять, что это за змейка, ему понадобилось почти тридцать патронов. Потому как, еще не сообразив окончательно, что произошло, он уже открыл огонь в ее сторону.

Он не думал, насколько она смертоносна. У него не было времени сравнивать стрелку с Марь Ивановной — старой и безобидной коброй, живущей на продовольственном складе восьмой сторожевой заставы на Тотахане. У него не было для этого времени! Он вел непрерывный огонь в ее сторону и просыпался. Он стрелял практически в упор с расстояния не более двух метров. И никак не мог в нее попасть. Пули рикошетили от камней и визжали на разные голоса.

Стрелять в каменистое основание минометного окопа мог только последний папуас (пусть простят меня братья-папуасы, но в этот момент Сергей был самым последним из них). Но он все никак не мог попасть в эту маленькую змейку, стоявшую перед ним.

Прошло около двух секунд с момента начала стрельбы. Выбитые пулями осколки камней поранили стрелку — и она свернулась в клубок. В этот клубок он и попал последними пулями. Разорвав его в клочья.

Несколько минут ему понадобилось, чтобы прийти в себя. Сменить магазин, передернуть затвор и немного успокоиться. Обычно он выпускал из автомата двадцать — двадцать пять патронов и менял магазин. Это освобождало его от необходимости передергивать затвор. Но в этот раз он дострелял магазин «до железки».

Самое удивительное заключалось в том, что длинная очередь была на заставе сигналом тревоги. Вполне логичным сигналом. Но никто не спешил поднимать заставу «В ружье!». И никто не спешил к нему на помощь.

Сергей вышел из минометного окопа. Метрах в десяти от него находился второй пост. На посту стоял его старый знакомый — рядовой Филимонов. Стоял — это громко сказано. Артур Владимирович был в настоящем шоке.

В шоке была вся застава. Бойцов часто поднимали по тревоге. Но всегда длинная очередь была в пределах пяти-семи патронов. И никогда — целый магазин! Правда, и сам Сергей был от всего пережитого примерно в таком же состоянии.

Он не стал никому рассказывать о том, что произошло на минометной позиции. Сказал лишь, что это была обычная проверка боевой готовности заставы. И что застава эту проверку не прошла. А значит, бойцам еще многому предстоит научиться. И много тренироваться.

И лишь немного позднее он вспомнил о Филимонове. Его сменили с поста, напоили горячим чаем и дали немного отдохнуть.

Сергею уже приходилось видеть такую картину, когда молодые бойцы выстреливали весь боекомплект в белый свет как в копеечку. А потом опускались на колени и ждали, когда к ним подойдут бородатые дяди. И отрежут у них все выступающие и не очень выступающие части тела (многие суеверные люди считают, что если у врага что-нибудь отрезать, то в следующей жизни у него этого «чего-то» уже не будет). А затем перережут им горло.

Откуда в бойцах такая слабость, Сергею было непонятно. Почему нельзя было взять автомат и помахать им, как дубиной? Попробовать вести ножевой бой? Грызть, кусаться, царапаться? Хотя бы попробовать бороться за свою жизнь?

Сергей был старше многих из бойцов года на три-четыре. Некоторые сержанты (призванные в армию по окончании действия различных отсрочек) были его старше. Нигмат Хашимов, заместитель командира третьего взвода (и учитель русского языка средней школы в гражданской жизни), был старше его почти на пять лет. Заместитель командира батальонного разведвзвода Саша Хливный был практически его ровесником. Сержанты были взрослыми и толковыми ребятами. Бойцы — другое дело.

Еще со школьной скамьи и детских драк Сергей научился никогда не сдаваться. Драться из последних сил, даже если противник был сильнее и старше. К такому поведению приучили его друзья-сверстники. Те, кто был слабее, но не сдавался, со временем могли войти на равных в любую кампанию. Те, кто ломался и сдавался, на долгие годы оставались для сверстников пустым местом. Но тогда вопрос не касался его жизни! Что изменилось теперь, ему было непонятно. Но то, что у многих нынешних солдат был полностью утрачен инстинкт самосохранения, стало для него неприятной неожиданностью.

Через две недели рядовой Филимонов устроит самострел. Выпустит из автомата две пули в мягкие ткани ноги. Сергей к этому времени уже вернется на Тотахан. И, узнав эту новость, будет долго гадать, отдадут ли Филимонова под трибунал. И чем все это закончится.

Закончится это как обычно. Дело замнут, а Филимонова переведут в рейдовый батальон. И еще через месяц Сергей, которого назначат начальником разведки этого батальона, встретит его там.

А пока дежурный принес в бочку радиостанцию Р-148. Сергея вызывал на связь командир батальона. Сегодня после обеда на заставу должны приехать два хадовца. У них назначена встреча с кем-то из банды Хайрулло-Хана. Сергей должен помочь организовать эту встречу и принять в ней участие. Возможно, для повышения уровня на переговорах требовался «свадебный генерал» (в лице старшего лейтенанта). Или представитель советского командования. Либо была еще какая-то причина, но посвящать в нее Сергея никто не стал.