Глава 3

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3

…«необычайно знаменательные события…»: цитата из высказываний Виснера (Хейман К.Д. Светский клуб Джорджтаунских леди / The Georgefown Ladies’ Social Club. Нью-Йорк: Atria, 2003. С. 36 – 37).

…идеи малоизвестного дипломата: Кеннан со временем дезавуировал свои интеллектуальные концепции для доктрины Трумэна и ЦРУ. Доктрина Трумэна, написал Кеннан два десятилетия спустя, сформировала «структуру универсальной политики» из уникальной проблемы: «Все, что нужно было сделать другой стране, чтобы претендовать на полноценную американскую помощь, – так это продемонстрировать существование коммунистической угрозы. Так как почти ни одна страна не обходилась без коммунистического меньшинства, это предположение было весьма далекоидущим». Но доктрина была прочитана почти всеми американцами в 1947 г. как звонкая декларация для сил свободы. В день произнесения Трумэном своей знаменитой речи американский разведчик Джеймс Маккаргар работал в Будапеште. В течение многих месяцев подряд настроения в американской дипломатической миссии «менялись то в одну, то в другую сторону, потому что мы видели, что русские добиваются того, что хотели, а ведь им нужно было целиком подмять под себя Венгрию». История повторялась на всех Балканах, и, возможно, – кто знает? – ей суждено было повториться во всей Европе: «не было никаких сомнений в том, что разгорается жестокая гонка, настоящая конфронтация» между Соединенными Штатами и Советским Союзом. «Мы становились все более подавленными» – и так продолжалось до того дня, когда была провозглашена доктрина Трумэна. «В то утро мы все вышли на улицы с высоко поднятыми головами, – сказал Маккаргар. – Мы собирались поддерживать демократические силы во всем мире, как только могли» (Кеннан Дж.Ф. Мемуары 1925 – 1950. Нью-Йорк: Pantheon, 1983. С. 322); устная история Маккаргара, FAOH; из интервью Маккаргара с автором; докладная записка Ванденберга «Предмет: особый консультант директора Центральной разведки», 27 июня 1946 г. CIA/CSI.

Происхождение доктрины Трумэна прослеживается в военной панике 1946 г. В пятницу, 12 июля 1946 г., когда стали обретать очертания первая тайная операция и первые военные планы против Советов, Гарри Трумэн, потягивая бурбон, беседовал в Белом доме со своим советником Кларком Клиффордом. Он попросил, чтобы тот поведал что-нибудь о тайнах Советов, – то, что, к его удовлетворению, казалось не по зубам его новостной службе Центральной разведки. Клиффорд, уже немного сбитый с толку своей близостью к власти, решил выполнить задание самостоятельно. В кругу приближенных к Трумэну не нашлось бы менее квалифицированного в этом смысле персонажа. «У меня не было никакой реальной подготовки в области внешней политики или национальной безопасности, – сказал Клиффорд. – Приходилось учиться на ходу, нужно было использовать любую возможность». Трумэн был не первым президентом, которому хотелось создать собственное учреждение разведки в Белом доме. И не последним. Труд Клиффорда, написанный им вместе с помощником Трумэна, Джорджем Элсеем, был представлен в начале сентября 1946 г. Автор заимствовал и фактически основывал свои выводы на высказываниях Кеннана, а затем совершал длинный прыжок в неизвестное (устная история Клиффорда, HSTL. Объединенный комитет по разведке, CIA/CSI, 2000).

Соединенным Штатам приходилось допускать, что Советы могут напасть в любой момент, и поэтому президент должен был быть готов развязать «атомную и биологическую войну» против Советского Союза, поскольку «язык военной мощи – это единственный язык», понятный Советам, говорилось в работе Клиффорда. Единственной надежной альтернативой являлись бы в таком случае международные усилия Соединенных Штатов по оказанию «поддержки и помощи всем демократическим странам, которые так или иначе подвергаются угрозе или опасности со стороны СССР». Для этого стране необходимо было построить новый и унифицированный набор внешней политики, военных планов, программ экономической помощи и разведывательных операций, чтобы оказать достойный отпор Советам. Соединенные Штаты должны были возглавить остальную часть западной цивилизации «в попытке построить собственный мир».

