ЭПОХА ХРУЩЕВА: ПОСЛЕВОЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
ЭПОХА ХРУЩЕВА: ПОСЛЕВОЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
Пристальный взгляд на Запад
После смерти Сталина в руководстве страны развернулась борьба за сталинское «наследство». Берия, который на первых порах вырвался вперед, стремился, помимо прочего, закрепить за собой руководство внешней разведкой. Он провел реорганизации и чистки, которые не были оправданы с точки зрения ее интересов. Среди проведенных им «мероприятий» был и одновременный вызов в Москву на совещание всех резидентов, что никак не соответствовало требованиям конспирации. Были отозваны или уволены многие сотрудники «легальных» резидентур, а среди агентуры проведена «чистка», с рядом агентов прекращена связь.
После устранения Берии, т. е. с июля 1953 года, партией и страной некоторое время руководили тандемы Хрущев — Маленков и Хрущев — Булганин. Естественно, что они не могли не обратить внимание на такие важные рычаги власти, как органы безопасности и разведка. В марте 1954 года на пленуме ЦК КПСС было принято постановление о кардинальной перестройке работы органов безопасности, искоренении применявшихся ранее незаконных методов, об опоре на общественность и подконтрольности государственным и партийным органам. Тогда же решением правительства был образован Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР. В его состав вошла внешняя разведка как Первое главное управление (ПГУ).
30 июня 1954 года Хрущев подписал решение ЦК «О мерах по усилению разведывательной работы органов государственной безопасности за границей». В нем предлагалось сосредоточить усилия на организации разведки в главных странах Запада — США и Англии, а также на «используемых ими для борьбы против Советского Союза странах, в первую очередь Западной Германии, Франции, Австрии, Турции, Иране, Пакистане и Японии». Это был перечень приоритетов, установленный в то время руководством страны.
В конце Второй мировой войны разведка располагала большими возможностями по получению секретной информации в интересах безопасности страны. Особенно сильные позиции были в Англии. Там «кембриджская пятерка» и другие, неназванные и по-сегодня агенты имели доступ к самым сокровенным документам основных государственных учреждений, включая МИД и секретные службы, а также касающимся отношений Великобритании и США и их разведок.
После войны положение начало меняться. Некоторые источники утратили свои возможности, другие отошли от сотрудничества, полагая, что с разгромом фашистской Германии выполнили свои задачи. Многие агенты прекратили сотрудничество, не выдержав развернутой с началом холодной войны антисоветской кампании, раздувания шпиономании, запугивания угрозой коммунизма, «охоты за ведьмами». Большой ущерб нанесли предатели, такие, например, как шифровальщик ГРУ Гузенко, работавший в Канаде, или агент нью-йоркской резидентуры Элизабет Бентли, выдавшие десятки ценных агентов. Свой «вклад» внесла и американская разведка, успешно проведя операцию «Венона» — расшифровку секретной переписки наших спецслужб в годы войны. Большинство агентов, выявленных «Веноной», и тех, кого выдала Бентли, не были арестованы и преданы суду лишь потому, что показаний Бентли не было достаточно для этого, других легальных улик против них не было, а данные «Веноны», добывавшиеся в глубокой тайне, раскрывать и предъявлять суду было невозможно. Поэтому их без шума убрали с занимаемых ими постов или создали условия, при которых расшифрованные агенты сами вынуждены были их покинуть.
Между тем жизнь шла своим чередом, и в 1958 году Хрущев наряду с постом Генерального секретаря ЦК КПСС занял пост Председателя Совета министров СССР. Тем самым КГБ, а следовательно, и разведка теперь не только по существу, но и формально попали в его подчинение.
В годы правления Хрущева в структуре внешней разведки был проведен ряд преобразований, которые, надо признать, пошли ей на пользу.
В июне 1954 года было создано подразделение для разработки спецслужб противника и обеспечения безопасности разведывательной деятельности резидентур. На него была возложена также неблагодарная задача обеспечения безопасности и нормальной работы советских учреждений и граждан за рубежом, предупреждения случаев измены и вербовки советских граждан иностранными спецслужбами. Среди «чистых» сотрудников советских загрануч-реждений, да и среди многих сотрудников внешней разведки и ГРУ распространилось мнение, что это подразделение установило тотальную слежку за ними. Ярким примером такого мнения служит совершенно фантастический рассказ Резуна-Суворова из книги «Аквариум» о том, как «выявили», а затем сложными путями выдворяли из страны пребывания некоего военного разведчика, «уличенного» в том, что он не сдал подброшенную ему Библию. У профессионалов этот рассказ, кроме смеха и обиды за свою службу, ничего не вызвал. Но название «Внешняя контрразведка» говорит само за себя, и свои задачи она выполняла и, надо думать, и сейчас выполняет успешно.
Внешняя контрразведка сумела добиться существенных результатов. Например, агент, приобретенный в аппарате Министерства юстиции США, за несколько лет сотрудничества передал разведке около пяти тысяч копий документов о работе ФБР против граждан и учреждений СССР в США.
От Кима Филби было получено множество материалов о деятельности разведок США и Англии, в частности, о заброске агентуры на территорию СССР и стран народной демократии. С его помощью был предотвращен ряд провалов.
В Западной Германии действовала разветвленная сеть американских и английских разведывательных подразделений, занимавщихся вербовочной работой среди советских граждан, в том числе на территории ГДР. Однако их деятельность контролировалась советской агентурой. Только от одного из наших агентов были получены документальные данные на несколько сот американских агентов, занимавшихся вербовками.
