Глава 18 МИРОВАЯ ВОЙНА

Глава 18

МИРОВАЯ ВОЙНА

Может показаться нелепым не включить в книгу, посвященную стратегии, подробный отчет о военных действиях в ходе недавно закончившейся мировой войны. Но не будет ли еще более абсурдным сейчас, когда о войне известно еще не все, пытаться сделать это или делать какие-либо – кроме самых общих – заключения?

Так как общее направление военных действий во время этой войны известно большинству людей, не будет нелепым привлечь внимание к тому, что в то время, как эта война вовлекла большее число людей с обеих сторон, чем любая предыдущая война, и в ходе ее использовались оружие большей разрушительной силы и более быстрые и надежные средства транспорта и связи, тем не менее общие методы ведения военных действий, которые применяли воюющие стороны, были похожи на те, которые использовали Тутмос III, Александр Македонский и остальные. Мы видим те же самые попытки привести деструктивные силы в такое место, где они заняли бы стратегически значимое положение; те же попытки найти слабое место, совершить фланговую атаку, провести отвлекающий маневр в отношении линий коммуникаций или путей к отступлению противника или атаковать их; те же попытки удержать вражеские силы частью своей собственной армии, нанося при этом важный удар другой ее частью; те же попытки обойти врага и взять его в плен.

Отличительная особенность этой войны состояла в том, что она довела до кульминации применение новых видов оружия и породила новые методы управления воинскими формированиями, которые применяли его. Это была кульминация прогресса, который продолжался с тех пор, как первобытный человек начал драться кулаками, дубинкой и камнями. Для каждого человека, участвовавшего в мировой войне, она была не более напряженной, чем бесчисленные драки между отдельными людьми и стычки между мелкими племенами в первобытные времена; боль, страх, опасность и гнев тоже не были сильнее. Великая война отличалась от драки между двумя первобытными дикарями не по характеру, а по уровню. И хотя армии с обеих сторон были итогом пяти тысяч лет развития, они, как военные машины, не были такими эффективными, как два первобытных дикаря. Были приложены огромные усилия, чтобы разработать виды оружия и методы руководства большими по численности группами людей с оружием как подразделениями – точно так же, как первобытный дикарь обращался с собой как с боевой единицей, но конечно же такой результат не был достигнут даже приблизительно. И чем большее число людей пытались использовать в качестве боевой единицы в каждом случае, тем больше трудностей перед ними вставало и тем меньший успех достигался.

Не принимая во внимание нравственные аспекты вопроса, можно почти не сомневаться в том, что стратегия немцев была лучше стратегии союзников. Безусловно, это было неизбежным результатом того, что немцы посвятили больше времени и умственной энергии подготовке к войне, чем союзники. Нельзя делать слишком большой акцент на том, что то, что иногда называют военной или военно-морской машиной, на самом деле и есть настоящая машина, и в любой войне победить должна самая мощная машина. Немцы разработали и подготовили лучшую машину в том смысле, что она была более эффективной; но она не была более мощной, потому что была меньше.

Самым явным указанием на более совершенную стратегию у немцев является то, что немцы вели наступательные боевые действия на протяжении почти всей войны, причем на территории своих противников, а не на своей собственной; и то, что на море территориальные воды Германии не подвергались вторжению, разве что на короткое время.

На суше у немцев было преимущество, которое иногда называют внутренним фронтом, тогда как их противники воевали на внешнем фронте, и поэтому им приходилось преодолевать большие расстояния. К тому же у немцев на протяжении всей войны было единое командование, в то время как у союзников не было единого командования для вооруженных сил различных государств до последних ее месяцев. Что касается храбрости в бою, постоянно прилагаемых усилий и героической стойкости, нет причин считать солдат с той или иной стороны лучше. Как часто подчеркивалось в этой книге, история многих войн свидетельствует о том, что существует небольшая разница в мужестве и стойкости в простом бою больших групп людей.

На море немцы показали свою стратегическую проницательность в том, что атаковали британский флот в его самой уязвимой части – под водой. Они делали это с помощью торпед, выпущенных с подводных лодок; а мастерство, продемонстрированное командирами подводных лодок, наряду с превосходством самих субмарин, показывает, что планы были разработаны самым тщательным образом заранее. Если бы немцы ограничили действия своих подводных лодок потоплением военных кораблей, у нас не было бы способа узнать, каков будет исход борьбы. Но мы знаем, что использование ими субмарин для потопления торговых судов безо всякого предупреждения вовлекло Соединенные Штаты в войну на стороне союзников и создало у них перевес в материальных ресурсах, что привело Германию к поражению в войне. (Автор опускает роль и значение в войне России, которая вплоть до конца 1917 г. несла основное бремя войны, оттягивая на себя до половины дивизий Германии и ее союзников. – Ред.)

