Глава 5 Прожектор
Глава 5
Прожектор
Может быть, Линдон Джонсон и был неуправляем, но самыми необычными агенты Секретной службы считали Ричарда Никсона и его семью. Как и Джонсон, Никсон — кодовое имя «Прожектор»[12] — не спал со своей женой в одной спальне. Но, в отличие от Джонсона, который обсуждал с Леди Бёд свои проблемы, Никсон, казалось, вообще не общается со своей женой, Пэт.
«Он [Никсон] и его жена никогда не держались за руки», — рассказывает один агент Секретной службы.
Агент вспоминает, как он сопровождал Никсона, Пэт и их двоих дочерей во время игры в гольф недалеко от их дома в Сан-Клементе, Калифорния. Бывший агент говорит, что в течение полутора часов Никсон не сказал ни слова: «Никсон не мог поддерживать разговор, если он не касался обсуждения какой-то проблемы… Никсон всегда все подсчитывал, обдумывая, какие последствия это будет иметь».
Его жена, неизвестная широкой публике, Пэт Никсон — кодовое имя «Звездный свет»[13] — злоупотребляла алкоголем. Ее любимым напитком был мартини. К тому времени когда Никсон оставил Белый дом и переехал в Сан-Климент, Пэт «проводила в состоянии помраченного сознания большую часть времени, — вспоминает один агент из группы охраны Никсона. — Что-то очень печальное произошло с ней в прошлом».
«Однажды в Сан-Климент, когда я был в отъезде, один мой друг находился на дежурстве, и вот он слышит шум в кустах, — рассказывает другой агент из группы охраны Никсона. — Здесь на берегу бывало много иммигрантов, прибывавших сюда в поисках земли обетованной. Никогда не знаешь, кто будет бродить вокруг охраняемой территории».
«В это время другой агент взводит курок. Он идет по направлению к треску в кустах и видит Пэт, — рассказывает бывший агент. — Она стоит на четвереньках. Пытается найти дорогу домой».
Он рассказывал, что у Пэт «была тяжелая жизнь. Никсон почти не разговаривал. Отдыхал он только со своими друзьями Бэбе Ребозо и Бобом Абпланальпом, когда они собирались выпить вместе».
Никсон часто проводил время на острове Гранд-Ки на Багамах, где жил его друг Абпланальп.
«Просто чтобы вы имели представление о его спортивных достижениях или об отсутствии таковых, расскажу вам, как он любил ловить рыбу, — говорит бывший агент. — Он располагался на корме шестнадцатиметровой яхты Абпланальпа и все время сидел в своем вращающемся кресле с удочкой в руках. Его люди насаживали наживку на крючок и бросали крючок в воду. А Никсон только сидел, держась обеими руками за удилище, и, когда когда на крючок попадалась рыба, его сотрудники выбирали за него леску, вытягивали рыбу и клали ее в ведро. Никсон никогда ничего не делал, только смотрел».
Когда разразился «Уотергейт» «Никсон был очень угнетен, — рассказывает другой агент. — Он больше не мог исполнять обязанности президента. Страной руководил [Боб] Холдмен [руководитель аппарата Никсона]».
Милтон Питтс, державший несколько парикмахерских в Вашингтоне, в то время часто приходил в крошечную парикмахерскую в подвале Западного крыла Белого дома, чтобы подстричь Никсона.
«Никсон говорил очень мало, — рассказывал мне Питтс. — Он хотел знать, что говорят люди. У нас там был телевизор. Но он его никогда не смотрел. А все остальные президенты смотрели».
Во время Уотергейтского скандала Никсон часто спрашивал Питтса: «Ну, что про нас говорят сегодня?»
Питтс обычно отвечал, что не особо прислушивался в этот день к новостям.
«Я не хотел обсуждать с ним, что говорят люди, — говорит Питтс. — Я не хотел передавать ему что-либо неприятное. Он был моим начальником».
