Операция «Прохиндей»
Операция «Прохиндей»
В шестидесятые годы я являлся заместителем начальника внешней разведки КГБ и курировал подразделение внешней контрразведки. Тогда я вплотную соприкоснулся с операцией ТФП нашей разведки в одну из резидентур ЦРУ на Ближнем Востоке. Операция осуществлялась с целью внедрения микрофона для прослушивания бесед, которые вел со своей агентурой резидент ЦРУ Прохиндей.
В качестве конечной цели этого ТФП была попытка вербовки Прохиндея.
Обстоятельства операции были таковы.
Резидентура внешней разведки в одной из ближневосточных стран вела активную разработку сотрудника американского посольства в этой стране. Он был установлен нашими разведчиками как резидент ЦРУ. Были собраны подробные сведения о его образе жизни, выяснено, что он проживал на частной квартире в многоэтажном доме, изучено его поведение по месту жительства.
С целью наблюдения за Прохиндеем во внеслужебное время наш разведчик снял квартиру по соседству.
Вскоре были получены сведения о том, что Прохиндей принимает в своей квартире многочисленных посетителей, среди которых были сотрудники не только американского посольства, но и местных правительственных организаций. Последние, как правило, приходили к Прохиндею после наступления темноты.
Среди посетителей квартиры был замечен один из ранее выявленных нашей резидентурой агентов ЦРУ, член правительства страны, а также известные нам сотрудники резидентуры ЦРУ из числа американских дипломатов. Были среди посетителей и люди, пытавшиеся внедриться в агентурную сеть нашей резидентуры.
Эти обстоятельства навели резидентуру на мысль попытаться внедрить в квартиру Прохиндея подслушивающую технику с тем, чтобы узнать характер бесед американского резидента с его гостями. При этом наша резидентура предположила, что Прохиндей принимает в этом жилище свою агентуру. Возникло также мнение, что он может вести дома беседы на служебные темы со своими подчиненными, что еще больше делало заманчивым прослушивание его бесед.
Направленное в центр предложение нашей резидентуры было одобрено с целевой установкой: собирать компрометирующие Прохиндея перед ЦРУ конкретные данные для последующего вербовочного подхода к нему.
Тщательное изучение режима и поведения Прохиндея позволило резидентуре осуществить ТФП в его квартиру в утренние часы, когда он, как правило, находился на службе в посольстве.
Замок на его входной двери наш специалист вскрыл без особого труда, не оставив каких-либо следов наших действий. Для гарантии резидентура приобрела идентичный замок и провела над ним необходимые эксперименты.
Приемное устройство от внедряемых к Прохиндею микрофонов решено было разместить в соседней квартире, ранее снятой нашим разведчиком для наблюдения за ним. Прежде чем разместить микрофоны в квартире Прохиндея, было осуществлено пробное вскрытие ее, которое прошло успешно и не повлекло за собой какой-либо настороженности ее жильца. Ознакомление с внутренним расположением комнат и обстановкой, а также внешнее наблюдение за окнами во время нахождения там посетителей позволило точно определить те места, где Прохиндей принимал гостей.
Из первых же материалов резидентуре стало ясно, что Прохиндей как резидент ЦРУ превратил свою квартиру в явочную для своей довольно многочисленной агентуры. При этом он, будучи, вероятно, уверен в полной безопасности, вел с агентами откровенные беседы, называя их по именам, упоминая места их службы и т. д.
Эти материалы в сочетании с внешним наблюдением за его посетителями позволили за несколько месяцев собрать достаточные сведения для расшифровки всей его личной агентурной сети.
Эти сведения вместе с записями его разговоров с агентами позволяли предъявить их ему в качестве полностью компрометирующих его перед ЦРУ грубейших нарушений конспирации в агентурной работе, не говоря уже о том, что компрометация его агентов перед местными властями грозила большими неприятностями для США. Эти улики могли уничтожить Прохиндея не только как резидента ЦРУ, но и просто как американца, нарушившего государственную тайну.
Его вина усугублялась и тем, что подчиненные докладывали ему об отдельных разведывательных операциях, расшифровываясь таким образом перед нами и расшифровывая свою агентуру.
Таким образом, завершающий этап операции по вербовке Прохиндея, по мнению резидентуры, был обеспечен. Теперь важно было решить, кто будет его вербовать.
При решении этого вопроса и была допущена ошибка, непростительная для нашего резидента. Но это стало ясно уже позже.
На предложение резидентуры осуществить вербовочный подход к Прохиндею самим, несмотря на готовность центра направить к ним специального вербовщика, имеющего большой опыт работы с американцами, Центр вынужден был согласиться.
В качестве такого вербовщика выступал заместитель резидента по контрразведке Павел. Собрав все компрометирующие материалы: список агентов Прохиндея, перечень нескольких американских разведчиков, подчиненных Прохиндея, и, главное, пленки с записью его бесед, в один из вечеров, когда Прохиндей находился дома один, Павел позвонил в его дверь.
Ход беседы, которая протекала драматически, не буду описывать как не имеющий отношения к теме моих воспоминаний. Факт, что ТФП, в данном случае с целями вспомогательными, оказалось успешным для получения обширной конкретной разведывательной информации о ЦРУ и его разведчиках, методах и целях их деятельности в этом регионе мира.
