ДЕЛА 28 ИЮНЯ
ДЕЛА 28 ИЮНЯ
1) При Бургерсдорфе или Сооре.
Вследствие известного уже приказания из главной квартиры II армии, голова 1-й гвардейской дивизии (Гиллера), утром 28-го, в 8 часов, прошла трудное дефиле Эйпель-Раач и была в готовности идти на Праусниц-Кайле, когда получено донесение о появлении сильных неприятельских колонн у Бургередорфа: то были бригады Габленца, стоявшие впереди Ней-Рогница и быстро передвинутые им на высоты Бургерсдорфа, скат которых, весьма пологий к стороне наступления пруссаков, покрыт перелесками, удобными для действия пехоты.
Для Габленца беспрепятственное наступление пруссаков с этой стороны было неожиданностью. Бежавшие перед пруссаками жители донесли первые ему об этом; только тогда он узнал, что Праусниц-Кайле, о занятии которого он просил, никем не занят. Какого рода действие производят подобного рода разочарования, особенно когда они неожиданны, нетрудно себе представить; тем не менее Габленц недолго думал о том, что ему делать: расположившись с двумя бригадами и тремя батареями на сказанной позиции, он притянул бригаду Вимпфена в резерв, а Гривичичу приказал направиться против правого фланга пруссаков. Едва это расположение было принято, как пруссаки появились у Стауденца.
Авангард первой гвардейской дивизии (4 фузилерных батальона, рота стрелков, две роты пионер, эскадрон гусар, одна 4-х-фунтовая пешая батарея), под командой полковника Кесселя, достигнув Стауденца, занял его и после непродолжительной перестрелки, под огнем 24 орудий, которым мог противопоставить только шесть, предпринял атаку ближайшего перелеска. Атака удалась, но дальнейшее движение вперед пруссаков было отражено, что заставило их ограничиться первым своим успехом до прибытия подкреплений. Вскоре начали они прибывать, но понемногу, ибо колонна весьма растянулась по трудному дефиле Эйпель-Раач, которое тянется версты четыре. Первой прибыла 6-фунтовая батарея, за нею 1-й и 2-й батальоны фузилерного полка, которые направлены правее авангарда, по командующим высотам, тоже усеянным перелесками, дозволявшим довольно укрытое приближение к левому флангу бургерсдорфской позиции; двинулись вперед; снова загорелся бой; австрийцы, несмотря на утомление предшествовавшего дня, отстаивали позицию шаг за шагом. Батареи их постепенно были усилены до 40 орудий: но с прибытием последних частей 1-й гвардейской дивизии, одной батареи и дивизионной кавалерии 2-й гвардейской дивизии пруссаки достигли наконец высот, на которых стоит Бургерсдорф, и около часа с половиной пополудни сбили австрийцев, начавших отступление на Пильникау.
Эта победа стоила 1-й гвардейской дивизии больших усилий, так что дальнейшие действия против австрийцев возложены были на 2-ю гвардейскую дивизию, которая, между тем, вытянулась в дефиле и была распределена следующим образом: восемь батальонов и две батареи направлены на Coop, два батальона гренадерского полка № 2-го вправо, на Рудерсдорф и Альт-Рогниц; два батальона оставлены в резерве. Направление войск на Рудерсдорф было обусловлено тем, что, во время боя у Бургерсдорфа со стороны Траутенау, по альт-рогницской дороге донесли о приближении сильной колонны. Пруссаки, не знавшие еще, что Бонин возвратился к Шембергу, полагали, что это его колонна, и отрядили сначала один батальон к Рудерсдорфу, чтобы войти с ней в связь.
Но это была часть бригады Гривичича, которого Габленц направил во фланг пруссакам. На него и наткнулся прусский батальон у Альт-Рогница. Сознавая всю важность назначения, которое случайно выпало на его долю, командир батальона, Годи, решился не отступать и геройски исполнил свою задачу. В узком овраге, вдоль которого тянется Альт-Рогниц, и по сторонам его произошла кровавая свалка: в короткое время командир батальона, большая часть офицеров и больше трети людей выбыли из строя. Потеснили батальон; но в южном конце деревни он успел удержаться до прибытия другого батальона своего полка. Примкнув к себе остатки батальона своего падшего товарища, майор Бен ринулся вперед и выбил австрийцев из Альт-Рогница. Гривичич, вероятно, получив уже известие об исходе дела у Бургерсдорфа, не возобновил атаки.