Научно-техническая служба внешней разведки (НТР) была преобразована из отдела в Управление. Его укомплектовали не только опытными разведчиками, но и специалистами в различных областях науки и техники. В течение всего послевоенного периода оно держало в поле зрения военно-технические мероприятия Запада по созданию условий для внезапного нападения на СССР, отслеживало возможное появление принципиально новых решений по совершенствованию ракетно-ядерного оружия и разработку нетрадиционных средств массового поражения, выявляло направление развития военно-технической мысли.
Наряду с этим НТР активно работала и в интересах народного хозяйства. Она следила за развитием новых тенденций в мировой науке, добывала секретную информацию о ведущихся исследованиях и разработках. Были годы, когда от внешней разведки в народное хозяйство поступали десятки тысяч информационных материалов, а также образцы новейшей западной техники, запрещенные для продажи в Советский Союз, перспективные новые материалы, штаммы и т. д.
В годы холодной войны в невиданных масштабах развернулась и информационная война. Внешняя разведка специфическими методами и средствами должна была противостоять угрозам, проистекающим из деятельности Запада против СССР. До 1959 года такого рода работа велась географическими подразделениями разведки и ее никто не координировал. Бывали забавные случаи, когда некоторые резиденты принимали появившиеся на Западе материалы за истину и информировали о них Центр, А в Центре тоже не все знали о происхождении этих материалов и докладывали их в «инстанцию», т. е. в ЦК. Хрущеву. Он справедливо возмущался.
Поэтому в 1959 году с одобрения Хрущева во внешней разведке был создан отдел «Д» (от слова «дезинформация»). На него были возложены подготовка, проведение и координация так называемых «активных мероприятий» за рубежом. В 1962 году отдел «Д» был преобразован в службу «А». Информация, документы, тезисы, подготовленные этой службой, доводились до адресатов с помощью различных, имеющихся у разведки средств, в том числе прессы. Иной раз появившееся в какой-то иностранной газете сообщение, сфабрикованное службой «А», подхватывалось всей мировой печатью и оказывало влияние на внешнеполитические процессы.
Известно, что серьезные дезинформационные мероприятия проводятся с санкции высшего руководства страны. Так было во всех государствах, во все времена — при Александре Македонском, Наполеоне, Гитлере, Черчилле, Сталине.
Естественно, что и при Никите Сергеевиче и его преемниках эта традиция сохранялась.
В течение ряда послевоенных лет внешняя разведка восстанавливала свои позиции за рубежом. Если до и во время войны основой вербовочной работы была совместная антифашистская борьба, то на смену этому пришли идеи общности интересов в борьбе за мир, разоружение, запрещение атомного оружия, против военно-политических блоков, размещения иностранных военных баз на чужих территориях, в поддержку национально-освободительной борьбы.
Этот последний тезис одно время, при Хрущеве, можно было отнести к разряду приоритетных. Видимо, в голове Хрущева глубоко засела ленинско-троцкистская идея о мировой социалистической революции. Ее поддерживали и кажущиеся успехи в развитии и укреплении социалистического лагеря — восточно-европейских стран народной демократии. К тому же даже без вмешательства со стороны Советского Союза и его разведки многие лидеры национально-освободительного движения в колониальных и зависимых странах прониклись идеями социализма и даже коммунизма. Разведка должна была подключиться к этому процессу и способствовать его успеху.
Возникло противостояние с Западом и его спецслужбами. Надо заметить, что внутренне они вынуждены были смириться с мыслью о том, что молодые государства выйдут из под колониальной зависимости. Но им важно было направить развитие этих стран в русло своих интересов. И, хотя «призрак коммунизма» и маячил перед ними, все же на этом этапе они преследовали в первую очередь военно-политические и экономические цели, не желая расставаться с военными базами и сказочными богатствами африканского континента.
А Хрущева обуревали идеологические мечты. И достаточно было какому-нибудь лидеру объявить себя поклонником социализма и коммунизма, как он возвращался из легального или нелегального визита в Москву, образно выражаясь, с мешками, туго набитыми идеями, оружием и деньгами.
До 1950-х годов позиции нашей разведки в Африке, как и наши интересы, были весьма скромными. Небольшие резидентуры имелись только в Египте и Эфиопии, к концу десятилетия открылись точки в Судане, Гане и Гвинее. Но с развитием процесса деколонизации (в 1960 году в Африке появилось сразу 17 независимых государств!) советская разведка пришла и в Африку.
Перед разведкой была поставлена очень важная задача. Руководству страны требовалась в первую очередь достоверная информация о положении в национально-освободительных движениях. Почему мы подчеркиваем достоверная? Дело в том, что зачастую эти движения делились на множество враждующих между собой группировок, каждая из которых стремилась заручиться поддержкой извне и в своих заявлениях, сообщениях, просьбах выпячивала свои заслуги и охаивала конкурентов. И достоверную информацию можно было получать из разных, часто конкурирующих, группировок, лишь тщательно взвешивая ее и отсеивая лишнее и недостоверное. Поэтому разведка не делала жесткого идеологического выбора между движениями, стремясь охватить как можно больший круг освободительных организаций, разобраться в истинных их намерениях и возможностях. Например, разведка пыталась наладить отношения в Зимбабве и с представителями Союза африканского народа Зимбабве, и с Африканским национальным союзом Зимбабве, в Анголе наряду с партией МПЛА Аугустина Нето — с Союзом народов Анголы Холдена Роберто и с Национальным союзом за полное освобождение Анголы. Правда, не все эти группировки пошли на сотрудничество с СССР, некоторые предпочли США и другие страны Запада. Так, Холден Роберто избрал прямое сотрудничество с ЦРУ.
