2

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2

В декабре 1964 г., во время работы над новой книгой, генерал-полковник Л.М. Сандалов написал письмо начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза М.В. Захарову, в котором отчётливо заметна его обеспокоенность. Это видно с самых первых строк письма:

«Лет десять тому назад в некоторых книгах и статьях, трактующих о Московской битве, сначала робко, а затем всё смелее и смелее стало выдвигаться утверждение, что город Волоколамск в декабре 1941 г. освобождала не столько 20-я, сколько 16-я армия Западного фронта.

Ряд генералов и офицеров, служивших в 20-й армии, а также Московской области, Промышленный комитет КПСС, Волоколамский городской Партийный комитет и Волоколамский музей попросили обратиться меня к Вам с просьбой: дать распоряжение об уточнении этого вопроса по архивным материалам. Все они считают, что 16-я армия к освобождению Волоколамска никакого отношения не имеет»{36}.

Далее Леонид Михайлович поясняет маршалу, что он стал начальником штаба новой полнокровной 20-й армии во второй половине ноября 1941 года. А назначенный командующим 20-й армией генерал А.А. Власов до освобождения Волоколамска, но существу, армией не командовал, так как был ещё болен. При этом Сандалов в письме не говорит прямо о том, что в период болезни Власова 20-й армией фактически командовал он.

Бывший начальник штаба объединения, отрицая факт присутствия Власова в армии, пишет об этом очень корректно:

«…от начала операции до выхода армии в Волоколамск мне совместно с заместителем командующего армией полковником Лизюковым А.И. (впоследствии командовал танковой армией и погиб в бою) и членом ВС армии дивизионным комиссаром Куликовым П.Н. приходилось руководить действиями войск непосредственно самим»{37}.

Впоследствии, в своей новой книге «На московском направлении», Л.М. Сандалов относительно роли своего командующего в освобождении Волоколамска уточнил и временные рамки. Они таковы: на армейском командном пункте генерал Власов впервые появился 19 декабря 1941 г.

«Он зашел на узел связи, и здесь состоялась наша первая с ним встреча. Показывая положение войск на карте, я доложил, что командование фронта очень недовольно медленным наступлением армии и в помощь нам бросило на Волоколамск группу Катукова из 16-й армии. Куликов дополнил мой доклад сообщением, что генерал армии Жуков указал на пассивную роль в руководстве войсками командующего армией и требует его личной подписи на оперативных документах»{38}.

В ответ Власов сказал, что чувствует себя лучше и через день-два возьмёт управление армией полностью. А на следующий день, то есть 20 декабря 1941 года группа генерала Ремезова (20-я армия) совместно с переданной из 16-й армии группой генерала Катукова освободили от немцев город Волоколамск.

В дальнейшем, благодаря стараниям прежде всего самого Сандалова, вопрос с освобождением города Волоколамска именно войсками 20-й армии был документально доказан. Для этого ему, будучи инвалидом, даже пришлось выезжать в Подольск, где совместно с начальником архива и его сотрудниками он посмотрел большое число документов. Полный разбор операции и был сообщён в письме маршалу Захарову с приложением оперативной сводки штаба 20-й армии, краткой исторической справки Академии имени Фрунзе и копии журнала боевых действий группы Ремизова.

По вопросу же руководства войсками 20-й армии со дня ее формирования до освобождения города Леонид Михайлович ограничился своими личными воспоминаниями. Честный и порядочный генерал не мог себе даже представить, что его слова спустя десятилетия, в сущности, любители военной истории подвергнут сомнению. Некто Алексей Исаев, выпускник факультета кибернетики Московского инженерно-физического института, однажды отправился в Центральный архив министерства обороны за правдой, которую, как ему показалось, он там и нашёл. Называется эта «правда» почти сенсационно, но при этом загадочно-вопросительно: «Командовал ли А.А. Власов 20-й армией в декабре 1941 г.?»

