5

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

5

В винницком лагере «Проминент», где содержался Власов, немцы вели работу но разложению военнопленных и привлечению их к службе в германской армии. Хозяином здесь был начальник «Группы III» (трофейный пункт) отдела Генерального штаба «Иностранные войска Востока» (ФХО) при ОКХ (Верховном штабе сухопутных сил), руководимого генерал-майором Рейнхардом Геленом, — полковник Генерального штаба барон Алексис фон Ронне. Уроженец Курляндии, барон хорошо владел русским языком, как и все сотрудники группы — прибалтийские и русские немцы: инженеры, пасторы, адвокаты, коммерсанты, профессора, музыканты, журналисты и учителя. Люди высокообразованные и достаточно опытные.

В мае 1945 г. Власов расскажет, как с ним работали в «Проминенте»:

«Первым ко мне стал обращаться майор Сахаров, который, находясь уже на службе у немцев, предлагал мне взять в свое подчинение воинскую часть из военнопленных Красной Армии и начать борьбу против советской власти. Позже меня и полковника Боярского вызвали к себе представители разведотдела при Ставке верховного командования германской армии полковник Ронне и отдела пропаганды верховного командования капитан Штрихфельдт, которые заявили, что на стороне немцев уже воюет большое число добровольцев из советских военнопленных и нам следует также принять участие в борьбе против Красной Армии.

Я высказал Ронне и Штрикфельдту мысль, что для русских, которые хотят воевать против советской власти, нужно дать какое-то политическое обоснование их действиям, чтобы они не казались наемниками Германии. Ронне ответил, что немцы согласны создать из русских правительство, к которому перейдёт власть после поражения советских войск. Я заявил Ронне, что подумаю над его предложением и позже дам ответ.

После этой беседы 10 августа 1942 г. в лагерь приехал советник министра иностранных дел Германии Хильгер — бывший советник германского посольства в Москве, свободно владеющий русским языком, который, вызвав меня к себе, спросил, согласен ли я участвовать в создаваемом русском правительстве и какие в связи с этим у меня имеются предложения.

Высказав Хильгеру мысль о том, что надо подождать пища войны, я тем не менее стал обсуждать с ним, какие территории Советского Союза следует передать Германии. Хильгер говорил, что Украина и Советская Прибалтика должны будут войти в состав Германии»{110}.

В августе 1942 г. Хильгер действительно допрашивал генерала Власова, полковника Боярского и полкового комиссара Кернеса. В своей записке в Берлин он изложил следующие мысли:

«…В течение своей 22-лстпей военной карьеры генерал Власов продвигался по службе с трудом, так как окончил духовную семинарию и был принят в партию только в 1930 г. Несмотря на своё высокое положение в Красной Армии, он в глубине души никогда не мог согласиться с существующей в Советском Союзе политической системой и методами ее властителей. Ход войны и сделанные Сталиным ошибки окончательно открыли ему глаза на то, что существующая система ведет страну в пропасть. Несмотря на это, Власов не допускает, что Красная Армия уже разбита, а Советское правительство в связи с потерей важных индустриальных и сельскохозяйственных областей не окажет больше никакого сопротивления. Власов, видимо, действительно убеждён в том, что ни сила Красной Армии, ни экономический потенциал Советского Союза ещё до конца не исчерпаны. Несмотря на то что Власов знает о бедственном положении в области снабжения продовольствием и о растущей усталости в связи с войной, он считает, что Сталин никогда не сдастся и не будет свергнут изнутри. Проводимой Советским правительством пропаганде удалось добиться того, что каждый русский уверен в том, что Германия хочет уничтожить Россию и свести сё на положение колонии. По его мнению, сила сопротивления русского народа может быть сломлена только указанием на то, что Германия не преследует подобных целей и намерена предоставить России и Украине существование в форме протектората. На этой основе многие русские военнопленные вступят под руководством Германии в борьбу против ненавистного сталинского режима.

Для него, Власова, а также для большинства военнопленных советских офицеров победа Германии представляет предпосылку для дальнейшего существования, в то время как со стороны Советского правительства их ожидает только смерть. Они не мечтают ни о чём другом, кроме падения Советского правительства и победы германского оружия. С другой стороны, они не могут себе представить, чтобы эта победа могла быть достигнута посредством только немецких военных сил.