Однажды вечером Александр Баттерфильд, который позже рассказал комитету Сената о существовании записей с переговорами Никсона, пришел на стрижку как раз перед Никсоном. Показав жестом на телевизор, Баттерфильд сказал Питтсу: «Оставь включенным. Я хочу, чтобы Никсон видел, что они нам делают».
«Но как только Никсон вошел в парикмахерскую, он нажал на кнопку и выключил телевизор, — рассказывает Питтс. — Потом он сказал: „Ну, что там они говорят про нас сегодня?“ Я ответил: „Господин президент, я сегодня почти не слышал новостей“».
«По мере развития «Уотергейта» Никсон стал очень подозрительным, — говорит агент Секретной службы. — Он не знал, чему верить и кому доверять. Он действительно считал, что люди его обманывают. В конце концов он стал думать, что все лгут».
Хотя до «Уотергейта» Никсон редко принимал алкоголь, возросшее напряжение брало свое — он начал выпивать сильнее. Он, как правило, пил мартини или коктейль «Манхеттан» — виски и вермут.
«Все что он мог выпить — одну или две порции, — говорит агент Секретной службы. — Это не приводило его в состояние эйфории, но можно было понять, что он не совсем контролирует себя. Он расслаблялся, становился более разговорчивым и начинал улыбаться. Это было на него совсем не похоже. Но две порции приводили его именно в такое расположение духа. Он выпивал каждый вечер. Однако он делал это только закончив дела и у себя в резиденции. Его никогда не видели пьяным на публике».
В отличие от того, каким буйным он выглядел в разговорах, записанных на пленке, в частной жизни Никсон казался пассивным и часто не от мира сего, хотя у него действительно было хорошее чувство юмора. Как-то раз проведя неделю в Кэмп-Дэвид[14], Никсон вышел из своего дома вместе с Пэт, чтобы сесть в лимузин Секретной службы, который доставил бы их на борт президентского вертолета.
«Агенты Секретной службы были готовы отправиться, — рассказывает один из агентов Никсона. — Агент, который был за рулем, все проверил и убедился, что обогреватель отрегулирован как надо. Никсон остановился переговорить с Пэт. Водитель случайно нажал на сигнал, и Никсон, думая, что водитель торопит его, откликнулся шутливо: „Я сейчас“».
В своем доме в Сан-Клемент Никсон однажды смотрел телевизор, одновременно скармливая собачьи галеты своему псу.
«Никсон взял одну галету, посмотрел на нее и затем откусил кусочек», — вспоминает Ричард Репаски, работавший в группе его охраны.
Никсон часто гулял по пляжу в модельных туфлях и в костюме — все его костюмы были темно-синего цвета… Он все время — даже летом, — настаивал на том, чтобы в камине горел огонь. Однажды вечером Никсон разжег огонь в камине в доме в Сан-Клемент и забыл открыть заслонку дымохода.
«Дом наполнился дымом, и два агента бросились на выручку», — рассказывает бывший агент, служивший в группе охраны Никсона.
«Можешь его найти?» — спросил один из них.
«Нет, не вижу этого сукиного сына», — отвечал ему второй.
Из спальни раздался высокий голос. «Этот сукин сын здесь, пытается найти пару к носку», — отвечал Никсон, посмеиваясь сам над собой.
Один агент рассказывал, что никогда не забудет встречу с семьями военнопленных вьетнамской войны, которая проходила за домом Никсона в Сан-Клемент:
«Один военнопленный сделал серию рисунков жизни в лагере для военнопленных в Ханое. Он был хорошим парнем и подарил Никсону большую картину, написанную военнопленными. Позже вечером, после того, как все разошлись, Никсон возвращался к себе домой. Была теплая ночь. Его помощник повернулся к президенту и спросил: „Что бы вы хотели, чтобы я сделал с картиной? Занести ее в дом?“ — „Отнеси эту проклятую штуку в гараж, — отвечал Никсон. — Я не хочу ее здесь видеть“.