Директор Центральной разведки Ванденберг не оставил без внимания потуги Клиффорда. Чтобы не дать себя обойти, через неделю после того, как Трумэн дал поручение Клиффорду, Ванденберг приказал Ладуэллу Ли Монтегю, своему главному офицеру по разного рода отчетам, представить не позднее следующего вторника блокбастер по военной и внешней политике Советского Союза. Монтегю, не имея на этот счет компетентного штата, сделал все самостоятельно. Проведя немало бессонных ночей, он успел к намеченному сроку представить первый анализ Советов, когда-либо сделанный Центральной разведкой. Монтегю пришел к выводу, что, в то время как Москва ожидает столкновения с капиталистическим миром и будет стремиться укрепить контроль всех территорий по ту сторону железного занавеса, она не намерена провоцировать очередную войну и не допустит прямого конфликта с Соединенными Штатами в обозримом будущем. Это было чертовски хорошее предположение. Этот отчет стал первой советской оценкой, первой из сотен последующих, одной из самых трудных и более или менее удовлетворительных устремлений, предпринятых ЦРУ. Как и последующие, этот отчет базировался на весьма скудных фактах, доказательстве мудрости, выдвинутой Кентом Шерманом и заключающейся в том, что «оценка чего-либо – это когда вы делаете то, чего не знаете». Этот отчет обозначил оттенки серого там, где, по мнению Белого дома, все было покрыто только черно-белыми тонами. И вдобавок страдал одним фундаментальным недостатком: армия, военно-морской флот и Государственный департамент все еще не разделяли между собой общего мнения и, тем более, не делились секретами с выскочками из Центральной разведки (Кент Ш. Оценки и влияние // Журнал Дипломатической службы. 1969. Апрель. См. также: Монтегю Л.Л. Генерал Уолтер Беделл Смит на посту директора Центральной разведки / General Walter Bedell Smith as Directon of Central Intelligence. Юниверсити-Парк, Пенсильвания: Penn State University Press, 1992. С. 120 – 123 (в дальнейшем CIA/LLM). Это частично рассекреченная история ЦРУ (Монтегю Л.Л. Разработка «Оценки мировой ситуации». ЦРУ, FRUS-разведка, с. 804 – 806).

Это было сокрушительным ударом. В последующие четыре года, позднее писал Монтегю, Центральная разведка неизменно оказывалась неспособной дать то, что нужно было Трумэну: информацию из всех известных источников. Одним из непреодолимых препятствий были вооруженные силы. Военные претендовали на собственное мышление, предсказание и анализ угроз, и в этом смысле они не изменились до сих пор. Отчет Монтегю был последним крупным анализом обстановки в Советском Союзе, который Центральная разведка представила за почти двухлетний период. Со временем ЦРУ предстояло извлечь более горький урок: ЦРУ завладеет определенной властью в Вашингтоне только в том случае, когда соберет свои собственные уникальные тайны.

У Клиффорда, наоборот, было политическое влияние, в котором испытывала недостаток Центральная разведка. У него был превосходный офис в Западном крыле Белого дома, и он встречался с президентом по несколько раз в день. Он имел доступ и влияние на президента. Он мог попросить от имени президента и получить государственные и военные тайны. Отчет, который он и Элсей передали в сентябре, подробно цитировал выдержки из документов персонала разведки Объединенного комитета начальников штабов. И все же у него также был и фатальный недостаток: ни у кого в американском правительстве не было точных сведений о военном потенциале и намерениях Москвы. Наиболее полную информацию по поводу Советов, доступную в то время для американского правительства, размышлял пятьдесят лет спустя Ричард Хелмс, можно было почерпнуть в книгохранилищах Библиотеки конгресса. Но Клиффорд, работая экспромтом, сделал как раз то, что, как и предполагалось, должна сделать Центральная разведка. Он собрал воедино мысли американского правительства (докладная записка Клиффорда-Элсея, черновая копия, сентябрь 1946 г., CIA/DDRS. См. также: Чейс Дж. Ачесон. Нью-Йорк: Simon & Schuster, 1998. С. 157; Клиффорд К.М., Холбрук Р. Советник президента / Counsel to the President. Нью-Йорк: Anchor, 1992. C. 109 – 129).