В связи с этим генерал Власов и особенно полковник Боярский высказали преувеличенные представления о военных и экономических возможностях США и Англии. Это представление является прямым следствием соответствующей советской пропаганды и является показательным в смысле того, как интенсивно действует эта пропаганда даже на расположенные к критике натуры.

Чтобы добиться победы над Сталиным, нужно, по мнению обоих офицеров, ввести в бой против Красной Армии русских военнопленных. Ничего не подействует на красноармейцев более сильно, чем выступление русских соединений на стороне немецких войск. Для осуществления этого необходимо создание соответствующего русского центра, призванного для того, чтобы рассеять царящие в широких кругах и среди командования Красной Армии опасения относительно намеченных Германией целей войны, а также для того, чтобы убедить эти круги в бесцельности дальнейшего сопротивления и тем самым помешать Сталину продолжать войну. На обломках Советского Союза возникнет новое русское государство, которое в тесном союзе с Германией и её вождями будет работать над созданием нового порядка в Европе.

Я ясно сказал советским офицерам, что не разделяю их убеждений. Россия в течение ста лет являлась постоянной угрозой Германии, вне зависимости от того, было ли это при царском или при большевистском режиме.

Германия вовсе не заинтересована в возрождении русского государства на великорусской основе.

Советские офицеры возразили, что между самостоятельным русским государством и колонией имеются ещё различные промежуточные решения, как, например, создание доминиона, протектората с временным или постоянным введением оккупационных войск. В настоящее время решающим является вопрос относительно того, возможно ли освободить русских от представления, будто Германия намерена превратить их страну в колонию, а их самих в рабов. Пока живы подобные опасения, сопротивление Красной Армии будет продолжаться, пока не будут исчерпаны имеющиеся в её распоряжении средства.

На замечание, что указанные средства уже на исходе, оба офицера заявили, что Германия не имеет правильного представления о военно-экономических возможностях Урала и Сибири. Недостаток в бакинской нефти, по их убеждению, будет возмещён добычей нефти между Уралом и Волгой, причём её будет вполне достаточно для ведения оборонительной войны.

Генерал Власов и полковник Боярский изложили вышеприведённые соображения в меморандуме, который был представлен в моё распоряжение полковником Генштаба фон Ронне»{111}.

Любопытны на этот счет факты, которые приводит К.М. Александров:

«7 августа, спустя четыре дня после того как Власов и командир 41-й стрелковой дивизии 6-й армии Юго-Западного фронта полковник Владимир Боярский (Баерский) предложили командованию Вермахта “создать центр формирования русской армии и приступить к ее созданию”, с военнопленным № 16901 встретился политический советник Имперского МИД Густав Хильгер, специально приехавший для этого в Винницкий лагерь. Это был первый влиятельный представитель политической элиты рейха, проявивший неподдельный интерес к Власову. Берлинский визитёр имел богатый опыт общения с советскими гражданами, в том числе с военнопленными, и в военно-дипломатических кругах считался знатоком России. Уроженец Москвы, служивший в 1910-е годы в Российской империи дипломированным инженером и никогда не скрывавший симпатий к русским, затем он занимал должность советника в Германском посольстве и работал в столице Советского Союза вплоть до 22 июня 1941 года. Во время войны дипломат находился в Берлине, в группе экспертов, которых предполагалось привлечь в качестве консультантов на случай сепаратных переговоров между Германией и СССР. По собственным словам, он “с отвращением и ужасом” наблюдал “неразбериху германской оккупационной политики на завоёванных территориях Востока”»{112}.

По мнению Александрова, политический советник Имперского МИД Хильгер был «хорошим человеком» только потому, что родился в Москве и служил в России при царе инженером. Однако трудно согласится с таким доводом. Ибо теперь он работал против России. И неважно, какого цвета флаг развевался над этой страной. Хильгеры и прочие бывшие граждане России теперь были врагами русским, жившим по другую сторону Восточного фронта.

