Глава 5

Глава 5

«…управлять железными дорогами…»: из книги: Хелмс Р., Худ У. Взгляд через плечо: Жизнь в Центральном разведывательном управлении. Нью-Йорк: Random House, 2003. С. 82.

Многие среди них были отчаявшимися беженцами из СССР: в 1948 г. офицер Джон У. Макдональд в американской оккупационной зоне служил окружным прокурором Франкфурта. Однажды он столкнулся с сотрудником ЦРУ прямо у себя на работе. Впоследствии он рассказал такую историю:

«Полиция арестовала группу из восемнадцати человек. Человеком номер один среди них был поляк по фамилии Поланский, он числился среди перемещенных лиц. Этот Поланский изготовил превосходные по качеству матрицы для подпольной печати фальшивых 50-долларовых купюр. Мы поймали его с поличным: 100 тысяч долларов в поддельной валюте, а также пресс-формы, матрицы и чернила – в общем, все, что только можно было себе представить. У него даже имелась американская военная форма. Еще у него обнаружили удостоверение личности и армейский пистолет 45-го калибра и даже карточку гарнизонного кафе. В общем, полный набор. Я решил, что все это просто здорово. Мы собирались допросить всю группу задержанных, когда вдруг однажды ко мне в кабинет вошел один майор.

Их беседа проходила примерно так:

– Я Оверт.

– Майор Оверт, рад с вами познакомиться.

– Я к вам по весьма важному делу.

– А откуда вы, собственно?

– Я сотрудник ЦРУ.

– И чем же обязан?

– Вы держите в своей тюрьме одного поляка по фамилии Поланский. Это один из наших.

– Что хотите этим сказать – один из наших?

– Он числится в нашей платежной ведомости. Он состоит в ЦРУ.

– А с каких это пор ЦРУ нанимает на службу фальшивомонетчиков?

– Нет, нет, нет. Он совершил это во внеслужебное время.

– Так, значит, это попросту не в счет?

– Ну да, не в счет. Он ведь лучше всех умеет фабриковать поддельные документы: паспорта и все тому подобное, что мы используем, когда отправляемся на Восток.

– Хорошо, все это прекрасно, но он все-таки совершил преступление, и мне наплевать, на кого он на самом деле работает».

Макдональд продолжал: «Итак, я указал ему на дверь. На следующий день приехал некий полковник, чтобы встретиться со мной по тому же самому поводу, и наша дискуссия прошла примерно в том же духе. Он не произвел особого впечатления. Через два дня после этого ко мне уже явился генерал-майор. Слишком много начальников понаехало за последнее время, вы не находите?! Дело было серьезное, здесь я легко мог догадаться. Но последний оказался по умнее, чем двое его предшественников. Он сказал: «Как вы уже знаете, этот человек работал на нас. Мы выдали ему униформу, пистолет и все документы. Был бы вам весьма признателен, если бы вы сняли с него обвинения, чтобы публично не ставить нас в неловкое положение». Я, однако, настоял на своем, и приблизительно через неделю состоялся суд. Обвиняемый получил десять лет тюрьмы, – максимальный, согласно немецкому закону, срок за подделку валюты. Но майора Оверта я так и не забыл. Мой первый контакт с ЦРУ оказался не слишком приятным» (Макдональд: устная история, FAOH).

…«поддержку движения сопротивления в советском мире и обеспечение контактов с местным подпольем»: высказывание Виснера процитировано в работе: Раффнер К.К. Союзники холодной войны: истоки отношений ЦРУ с украинскими националистами / Cold War Allies: The Origins of CIA’s Relationship with Ukrainian Nationalists. Центральное разведывательное управление, 1998.

…«резерва на случай чрезвычайной ситуации»: «Американская стратегия поддержки направленных против СССР секретных операций с привлечением эмигрантов», 12 декабря 1969 г., FRUS, 1969 – 1970 гг., т. XII, документ 106.

«Мы лишь сообщим палате, что им придется одобрить наше мнение и что мы не можем ответить на многие вопросы, которые можно было бы задать» и «чем меньше мы говорим об этом законе, тем лучше»: на слушаниях перед комитетом палаты представителей по вооруженным силам, рассекречено, 81-й конгресс, 1-я сессия, 1949 г.