Это указало, что у Траутенау должен еще находиться неприятель, вследствие чего двум батальонам, оставшимся в резерве, дано направление на Гогенбрук к Траутенау; правее их, для связи с сражавшимся у Альт-Рогница, пущены три роты фузилерного батальона того же гренадерского № 2-го полка, по лесистым высотам, которые накануне занимал Бонин. Преследование дало до 4000 пленных, два знамени и нисколько орудий. Прекратили его, дойдя до Траутенау на севере и до Соора на западе, часов около пяти пополудни. Общая потеря Габленца, по прусским сведениям, должна доходить до 8000 человек; пруссаки же потеряли 700. Таким образом, X корпус, так героически показавший себя накануне, был уничтожен наполовину, благодаря тому, что не был поддержан вовремя. Толпы, рассеянные, деморализованные, с большими усилиями направлены были на Пильникау, дабы оттуда начать кружное отступление к главным силам, на тот самый Обер-Праусниц, который подал повод к такому роковому для них недоразумению. Пруссаки, под предлогом утомления, не преследовали, забыв заповедь Фридриха Великого, что в необыкновенные дни нужно уметь делать и необыкновенные усилия.
Заключения. Габленц отчасти сам был виной катастрофы, не приняв никаких мер к тому, чтобы убедиться еще 27-го, действительно ли занят Праусниц-Кайле. На войне мало распорядиться или попросить о распоряжении, а необходимо еще посмотреть, исполнено ли распоряжение.
Предполагая со стороны Габленца немедленное движение к Эйпелю после боя у Траутенау, несмотря на утомление войск, положение его на следующий день было бы выгоднее. В горной войне только тот и выходит победителем, кто не успокаивается до тех пор, пока не все сделано. Наполеон в 1796 г. — высокий образец в этом смысле.
В тот же день, вечером, посланный от Габленца донес Бенедеку о судьбе X корпуса, ставшего второй искупительной жертвой за ошибку употребления сил по частям. Говорят, будто бы главнокомандующий, обращаясь к Геникштейну и Кризманичу, заметил: «Я вам говорил, что если будем употреблять свои силы по частям, нас побьют». Если это справедливо, то какой горечью и презрением должно было наполниться его сердце к невинной теории и к представителям ее, односторонним теоретикам, склонившим его отступить от принципа совокупного употребления сил, которого он всегда держался в бою и которому изменил, когда дошло дело до стратегического распределения масс!.. И как безвозвратно, может быть, пожалел он о том, что сам не занимался теорией хотя на столько, чтобы не преклоняться безусловно перед доводами теоретиков, понимавших ее вкривь и вкось, а найти, напротив, подкрепление в ней своему личному опыту и личному здравому смыслу!… Для обширных стратегических комбинаций действительная практика возможна чрезвычайно редко: на всю жизнь главнокомандующего, кроме эпох исключительных, придется, может быть, одна, две войны; при этом личный опыт не очень выйдет велик. И единственный возможный путь освоиться с духом этих комбинаций лежит в тщательном изучении военной истории. Если его нет, поневоле попадешь в руки Вейротеров и им подобных, и головы летят тысячами без толку, и троны колеблются, и репутации, созданные долгой трудовой, доблестной жизнью, рушатся в прах…
2) Бой у Скалица.
Уже известно, что у Скалица и в резерве за ним стояли три австрийских корпуса — IV, VI и VIII — и резервная кавалерийская дивизия принца Гольштейна, следовательно, не менее 80 000. На них Штейнмец должен был наступать с 35-ю, не более.
Генерал Штейнмец, получив приказание кронпринца продолжать наступление на следующий день, отдал диспозицию, сущность которой заключалась в том, что бригада Гофмана должна была выдвинуться к Нейштадту, выслать в пятом часу утра свой драгунский полк на рекогносцировку в том же направлении примерно на одну милю. В авангард назначен гренадерский полк № 7-го с 4-х фунтовой батареей, 4-м драгунским полком, ротой сапер на дорогу Высоково — Скалиц. Главные силы направляются за авангардом (10-я дивизия и 66 орудий — Кирхбах), имея в правом боковом отряде 17-ю бригаду, две роты стрелков, один эскадрон, 24 орудия, которым идти на Скалиц через Студниц. Обоз на Костелец, под прикрытием остальных рот пионерного батальона.
Около восьми часов войска были готовы у Высокова и Студница, с той только разницей от диспозиции, что бригада Гофмана не пошла на Нейштадт, а образовала уступ влево относительно авангарда.
Генерал Штейнмец решился направить главное усилие в обхват левого неприятельского фланга, дабы скорее иметь в своей власти дороги, по которым можно бы было войти в связь с гвардией. Для начала атак ожидали только прибытия обещанной гвардейской пехотной дивизии. Так прошло часов до десяти. Наконец было получено уведомление, что вся гвардия, вследствие неудачи I корпуса, двинута через эйпельский проход.