«Г-н президент…»: Чейс. Ачесон. С. 162 – 165; Ачесон Д. Присутствовал при создании: Мои годы в Государственном департаменте / Presentat the Creation: My Jeans in the Stete Department. Нью-Йорк: W.W. Norton, 1969. С. 219.

«Океаны потеряли былое географическое значение…»: из выступления генерал-лейтенанта Хойта С. Ванденберга, Закон о национальной безопасности 1947 г., NARA. «Потребуется время, – сказал Ванденберг, – чтобы начать то, от чего мы на сегодняшний день отстаем на четыреста лет».

…«и, вероятно, ему никогда не следовало предлагать этот пост»: CIA/ LLM, с. 4. Соерс, Ванденберг и Хилленкеттер были в числе десятка из девятнадцати директоров Центральной разведки, которые были не подготовленными или непригодными для этой должности. «На это назначение точно не стояла очередь кандидатов, – написал Хилленкеттер Дикому Биллу Доновану 21 мая 1947 г. – Поскольку вы в прошлом магистр этих наук, то прошу вас дать небольшую консультацию и заодно поделиться соображениями по этому поводу». Хилли остро нуждался в любой помощи, которую только можно было получить» (письмо Доновану, Гуверовский институт, Стэнфордский университет).

У дверей кабинета 1501 офисного здания в Лонгуорте…: показания Даллеса записаны на слушаниях перед Комитетом по расходам в Департаменте администрации 27 июня 1947 г. В 1982 г. представитель Джек Брукс, председатель постоянного специального комитета палаты представителей по правительственным операциям, и представитель Эдвард Боланд, председатель постоянного специального комитета палаты представителей по разведке, поручили своим сотрудникам разыскать расшифровку стенограммы и напечатать ее, снабдив предисловием по поводу ее необычной истории. В 1947 г. заседание вел представитель Клэр E. Хоффман из Мичигана, республиканский председатель Комитета по расходам в Департаменте администрации. Свидетели давали показания под зашифрованными именами (г-н A, г-н B, г-н C). Хоффман сохранил единственную расшифровку стенограммы этих слушаний; в октябре 1947 г. он передал ее советнику по законодательству ЦРУ Уолтеру Пфорцхаймеру, который сделал дубликат, положил к себе в сейф и возвратил оригинал. В 1950 г. Хоффман уничтожил оригинал. Единственная сохранившаяся копия была найдена в архивах ЦРУ тридцать два года спустя…

Другими главными свидетелями на слушаниях были директор Центральной разведки Ванденберг и Джон «Французик» Громбах, лидер «Пруда», шпионской службы, созданной разведкой сухопутных войск еще в 1942 г. «Мы здесь не в игрушки играем, – заявил Громбах. – На кону наша национальная безопасность и наши жизни», и именно их мы подвергаем опасности, позволяя Центральной разведке проводить тайные операции. Пусть для Соединенных Штатов шпионит армия, спорил он, а Центральная разведка пусть пишет отчеты. Любой другой путь был бы «неправильным и опасным».

Ванденберг нанес ответный удар. Реальную опасность, свидетельствовал он, как раз и представляет «Пруд» – «выгодное предприятие», «коммерческий концерн», битком забитый наемными любителями, которые только и делают, что выбалтывают секреты в барах. Сбор секретных разведывательных сведений – это трудное дело, которым должны заниматься профессионалы, причем под жестким контролем.