Борьба между группировками не раз приобретала характер племенных распрей, междоусобицы и даже гражданской войны. Государственные перевороты происходили при вмешательстве и западных держав, и их спецслужб.
Ярким примером этого является трагическая судьба основателя и руководителя партии Национальное движение Конго, первого премьер-министра независимой Республики Конго Патриса Лумумбы.
После провозглашения 30 июня 1960 года независимости Конго Бельгия не захотела мириться с потерей богатейшей колонии, начала военную интервенцию и спровоцировала гражданскую войну. По решению Совета Безопасности ООН для защиты законного правительства в Конго был направлен контингент ООН. Но стали происходить странные события. Возглавляемая американцами администрация ООН в Конго начала использовать силы ООН не для защиты правительства Лумумбы, а для борьбы с ним. В июле 1960 года Лумумба нанес визит в США, где ему предложили, по существу, стать американской марионеткой. Он категорически отказался, о чем рассказал в беседе с советским послом и резидентом внешней разведки. Об этом было доложено в Москву, и Хрущев дал указание всеми силами поддерживать Лумумбу. Но сил для этого у нас было недостаточно.
После отказа Лумумбы от сотрудничества ЦРУ стало готовить операцию по его физической ликвидации. Как стало известно впоследствии, решение об этом было принято самим тогдашним президентом США Эйзенхауером. 28 августа директор ЦРУ Аллен Даллес направил своему резиденту в Конго телеграмму, в которой говорилось: «…мы решили, что устранение Лумумбы должно быть неотложной и главной задачей…».
После этого предпринимались попытки убийства Лумумбы ядами и профессиональными киллерами. Но обе закончились неудачей. Тогда разработали новый план. По нему через агентуру в окружении Лумумбы был спровоцирован его побег в Стенливиль. По пути командир подразделения ганского контингента ООН, который должен был охранять Лумумбу, английский офицер, передал его мятежникам. Участь Патриса была предрешена. Главари сепаратистов Мобуту и Касавубу передали его сепаратисту Чомбе.
В сентябре 1960 года правительство Лумумбы было отстранено от власти. Сам Лумумба был арестован и зверски убит в январе 1961 года. Гибель Лумумбы Хрущев переживал как личное горе. В СССР словосочетание «банда Мобуту» на многие годы стало нарицательным. Имя Патриса Лумумбы долгое время носил Университет дружбы народов в Москве.
В этих условиях разведка должна была создать новые подразделения в своей структуре, резидентуры в с гранах, где она до этого не работала, подобрать кадры специалистов и должности прикрытия (это с учетом того, что западные спецслужбы имели многолетний опыт работы в колониальных странах и своих «полковников Лоуренсов», чего у нас не было) и обеспечить руководство страны обширной информацией. Хрущеву и его коллегам требовалось знать все или почти все о ходе освободительной борьбы, возглавляющих ее партиях и движениях, их идеологической и внешнеполитической ориентации, влиянии в массах, реальных возможностях вести борьбу и победить, а также о работе западных стран по проникновению в эти движения и их переориентации.
Зачастую освободительные организации были вынуждены действовать в условиях подполья и активного противодействия колониальных властей и их спецслужб. В этих случаях поддержание регулярных контактов с лидерами движений возлагалось на разведчиков, которые должны были проводить с ними постоянную политическую работу, передавать предназначенные для них материалы. Иной раз работа напоминала современные детективно-приключенческие фильмы. Но что поделать. Выполнение заданий требовало от разведки организованности, собранности и оперативного искусства. Ответственность была очень высокой, так как провалы могли грозить серьезными политическими последствиями.
Еще одним новым направлением в послевоенные годы, которому Хрущев придавал особое значение, стала деятельность разведки по сотрудничеству с разведками стран народной демократии. Еще при Сталине, в апреле 1950 года по поручению Политбюро ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР советские послы в Будапеште, Бухаресте, Варшаве, Праге, Софии и Тиране официально уведомили первых руководителей стран народной демократии о прекращении Советским Союзом разведывательной деятельности в Центральной и Восточной Европе.
Тогда же началось сотрудничество разведок. Вначале оно носило в основном односторонний характер. Помощь со стороны внешней разведки была главным образом советническая и заключалась в создании и укреплении органов разведки молодых государств, передаче накопленного опыта, подготовке кадров, оснащении средствами оперативной техники. Обмен информацией носил, так сказать, зачаточный характер.
Однако со временем сотрудничество стало выражаться и в сложных совместных операциях по всем направлениям, включая агентурное проникновение в спецслужбы и в другие, интересующие разведку объекты. По существу, это стало сотрудничеством равноправных спецслужб дружественных государств, которое прекратилось лишь с распадом Советского Союза.
В процессе сотрудничества были взлеты и падения, следовавшие за политическими решениями Хрущева, Брежнева, Андропова, Горбачева, вызываемые меняющейся политической обстановкой. Пиком по реализации совместных планов послесталинского периода стало совещание руководителей органов безопасности стран народной демократии в Москве в марте 1955 года.