Это известие совершенно изменяло положение, и притом не в особенно выгодную сторону. Не было сомнения, что австрийцы находятся у Скалица в превосходных силах, между тем как все войска генерала Штейнмеца дрались, и притом после трудного перехода, и только к вечеру 27-го усилены были бригадой Гофмана.
Но командир V корпуса, имея в виду свое назначение прикрывать общее движение, решил атаковать.
Австрийцы заняли узкую и длинную высоту, на которой стоит Скалиц, а передовые войска выдвинули в лесок у Дубно, правее и левее которого поставили сильные батареи.
Прусские войска двинуты вперед. Едва Левенфельд от Студница выдвинулся вперед на Шеффер-Берг, как против него открыли сильную канонаду; его батареи выдвинуты на позицию и тоже начали стрелять. Превосходство неприятеля побудило генерала Левенфельда несколько податься назад. Штейнмец, заметив это, сам поскакал к этому отряду, приказав авангарду левой колонны и бригаде Гофмана решительно атаковать лес у Дубно. Несколько времени спустя правый боковой отряд также двинулся в атаку: лес, Дубно и Клени взяты сразу, но не без упорного боя. Этот первый успех совершенно расстроил порядок в передовых войсках; части смешались, но это не помешало смело подаваться всей линии вперед. Под прикрытием этих войск дивизия Кирхбаха переведена вправо и фронтом расположилась к Зличу, упираясь правым флангом в реку Аупу. Между тем войска, атаковавшие линии Дубно и Клени, дошли до главной позиции — скалицской высоты.
Эту высоту на правом фланге усиливала еще углубленная железная дорога, вокзал которой и дома Скалица, прилегающие к самому скату, были заняты и приведены в оборонительное положение. На некоторое время все слилось в общий гул от канонады и ружейной перестрелки с обеих сторон. В это время справа у Чернова появилась бригада гвардейских кирасир; ординарцы, разосланные по войскам, указывая на прибытие этого подкрепления, именем генерала Штейнмеца отдали приказ: всем ломить прямо перед собой; одновременно с фронтальной атакой Кирхбах должен был ударить с левого фланга. С фронта атака была крайне трудна, особенно у железной дороги и далее в Скалице, где приходилось брать дом за домом, и едва ли бы она удалась, если бы не энергическое содействие Кирхбаха, который с 20-й бригадой опрокинул все стоявшее на высотах севернее Скалица и взял баррикаду, преграждавшую вход в город с его стороны. После этого героического усилия сквозь 20-ю бригаду была проведена 19-я, которая продолжала бой в городе и совместно с полком авангарда (гренадерского № 7-го) наконец очистила его от австрийцев.
Пруссаки заняли противоположный берег Аулы и преследовали только огнем отступавших к Долану австрийцев, чем и закончен бой, около четырех часов пополудни.
Пять орудий и около 2500 пленных попали в руки победителям; число убитых в точности неизвестно. Пруссаки потеряли всего: 40 офицеров и 1180 нижних чинов. Дело сделала почти исключительно пехота, так как, по свойству местности, артиллерия мота действовать только с дальних позиций, а кавалерия и совсем не была употреблена. Из показанной потери на эти два последние рода войск приходится всего 6 человек.
Со стороны австрийцев в деле принял участие один только VIII корпус, при возможности употребить три; со стороны же пруссаков дрались те же самые войска, что и вчера; прибавился только 38-й полк бригады Гофмана; другой его полк остался нетронутым.
Австрийцы остались верны своему принципу смены, в применении не только к корпусам (так как VI в этот день не принял участия в деле), но и к более мелким единицам; пруссаки же, напротив, до такой степени не допускали мысли о возможности отдыха, пока цель не достигнута, что ни в этот день, как и при Находе, тяжесть боя опять легла на доблестную 17-ю бригаду и на 7-й полк.
Командир VIII корпуса после этого дела был сменен, хотя невольно приходит в голову такое недоумение: отчего Бенедеку не выехать было самому для распоряжения боем? От Иозефштата до Скалица всего одиннадцать верст; о важности положения нетрудно было судить из того, что случилось с Раммингом; наконец, перемещение главнокомандующего из главной квартиры на такое незначительное расстояние не могло невыгодно отразиться на общем ходе стратегических распоряжений, обнимавших еще десятки верст. Если припомнят, граф Клам был еще в это время у Мюнхенгреца и Субботки; следовательно, ничем не рискуя, можно было, кажется, сосредоточить все свое внимание на II прусской армии.