Лучше всего итог своего расследования объясняет, конечно же, сам автор:

«В наши дни в статье в “Военно-историческом журнале” (2002. № 12; 2003. № 1), посвященной Л.М. Сандалову, была изложена его версия относительно временных рамок отсутствия А.А. Власова. Авторы статьи, генералы В.Н. Маганов, В.Т. Иминов, сделали Сандалова человеком, фактически исполнявшим обязанности командующего армией. Они написали: “Назначенный командующим армией генерал-лейтенант А.А. Власов был болен и до 19 декабря находился в Москве, поэтому вся тяжесть работы по формированию армии, а в дальнейшем и но управлению сё боевыми действиями лета на плечи начальника штаба Л.М. Сандалова”.

Однако если в 1960-е гг., когда доступ к документам ВОВ был практически закрыт для независимых исследователей, можно было невозбранно писать про больные уши и прибытие на командный пункт 19 декабря, то в наши дни это уже малоубедительно. Каждый командующий армией оставил после себя след в виде сонма приказов со своей подписью, но которым можно отследить периоды активного командования и дату вступления в должность.

В фонде 20-й армии в ЦАМО РФ среди приказов автору удалось найти всего один, подписанный А.И. Лизюковым. Он датирован ноябрём 1941 г. и Лизюков в нём обозначен как командующий оперативной группой. После этого идут декабрьские приказы, в которых в качестве командующего армией называется генерал-майор А.А. Власов»{39}.

«…Фамилия “Сандалов” появляется на приказах, начиная с 3 декабря 1941 г. Правда, с появлением Сандалова приказы армии начинают печататься на машинке»{40}.

Далее Исаев не по-детски рассуждает о подлинности подписи генерала Власова, что в результате приводит его к такому умозаключению: Власов «был не гостем, а хозяином в штабе 20-й армии к моменту прибытия в неё Л.М. Сандалова»{41}. Сравнив подписи Андрея Андреевича за июль 1941 г. и декабрь 1941 г., Исаев торжественно заявляет: «Попытки вычеркнуть из истории войны деятельность А.А. Власова в качестве комкора и командарма объяснимы, но бесполезны. Особенно в текущих условиях. В конце 1941 г. и в начале 1942 г. Андрей Андреевич Власов был на хорошем счету. Это является историческим фактом». И очередное доказательство, словно теоремы, подкрепляет боевой характеристикой на Власова, подписанной Г.К. Жуковым.

Стоит лишь напомнить автору данного «разоблачения» о том, что история вообще, а военная в частности, не математика и не физика. Более или менее точно разобраться в исторических событиях можно только тогда, когда факты и документы исследуются в их взаимосвязи и во всей противоречивой совокупности. В данном конкретном случае Алексей Исаев всё своё «расследование» построил на наличии только одной подписи генерала Власова, а также её подлинности, таким образом, «уличив во лжи» Леонида Михайловича Сандалова.

Но при таком поверхностном подходе к достаточно принципиальному вопросу военной истории Исаеву и в голову не могло прийти, что подлинная подпись командующего 20-й армией — это всего лишь одна сторона медали. Если командующий ставит на боевом приказе свою подпись, соответственно, он несёт всю возложенную на него ответственность. Он в курсе мероприятий, проводимых его штабом и указаний сверху. Словом, вроде как всё держит на контроле. Но подпись не может быть стопроцентным доказательством его фактического пребывания в войсках. Потому что армейская повседневная жизнь и деятельность, я уже не говорю про боевую, значительно отличается от гражданской. Там нет больничных листов, и очень многие вопросы решаются совершенно иначе, в чём-то даже проще, а потому и непонятно для сугубо штатского человека. Следовательно, Власов был командующим 20-й армией до своего прибытия на командный пункт юридически. Он был назначен на эту должность соответствующими приказами, он стоял на довольствии, его фамилия фигурировала во всех документах. Но фактически Андрей Андреевич находился в столице и проходил курс сначала госпитального, а затем и амбулаторного лечения. При этом, надо сказать, Власов ни за что не подписывал бы документы, в том числе и оперативные, до своего выхода на службу, так как ещё болел и имел штатных заместителей, которые вполне справлялись и без него. Однако подписи Власова потребовали из штаба фронта, и деваться ему было некуда.