После этого уровень нашего «присутствия» в этих странах стал снижаться. В течение 1956–1958 годов аппараты старших советников были преобразованы в аппараты старших консультантов КГБ, а в 1962 году Политбюро и Совет Министров, возглавляемые Хрущевым, приняли решение о преобразовании аппаратов старших консультантов в представительства КГБ СССР при органах безопасности стран социалистического содружества. Тем самым была признана реальность: руководить этими органами уже нельзя, можно лишь поддерживать дружескую связь с ними. Но и это не всегда удавалось. В ходе венгерских событий 1956 года старые органы безопасности вообще были ликвидированы и лишь с помощью наших спецслужб были созданы новые. В Румынии в августе 1962 года окружение Чаушеску приняло решение прекратить сотрудничество с советскими органами безопасности, и с тех пор оно не возобновлялось. С Албанией в 1960 году вообще были прекращены все отношения. Помню молодого албанского разведчика, который проходил у нас стажировку. Мы с ним летели, наверное, последним рейсом в Тирану. Он плакал и говорил: «Мы никогда больше не будем вместе».
Тем не менее сотрудничество с остававшимися в нашей орбите странами продолжалось. Особенно тесным и плодотворным оно было с разведкой ГДР, которую возглавлял Маркус Вольф и с которой был проведен ряд весьма успешных операций.
Военная, радио-, космическая и электронная разведки при Хрущеве и после
Серьезные процессы в «хрущевские» и последующие годы проходили и в военной разведке. Ивашутин возглавлял военную разведку дольше других руководителей ГРУ — практически четверть века. После его прихода в Управление была проведена реорганизация центрального аппарата, в результате которой в составе ГРУ появился ряд подразделений, специализирующихся на решении разноплановых задач, — ведении стратегической, агентурной, электронной и космической разведки, подготовке нелегалов для последующего внедрения за рубежом, перехвате и дешифровке информации с гражданских и военных линий связи многих стран мира, руководстве деятельностью военных атташатов при посольствах, анализе поступающей информации и др.
Итак, с середины 60-х годов поле деятельности ГРУ неуклонно расширялось, охватывая все большее количество стран. Однако по-прежнему главным противником считались США и их союзники, в первую очередь страны-члены НАТО. Как и прежде, одним из главных объектов оставалась Великобритания и ее бывшие доминионы. По-прежнему серьезное внимание обращалось на Скандинавию. Основным направлением деятельности резидентур ГРУ в Скандинавских странах являлась работа по «главному противнику» — США. Но добывали они и «внутреннюю» информацию, касающуюся, например, вопроса об объявлении Балтики зоной, свободной от ядерного оружия, последних достижений в научно-технической области и т. д. Франция, хотя и вышла в марте 1966 года из военных структур НАТО, также продолжала представлять значительный интерес для советской военной разведки, поскольку по-прежнему имела самые многочисленные в Европе вооруженные силы и к тому же располагала ядерным оружием. Занималось ГРУ разведкой и на территории нейтральных стран, в частности Швейцарии, работала и на другом конце земного шара, например, в Японии.
Основные усилия в 60—70-х годов военная разведка направляла на добывание и обработку секретных научно-технических сведений. Это неудивительно, так как в это время отставание СССР в области новейших технологий стало проявляться все более отчетливо. Поэтому к началу 80-х годов сбор научно-технической информации являлся одним из приоритетных направлений деятельности советской разведки.
Координировала работу в этой области военно-промышленная комиссия (ВПК), которую с 1963 года возглавлял заместитель председателя Совмина СССР Смирнов.
После прихода к руководству Горбачева ВПК получила статус Главной комиссии военно-промышленного комплекса, руководителем ее был назначен также заместитель председателя Совета Министров СССР Маслюков. Именно на него была возложена задача по руководству сбором научно-технической информации, которым, кроме ГРУ, занимались управление «Т» (научно-техническая разведка) ПГУ КГБ, Государственный комитет по науке и технике (ГКНТ), Государственный комитет по внешнеэкономическим связям, спецотдел Академии наук СССР и два отдела Министерства внешней торговли — отдел экономических отношений с западными странами и отдел импорта оборудования из капиталистических стран.
В качестве иллюстрации приведем данные о работе по сбору научно-технической информации за 1980 год. В этом году ВПК дала 3617 указаний по сбору конкретных научно-технических данных. К концу года было выполнено 1085 указаний, и эти данные использовались в 3396 советских научных проектах и опытных конструкторских разработках. Из годового отчета за 1980 год, подготовленного ВПК для Политбюро и ЦК КПСС, следует, что КГБ удовлетворил 42 % заявок, ГРУ 30 % (из них 45 % приходилось на чисто военную документацию и оборудование), Министерство внешней торговли — 5 %, ГКНТ, ГКЭС и Академия наук — 3 %.
Если же говорить о конкретных примерах использования добытых на Западе научно-технических материалов, то они применялись при создании электронно-вычислительных машин серии ЕС и СМ, ракеты СС-20 и т. д.
Еще одним новым и важным направлением работы ГРУ с 60-х гг. стала тотальная радио- и космическая разведка. Что касается радиоразведки, то она, разумеется, велась и раньше. Еще 13 ноября 1918 г. в составе Регистрационного управления было создано первое подразделение радиоразведки — приемно-контрольная станция в Серпухове. В 30-е годы радиоразведка обрела самостоятельность — ее подразделения были выведены из частей связи и переданы в Разведупр Штаба РККА, в составе которого был образован Отдел радиоразведки. Отдел направлял работу отдельных дивизионов особого назначения (ОРД ОСНАЗ), которые в годы Великой Отечественной войны стали основной организационной единицей радиоразведки. После войны сфера деятельности радиоразведки значительно расширилась — ее начали вести не только с суши, но также с моря и воздуха. В бытность начальником ГРУ Захарова радиодивизионы ОСНАЗ были сведены в более крупные структуры. А при Штеменко в ГРУ началась активная научно-исследовательская работа в направлении поиска доступа к источникам, пользующимся УКВ и СВЧ диапазонами. При нем же в составе ГРУ появилась служба разведки ядерных взрывов.