Микола Лебедь: Гоуда Н.Дж.У. Нацистские пособники в Соединенных Штатах / Nazi Collaborators in the United States / / Национальный архив. С. 249 – 255. Офицеры армейской разведки уже завязали рискованные отношения с украинцами, используя тех в качестве источников сбора информации о советских военных и советских шпионах в послевоенной Германии. Их первым наемником в Мюнхене был Мирон Maтвейко, агент немецкой разведки во время войны, убийца и впоследствии фальшивомонетчик. Вскоре возникли подозрения, что он шпионит в пользу Москвы; его последующее бегство в СССР окончательно подтвердило эти опасения.

Лебедь представляет «неоценимую важность для агентства» и активно помогает в «операциях первостепенной важности»: письма Даллеса и Уаймена хранятся в Национальном архиве (блок записей 263, папка «Микола Лебедь», письма обнародованы в 2004 г.). После того как Лебедя допустили в Соединенные Штаты, агентство поддерживало его оперативные связи с украинцами, которые оказались едва ли не самыми прочными среди большинства контактов с антикоммунистическими эмигрантскими группами. Верховный совет по освобождению Украины в конечном счете обратился к менее рискованным формам деятельности сопротивления. В 1950-х гг. ЦРУ учредило в Нью-Йорке издательство для Лебедя. Он дожил до распада Советского Союза и до того времени, когда Украина могла свободно определять собственную нелегкую судьбу.

«…невзирая на невысокую вероятность успеха и ненадежность агентуры»: Раффнер. Союзники холодной войны / Cold War Allies.

…генерал Рейнхард Гелен: последнее слово о Гелене осталось за Алленом Даллесом: «В шпионаже не так много «архиепископов». Он на нашей стороне, а это самое главное…» Причины для вербовки американцами нацистских шпионов были ясны для таких людей, как капитан Джон Р. Боукер-младший, уже летом 1945 г. «Настали идеальные времена для сбора разведывательных данных о Советском Союзе, если мы вообще собирались их когда-либо получить», – рассказал Боукер, опытный мастер допросов с глубокими немецкими корнями, который начал выслеживать нацистов спустя считаные дни после их капитуляции. В лице Рейнхарда Гелена Боукер нашел как раз того, кто был ему нужен. Американский капитан расценивал немецкого генерала как «золотой рудник». Оба сошлись в том, что новая война с Советами не за горами и что их народы должны действовать сообща против коммунистической угрозы. Бригадный генерал Эдвин Л. Сайберт, начальник разведки сухопутных войск в Европе и в недалеком будущем первый помощник директора ЦРУ по секретным операциям, тоже разделял это мнение. Он решил нанять Гелена и его шпионскую сеть. Он не поделился этим решением со своим начальством – генералами Дуайтом Д. Эйзенхауэром и Омаром Брэдли, – посчитав, что они наверняка отклонят его. По распоряжению Сайберта генерал Гелен и шесть его немецких шпионов полетели в Вашингтон на личном самолете будущего директора Центральной разведки, генерала Уолтера Беделла Смита. Немцы подверглись тщательным проверкам и опросам в течение десяти месяцев на секретной военной базе в Форт-Ханте, в окрестностях Вашингтона. После этого их вернули на родину, где они начали работать против русских. Это стало рождением длительного партнерства между разведчиками Америки и оставшимися без работы шпионами Гитлера (Боукер-мл. Дж.Р. Отчет о первоначальных связях с организацией генерала Гелена. 1 мая 1952 г.). Этот подробный отчет и подшивка документов ЦРУ по организации Гелена собраны в папке «Кузница партнерства разведок: ЦРУ и происхождение ФРС/BND», под ред. Кевина К. Раффнера, штатного историка ЦРУ, отпечатано Европейским отделом Оперативного директората ЦРУ, рассекречено в 2002 г. Документы включают отчеты Гелена, адресованные Джеймсу Кричфилду (шефу отделения в Карлсруэ) 10 февраля 1949 г.; Отчет об интервью с генералом Эдвином Л. Сайбертом по поводу организации Гелена, 26 марта 1970 г.; «Персонал СС с послужными списками известных нацистов», действующий шеф оперативной базы в Карлсруэ – руководителю, FBM, 19 августа 1948 г.

…«американская разведка – это просто богатый слепец, который использует немецкий абвер в качестве поводыря. Единственная неприятность заключается в том, что поводок чересчур длинноват»: руководитель Мюнхенской оперативной базы ЦРУ – действующему руководителю отделения в Карлсруэ, 7 июля 1948 г.

…«русские, вне всяких сомнений, догадываются об этой операции»: Хелмс – полковнику Дональду Гэллоуэю, 19 марта 1948 г.

«Мы не хотели этого касаться»: из интервью Зихеля с автором.