Меморандум, подписанный Власовым и Боярским в Виннице 3 августа 1942 г., текстуально выглядит так:

«Перевод с немецкого

Перевод с русского

Принимая во внимание внутреннее положение Советского Союза, растущую оппозицию против существующего режима, а также международное положение, можно прийти к следующему заключению:

1. Правительство Сталина в связи с потрясающими военными поражениями, нанесенными немецкими войсками, а также в силу его неспособности организовать военные действия и тыл (например, голод в стране, расстройство народного хозяйства) потеряло свою популярность среда населения и особенно в армии. Оно держится только на организованной раньше и поддерживаемой теперь системе НКВД — системе террора.

2. В ведущих кругах армии и народа все яснее пробуждается создание бесполезности и бесперспективности дальнейшего ведения войны, которое приводит лишь к уничтожению миллионов людей и разрушению материальных ценностей.

Эта группа людей стоит перед дилеммой: или же бесполезно погибнуть на войне, или быть уничтоженными в подземельях НКВД. На фронте и в самой стране казнят офицеров, которых обвиняют в военных неудачах. При этом отдельные командиры частей вовсе не виноваты в этих неудачах. В проведении оперативных действий командирам частей мешают комиссары. В связи с этим имеются случаи сдачи в плен высшего командного состава.

3. Офицерский корпус Советской Армии; особенно попавшие в плен офицеры, которые могут свободно обмениваться мыслями, стоят перед вопросом: каким путем может быть свергнуто правительство Сталина и создана новая Россия. Всех объединяет желание свергнуть правительство Сталина и изменить государственную форму. Стоит вопрос: к кому именно примкнуть — к Германии, Англии или Соединённым Штатам? Главная задача — содержание правительства — говорит за то, что следует примкнуть к Германии, которая объявила борьбу против существующего правительства и режима целью войны. Однако вопрос будущности России неясен. Это может привести к союзу с Соединенными Штатами и Англией в случае, если Германия не внесёт ясность в этот вопрос.

4. Сталин, используя особенности России (бесконечные просторы, огромные потенциальные возможности) и патриотизм народа, поддерживаемый террором, никогда не отступит и не пойдёт на компромисс. Он станет вести войну, пока не будут исчерпаны все силы и возможности.

На возможность внутреннего переворота при теперешних обстоятельствах рассчитывать не приходится.

5. Если принять во внимание миллионное население оккупированных областей и огромное количество военнопленных и учесть их враждебное отношение к правительству Сталина, то можно допустить, что эти людские массы составят ядро внутренних сил, которые под руководством Германского правительства ускорят давно назревающее возникновение нового политического порядка в России, что должно произойти параллельно осуществляемому немцами созданию повой Европы.

Эти силы в настоящее время не используются. Исходя из вышеизложенного, мы передаем на ваше рассмотрение следующее предложение:

— создать центр формирования русской армии и приступить к ее созданию;

— независимо от своих военных качеств эта русская армия придаст оппозиционному движению характер законности и одним ударом устранит ряд сомнений и колебаний, существующих в оккупированных и оккупируемых областях, тормозящих дело создания нового порядка;

— это мероприятие легализует выступление против России и устранит мысль о предательстве, тяготящую всех военнопленных, а также людей, находящихся в неоккупированных областях.

Мы считаем своим долгом перед нашим народом и перед фюрером, провозгласившим идею создания новой Европы, довести вышеизложенное до сведения верховного командования и тем самым внести свой вклад в дело осуществления упомянутой идеи»{113}.

Екатерина Андреева появление этого документа, подписанного Власовым, описывает без всяких эмоций, в совершенно спокойных тонах:

«В лагере он встретился с другими советскими военнопленными высоких рангов. Совместно с одним из них, полковником Владимиром Боярским, Власов написал письмо немецким властям. В письме они предложили немцам использовать антисталинские настроения среди населения вообще и военнопленных в частности. Они также высказывались за создание русской национальной армии.

Судя по восклицательным и вопросительным знакам на нолях письма, выдвигаемые в нём идеи с немецкой точки зрения были совершенно непонятны. Тем не менее, письмо, по-видимому, явилось катализатором для ряда встреч Власова с различными немецкими деятелями, не согласными с нацистской политикой.