Однако наиболее полно радиоразведка стала использоваться с начала 60-х годов, когда начальником ГРУ был назначен Ивашутин, уделявший ее развитию особое внимание. При его непосредственном участии были реализованы крупные комплексные программы развития перспективных направлений радиоразведки — наземной, морской, воздушной и космической.
Центры радиоперехвата и электронной разведки разместились в Лурдесе (Куба), бухте Камрань (Вьетнам), Рангуне (Бирма) и в МНР. Информация от этих и расположенных на территории СССР центров стекалась в центральную станцию радиоразведки в г. Климовске.
Одним из важнейших объектов радиоразведки являлся центр радиоперехвата ГРУ в Лурдесе. После проведенной в 1997 году модернизации центр имел возможность перехватывать данные с американских спутников связи, наземных телекоммуникационных кабелей, сообщения из центра НАСА во Флориде и многих других важных объектов. Из этого центра, обслуживаемого 2100 специалистами из ГРУ и ФАПСИ (Федеральное агентство правительственной связи и информации), которое тоже имело свою электронную разведку, поступало около 70 % всей разведывательной информации по США. В совместном докладе Госдепартамента и Министерства обороны США, подготовленном в 1985 году, говорилось:
«С этого ключевого поста прослушивания Советы следят за коммерческими американскими спутниками, связью военных и торговых судов, а также космическими программами НАСА на мысе Канаверал. С Лурдеса Советы могут прослушивать и телефонные разговоры в Соединенных Штатах». В последние годы этот центр все больше использовался и для сбора промышленной информации. В октябре 2000 г. президент Путин объявил о свертывании деятельности центра в Лурдесе и аналогичного объекта во Вьетнаме (ремонтно-технической базы Камрань). Объяснение было стандартное — станции обходились российской казне в 200 млн. долларов в год каждая. (Сведения о том, сколько они приносили экономии, не обнародованы.) Кроме того, власти США грубо надавили на советское правительство: Палата представителей Конгресса США приняла решение не структурировать и не списывать российские долги, пока станция на Кубе не будет закрыта. Президент США Джордж Буш младший расценил это решение как «дипломатический прорыв». Кстати, о свертывании деятельности американской военной базы Гуантанамо на Кубе речь никогда не шла, как никогда не делалось ссылок ни на долги, ни на дипломатию.
Особо следует сказать о радиоразведывательном флоте СССР, который насчитывал 62 корабля. Вот только один эпизод его деятельности. В 70-е годы в Восточном Средиземноморье вне пределов видимости с берегов Израиля постоянно курсировали три с виду ничем не примечательных советских корабля — «Кавказ», «Крым» и «Юрий Гагарин». Днем и ночью они патрулировали побережье Израиля. Не имея на своем борту никакого вооружения, корабли были буквально нашпигованы электронным оборудованием, а в состав экипажей входили специалисты-электронщики и эксперты по внешней политике Израиля. Единственной их целью являлось ведение радиоразведки. Они фиксировали радиопереговоры и телефонные разговоры на всей территории Израиля. И хотя советские эксперты, находившиеся на кораблях-разведчиках, могли самостоятельно анализировать перехватываемую информацию, большая ее часть передавалась в Москву, связь с которой поддерживалась круглосуточно, в том числе и с помощью спутников. По мнению израильских экспертов, радиоразведывательные корабли СССР были оснащены специальным оборудованием, которое могло вывести из строя всю систему связи Израиля.
Что касается космической разведки, то ее история началась в конце 50-х годов XX века, когда перед ОКБ-1 академика СП. Королева была поставлена задача создать спутник-разведчик и пилотируемый орбитальный корабль. Эта задача была решена о созданием спутника «Зенит», который легко переоборудовался в корабль «Восток». Участник подготовки к запуску «Зенита» Лев Смиренный рассказал автору о забавном случае, происшедшем при подготовке спутника. Во время установки аппаратуры гайка крепления сорвалась и упала внутрь возвращаемого аппарата. Понятно было, какие могут быть последствия этого. Ее требовалось извлечь. «Кандидаты и доценты» напрасно пытались это сделать. На помощь пришла солдатская смекалка. На конец длинной палки закрепили кусочек пластилина и таким образом извлекли злополучную гайку. Старт прошел успешно.
Первый разведывательный спутник «Зенит» был выведен на орбиту 26 апреля 1962 года. Официально он назывался «Космос-4» и пробыл на орбите трое суток. Спутники «Зенит» на долгое время стали основой систем космической фоторазведки. Разумеется, они неоднократно модернизировались и приспособлялись к конкретным задачам: обзорной съемке больших площадей, детальному фотографированию стереоскопической съемкой районов особого интереса, и т. д., однако базовая конструкция оставалась неизменной на протяжении 30 лет.