Бывший агент говорит, что он, покачав головой, подумал: «Ты улыбался и пожимал этим парням руки, а тебе было совершенно наплевать. Все это было просто шоу».
«С понедельника по пятницу Никсон часто покидал свой дом в двенадцать двадцать пять, чтобы поиграть в гольф, — вспоминает Дейл Вандерлич, бывший агент его охраны. — Он всегда играл в гольф, даже если шел дождь».
Иногда зять Никсона, Дэвид Эйзенхауэр, внук бывшего президента Дуайта Эйзенхауэра, играл вместе с ним. Агенты считали молодого Эйзенхауэра самым недалеким из всех, кого им приходилось охранять. Однажды Никсон подарил ему на Рождество гриль для барбекю. Пока Никсоны находились в доме, Эйзенхауэр попытался разжечь гриль, чтобы приготовить стейки. Спустя короткое время он пожаловался Вандерличу, что ему не удается разжечь огонь.
«Он выложил большую часть упаковки брикетов в углубление гриля и положил горящую спичку сверху, но не плеснул жидкость для розжига», — вспоминает Вандервич.
Другого агента Секретной службы Эйзенхауэр как-то раз спросил, разбирается ли тот в механизме открывания ворот гаража: «Мне нужна небольшая помощь. Я пользовался им два года, а теперь свет не включается. Разве не должен загораться свет?»
«Может быть, лампочка перегорела?»
«Думаете?» — удивился Дэвид.
Агент взглянул вверх: в патроне вообще не было лампы.
«Мы осуществляли общее наблюдение, так называемый „хвост“, за Дэвидом Эйзенхауэром в то время, когда поступало много угроз в адрес президента, и однажды Эйзенхауэр собрался в Юридический колледж Университета Джорджа Вашингтона в Вашингтоне. В это время он водил красную „Пинто“. Он выходит с занятий и едет в Сэйфвей в Джорджтауне. Он паркуется и покупает зелень и овощи. Какая-то женщина тоже паркуется на красном „Пинто“ неподалеку. Он выходит через сорок пять минут, кладет свои покупки в чужой автомобиль и минуту-две пытается завести ее. Между тем хозяйка машины выходит и кричит ему: „Что вы делаете в моей машине?!“
„Это моя машина, — настаивает он. — Я просто что-то не могу завести ее“.
Женщина грозится вызвать полицию. Он наконец выходит, и она уезжает».
«Он все еще был ошарашен, — рассказывает бывший агент. — Посмотрел на нас. Мы указали ему на его автомобиль. Он сел и уехал, как будто ничего не случилось».
Позже Эйзенхауэр купил новый «Олдсмобиль» и планировал проехать на нем из Калифорнии до Пенсильвании, чтобы навестить свою бабушку, Мейми Эйзенхауэр, чье кодовое имя было «Весна»[15]. В Финиксе — столице Аризоны — автомобиль Эйзенхауэра сломался. Эйзенхауэр позвонил местному дилеру, который пообещал исправить автомобиль к следующему утру. Проведя ночь в мотеле, Эйзенхауэр отправился в мастерскую, куда отбуксировали автомобиль. Дилер сказал ему, что все в порядке: просто у машины кончился бензин, и ее нужно было заправить.
Ближе к концу президентства Никсона его вице-президент Спиро Агню был обвинен в том, что получил взятку в тысячу долларов наличными. Агню брал взятки, когда был чиновником штата Мэриленд, и позже, когда стал вице-президентом. Агню согласился понести наказание без признания вины и ушел со своего поста, оставив должность 10 октября 1973 года.