Согласно директиве Ставки ВГК от 29 ноября 1941 г. оперативная группа Лизюкова преобразовывалась в 20-ю армию, а её командующим назначался генерал-майор А.А. Власов{42}.

Как известно из показаний походно-полевой жены Власова Л.П. Подмазенко, бывший командующий 37-й армией вместе с ней вышел из киевского окружения 1 ноября 1941 года. В Курске они встретились с частями Красной армии{43}. Когда вопрос с новым назначением Андрея Андреевича был решён, на запрос Главного управления кадров был получен следующий ответ: «Генерал-майор Власов сможет быть направлен не ранее 25 — 26 ноября в связи продолжающимся воспалительным процессом сродного уха»{44}.

Адъютант командующего майор Н.П. Кузин в собственноручных показаниях уточнит: «В декабре месяце 1941 года я был направлен в распоряжение отдела кадров 20-й армии. По прибытии в армию я был назначен адъютантом к командующему»{45}.

Следующее свидетельство — личное письмо Власова жене, датированное 11 декабря 1941 года: «Ухо у меня поправилось. Стал немного слышать. Врачи обещают слух восстановить полностью (левое ухо)»{46}.

Известный писатель Владимир Богомолов, на основе архивных документов, а в Подольске он работал весьма усердно, в своей сильнейшей публицистике «Срам имут и живые, и мёртвые, и Россия…» пишет:

«Назначенный командующим 20-й армии 30 ноября 1941 года Власов с конца этого месяца и до 21 декабря болел тяжелейшим гнойным воспалением среднего уха, от которого чуть не умер и позднее страдал упадком слуха, а в первой половине декабря — вестибулярными нарушениями. Болезнь Власова и его отсутствие в течение трех недель на командном пункте, в штабе и в войсках зафиксированы в переговорах начальника Генерального штаба маршала Б.М. Шапошникова и начальника штаба фронта генерала В.Д. Соколовского с начальником штаба 20-й армии Л.М. Сандаловым; отсутствие Власова зафиксировало в десятках боевых приказов и других документов, вплоть до 21 декабря подписываемых “за” командующего Л.М. Сандаловым и начальником оперативного отдела штаба армии комбригом Б.С. Антроповым. Поскольку отсутствие Власова, как предположили, будет замечено немецкой разведкой, 16 декабря, по указанию свыше, было организовано его интервью якобы в штабе — Власов находился в армейском госпитале — с американским журналистом Л. Лесюером»{47}.

По утверждению Л.М. Сандалова, «Власов до освобождения Волоколамска армией, по существу, не командовал. Он объявил себя больным (плохо видал; плохо слышит; разламывается от боли голова). До начала операции жил в гостинице ЦДКА, а затем его перевозили с одного армейского КП на другой под охраной врача, медсестры и адъютанта. Подходил» к нему не разрешали. Все документы для подписи я посылал Власову через его адъютанта, и он приносил их подписанными без единого исправления. Впервые я, да и другие офицеры штаба, увидели Власова — в Чисмене (под Волоколамском). А первый доклад я делал ему лишь в Волоколамске»{48}.

Как известно, новый начальник штаба 20-й армии прибыл к новому месту службы 28 ноября 1941 г. Но это гораздо раньше поставленной им подписи на документах. При этом дата «3 декабря» вовсе не случайна: 20-я армия 4 декабря полностью закончила своё сосредоточение.