Как и накануне, приказ генерала Штейнмеца насчет необходимых распоряжений был готов через час после боя. Аванпосты предписано выставить на левом берегу Аупы, от Рикова через Заезд от бригады Гофмана и от 20-й; штаб-квартире перейти в Скалиц; 7-му полку занять этот город, а остальным частям обеих дивизий стать фронтом к городу, 9-й севернее, 10-й южнее находского шоссе; артиллерийскому резерву — за 10-й дивизией, от которой выставить аванпосты к стороне Нейштадта. Войска предупреждены, что в Находе устроен лазарет иоганннтов. Войскам приказано выдать двойную порцию; на следующий день, утром, сделать варку; обед кончить к одиннадцати часам.
В случае, если неприятель ранее этого времени произведет нападете, котлы оставить на кострах и отрядить к ним по нескольку человек.
Обратить внимание, чтобы все питейные запасы в городе были конфискованы и распределены между частями.
Если на следующий день не последует движения, то войскам, вечером, выдать еще порцию.
Патроны пополнить к сегодняшнему вечеру».
Заметка о котлах говорит сама за себя во всех смыслах.
29 июня. Положение австрийцев. После неудач 28 июня в австрийской главной квартире, кажется, признали, что уже достаточно сделано для прикрытия стратегического развертывания армии и что можно было приступить наконец к тому, чтобы противодействовать соединению враждебных масс. Как уже сказано при описании боя у Гичина, утром 29-го, решено было, задержав I армию у этого пункта, пустить в промежуток между ней и II армией четыре корпуса через Милетин в направлении к Турнау, о чем и извещен был принц Саксонский. Но эта решимость, кажется, была принята за тем только, чтобы ее немедленно оставить: перед обедом войска получили диспозицию, предписывавшую им следующее расположение:
IV корпусу оставаться на позиции у Долана, не вступая в неравный бой с превосходными силами неприятеля, в случае нападения которого отступать на Сальней, где и стать в резерве за II корпусом, вместе с 1-й резервной кавалерийской дивизией.
II корпусу занять высоты Сальней и Кукуса и быть в готовности отразить нападение с востока и северо-востока.
VIII корпусу занять пространство левее II, фронтом частью на восток, частью на север.
VI корпусу стать левее VIII, у Зибоеда, фронтом на север; X — в резерве за VI, между Штерном и Либталем.
2-й и 3-й резервным кавалерийским дивизиям прикрывать левый фланг VI корпуса.
III корпусу расположиться у Милетина; артиллерийскому резерву, под прикрытием одного уланского полка, у Большого Бюрглица[71].
Войска, вверенные принцу Саксонскому[72], должны были присоединиться к главным силам, избегая боя с превосходным в силах неприятелем.
Эту позицию приказано сохранять и в течение 30 июня.
Современные действия пруссаков. По диспозиции из главной квартиры, соединение корпусов II армии у Краледвора должно было наконец состояться 29 июня.
Гвардейский корпус, бивуакировавший на тех местах, где окончил бой накануне, направлен через Бургерсдорф и Реттендорф к Краледвору. С началом движения 3-й гвардейский полк наткнулся на рассеянные толпы X корпуса, укрывавшиеся в перелесках около Бургерсдорфа и, следовательно, ночевавшие почти в расположены пруссаков, чего последние и не подозревали. Стычка не могла быть серьезна: истощенные, потерянные, они скорее бросали оружие, чем дрались: до 400 пленных попали, таким образом, в руки пруссаков.
Авангард гвардейского корпуса[73], при движении к Краледвору, получил донесение от своих гусар, что этот пункт занят неприятелем; на высотах по ту сторону Эльбы видны были идущие войска; занимал Краледвор полк Коронини (№ 6-го), с двумя егерскими ротами бригады Флейшгакера, которому случайность отвела такое роковое место в поражении Габленца и который теперь призван был прикрыть отступавшие остатки его корпуса.
Гвардейский авангард выстроился к атаке; раздвинулись и главные силы, дабы облегчить артиллерии выезд на позицию. После непродолжительной канонады авангард пошел в атаку, потеснил цепи, рассыпанные в полях впереди города, затем ворвался в него с нескольких сторон и, не обращая внимания на огонь из домов, бросился к мосту через Эльбу. Пруссаки достигли его ранее, нежели австрийцы очистили дворы. Это имело следствием полное расстройство полка Коронини: два знамени и 400 пленных достались пруссакам, которые с своей стороны потеряли не более 70 человек. В колонне генерала Штейнмеца также не обошлось еще без одного дела.