«И, учитывая, как трудно это было для нас…»: из интервью Таннера с автором.

Таннер, который вышел в отставку в 1970 г., написал от третьего лица следующий отчет, внесший определенный вклад в тайную историю поддержки агентством украинских повстанцев:

«Таннер нашел лишь одну группу, удовлетворяющую его критериям, а именно Верховный совет по освобождению Украины (ВСОУ/UHVR). Удивительно, что не подошла ни одна из российских эмигрантских групп. ВСОУ не только имел связи с украинской Повстанческой армией в Карпатах, но также получал донесения из Украины через курьеров, католических священников, случайных путешественников и беженцев.

Ключевые интересы ВСОУ и ЦРУ, казалось, совпадали: обе организации отчаянно нуждались в радиосвязи со штабом повстанцев, «в тылу у противника». Важные политические шишки в Вашингтоне одобрили эту формулу, которая неплохо работала во время войны во Франции, Италии и Югославии.

Спустя более чем девять месяцев под наблюдением Таннера были подготовлены два курьера. Их обучили обращаться с рацией, шифровке информации, прыжкам с парашютом и стрельбе на случай самообороны. Ночью 5 сентября 1949 г. их сбросили с самолета на один из горных лугов в окрестностях Львова. Этот первый случай воздушной переброски диверсантов и еще один в 1951 г. позволили установить радиосвязь с агентами, но не дали никакой важной информации. Судьба двух заключительных миссий была поставлена под угрозу в результате утечки информации от Энглтона к Филби, и незадачливые диверсионные группы были арестованы на месте «приветственными делегациями» советского НКВД.

Для украинских националистов в СССР первая переброска по воздуху диверсантов была большим моральным стимулом и, должно быть, привела к завышенным ожиданиям. Однако к середине 1953 г. Советы фактически подавили вооруженное сопротивление повстанцев на Украине.

Таннеру особенно запомнились четыре оплошности, допущенные в послевоенную эпоху. Во-первых, по окончании Второй мировой войны союзники насильственно репатриировали советских граждан. Когда те узнавали, что их собираются вернуть на родину, многие совершили самоубийство. А многие из возвращенных так никогда и не вернулись к своим семьям, поскольку попали под подозрение НКВД, как возможные предатели, и оказались в тюремных застенках или лагерях.

Во-вторых, прикрытие сотрудников Мюнхенского отделения ЦРУ было нарушено в результате ошибки, допущенной в телефонной книге армии США в 1949 г.: все имена, перечисленные без обозначения части, принадлежали людям из ЦРУ. Военные, возможно, поместили даже звездочку рядом с их фамилиями.

В-третьих, после Второй мировой войны специалисты по прыжкам с парашютом и инструкторы покинули УСС, поскольку потребность в их услугах закончилась. Результат получился двоякий: сербско-американский ветеран УСС, который забрасывался на территорию Югославии, учил двух украинских диверсантов совершать кувырок через себя при опускании на землю, невзирая на четырехфутовые карабины, привязанные сбоку. Кроме того, для заброски диверсантов в сентябре 1949 г. был использован бракованный грузовой парашют, и ящик, в котором находилось 1400 фунтов ценного оборудования, разбился на мелкие кусочки при падении.

В-четвертых, и что, наверное, хуже всего, Джеймс Энглтон проинформировал Кима Филби, как оказалось впоследствии, советского «крота» в британской разведке, о программе КРАСНЫХ НОСКОВ (RDSOX) [предназначенной для просачивания бывших советских и этнических иностранных подданных по ту сторону железного занавеса]».