Если бросить на этот вопрос ретроспективный взгляд, то кажется, что нападения подводных лодок на ничего не подозревающие торговые корабли были грубым просчетом. Однако они кажутся просчетом не столько стратегии, сколько государственной власти. С точки зрения одной стратегии, применение подводных лодок против торговых кораблей кажется не только оправданным, но и полезным. Но стратегия не имеет отношения ни к каким вопросам, за исключением тех, которые тесно связаны непосредственно с ведением боя. И тот простой факт, что такое применение подводных лодок было полезно со стратегической точки зрения, не освобождает государственного деятеля от обвинения в совершении грубой ошибки – их использования против торговых судов. Стратегия стоит на службе у государственной мудрости, и ее задача – хорошо делать то, что требует от нее государственная власть. Задачи государственной власти и стратегии – хотя они должны взаимно помогать друг другу – тем не менее различны, как будет показано более полно в другой главе. Чтобы максимально помогать друг другу, государственный деятель и стратег должны согласованно работать вместе, а чтобы они могли делать это, каждый должен досконально понимать, где его сфера деятельности, где сфера деятельности другого и где проходит разграничительная линия между ними. Чтобы добиться этого, государственный деятель и стратег должны постоянно тесно общаться.

Возможно, в Германии государственные деятели и военно-морские стратеги не общались достаточно тесно и с достаточным взаимопониманием: на самом деле мемуары гросс-адмирала фон Тирпица показывают, что такого общения не было. Сейчас у нас мало достоверной информации по этому вопросу, но один факт кажется ясным: немецкие государственные деятели недооценили вероятность того, что Соединенные Штаты вступят в войну. Немецкие государственные деятели, по-видимому, были убеждены, что народ Соединенных Штатов настолько поглощен получением прибыли и находится под таким сильным влиянием идей Джефферсона, что снесет любые оскорбления и останется слеп к любой опасности, грозящей государству со стороны Германии. Немецкие государственные деятели, по-видимому, обманывались и верили в то, что госсекретарь г-н Брайан – американский конгрессмен и что вдохновляющие учения Джорджа Вашингтона и Теодора Рузвельта больше не могут воспламенить сердца людей.

Тот факт, что стратегия Германии, видимо, была чрезвычайно хороша, а управление государством имело недостатки, указывает на то, что немецкие стратеги знали свою задачу лучше, чем государственные деятели – свою. Так было почти во всех странах, и это можно объяснить тем, что в этих странах моряки и военные с детства под пристальным руководством правительства учились выполнять свои задачи, тогда как государственные деятели не получали такой подготовки для выполнения своих.

Перед войной немцы очень умно спланировали свои морские оборону и наступательные операции, а также совместные действия своих подводных лодок, подводных мин и надводных военных кораблей. Подводные мины мешали вражеским кораблям подойти к берегу, а мощные военные корабли противодействовали действиям по контрминированию небольших вражеских кораблей с достаточно небольшой осадкой, позволяющей им войти в заминированные воды. В результате германские подводные лодки могли беспрепятственно проходить через свои густо заминированные районы из своих баз в открытое море, а затем возвращаться на базы. Британский флот оказался, фактически, беспомощен против этой системы блокировки и был вынужден прибегнуть к масштабным боевым действиям, с целью компенсировать деструктивные действия небольшого числа германских субмарин.

Через два месяца после вступления США в войну, то есть в июне 1917 г., автор этой книги публично заявил и после этого неоднократно повторял, пока не получил официальное распоряжение перестать делать это, что такую систему блокировки можно победить, если летать над ней на аэропланах, что аэропланам не мешают ни подводные мины, ни подводные лодки и что аэропланы могут подвергать германские военно-морские базы бомбардировке с воздуха и топить германские корабли торпедами. Автор этой книги, безусловно, предвзятый свидетель в данном случае, но ему кажется, что этот план был абсолютно выполнимым, и если бы он был сразу осуществлен (что было вполне возможно), то можно было бы уничтожить все военно-морские силы Германии (включая ее подводные лодки), нанести ей большой ущерб и привести войну к внезапному концу. На самом деле приготовления к осуществлению этого плана уже шли, когда в ноябре 1918 г. было подписано соглашение о прекращении огня. Слишком поздно.

Несомненно, много уроков стратегической важности будет извлечено, когда будут тщательно изучены все материалы о войне. Но сомнительно, стоит ли проводить скрупулезные и подробные исследования, как после предыдущих войн, по той причине, что следующая большая война будет, вероятно, настолько отличаться от последней войны, что может быть глупо сосредоточивать внимание на подробностях ее военных действий. Вероятно, будет разумнее попытаться определить характер следующей войны, нежели разбирать особенности прошлой.

Самым важным отличием следующей войны от недавней, вероятно, будет использование аэропланов. В прошлой войне их использовали лишь как вспомогательное средство. Но в следующей войне, по всей вероятности, аэропланы, включая самолеты-торпедоносцы, станут одной из самых важных движущих сил войны (если не самой важной) благодаря способности на огромной скорости покрывать значительные расстояния и большому количеству фугасных бомб, которые они могут нести.

Если это так, то следующая война будет сильнее отличаться от последней войны, чем любая другая война когда-либо отличалась от той, что была до нее.