Ванденберг на этом не остановился и принялся объяснять, как сформировать надлежащую разведывательную агентуру. «Тайная область, сэр, является весьма сложным делом, – говорил он. – Чтобы заставить все это работать, необходимо иметь настоящего эксперта в секретной области или человека, весьма близкого к этому, которого мы можем нанять за деньги, которые способны заплатить… Затем он выстраивает цепочку людей, которых знает лично. Потом нам нужно отыскать еще одного человека, в котором мы тоже целиком и полностью уверены. Он строит параллельную агентурную сеть и просто наблюдает… чтобы удостовериться, что тот, первый, не дает вам информацию и не получает плату от иностранного правительства… Человек, который первоначально формировал агентуру, для видимости не имеет никакой связи с какими-либо отдельными лицами или подразделениями правительства». Он предостерег: «Ввиду того что и в мирное время американское правительство может испытать огромные трудности, мы вынуждены держать все под контролем; но вы не сможете это сделать, если нанимаете какого-нибудь парня, который приходит к вам в кабинет и говорит, что был бы очень рад получать 500 тысяч долларов в год… Может оказаться, что этот человек получает деньги от иностранного правительства и сбывает вам информацию, которую, по мнению этого правительства, вам нужно непременно получить».

Именно с такими трудностями и столкнулось ЦРУ при своем создании. Свои сомнения высказал и Аллен Даллес. «Я не верю в крупное агентство, – сказал он. – Необходимо сохранить его небольшим. Если оно превратится в огромного спрута, то не сможет действовать эффективно. За границей нам, конечно, понадобится определенное количество сотрудников, но их должно быть не слишком много. И это количество должно скорее исчисляться десятками, а не сотнями». Когда Даллес возглавил ЦРУ в 1953 г., то унаследовал почти 10 тысяч сотрудников, потом штат вырос почти до 20 тысяч, и большая часть их была занята в проведении секретных операций за рубежом. Тайные операции были задачей, которую Даллес никогда подробно не освещал.

…«самым большим кладбищем дохлых кошек в истории»: Миллис У. (ред.), Даффилд Е.С. Дневники Форрестола. Нью-Йорк: Viking, 1951. С. 299.

«У меня были самые мрачные предчувствия об этой организации»: Ачесон. Присутствовал при создании. С. 214.

…сотни крупных секретных операций; причем более восьмидесяти – в течение срока полномочий Трумэна: издано в «Одобрении координации и политики секретных операций», согласованном документе СНБ/ЦРУ от 23 февраля 1967 г., рассекреченном после длительной борьбы в 2002 г.

Советник ЦРУ Лоуренс Хьюстон…: Хьюстон заявил Хилленкеттеру, что закон не дает ЦРУ никаких легальных полномочий для чего-либо напоминающего секретные операции. И при этом не было никакого подразумеваемого намерения конгресса, которое читалось бы между строк этого закона. Если бы СНБ отдал приказ о выполнении такого рода миссии и если бы ЦРУ отправилось в конгресс и недвусмысленно запросило и получило полномочия и средства для секретной операции, то это было бы совсем другое дело. Но прошло тридцать лет, прежде чем его совет был принят к сведению (из беседы Хьюстона с Хилленкеттером. «Полномочия ЦРУ на выполнение пропагандистских и разведывательно-диверсионных функций», 25 сентября 1947 г., FRUS-разведка, с. 622 – 623).

…«бороться с врагом его же средствами»: из обращения Кеннана к Форрестолу, 26 сентября 1947 г., блок записей 165, документы Эй-би-си, 352:1, NARA.

В исполненной горечи докладной записке…: записка Пенроуза, адресованная Форрестолу, 2 января 1948 г., FRUS-разведка, с. 830 – 834.

…«тайные психологические операции…»: СНБ 4/A, 14 декабря 1947 г.