Через четыре дня после написания письма Власова посетил Густав Хильгер, дипломат, до войны работавший в Москве с немецким послом фон дер Шуленбургом. После встречи с Власовым Хильгер представил офицеру связи между немецким верховным командованием и немецким Министерством иностранных дел фон Этцдорфу докладную записку, где подчеркивал, что неправильная нацистская политика по отношению к СССР и его населению, то есть проведение мер но обращению России в немецкую колонию, достигает только одного, а именно — усиливает советское сопротивление»{114}.

Однако утверждение о совместном написании письма Власова с Боярским является маловероятным, так как известно, что Андрей Андреевич грамотностью не отличался, писать не любил, а если и писал, то в соответствии со своим полученным образованием. А оно было, прямо скажем, не ахти каким. Следовательно, писал этот меморандум другой человек… Считается, что полковник Боярский.

Баерский Владимир Гелярович (Боярский Владимир Ильич) родился в 1901 г. в селе Бродецкое Бердичевского уезда Киевской губернии в семье рабочих. Поляк. В 1922 г. окончил рабочий факультет, в 1926 г. — экономический факультет института. В РККА с 1920 г., в партии с 1941-го. Воевал на Польском фронте, против отрядов Махно, в Дагестане, в Грузии. Несколько раз ранен.

С августа 1920 г. — красноармеец стрелкового полка, с апреля 1922 г. — курсант 4-х пехотных курсов, с января 1923 г. — курсант 2-й Тифлисской пехотной школы, с августа 1925 г. — слушатель Высших стрелково-тактических курсов усовершенствования «Выстрел». По окончании — командир роты, с декабря 1928 г. — помощник командира батальона, с октября 1929 г. — командир батальона, с января 1930 г. — помощник начальника штаба полка. В июле — начальник штаба полка. С июля 1932 г. — временно исполняющий должность командира полка. С 1934 г. — слушатель Военной академии им. Фрунзе. С 1937 г. — преподаватель тактики на Высших стрелково-тактических курсах усовершенствования командиров пехоты «Выстрел». С сентября 1938-го по март 1939-го майор Баерский в запасе. После возвращения в армию, назначен помощником начальника штаба 3-й стрелковой дивизии. В 1940-м — заместитель начальника штаба стрелкового корпуса на Дальнем Востоке, подполковник. В 1941 г. — полковник, начальник оперативного отдела стрелкового корпуса, начальник штаба стрелкового корпуса. В сентябре 1941 г. назначен командиром 41-й стрелковой дивизии.

В плену с 25 мая 1942 г., где принял псевдоним Владимир Ильич Боярский{115}.

Мог такой офицер написать меморандум? Думаю, что мог. Но опять-таки не один. Значит, был третий. И он действительно был, оставшись за спинами предавших Родину генерала и полковника.

Как мы помним, в записке Хильгера о допросах военнопленных Власова и Боярского была третья фамилия: Иосиф Кернес. Там он значится как полковой комиссар.

Иосиф Яковлевич Кернес до плена — комиссар 914-го полка 244-й стрелковой дивизии Юго-Западного фронта. В боях на харьковском направлении в июне 1942 года попал в окружение и в плен. Но был в биографии Кернса один весьма интересный факт. Спустя всего год после окончания педагогического факультета Военно-политической академии его оставили адъюнктом на кафедре истории СССР. Правда, учебу Кернес так и не завершил. Началась война. И все же, в отличие от других коллег по несчастью, комиссара трудно назвать человеком без способностей. Так, собственно, оно и было{116}.