Начиная с «Космоса-12», запущенного в декабре 1962 года продолжительность полета спутника-разведчика была определена в 8 суток, а частота запуска с 1964 года достигала 9 спутников в год. С 1966 года для запуска фоторазведывательных спутников стали использоваться стартовые комплексы космодрома Плесецк с ракетами 8А92. В результате количество запусков увеличилось до 20 и более в год, а вывод спутников на новые орбиты позволил обозревать все населенные районы земного шара. К середине 70-х годов осуществлялось уже по 30–35 запусков ежегодно, однако даже при такой интенсивности суммарное время полетов разведывательных спутников едва достигало 400 суток в год. Но это нисколько не умаляло достижений космической разведки. Так, именно ее данные позволили точно установить, что Китай работает над созданием собственного спутника, запуск которого был успешно осуществлен в 1970 году.
В 1975 году в распоряжении ГРУ появились спутники так называемого четвертого поколения, которые находились на орбите до 30 суток. В начале 80-х годов продолжительность их полета увеличилась до 55–59 суток. Отснятая с этих спутников пленка возвращалась на Землю в специальных капсулах.
Была предпринята попытка вести космическую разведку и с орбитальных станций. Созданием таких разведывательных орбитальных пилотируемых станций (ОПС), получивших название «Алмаз», занималось КБ академика Челомея в г. Реутов, их испытания проходили с 1972 по 1977 год. В сообщениях ТАСС «Алмазы» назывались «Салютами» и камуфлировались под гражданские орбитальные станции, разработанные в КБ Королева. Всего на орбиту было выведено три «Алмаза». Станция «Алмаз-1» была запущена 3 апреля 1973 года и находилась на орбите 26 суток. Станция «Алмаз-2» (официальное название «Салют-3») была запущена 25 июня 1974 года и пролетала 213 суток (до 25 января 1975 года). На станции 14 суток работал военный экипаж в составе П. Поповича и Ю. Артюхина, на борту был установлен уникальный комплекс оптических средств разведки, разработанный на подмосковном Красногорском оптико-механическом заводе. Отснятая информация доставлялась на Землю в специальной капсуле, отстреливаемой со станции во время ее прохождения над территорией СССР. Станция «Алмаз-3» («Салют-5») была запущена 22 июня 1976 года и пробыла на орбите до 8 августа 1977 года, когда по команде с Земли была затоплена. На станции работали два военных экипажа. Первый в составе Волынова и Жолобова, пробыл на ней 48 суток, второй в составе Горбатко и Глазкова — 17 суток. Третий экипаж, прибывший к станции 14 октября 1976 года на корабле «Союз-23», состыковаться с ней не смог. Несмотря на то, что испытания станций были успешными, в 1978 году работы по пилотируемым «Алмазам» были прекращены, так как в ГРУ пришли к выводу, что автоматические разведывательные системы предпочтительнее пилотируемых.
* * *
Значительную часть разведывательной информации самого высшего качества, так сказать «из первоисточников», руководству страны поставляла электронная разведка. Вот лишь один из примеров. Посол ФРГ в Москве, видимо, в предвкушении своего «пенсионно-мемуарного» будущего, каждый вечер наговаривал страницы своего дневника. В нем он подробно рассказывал о своих встречах и разговорах с коллегами, о полученных указаниях и рекомендациях, оценках, о положении в стране и мире, планах правительства. В общем выкладывал сведения, которые не мог бы добыть самый изощренный разведчик. Его слова добросовестно фиксировали две стенографистки — одна, сидящая в кабинете посла, вторая — в кабинете где-нибудь на Лубянке, ибо именно туда тянулись провода от «жучков», установленных в посольских апартаментах. Через два-три часа откровения посла лежали на столе Никиты Сергеевича. При этом надо отметить, что все проникновения в посольства происходили только с личной санкции Хрущева и наиболее интересная информация всегда докладывалась лично ему.
Много пользы приносили также перехват и расшифровка секретной переписки посольств со своими столицами по «традиции», заложенной еще в начале двадцатых годов, когда на первом месте в этом плане были японские коды и шифры.
Венцом работы советской электронной разведки стало открытие, сделанное в конце правления и жизни Брежнева, 10 июня 1984 года. В этот день американская ракета-перехватчик точно попала в боеголовку, мчавшуюся на 150-километровой высоте в космическом пространстве. Это был невиданный успех американских ученых и военных, символизирующий победу в «звездных войнах», а следовательно и в холодной войне. И только девять лет спустя сотрудники администрации Рейгана признались, что испытание ракеты-перехватчика было сфальсифицировано. На боеголовке был установлен радиомаяк, на который и была наведена ракета. Цель фальсификации была, как частная — выбить из конгресса деньги на продолжение «успешно начатых» работ, так и общая — вогнать Советский Союз и его и без того вялую экономику в новый виток гонки вооружений — попытку создать подобную ракету и в многомиллиардные расходы. Но наша разведка оказалась на высоте: она зафиксировала наличие радиомаяка на боеголовке. СССР не пошел на прямое копирование работ американцев. Дезинформация не прошла.
Успехи и провалы
Несколько примеров успехов и провалов военной и внешней разведок при Хрущеве и после.
Франция. В 1961 году советский разведчик Виктор Любимов принял на связь агента по кличке Мюрат. Это был ценнейший источник информации, аристократ, генерал, богатый интеллигентный человек, которого на сотрудничество с советской разведкой толкнуло не что иное, как ненависть к американцам. Она еще больше усилилась, когда он был переведен на работу в один из штабов НАТО и обнаружил, что стал… человеком второго сорта. Он убедился, что американские планы несут угрозу существованию Европы, а сами американцы наглы и эгоистичны.