Что представляла собой психологическая война? Первые сотрудники ЦРУ ломали себе голову над этим вопросом. Словесная война? Если слова являлись оружием, то какими они должны быть: правдивыми или ложными? Предполагалось ли, что ЦРУ будет продавать демократию на открытом рынке или провозить ее контрабандой в Советский Союз? Связано ли это с разоблачающими радиопередачами или забросом пропагандистских листовок по ту сторону железного занавеса? Или на самом деле это была команда на проведение секретных операций, предназначенных для того, чтобы сломить моральный дух противника? Темные ремесла стратегического обмана вышли из употребления со дня высадки союзников в Нормандии. Никто не разработал новую доктрину проведения боевых действий без применения оружия. Со своего командного пункта в Европе генерал Эйзенхауэр убеждал коллег-офицеров «поддержать искусство психологической войны» (из докладной записки Эйзенхауэра, 19 июня 1947 г., RG 310, Армейские операции, P & O 091.412, NARA; докладная записка директора Центральной разведки, «Психологическая война», 22 октября 1947 г., FRUS-разведка, с. 626 – 627).

Но бригадный генерал Роберт А. Макклур, будущий родоначальник американских сил специального назначения, счел «поразительным» американское «невежество… по поводу психологической войны» (из обращения Макклура к отделу пропаганды военного ведомства, блок записей 319, ящик 263, NARA; Пэддок-мл. А.Г. Психологическая и нетрадиционная война, 1941 – 1952 гг. Высший военный колледж Сухопутных войск США, Карлайл, Пенсильвания, ноябрь 1979 г.).

Хилленкеттер подыскивал руководителя нового Отделения специальных процедур, который мог бы стать для него новым лучом «света». Кеннан и Форрестол хотели назначить на этот пост Аллена Даллеса. Но вместо него получили Томаса Г. Кассади, ветерана УСС, брокера и банкира из Чикаго. Кассади стал настоящей катастрофой. Он попытался организовать радиостанцию для трансляций по ту сторону железного занавеса и выделить печатный станок для пропаганды в Германии, но никто не смог подобрать нужные правильные слова, чтобы покорить умы и угнетенных народов. Одной из его сумасбродных идей стала отправка высотных воздушных шаров в Советский Союз с листовками, содержащими уверения в братской любви. Почему бы тогда не перебросить, скажем, партию наручных часов с картинками Микки-Мауса? – поинтересовался один из скептиков в Государственном департаменте.

…древнейший оплот западной культуры…: «Последствия легального прихода к власти коммунистов в Италии», ЦРУ, Управление исследований и оценок, 5 марта 1948 г.

«Все, что мы предпринимали, явно выходило за рамки нашего устава»: из интервью Виатта с автором. См. также его интервью по поводу сериала Си-эн-эн о холодной войне, расшифровка стенограммы Архива национальной безопасности 1998 г., доступна онлайн по адресу: http://www.gwu.edu/~nsarchiv/coldwar/interview/episode-3/ wyattl.html.

Итальянская операция стала одной из самых дорогостоящих, продолжительных и успешных политических операций агентства за первые двадцать пять лет его деятельности. В ноябре 1947 г., в самом начале операции, Джеймс Энглтон, занимавший пост руководителя отделения ЦРУ в Риме, вернулся, чтобы организовать внутри Управления специальных операций Советский отдел. Энглтон создал значительную агентурную сеть в Италии, частично за счет того, что предлагал некоторым своим клиентам иммунитет от судебного преследования за военные преступления. В течение многих месяцев он размышлял о предстоящих выборах и строил различные планы. Ответственным за первые этапы операции назначили помощника Энглтона в Риме, Рэя Рокка, американца итальянского происхождения из Сан-Франциско. В ретроспективе, как считал Уильям Колби, эта операция вовсе не представляла собой что-то из ряда вон выходящее; по сути, она заключалась в прямом подкупе заинтересованных лиц. И такой подход успешно применялся еще четверть века. Чудо 1948 г. заключалось в том, что была достигнута победа, которую ЦРУ вполне могло записать на свой счет. В преддверии выборов правоцентристские христианские демократы в союзе с Ватиканом и во главе с Альчиде де Гаспери шли вровень с коммунистической партией, лидеры которой поглядывали в сторону Москвы и заявляли о том, что в их рядах значится не менее 2 миллионов членов. «Это были крупные партии, – заявил Марк Виатт. – Неофашисты сошли со сцены. Монархисты были мертвы». Сохранилось еще три мелкие партии: республиканцы, либералы и социал-демократы. В марте ЦРУ решило разделить собственные «голоса», оказывая поддержку кандидатам из мелких партий так же, как и христианским демократам. Краткий обзор операции содержится в работах: Клайн Р.С. Тайны, шпионаж и ученые: Модель эффективного ЦРУ / Secret Bpies and Scholars; Blueprint of the Essentiel CIA. Вашингтон: Acropolis, 1976. С. 99 – 103; Гроуз П. Операция «Возврат»: Секретная война Америки по ту сторону железного занавеса / Operation Rollback: America’s Secret War Behind the Iron Curtain. Бостон: Houghton Mifflin, 2000. С. 114 – 117. С 1962 по 1966 г. Клайн был заместителем директора по разведке в ЦРУ; Гроуз раскопал яркие свидетельские показания в конгрессе, в которых описывалось использование Валютного стабилизационного фонда.