До этого, в отсутствие командующего, штаб армии формировался в нескольких квартирах многоэтажного нового дома по Ленинградскому шоссе. Туда прибыли бывший комиссар Автобронетанкового управления Красной армии дивизионный комиссар П.Н. Куликов на должность члена Военного совета, начальник Центрального дома Красной армии бригадный комиссар С.И. Паша — на должность начальника политотдела, бывший начальник кафедры Военно-инженерной академии комбриг Б.С. Антропов — на должность начальника оперативного отдела штаба и т.д. Обстановка была очень сложная, времени на формирование было выделено мало, а кроме того, параллельно шла подготовка и к предстоящим боевым действиям.

Уже в ночь на 2 декабря командование армии с начальниками родов войск и большая часть сотрудников штаба и политотдела армии выехали в войска для организации контрудара.

В начале декабря 1941 года полковник И.М. Чистяков был прикомандирован к штабу 20-й армии, где ждал нового назначения. В один из дней его почему-то вызывает не командующий Власов, а начальник штаба полковник Л.М. Сандалов и просит съездить в 64-ю Отдельную морскую стрелковую бригаду. Уже в бригаде член Военного совета Западного фронта Н.Л. Булгаганин, появившийся там вместе (опять-таки) с начальником штаба Л.М. Сандаловым, просит временно покомандовать бригадой, пока подыщут для нее командира. И снова отмечается отсутствие командующего Власова. Об этом можно прочесть в мемуарах генерала Чистякова{49}.

В прошлом году к юбилею Московской битвы вышла подготовленная Главным архивным управлением города Москвы книга «Генерал Сандалов. Сборник материалов и документов»{50}. В ней также есть немало доказательств отсутствия Власова в армии до освобождения Волоколамска. Это, прежде всего, неопубликованные отрывки из рукописи Л.М. Сандалова, а также свидетельства его сослуживцев, представляющие огромный интерес не только для специалистов.

Например, само за себя говорит воспоминание полковника в отставке П.С. Фролова, а тогда политбойца стрелковой роты 331-й стрелковой дивизии:

«Утром 6.12.41 в сильный мороз на НП дивизии, в сарае за окраиной поселка Лобня, собрались командир дивизии генерал Ф.П. Король, комиссар дивизии полковой комиссар Т.И. Коровин, начальник штаба подполковник Н.Ф. Пуховский, начальники служб. Обсуждали, как лучше, с меньшими потерями выполнить поставленную задачу. В это время на НП прибыли начальник штаба армии Л.М. Сандалов, за отсутствием командующего армией исполнявший его обязанности, и член Военного совета армии дивизионный комиссар П.Н. Куликов. Заслушав доклад об обстановке, Л.М. Сандалов потребовал главные усилия сосредоточить на быстрейшем освобождении Красной Поляны, где противник создал сильный узел сопротивления и устанавливает дальнобойные орудия»{51}.

За свою многолетнюю службу в Вооруженных Силах СССР и России лично я неоднократно, и в боевых полках, и в больших штабах, слышал одну единственную фразу: «Свято место пусто не бывает». Ее произносили именно в тех случаях, когда начальник, командир или командующий отправлялись в отпуск или на лечение в госпиталь. То есть имелось в виду что уходил один, а за него оставался другой. И это было совершенно нормальным явлением для мирного времени. Но в случае с Власовым ситуация совершенно иная. Он отсутствовал в самый тяжелый, самый напряжённый период формирования армии и её наступления в битве за Москву. А отсутствуя, подписывал приказы. Безусловно, это нонсенс, но тем не менее так было.

Полковник А.И. Лизюков. До формирования 20-й армии короткое время командовал северной оперативной группой Московской зоны обороны, расформированной 1 декабря. В 20-ю армию был назначен заместителем командующего. По воспоминанию генерала И.М. Чистякова, «оказался простым, весёлым и очень шумным человеком. Бывало, за километр слышно, как Лизюков идёт: такие разносы устраивал за малейший непорядок!»{52}.