О чем публика никогда не узнала, так это о том, что состоявший в браке Агню, поборник семейных ценностей, не скрывавший презрения к либеральной прессе, заводил романы в то время, когда занимал свой пост. Однажды в конце 1969 года Агню попросил группу охраны из пяти агентов доставить его туда, где теперь располагается элегантный отель Сант-Реджис на Шестнадцатой улице.
«Мы забрали его у черного хода и проводили в комнату на четвертом этаже, — вспоминает один из бывших агентов. — Он попросил нас оставить его одного на три часа. Руководитель группы понял, что у него было свидание с женщиной».
Агенты ждали в парке Лафайетт, в двух кварталах от отеля, напротив входа в Белый дом, а затем вернулись в отель, чтобы забрать вице-президента:
«Он выглядел смущенным. Оставить его в неохраняемом месте было нарушением правил безопасности. Нас, как агентов, это ставило в неловкое положение — ведь мы помогали ему изменять жене. Мы чувствовали себя как сводники. Мы не могли смотреть ей [его жене] в глаза после этого».
Кроме этого Агню изменял жене с одной своей темноволосой пышногрудой сотрудницей. Агню не оставался в отеле на ночь, если Секретная служба не снимала для нее соседнюю комнату, говорит бывший агент. Эта женщина была ровесницей одной из дочерей Агню.
Как ни странно, Агню — бывший в хороших отношениях с агентами из своей группы охраны — сразу стал выражать беспокойство по поводу того, не будут ли агенты рассказывать о нем небылицы. На самом деле, хотя агенты обожают обмениваться друг с другом историями о тех, кого они охраняют, как правило, сотрудники Секретной службы намного более скрытны с посторонними, чем сотрудники ЦРУ или агенты ФБР. Секретная служба настаивает на том, чтобы агенты не разглашали информацию о личной жизни тех, кто находится под их охраной, потому что охраняемые лица не позволят агентам находиться рядом, если будут думать, что неприкосновенность их личной жизни может быть под угрозой.
Хотя такое беспокойство вполне обоснованно, но те, кто претендуют на такой высокий пост, должны ожидать, что на них будет направлено самое пристальное внимание и они должны отвечать за собственные опрометчивые поступки, которые приходят в конфликт с их публичным имиджем и проливают свет на то, какими людьми они являются на самом деле. Чем ожидать, что Секретная служба будет покрывать их, скорее им следовало бы отказаться от работы на государственной службе, если они желают вести двойную жизнь. Это особенно верно, если принять в расчет то, что президент или вице-президент, изменяющий жене, становится уязвим для шантажа. Если бы государственный служащий более низкого уровня имел незаконную связь, ему бы не дали допуск к секретной информации.
«Если вы хотите получить такую работу, вы должны вести такую жизнь и быть человеком такого рода, который может выдерживать пристальное внимание, неизбежное на этом посту», — говорит бывший агент Секретной службы Кларк Ларсен.
«Не перестаешь удивляться, когда думаешь обо всем, что слышишь и видишь, и о том, как сильно люди верят этим чиновникам, воспринимая их как знаменитостей — говорит бывший агент Секретной службы. — Они, вероятно, хуже, чем большинство обычных граждан». Он добавляет: «Американцы имеют такое идеализированное представление о президентстве и добродетелях, которые его сопровождают, о честности и тому подобном. В большинстве случаев, это очень далеко от истины. … Если бы мы обращали больше внимания на репутацию наших президентов, мы бы все поняли. Мы, мне кажется, сами одеваем шоры на глаза и не замечаем их недостатки».
Невысокие моральные качества президентов, таких как Никсон и Джонсон, воплотились в сомнительные решения, которые привели к скандалу «Уотергейт» и продолжению бесплодной вьетнамской войны, в то время, когда безопасность Америки вовсе не была под угрозой. Избиратели склонны забывать, что президенты прежде всего люди. Если они неуравновешенны, если они ведут себя омерзительно и лицемерно, то это отразится на принимаемых ими решениях и на качестве их работы.