Нет никаких данных о том, во что обошлась итальянская операция, хотя, по некоторым оценкам, затраты на нее составили от 10 до 20 миллионов долларов. Передача нелегальных мешков с деньгами сопровождалась заверениями в дружбе и полном доверии. У министра финансов Снайдера был близкий друг в лице A.П. Джаннини, крупного американо-итальянского финансиста. Он являлся главой корпорации «Трансамерика», холдинговой компании, которая держала под контролем Бэнк оф Америка и около двухсот более мелких банков. Джаннини, в свою очередь, был связан с Виаттом, также выходцем из Сан-Франциско. «У меня было много связей среди видных итальянских эмигрантов в этой стране: это были банкиры, промышленники – люди с идеями, притом порой весьма необычными», такими, например, как государственный переворот на случай провала тайной операции, рассказывал Виатт. Джаннини тоже входил в число таких связей, то есть был «среди сильных политических лидеров страны – не только членов Таммани-холла[46] и графства Кук в Иллинойсе, но и именно выдающихся – таких, которые не понаслышке знали, как одержать победу на выборах».

В дело пошли и мускулы, и деньги. Согласно недостоверной истории об итальянской операции 1948 г., три агента отправились в Палермо, где обратились к членам местной мафии. Они якобы сумели добиться того, что партии с американским оружием прошли незаметно от портовых грузчиков, тесно связанных с коммунистами, однако в штабе их методы не получили одобрения. Точно оценить, насколько решающую роль сыграло ЦРУ в реализации американских интересов на выборах 1948 г. в Италии, – все равно что попытаться воскресить сырое яйцо из омлета. Поток американского оружия и боеприпасов в Италию, американские суда, поставляющие тонны продовольствия, и волны сообщений о событиях за рубежом, усиленные шоком от падения Чехословакии, – все это внесло свой вклад в победу и укрепление длительных отношений между ЦРУ и все более и более коррумпированной итальянской политической элитой. Джо Грин, который разделил его время между Государственным департаментом и Управлением по координации политики, вспоминал, как итальянцы «объявили, что хотели бы вручить Соединенным Штатам символический дар в знак своей признательности за все, что американцы сделали для Италии после окончания войны и вплоть до начала 1950-х гг. Они предложили огромные бронзовые конные статуи, которые сейчас находятся на северо-западном конце Мемориального моста в Вашингтоне. Де Гаспери лично приехал на церемонию, на которой присутствовали Гарри Трумэн. Это было впечатляющее шоу». Кони до сих пор все еще там (Грин: устная история, FAOH).