О роли и месте полковника Лизюкова в 20-й армии в период отсутствия сё командарма говорит представление к ордену Ленина, кстати сказать, подписанное Власовым 4 января 1942 г.:

«Тов. ЛИЗЮКОВ с 30.XI.41 г. но 1.1.42 г. всё время руководил боевой деятельностью войск 20 Армии. 1 и 3.12.41 г. т. ЛИЗЮКОВ лично водил 1106 полк 331 сд в атаку и но заданию т. Булганина по его личному героизму овладели д. Горки. Солнечногорск захвачен под руководством т. ЛИЗЮКОВА и он один из первых вошёл в город»{53}.

В книге Д.З. Муриева «Провал операции “Тайфун”» можно прочесть о том, как Александр Ильич Лизюков в очередной раз проявил мужество, прибыв 12 декабря в 35-ю стрелковую бригаду и направив её в Солнечногорск. В этот день 35-я стрелковая и 31-я танковая бригады под его командованием во взаимодействии с 55-й отдельной стрелковой бригадой 1-й ударной армии, наступающей с севера, освободили город{54}.

Дивизионный комиссар П.Н. Куликов. До формирования 20-й армии короткое время был комиссаром у Лизюкова. Генерал И.М. Чистяков называет его полной противоположностью по характеру своему командиру: «…спокойный, рассудительный, кадровый политработник, москвич. Очень хорошо дополнял Лизюкова!»{55}. В 20-й армии был назначен членом Военного совета. До появления Власова чаще всего находился рядом с Сандаловым. Вместе с начальником штаба возглавлял развёртывание армии{56}.

Комбриг Б.С. Антропов. До формирования 20-й армии короткое время был начальником штаба у Лизюкова. По мнению генерала И.М. Чистякова, «уже пожилой человек, образованный, умеющий давать правильную оценку событиям, но вот беда, уж очень мнительный»{57}. В 20-й армии был назначен начальником оперативного отдела — заместителем начальника штаба. О его роли и месте точно так же говорит наградной лист, подписанный Л.М. Сандаловым 9 января 1942 г.:

«Тов. АНТРОПОВ будучи с конца ноября месяца 1941 г. начальником оперативного отдела 20 армии показал себя неутомимым, оперативно высоко грамотным командиром.

Проведенные успешно операции армии под “Красная Поляна”, Солнечногорск, Волоколамск разработаны лично тов. АНТРОПОВЫМ и частично осуществлялись под непосредственным его контролем с передового вспомогательного пункта управления штаба фронта.

Тов. АНТРОПОВ вполне заслуживает правительственной награды орден “Красная Звезда”…{58}

Полковник Л.М. Сандалов. До формирования 20-й армии — начальник штаба Брянского фронта. Официально — начальник штаба 20-й армии. Фактически — исполнял обязанности командующего ввиду его отсутствия. Под его руководством было сформировано армейское управление, развернута армия, создана ее оборона, готовилось и проводилось наступление вплоть до освобождения Волоколамска. В статье о Л.М. Сандалове «Это был один из наиболее способных наших начальников штабов», генералы В.Н. Маганов и В.Т. Иминов пишут совершенно точно:

«В дни декабрьского контрнаступления Л.М. Сандалов при фактическом отсутствии командующего армией, умело сочетая работу на армейских командном и наблюдательном пунктах и непосредственна в войсках, показал не только профессиональную зрелость как руководитель оперативного штаба, но и способность уверенно управлять военными действиями объединения в сложных условиях обстановки. Он многое сумел сделать в этот относительно небольшой период времени: и наладить работу только что сформированного штабного коллектива, сколотить его, превратив в слаженный и дееспособный организм, и, опираясь на него, грамотно спланировать и в короткие сроки организовать наступление соединений и частей армии, и осуществлять на всех этапах устойчивое управление ими, обеспечив тем самым выполнение поставленных командованием фронта задач»{59}.