Выдержки из протокола допроса Кернеса от 25 июня 1942 года пусть косвенно, но всё-таки подтверждают его авторство в написании меморандума:

«Отношение к политическим вопросам. К теперешней системе Сталина, имеется, по мнению К., довольно значительная оппозиция, которая в политических военных кругах, а также в армии имеет якобы многочисленных сторонников. Оппозиция признает, что война для России проиграна, и хотела бы с помощью сепаратного мира с Германией спасти страну от невыразимого хаоса… Продолжение войны с Россией, которая, но мнению К., в состоянии вести войну приблизительно ещё один год, стоило бы также и немцам очень больших жертв и переутомило бы немецкую экономику настолько, что с наступлением англосаксов, которое ожидается в 1943 году после полной перестановки США на войну, Германия может изнемочь. Русский народ и армия хотят мира. Этому сильному народу, который поддерживается также и верхушками среди ведущих кругов (оппозиции), не может на долгое время сопротивляться даже Сталин, но все же мирные условия должны быть приемлемыми. Необходимыми условиями К. считает: положение, существовавшее с августа 1939 года, и господство русской части населения, которое понесло самые большие жертвы и является ядром государства. Немедленное изменение большевистской государственной системы следует не отклонить, а, напротив, стремиться к постепенной ее переустановке, например, восстанавливая частную собственность, увеличивая крестьянские подсобные хозяйства без немедленной ликвидации колхозов, освобождая ремесла и многое другое. Армия поддержит правительство, которое приведёт к миру, а Сталин после заключения мира долго удержаться не может. Сокращение русской армии до состава полицейских войск — об этом можно говорить свободно. В дальнейшем следовало бы стремиться к достижению немецко-русского сотрудничества против капиталистических держав, в результате которого Россия заняла бы должное ей место в новой Европе»{117}.

А вот что записал о Кернесе Хильгер 7 августа 1942 г.: «Полковой комиссар Иосиф Кернес родился в 1910 году в Кировограде. Держится он положительно и дипломатично, однако не внушает доверия. До 1941 года Кернес являлся сотрудником Главного политического управления Красной Армии в Москве и одновременно политическим комиссаром пачка. Кернес заявил, что перешёл на нашу сторону в связи с полученным им от русских оппозиционных кругов заданием выяснить возможность заключения сепаратною мира. На вопрос, что это за люди, Кернес ответил, назвав несколько ничего не говорящих имён, что значительное количество известных лиц, а также влиятельных членов Советского правительства не согласны с политикой Сталина и готовы, в случае если Германия предложит приемлемые условия сепаратного мира, свергнуть его и вступить в переговоры с германским правительством. На вопрос, что это за лица, Кернес назвал такие имена как Молотов, Калинин, Шапошников, Тимошенко и др. Кернес утверждает, что всё, касающееся данного вопроса, он изложил письменно и передал военным властям в Харькове. По поводу этих заметок запрошены соответствующие сотрудники ОКХ… Ни моя беседа с Кернесом, ни содержание его письма в адрес г-на министра иностранных дел не убедили меня в том, что в его сообщении есть нечто большее, чем стремление к личному выдвижению. Я побеседовал с Кернесом соответствующим образом и заявил ему, что время окончания войны зависит не от желания русской “оппозиции”, а будет установлено немецкими пушками. Генерал Власов и полковник Боярский высказывались о Кернесе сдержанно, но не отрицательно. Они считают его интеллигентным, пригодным к использованию.

Разница между обоими офицерами и Кернесом заключается в том, что первые считают невозможным революцию в Советском Союзе или дворцовый переворот в Кремле, в то время как Кернес указывает на то, что оппозиция против Сталина настолько сильна, что её можно привести к власти предложенным им способом (сепаратный мир с Германией). Кернес не дал доказательств правильности своего мнения. Напротив, предложенное офицерами введение русских формирований в бой против большевизма позволяет сделать благоприятные выводы»{118}.

Только благодаря своей твердолобой «оппозиционной версии» Иосиф Кернес в декабре 1942 года смог перейти линию фронта и оказаться у своих. При себе он хранил два свернутых в трубочку тонких листа бумаги. На одном было письмо маршалу Тимошенко, на другом письмо маршалу Василевскому. Однако упрямство комиссара на Родине было встречено без энтузиазма. В 1955 г. Кернеса освободили по амнистии и только в 1989 г. реабилитировали. Двадцать лет спустя после смерти.

Именно Кернес очень много дал свидетельских показаний по делу генерала Власова. И, как отмечают специалисты, показаний смелых{119}.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.