«Что мы сделали неправильно?»: убедительный критический анализ Джона Лаймонда Харта личности Энглтона содержится в его посмертной биографии: Харт Дж. Русские в ЦРУ / The CIA’s Russians. Аннаполис, Мэриленд: Naval Institute Press, 2002. Особенно с. 136 – 137. Харт был отозван из отставки в 1976 г., чтобы оценить вред, нанесенный Энглтоном ЦРУ на посту шефа контрразведки. По Албанской операции: Маккаргар: устная история, FAOH; Берк М. Отвратительная удача / Outrageous Good Fortune. Бостон: Little, Brown, 1984. С. 140 – 169. Для обучения албанцев Виснер выбрал Майка Берка. Берк, позднее президент «Нью-йоркских янки», был ветераном УСС, и ему нравилась жизнь, окутанная тайнами. Он поступил на службу в качестве агента с гонораром 15 тысяч долларов в год и отправился в Мюнхен, где встречался с албанскими политиканами на явочной квартире в одном из рабочих кварталов города. «Как самый молодой в комнате и представляющий молодую и богатую страну, я управлял их вниманием», – писал Берк. Он считал, что они поняли друг друга. Албанцы смотрели на вещи иначе: «Американцы, которые готовили наших людей для этих заданий, ничего не знали ни об Албании, ни об албанском народе, ни о его менталитете», – сказал Кемаль Лаци, албанский монархист, который занимался вербовкой этих диверсантов в Германии. Операция была настолько скомпрометирована с самого начала, что любой мог догадаться, где корни грядущей катастрофы. Маккаргар, который был хорошим другом Энглтона, заключил: «В албанскую диаспору в Италии проникло столько итальянцев, многие из которых были коммунистами, что лично у меня не осталось никаких сомнений в том, откуда русские черпали свою информацию, как, собственно, и албанские власти».

«Цели не всегда оправдывают средства»: из интервью Коффина с автором.

…«помощь, оказываемая эмигрантам с целью разжигания войны или революции в СССР…»: этот ретроспективный взгляд содержится в «Американской стратегии поддержки направленных против СССР секретных операций с привлечением эмигрантов».

…ЦРУ уверенно заявило, что Советский Союз не сможет произвести атомное оружие еще по меньшей мере четыре года: меморандум № 225 разведки ЦРУ «Оценка статуса атомной войны в СССР», 20 сентября 1949 г., переиздан в составе «Документы ЦРУ времен холодной войны: ЦРУ при Гарри Трумэне» (Вашингтон: CIA History Staff, 1994). Полный текст: «Самая ранняя дата, когда СССР, как можно было бы ожидать, произведет атомную бомбу, приходится на середину 1950 г., а наиболее вероятная дата – середина 1953 г.». Помощник директора Управления научной разведки (УНР), Уиллард Макле, сообщил директору Центральной разведки Хилленкеттеру, что работа агентства над советским атомным оружием представляет собой «почти полный провал» на каждом уровне. Шпионы «были абсолютно не в состоянии» собрать научно-технические данные советской бомбы, а аналитики ЦРУ обратились к «геологическим рассуждениям», основанным на догадках по поводу возможностей Советов к добыче урана.

В докладной записке Макле Хилленкеттеру «Неспособность УНР выполнить свои задачи», от 29 сентября 1949 г., он сетовал на то, что «оказалось трудным отыскать людей с приемлемой квалификацией, которая могла бы взята за основу при вербовке на работу в агентстве» (Джексон Дж.С., Клауссен М.П. Докладная записка Макле // Организационная история Центрального разведывательного управления. 1950 – 1953. Т. 6. С. 19 – 34. CIA Historical Staff. 1957. Блок записей 263. NARA).

Историк ЦРУ Роберта Кнэпп отметила, что по состоянию на сентябрь 1949 г. «официально согласованное заявление о создании Советами атомного оружия можно было разглядеть в оценке, в которой предсказывались три различные даты этого значимого события: 1958, 1955 гг. и «между 1950 и 1953 гг.» – причем все три неправильно». Это, по ее мнению, «представляет собой наглядное свидетельство замешательства и смятения». Как следствие, Управление докладов и оценок (УДО/ORE) было «обречено на неудачу», согласно мнению другого историка ЦРУ, Дональда П. Стьюри, в его статье «Как ЦРУ прохлопало бомбу Сталина» (Studies in Intelligence. 2005. Т. 49. № 1. CIA/CSI). В этом внутреннем документе отмечается, что многие аналитики УДО были по специальности физиками-ядерщиками и инженерами из проекта «Манхэттен», у которых имелись оптимистические надежды на то, что они могут отследить развитие советской ядерной программы, читая публикуемые научные документы, дополняемые сведениями из секретных источников. К 1948 г. в литературе из открытых источников нельзя было почерпнуть ничего полезного о том, что происходит в Советском Союзе. Но с 1947 г. немецкий источник в бывшем комплексе концерна «ИГ-Фарбен» (производителя, помимо прочего, отравляющих газов для нацистских концлагерей) сообщил, что Советы вывозят с завода по 30 тонн дистиллированного металлического кальция в месяц. Количество чистого кальция, который использовался для очистки урановой руды, примерно в восемьдесят раз превосходило ежегодное производство кальция американской промышленностью. Сообщение из упомянутого источника было подтверждено. Это не могло не вызвать тревоги. Но не вызвало…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.