В представлении на генерала Сандалова к ордену Красного Знамени, подписанном Власовым 9 января 1942 г., чётко говорится о его роли и месте:

«Тов. САНДАЛОВ в боях с немецким фашизмом показал себя высоко подготовленным в оперативном и тактическом отношении и уменьем управлять войсками в бою.

В боях за Красную Поляну, Солнечногорск и Волоколамск умело организовал операцию по уничтожению противника, чем обеспечил успех боя частей армии.

В ходе боевых действий хорошо организовал взаимодействие, управление и связь между соединениями.

Находясь неоднократно на передовой линии фронта показал себя смелым, решительным и храбрым командиром…»{60}.

При внимательном прочтении всех наградных листов, подписанных А.А. Власовым, можно без всякого затруднения понять, что он, как командующий, до освобождения Волоколамска своим объединением не руководил, так как начальник штаба работал за него, начальник оперативного отдела Антропов за Сандалова. Лизюков и Куликов исполняли свои прямые обязанности: один — заместителя, а другой — члена Военного совета. К слову сказать, именно за Волоколамскую операцию полковнику Сандалову (27 декабря 1941 г.) было присвоено воинское звание «генерал-майор»{61}.

Вот как вспоминает Л.М. Сандалов появление Власова в 20-й армии:

«В последние дни 1941 г. на армейском КП в Волоколамске обосновался Власов. Поселился он отдельно от штаба, на восточной окраине города. С этого времени бразды управления армией Власов взял в свои руки, болезней его как не бывало, и слышать и видеть он стал отлично. Фигура его распрямилась, голову стал держать откинутой назад. В обращении с подчинёнными стал надменным и чрезвычайно грубым. Особенно всё это стало заметным после съёмки его для документальной картины, отображающей Московскую битву. После съёмки ряда войсковых армий засняли и командование армии: Власова, Куликова и меня. Изобразили нас как бы находящимися на наблюдательном пункте, прикрытом кустами, откуда Власов указывает перстом направление для атаки войскам. С тех пор он особенно часто стал употреблять выражение “моя армия”. В его громком крике то и дело слышалось: “В моей армии нет места таким, как вы!”, “Моя армия — жемчужина среди армий Западного фронта, а вы в ней со своей дивизией тёмное пятно!”

Из армии началось бегство начальствующего состава. Первым уехал полковник Александр Ильич Лизюков. Несколько раз он звонил из моей комнаты в Москву, просил куда-нибудь перевести его.

— Не хочу слушать грубости и хвастовство Власова, уйду в другую армию, — делился он со мной и Куликовым своими обидами. — Я убеждён, что у Власова перед началом контрнаступления никаких болезней не было. Он не верил в нашу победу и тонко задумал лавировать: если наступление не удастся, на него, почти не принимавшего из-за болезней участия в командовании армией, вина не ляжет; ну, а вот теперь, когда наступление принесло победу, он стал в позу Наполеона.

Вслед за Лизюковым получил назначение на должность начальника штаба корпуса мой заместитель комбриг Б.С. Антропов. А за ним из армии уехал командир морской бригады. Как-то Власова вызвали в Москву. И тотчас же ко мне, на время возглавившему армию, заявился полковник Иван Михайлович Чистяков с просьбой:

— Отпустите меня на сутки по личным делам в Москву. Ведь я в начале декабря приехал к вам из Москвы инспектировать морскую бригаду, а вы меня назначили тогда ее командиром, не разрешили даже за вещами съездить.

— Но ведь вы едва ли обратно вернетесь? — недоверчиво спросил я.

Он усмехнулся и не стал опровергать мое предположение. Из Москвы Чистяков в армию не приехал, его вскоре назначили командиром Панфиловской дивизии. А командовать морской бригадой мне пришлось отпустить заместителя начальника оперативного отдела подполковника А.Д. Кулешова. Ряд сотрудников штаба и армейских управлений возвратились тогда в центральные управления Наркомата обороны, откуда они были к нам назначены. Пришлось наскоро пополнять штаб армии за счёт штабов дивизий и бригад»{62}.

