ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Банальная фраза о том, что история не терпит сослагательного наклонения, давно опровергается развитием жанра альтернативной истории. Поэтому вопрос о том, могло ли победить Русское освободительное движение, вполне правомерен.

Думается, что в реальности у него не было шансов.

Во-первых, коллаборанты были изначально расколоты. Кто-то, как Бронислав Каминский, искренне верил в национал-социализм и считал его благом для России. Кто-то, как Андрей Власов или Борис Хольмстон-Смысловский, не обольщались по поводу гитлеризма и политики III рейха в отношении своей родины, видя в Германии меньшее зло и рычаг для свержения советской власти. Но и между ними не было единства в силу различных политических предпочтений (левые взгляды главы ВС КОНР и консерватизм командующего 1-й РНА).

Во-вторых, отсутствовал конструктивный диалог с другими национальными комитетами и национальными диаспорами Зарубежья. Помимо уже упоминавшегося конфликта с украинским комитетом, можно вспомнить напряженные отношения Власова с грузинским комитетом. Его глава Михаил Кедия так определил свою позицию: «мой первый враг — это Россия, и лишь мой второй враг — большевизм. Я предпочитаю видеть в седле грузина Сталина, а не великоросса Власова»^{1044}.

В-третьих, в большей (Петр Краснов, тот же Каминский) или в меньшей (Власов) степени коллаборанты ментально оставались в рамках тоталитарного мышления, что существенно ограничивало выбор стратегий и методы достижения целей, а сами организации лишались необходимой гибкости.

В-четвертых, цели нацистского руководства и как минимум части коллаборантов на будущее России не совпадали.

Наконец, несмотря на масштаб (1,2 млн. человек), нельзя не говорить о массовой поддержке движения, равно как и о стойкости коллаборантов (бои в Варшаве, за плацдарм Эрленгоф, Прагу).

Вместе с тем количество населения, добровольно вставшего на путь сотрудничества с врагом, заставляет задаться вопросом о причинах предательства. Насколько постреволюционные события повлияли на размеры коллаборации. Какова в ней роль послереволюционных репрессий? Сократили ли они число потенциальных предателей или, наоборот, увеличили их число?

В любом случае, уже сам факт столь масштабной коллаборации позволяет говорить о трагичности явления, в котором, наряду с карьеристами и прогитлеровским элементом, были люди, искренне верящие, что Vlassov-aktion есть благо для отечества. Были и просто стремившиеся вырваться из нацистских лагерей военнопленных…

Есть еще одна банальная фраза (от этого не перестающая быть истинной) о неповторимости, индивидуальности каждого человека. Поэтому, размышляя о движении, которому посвящена настоящая книга, стоит оценивать каждого его участника отдельно, пытаясь понять причины, толкнувшие его на коллаборацию. Понять — не значит простить.