Руководитель отделения ЦРУ в Праге Чарльз Катек…: о переправке чешских агентов Катека было рассказано в интервью с Томом Полгаром и Стивом Таннером. Оба в 1948 г. работали в составе миссии ЦРУ в Германии. Но ЦРУ поступило куда менее благородно, когда было призвано спасти жизнь Михила Шипкова, болгарина по национальности, который служил основным переводчиком в американской дипломатической миссии в этом новоявленном сталинистском государстве. По словам Раймонда Кортни, американского вице-консула, дипломатическая миссия обратилась к военным с просьбой помочь в переправке Шипкова за границу: «Они придумали никуда не годный и неосуществимый план: высадить его ночью в безлюдном месте и предоставить самому себе; бедняге предстояло пробираться к греческой границе отнюдь не по ровной дороге, а по пересеченной местности, через горы, покрытые толстым слоем снега. Затем на местном кладбище он должен был тайно встретиться со связным. Я высадил Шипкова около 3 часов утра и отправил беднягу в путь. Что ж, первую конспиративную явку он прошел успешно, потом прошел вторую. Потом оказалось, что курьеры не пришли, и, не желая компрометировать своих хозяев, Шипков попытался продолжить путь самостоятельно, на свой страх и риск, без проводников и какой бы то ни было помощи. Его схватила милиция. Позже мы узнали, что причина отсутствия курьеров заключалась в том, что они оба подхватили грипп и более суток провели в стоге сена. О захвате Шипкова объявили по государственной радиостанции, придав событию большую огласку. Шипкову изрядно досталось. Из заключения он вышел лишь спустя 15 лет» (Кортни: устная история, FAOH).

План Маршалла: использование ЦРУ фондов плана Маршалла описано в «Краткой истории PSB», 21 декабря 1951 г., документы СНБ, архив Аппарата Белого дома, DDEL. Распределение фондов плана Маршалла для секретных операций было подробно изложено 17 октября 1949 г., докладная записка для Фрэнка Виснера, руководителя Управления по координации политики: «Обязанности ЦРУ и подотчетность для встречных фондов УЭС «под грифом «Секретно», переиздана в работе: Уорнер М. (ред.). Документы ЦРУ периода холодной войны: ЦРУ при Гарри Трумэне / CIA Cold War Records: The CIA Under Harry Truman. Вашингтон: Истории ЦРУ, 1994. Это был одним из редких свидетельств: в соответствии с «общими и конкретными соглашениями», совершенными втайне горсткой посвященных лиц, «5 процентов встречных фондов УЭС сделаны доступными ЦРУ» для проведения тайных операций. Планом Маршалла управляло УЭС, или Управление экономического сотрудничества.

Недостатка в деньгах никогда не было. «Конечно же у нас были деньги», – сказал Мельбурн Л. Спектор, управляющий планом Маршалла в Париже. «В нашем распоряжении имелись встречные фонды, и денег было в избытке» (Спектор: устная история, FAOH).

«Скажите им, чтобы пошарили у нас в карманах»: Гриффин: устная история, HSTL.

«Инаугурация организованной политической войны»: докладная записка Кеннана, без подписи, 4 мая 1948 г., FRUS-разведка, с. 668 – 672.

Директива 10/2 СНБ призвала к проведению тайных операций…: Совет национальной безопасности, принимая во внимание злобные тайные действия СССР, его стран-сателлитов и коммунистических групп, направленные на то, чтобы дискредитировать и нарушить цели и действия Соединенных Штатов и других западных держав, решил, что, в интересах мира во всем мире и американской национальной безопасности, открытые иностранные действия американского правительства должны сопровождаться секретными операциями, запланированными и выполненными так, что участие в них американского правительства не является очевидным для непосвященных лиц и в случае раскрытия американское правительство сможет отказаться от любой ответственности за них. В частности, такие операции включают в себя любую секретную деятельность, связанную с: пропагандой, экономическими войнами; превентивными действиями, включая саботаж, антисаботаж, диверсии и эвакуации; подрывной деятельностью против государств противника, включая помощь подпольным движениям сопротивления, партизанам и группам по освобождению беженцев и поддержку местных антикоммунистических элементов в странах некоммунистического мира.