Упрямым доказательством, как времени появления Власова в армии, так и его самоустранения от прямого выполнения своих обязанностей, является Боевое распоряжение командующего войсками Западного фронта Г.К. Жукова командующему 20-й армией А.А. Власову от 30 декабря 1941 г.:

«1. 20-я армия несколько дней не выполняет поставленных задач, а Военный совет даже не думает донести по существу топтания армии на месте.

Военный совет армии обязан ежедневно отчитываться за день боя, докладывать своё решение на следующий день. Вы, видимо, считаете себя не обязанным это делать и поручили нач. штаба и второстепенным лицам доносить Военному совету фронта.

Такую практику прекратить и доносить мне ежедневно об обстановке, выполнении задачи о своем решении…»{63}.

В личном архиве Л.М. Сандалова хранится письмо бывшего начальника оперативного отдела Б.С. Антропова, в котором тот откровенно свидетельствует:

«…Я пробыл в штабе 20-й армии с 28.11.41 по 7.1.42, и за это время я ни разу не видел командующего армией. Меня очень удивляло, что у командарма никогда не возникало к оперативному отделу вопросов, мне не приходилось его видеть ни в штабе, ни на улице. Я всегда считал, что он имел дело только с Вами — начальником штаба и не мог снизойти до его заместителя.

Один единственный раз, так сказать первый и последний, я увидел командарма, когда пришёл доложить о моём переводе в штаб 2-го гвардейского корпуса и проститься с ним. Был милостиво оставлен на чашку чая. Всё это заняло минут 20. Вот как!»{64}.

В общем, вышеперечисленных доказательств вполне достаточно, для того чтобы утверждать: таким образом, генерал А.А. Власов до освобождения Волоколамска 20-й армией не командовал. Но не командовал не потому, что позже стал предателем, а потому что так удобно смог воспользоваться своей болезнью.

У нас в народе не зря говорят, что дуракам везёт. В конкретном и частном случае Андрею Андреевичу тоже повезло. Отлёживаясь в номере гостиницы Центрального дома Красной армии со своей походно-полевой женой и оставляя автографы на приказах и распоряжениях, привезённых ему адъютантом (благо зимой 1941 года от центра Москвы до линии фронта можно было добраться на автомашине), он за реальные победы своей армии, к которым имел лишь официальное отношение, был награждён не только орденом Красного Знамени и повышен в звании до генерал-лейтенанта, но и кроме всего прочего стал «освободителем Москвы». И в этом нет ровным счётом ничего удивительного. К сожалению, так работала советская государственная система, где благодаря пропагандистской машине не всегда легко можно было отличить правду ото лжи. Обидно лишь за тех, кто впоследствии по совершенно разным причинам оказался в тени обыкновенного предателя.

И теперь возникает вполне резонный вопрос: а мог ли начальник штаба армии Л.М. Сандалов по своему военному опыту заменить отсутствующего командующего?

Для этого необходимо просто сравнить военное образование двух генералов и их прохождение службы до назначения в 20-ю армию.

К слову сказать, начальник штаба был всего на год старше своего командующего (1900 пр.). Его военное образование было следующим:

— Курсы комсостава (1920 г.);

— Киевская объединённая школа командиров (1926 г.);

— Военная академия им. М.В. Фрунзе (1934 г.);

— Академия Генштаба (1937 г.){65}. Теперь посмотрим у Власова:

— Курсы комсостава (1920 г.);

— Владикавказекая пехотная школа (сдал экстерном) (1924 г.);

— Высшие стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава «Выстрел» (1929 г.);

— 1-й курс Военно-вечерней академии РККА в Ленинградском отделении (1935 г.){66}.