Если какой-то знакомый, электрик, сантехник или претендент на должность допускает неэтичные действия, лжет или демонстрирует личную неуравновешенность, как Джонсон и Никсон, мало кто захочет иметь с ним дело. Однако когда речь идет о президентах или других политиках, избиратели часто не обращают должного внимания на признаки личностных изъянов и вместо этого оценивают кандидатов по их способности выступать на телевидении.
Невозможно представить, какой груз накладывает на индивида выполнение обязанностей президента Соединенных Штатов и насколько легко развращает такая власть. Руководить самой могущественной страной в мире, обладать возможностью перемещаться куда угодно в мгновение ока на борту президентского самолета, иметь возможность исполнить почти любое желание, предпринимать действия, которые затронут миллионы людей — это такой непростой, опьяняющий опыт, что только люди с наиболее стабильными личностными качествами и развитой системой ценностей способны с честью справиться с таким испытанием. Даже просто возможность пригласить друга на прием в Белый дом или наличие секретаря, связывающегося с абонентом, произнося «Вас вызывает Белый дом», производит на людей такое глубокое впечатление, что президенты и советники в Белом доме должны постоянно напоминать себе, что они тоже смертны.
Из всех привилегий самая соблазнительная — жить в Белом доме с его ста тридцатью двумя комнатами. Слуги всегда под рукой, и они позаботятся о малейшей прихоти. Здесь есть прачечная, химчистка и магазин. На трех кухнях повара Белого дома готовят изысканно оформленные блюда, по качеству не уступающие тем, что подают в самых лучших ресторанах.
Если члены семьи президента хотят завтракать в постели каждый день — как это делал Линдон Джонсон, — это вполне возможно. Шеф-кондитер приготовит все что угодно — от рождественского печенья до шоколадных эклеров. Если семья президента пожелает, она может устраивать приемы хоть каждый вечер. Приглашения — написанные вручную пятью каллиграфами — редко отклоняются. Столовый фарфор семья президента может выбирать из различных сервизов столовой посуды из девятнадцати предметов, заказанных в свое время семьями других президентов. Например, можно выбрать сервиз посуды с золотой лентой вокруг красного обода, заказанный при Рейгане, или тот, что был изготовлен при Джонсонах с рисунком, изображающим нежные полевые цветы и президентскую печать.
Каждая комната украшена свежими цветами, и прекрасные образцы ландшафтного дизайна — включая Розовый сад и Сад Жаклин Кеннеди — делают окрестности произведением искусства.
«Белый дом — это плавильный тигель личности, — считает Бертрам Браун, доктор медицины, психиатр, ранее возглавлявший Национальный институт психического здоровья и бывший советником при президенте Джоне Кеннеди. — Он либо создает, либо портит характер. Мало достойных людей хотят подвергать себя изнурительным издевательствам, через которые проходят кандидаты, претендующие на положение первого лица страны». За годы своей практики доктору Брауну доводилось консультировать множество вашингтонских политиков самого высокого уровня и советников из Белого дома. «Многие из тех, кто баллотируются на высокие выборные должности, жаждут поверхностной славы, — говорит он. — Они мелкие люди, не имеющие принципов, их желания ограничены стремлением к высоким постам. Даже если человек обладает уравновешенным характером, как только он станет президентом, как он будет решать эту сложную задачу — не терять чувства реальности и оставаться скромным в то время, как ты окружен приметами самой влиятельной должности на Земле, и не оказаться во власти иногда патологического окружения, каждый день обращающегося с тобой как с императором? Вот где истинная сила личности человека — не его прежние достижения — определяют, закончится ли его президентство успешно или окажется неудачным».
Таким образом, если только президент не обладает достаточно высокими моральными качествами, сокрушающая сила его положения и лесть, которой окружают главу исполнительной власти, неизбежно приведут к неприятностям. По этим причинам избиратели имеют право знать об истинных личностных качествах своих лидеров.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.