Главным интеллектуальным вдохновителем директивы был, естественно, Кеннан. Спустя поколение он уже горько сожалел обо всем этом, заявляя, что толчок к политической войне был его самой большой ошибкой и что секретные операции шли вразрез с американскими традициями, что «чрезмерная секретность, двуличность и надувательство – просто не наше блюдо». Мало кто из властей предержащих мог так сказать в то время. Традиционная мудрость среди посвященных была очевидна. Если Америка собиралась остановить Советы, то она нуждалась в целой армии секретных солдат. Кеннану удалось написать более тысячи страниц мемуаров без какого-либо упоминания о собственной роли прародителя секретных операций. Таким образом, его труд, получивший в свое время шумное одобрение и создающий впечатление блистательной дипломатической истории, оказался шедевром двуличия (см. также: Кеннан Дж. Смертность и внешняя политика / Mortality and Foreign Policy // Форин афферс. 1985 – 1986. Зима; и его заявление о том, что выдвинутая инициатива политической войны была «самой крупной из когда-либо совершенных мной ошибок» во время дачи показаний Комиссии Черча, 28 октября 1975 г., процитировано в заключительном сообщении комитета, т. 4, с. 31).

Директор Центральной разведки Хилленкеттер был ужасе от самой идеи новой секретной службы. Он попытался объяснить свою непоколебимую уверенность в том, что Соединенные Штаты не должны участвовать в секретных операциях в мирное время. И при этом он был не единственный, кто задался вопросом о затратах на ведение секретной подрывной деятельности. Шерман Кент, один из крупнейших аналитиков ЦРУ эпохи холодной войны, записал следующую мысль: отправка «тайных сотрудников в иностранное государство, с которым Соединенные Штаты не находятся в состоянии войны, и инструктирование этих агентов для выполнения «противозаконных» операций… не только противоречит принципам, на которых была основана наша страна, но также и тем, ради которых мы недавно вели войну» (Уинкс Р. Плащ и униформа: Ученые в секретной войне, 1939 – 1961 / Cloak and Gown: Scholars in the Secret War, 1939 – 1961. Нью-Хейвен, Коннектикут: Yale University Press, 1987. С. 451).

«распространением дезинформации, подкупом и организацией некоммунистических фронтов»: Лили Э.П. Развитие американских психологических операций, 1945 – 1951 / The Development of American Psychological Operations, 1945 – 1951. Совет национальной безопасности, совершенно секретно, DDEL, около 1953 г.

Берлинская резидентура ЦРУ: из интервью Зихела и Полгара с автором; «Предмет: цели немецкой миссии, 10 января 1947 г.» / Subject: Targets of German Mission, CIA/CREST. Достоверный обзор деятельности Берлинской оперативной базы ЦРУ см.: Мерфи Д.Э., Кондрашев С., Бэйли Дж. Поле битвы – Берлин: ЦРУ против КГБ в холодной войне / Battleground Berlin: CIA vs. KGB in the Cold War. Нью-Хейвен, Коннектикут: Yale University Press, 1997. Позднее Мерфи работал руководителем Оперативной базы.

горит «рвением и энергией…»: хвалебная речь Хелмса во время поминальной службы по Фрэнку Виснеру в штаб-квартире ЦРУ 29 января 1971 г. Вспоминая о Виснере как о стойком борце, Хелмс процитировал несколько строк из произведения Роберта Фроста «Однажды над Tихим океаном» / Once by the Pacific:

It looked as if a night of dark intent

Was coming, and not only a night, an age.

Someone had better be prepared for rage…[47]

Сгущалась тьма, так неминуема, так велика,

Как будто близилась не ночь – века,

Намеренья которых так черны,

Что несравнимы с яростью волны…

Виснера характеризовали как «единственного кандидата, способного создать секретную организацию на пустом месте» – см. документы «Управления по координации политики, 1948 – 1952», без указания подписи и даты, рассекречены с редакторской правкой в марте 1997 г., CIA/CREST. Автором был Джеральд Миллер, оперативный руководитель в Западной Европе при Виснере.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.