От Мюрата поступило много ценнейшей информации, в том числе знаменитый Joint Atomic Plan № 81/58 — план военных действий в Европе с использованием атомного оружия и Sauer’s Atomic Strike Plan № 110/59 — подробный план атомного удара по СССР, после получения которого Хрущев принял решение о размещении советских ракет на Кубе.
Во время Карибского кризиса от Мюрата поступали сведения о состоянии вооруженных сил США и НАТО, о распределении между этими сторонами целей на территории СССР и т. д. После завершения кризиса Мюрат был награжден орденом Ленина.
Успешной для ГРУ оказалась вербовка французского гражданина Волохова, родившегося в 1942 году в семье русских эмигрантов.
В 1960 году Волохов после службы в армии устроился в качестве инженера-атомщика в фирму, которая вела строительство завода по разделению изотопов. Волохов был завербован на патриотической основе с учетом его религиозных чувств. В результате за четыре года работы от Волохова были получены ценные материалы по атомной программе Франции. Он успешно работал на ГРУ до 1971 года, когда был арестован из-за ошибочных действий сотрудника ГРУ.
Еще один ценный агент, имя которого так и осталось нераскрытым, с марта 1961 года передал большое количество секретных документов, в том числе по планам НАТО. Но главное — это то, что в августе 1961 года агент назвал имя предателя в ГРУ — Пеньковский. Однако резидент посчитал эту информацию недостоверной. Но когда агент узнал от оперработника, что Пеньковский приехал в Париж, то отказался от продолжения сотрудничества, и все попытки восстановить с ним связь оказались безрезультатными.
Большим успехом внешней разведки стала вербовка американского сержанта Роберта Ли Джонсона, недовольного жизнью, службой и начальством. Впервые он был завербован в начале 1950-х годов. В 1956 году связь с ним была прекращена, и он уехал в Америку. Однако через год связь с ним восстановили. Сначала он, будучи охранником, передавал информацию о ракетных установках в Калифорнии и Техасе, в 1959 году его перевели на армейскую базу США во Франции, а в конце 1961 года он перешел в европейский фельдъегерский центр вооруженных сил США в аэропорту Орли. Это была большая удача, ибо центр занимался хранением и рассылкой секретных документов, шифровальных систем и оборудования между Вашингтоном, НАТО, американским командованием в Европе и Шестым флотом США. В течение года Джонсон получил доступ к сейфу с тройным замком, где хранились особо секретные материалы. Резидентура и Центр проделали сложную техническую работу, чтобы с помощью Джонсона открыть эти сейфы, а затем, когда он стал приносить сумки с документами, удалять печати с пакетов, фотографировать документы и вновь запечатывать пакеты. И все это успевать делать в течение часа с небольшим, чтобы Джонсон успел возвратить содержимое его сумок в сейф.
По словам перебежчика Носенко, операция в Орли была санкционирована самим Хрущевым, и первые образцы добычи из сейфа были спешно переданы ему и другим членам Политбюро. В день на святки 1962 года Джонсон получил поздравления «от товарища Хрущева и Совета Министров СССР», известие о «присвоении ему звания майора Советской Армии» и две тысячи долларов премиальных, чтобы он мог провести рождественские каникулы в Монте-Карло. Трудно сказать о подлинности поздравлений, но доллары были настоящими.
До конца апреля 1963 года Джонсон снабдил резидентуру семнадцатью сумками, полными документов. Они включали подробности шифровальных систем США, местоположения запасов ядерных боеголовок в Европе и оборонных планов НАТО и США. Но так как Джонсон становился неосторожным, операция была приостановлена. Его арестовали в 1964 году на основе представленной Носенко информации. В 1965 году Джонсона приговорили к 25 годам тюремного заключения, а в мае 1972 года он был убит ударом ножа собственным сыном во время свидания в тюрьме.
* * *
Норвегия. Больших успехов достиг сотрудник военно-морской разведки Евгений Иванов, который завербовал двух офицеров норвежского ВМФ, они передавали ему ценную информацию по НАТО. К сожалению, ею карьера завершилась в Англии в связи с известным делом Профьюмо.
Но вершиной работы советской разведки в Норвегии стала вербовка жены премьер-министра Верны Герхардсен. Ее супруг, Эйнар Герхардсен, занимает видное место в послевоенной истории Норвегии. В период с 1945 по 1965 год он четырежды был премьер-министром Норвегии, в обшей сложности около 16 лет. И, хотя в этот период Норвегия стала членом НАТО и вообще шла в русле американской политики, лично Герхардсен и его супруга с симпатией относились к Советскому Союзу. Именно поэтому она возглавила молодежную делегацию, посетившую нашу страну осенью 1954 года.
Ее впечатления были разнообразными и неоднозначными. Состоялось несколько острых дискуссий, что было новостью для тех времен. Верна нелицеприятно высказывала свое мнение по многим вопросам, в частности, по поводу печально знаменитых московских процессов 1937–1938 годов. Иногда обстановка на диспутах становилась напряженной. Но все напряжение спало, когда началась веселая развлекательная поездка по стране.
Делегацию сопровождал Евгений Беляков, член президиума Антифашистского комитета советской молодежи, а в действительности офицер внешней разведки. Жизнерадостный и обаятельный Беляков во время этой поездки сумел влюбить в себя Верну. На этой основе она и была им позднее завербована для работы «не против Норвегии, а против главного противника».