В годы Гражданской войны Сандалов командовал взводом, ротой, был адъютантом батальона. Власов — командир взвода и роты.

В межвоенный период Сандалов: с 1921 г. — командир роты, затем на штабных должностях в Киевском военном округе. С 1934 г. — начальник штаба механизированного полка, с 1935 г. — помощник начальника 1-го отделения 1-го отдела штаба округа. Власов: командир роты, батальона, преподаватель тактики школы комсостава запаса, помощник начальника учебного отдела объединённой школы. С 1935 г. — помощник начальника отдела боевой подготовки штаба округа, начальник учебной части Ленинградских курсов военных переводчиков.

С 1937 г. — Сандалов начальник оперативного отдела штаба Белорусского военного округа. Участвовал в подготовке и проведении в 1937 г. крупнейших довоенных учений Красной армии. В сентябре 1939 г. принимал участие в походе в Западную Белоруссию (начальник оперативного отдела штаба Белорусского фронта). С 1940 г. — начальник штаба 4-й армии. С 1937 г. Власов командир полка, в 1938 г. — помощник командира дивизии, затем начальник отдела штаба Киевского особого военного округа. С октября 1938 г. — военный советник в Китае. В 1940 г. — командир дивизии, в 1941 г. — командир корпуса.

В начале войны Сандалов с июня по август 1941 г. — начальник штаба 4-й армии Западного фронта. С 30 июня по 23 июля временно исполняющий должность командующего 4-й армией Западного фронта. Под командованием Сандалова был остановлен отход 4-й армии, в районе Пропойска создан рубеж обороны, с которого осуществлялись контрудары против армии Гудериана. В августе — ноябре 1941 г. он — начальник штаба Центрального и Брянского фронтов.

Власов до июля 1941 г. командир корпуса, затем командующий 37-й армией Юго-Западного фронта. С 20 сентября выходил из окружения. В ноябре — декабре 1941 г. поправлял своё здоровье.

Таким образом, мы можем вполне наглядно убедиться в том, что начальник штаба 20-й армии был значительно образованнее и опытнее своего командующего. Дальнейшие комментарии здесь, надеюсь, излишни.

Что касается судьбы генерала Сандалова, то следует подчеркнуть некоторые моменты из его биографии, благодаря которым этот человек заслужил всеобщее и непререкаемое уважение. В 1951 г., будучи начальником штаба Московского военного округа, генерал-полковник Л.М. Сандалов попал в авиационную катастрофу, получив очень тяжёлые увечья. Сложнейшие операции и два года в госпиталях не сломали этого мужественного человека.

Несмотря на то что Леонид Михайлович мог передвигаться в инвалидной коляске, он, что называется, назло всем смертям, прожил с такой ужасной болезнью еще более 30 лет, всего себя посвятив научной и литературной работе. За это время ему удалось создать ряд военно-исторических и мемуарных трудов, благодаря которым мы сегодня, опираясь на них, можем узнать правду одного из наиболее способных наших начальников штабов Великой Отечественной войны. Между прочим, которому довелось тогда занимать последовательно должности начальника штаба двух армий и пяти фронтов. Генералы В.Н. Маганов и В.Т. Иминов не зря этот факт называют поистине уникальным. Собственно, так оно и есть.

Думается, что именно после войны Леонид Михайлович Сандалов совершил свой главный жизненный подвиг, переборов смерть, увечья и написав правдивые и очень интересные мемуары, сомневаться в которых могут люда, весьма далёкие от военной истории и военной науки.

К сожалению, в своей книге «На московском направлении» он не смог рассказать всех штрихов к портрету своего официального командующего. Для этого существовало множество причин. Но именно благодаря этой книге и сегодня нетрудно найти отдельные документы и факты, чётко говорящие о том, что генерал Власов до освобождения Волоколамска 20-й армией не командовал. Да и йотом его командование не отличалось, что называется, «умом и сообразительностью». Но это уже совершенно другая история.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.