Всего лишь через год Верна уже в качестве супруги премьер-министра снова посетила Москву. На этот раз в ложе Большого театра она находилась вместе с Хрущевым, его женой, Ниной Петровной, и председателем Совета Министров Булганиным. В честь гостей был устроен прием в узком кругу в Кремле. Здесь и возникли дружеские отношения между Верной и Ниной Петровной, неплохо владевшей английским языком. Вообще, надо заметить, что внешний вид жены Хрущева, похожей на простую деревенскую «бабушку», был обманчив. Она была хорошо образованной, умной и развитой женщиной и не раз удерживала Хрущева от скоропалительных решений, к которым он был склонен., хотя и не всегда это удавалось.
Самым запоминающимся после войны визитом в Норвегию главы иностранного государства стало, без сомнения, посещение Хрущевым в 1964 году. Прошло почти десять лет с тех пор, как в 1955 году Эйнар Герхардсен во время визита в СССР пригласил его в страну фиордов. Предполагалось, что Хрущев приедет через год, но венгерские события сделали это посещение невозможным Новое приглашение в 1959 году вызвало так много критики в норвежских СМИ, что Хрущев известил, что не сможет приехать в страну. Визит же в 1964 году был успешным. Хрущев вел себя агрессивно, заявил, что Эйнар Герхардсен не понимает волю и желания норвежского рабочего класса.
Никита Сергеевич общался с Верной. В разговоре с ней он сказал: «Я показываю себя плохим коммунистом» и открыто говорил о проблемах сталинского времени. У него была грубая и немного капризная манера общения. Но Верне нравился этот русский крестьянин. Он очаровал ее, как и она очаровала его. Для Верны было очень важно, что этот человек восстал против мрачнейших сторон советского общества и начал проводить политику внутренней оттепели и большей открытости к Западу. Верна приглашала жену Хрущева к себе домой и могла доложить, что те, кто считал ее «приятной старой бабушкой», не ошиблись: Нина Хрущева, по мнению Верны, была более пламенной коммунисткой, чем ее муж. Знал ли Хрущев, что Верна Герхардсен является агентом внешней разведки, которая поставляет весьма ценную информацию как о главном противнике и НАТО, так и о норвежских политических секретах? Безусловно, знал, но продолжал общаться с ней. Выведывал ли он у нее какие-либо секреты? Об этом сказать трудно. Беспокоила ли его этическая сторона дела? По видимому, да. Об этом свидетельствует следующий случай.
Советские дипломаты, посол и резидент Богдан Дубенский, жившие «случайно» рядом с Герхардсенами, часто, по-соседски, приглашались Эйнаром и его супругой в гости. После одного из таких посещений родилась идея установить подслушивающие устройства в домашнем кабинете премьер-министра. Но когда эта идея была доведена до сведения Хрущева, он категорически отверг ее: «Нельзя использовать такие методы против первых людей в государстве», — решительно заявил он.
Связь с Верной была прекращена по печальной для советской разведки причине. Попросту говоря, Беляков, работавший с ней, запил, да так, что стал скандалить, избивать жену. Он был отозван в Москву, где и дослужил до пенсии. Пьянство довело его до тяжелой болезни, приведшей к ампутации обеих ног. Умер он в 1988 году.
Были в Норвегии и неприятности. В 70—80-е годы были арестованы и высланы из Норвегии разведчики Валерий Мерзопов и Иван Защиринский, а в 1983 году военный атташе Загребнев, пытавшийся завербовать норвежского офицера.
* * *
Швеция. Конечно, вооруженные силы Швеции не представляли серьезной угрозы для СССР и серьезного интереса для ГРУ. Тем не менее ГРУ заинтересовали некоторые военные технологии и новинки, поступавшие от НАТО в шведскую армию. Кроме того, через Швецию велась разведка на страны НАТО, а одновременно через Швецию в СССР поступало оборудование, в т. ч. и американское, запрещенное для ввоза в нашу страну.
Был раскрыт удивительный факт: шведские ученые работали над созданием собственной атомной бомбы, а военные разрабатывали план превентивного атомного удара по прибалтийским портам и Ленинграду и даже подсчитывали ущерб Швеции в случае ответного атомного удара со стороны СССР. Но в 1968 году Швеция подписала Договор о нераспространении ядерного оружия, и эти работы прекратились.
В 1950–1960 годы на ГРУ работал один из самых знаменитых агентов времен холодной войны — Стиг Веннерстрем. Он занимал пост военного атташе Швеции в Москве, а затем в Вашингтоне, был полковником ВВС, а в бумагах ГРУ имел псевдонимы Орел и Викинг.
Официальная дата вербовки Веннерстрема — 1948 год, но о жизни этого человека ходит много легенд. Одни полагают, что он был завербован еще в Риге в первой половине 1930-х годов. Другие называют 1940 год. Кроме того, так же разноречивы данные о том, кому он служил. Тут и официальная — шведская — разведка, и американская, и германская.
Короче говоря, это был уникальный человек: королевских кровей, вхожий в самые высокие круги, спортсмен, лингвист — владел 7 языками, — великолепный автогонщик, профессиональный фотограф. За 14 лет сотрудничества с ГРУ он передал ценнейшую научно-техническую информацию, документы по ракетному вооружению США и Англии, политическую информацию по многим проблемам, Суэцкому и Карибе кому кризисам, о планах американских ВВС по блокированию ВМФ СССР в Северной Атлантике, несколько тысяч кадров фотопленки с материалами и документами по военным, политическим и экономическим проблемам, знал и информировал ГРУ о всех планах Запада по отношению к СССР и т. д.