Чтобы завершить описание этой интересной разведывательной операции нашей службы, скажу, что длительная беседа нашего в общем очень квалифицированного контрразведчика, хорошо знающего особенности сотрудников ЦРУ, завершилась, казалось бы, вполне успешно. Однако Прохиндей, давший принципиальное согласие на сотрудничество с советской внешней разведкой, вдруг попросил дать ему время до следующего вечера обдумать ситуацию. И тут наш вербовщик попался на эту уловку, неосмотрительно потерял бдительность и, учитывая обманувшее его согласие Прохиндея, не стал возражать против отсрочки.
Вместо того чтобы ковать железо пока горячо, он отложил важную завершающую стадию вербовки: закрепление согласия конкретными сведениями, которые закрыли бы Прохиндею путь к отступлению. Как минимум, он мог взять у него какие-то важные документы резидентуры ЦРУ, явно имевшиеся в портфеле Прохиндея, с которым он не расставался.
Именно об этой серьезной ошибке и сказал Павлу резидент, еще не дожидаясь результатов «обдумывания ситуации» Прохиндеем. Он был явно обеспокоен возможным срывом вербовки, так как знал, что в ЦРУ действовала инструкция о снятии с разведчиков ответственности за допущенные ими ошибки в случае искреннего и своевременного признания.
Опасения резидента оправдались. В середине следующего дня резидентура узнала, что Прохиндей срочно вылетел на родину.
Так успешная операция ТФП в своей завершающей стадии закончилась обидным срывом. Этим она и запечатлелась в моей памяти.
Коль скоро последний мой пример имел отношение к противостоянию советской внешней разведки американской службе ЦРУ, остановлюсь поподробнее на этой теме.
Нашей внешней разведке пришлось вести трудные как оборонительные, так и наступательные бои с западными разведками.
До 1945 года, до возникновения так называемого «социалистического лагеря» или содружества стран народной демократии Восточной Европы, советская внешняя разведка в одиночестве противостояла блоку таких опытных и мощных, умудренных многолетним опытом успешной разведывательной деятельности службам, как британская СИС, французская, немецкая, японская спецслужбы и, в то время в меньшей степени, американская (военная разведка и спецслужба министерства финансов).
История свидетельствует, что довоенный период был успешным для внешней разведки (тогда ИНО НКВД), так же, как и для РУ Генштаба Красной Армии. Об этом говорят их героические дела, такие, как операция «Трест», деятельность Р. Зорге, организация разветвленной агентурной группы в Европе, разведывательная деятельность «Группы 5-ти» под руководством К. Филби, деятельность Ш. Радо и многие другие разведывательные операции. Исключительно успешной была деятельность советской внешней разведки в период Второй мировой войны. В историю этого периода прочно вошли имена разведчиков-героев Н. Кузнецова, Лягана, опять же Зорге и многих других, деятельность которых способствовала победе над гитлеровской коалицией.
Но речь в настоящих воспоминаниях пойдет о том периоде, когда я сам либо участвовал или был сопричастен операциям нашей внешней разведки.
После окончания Второй мировой войны, когда я, можно сказать, вступал в пору зрелого разведывательного мастерства, и до самой моей отставки в конце 80-х годов, то есть на всем протяжении «холодной войны», шла неустанная борьба нашей внешней разведки с противостоявшими ей ЦРУ, СИС, БНД, СДЕСЕ, не говоря о многих десятках спецслужб менее крупных западных государств.
При этом во главе грозного войска западных спецслужб стояло Центральное разведывательное управление — ЦРУ США, служба, обладавшая самым современным научно-техническим оборудованием и огромными материальными средствами.
На нашей стороне тоже появились союзники, помощники в лице молодых спецслужб стран народной демократии. Но из них только разведка ГДР, появившаяся с образованием этого немецкого государства в 1949 году и быстро набиравшая силу, могла рассматриваться как полноценный помощник нашей внешней разведки. Она уже в 50-х годах превратилась в реального противника западногерманской разведки БНД, отвлекая на себя значительную часть этой сильной спецслужбы и ослабляя в известной мере ее давление на нас. И это была существенная помощь. Кроме того, разведка ГДР активизировалась и в других направлениях, в том числе и против нашего общего главного противника — США. Это расширяло наши информационные возможности на наиболее трудном для внешней разведки участке ее деятельности.
Что касается других разведок стран народной демократии, то они долгое время требовали от нас кадровой, материальной, технической и прочей помощи, вместо того чтобы содействовать советской внешней разведке в решении задач по защите государственных интересов всего социалистического содружества.
Но постепенно и они становились в ряд с нами, правда, на второстепенных участках фронта борьбы в «холодной войне». Прежде всего это были разведки ЧССР, ПНР, затем ВНР и, в меньшей мере, НРБ.
Итак, мы могли наблюдать две противоборствующие силы: во главе с внешней разведкой СССР содружество разведок социалистических стран и сплоченный тесным взаимным союзом блок западных спецслужб, настоящую армаду во главе с ЦРУ, состоявшую из СИС, БНД, СДЕСЕ, каждая из которых в отдельности уже являлась достойным противником для нас.
Если посмотреть на это противостояние двух армий спецслужб в условиях напряженной «холодной войны», часто переходившей в острые схватки, то итоги не столь уж малы у нашей стороны. Но я не намерен вновь перечислять примеры успешных операций, они не раз упоминались в многочисленных изданиях, появлявшихся на Западе на тему о деятельности советской внешней разведки и отдельных сокрушительных поражениях западных служб в войне с нею. Сошлюсь только на американского автора Б. Вудворта, основной вывод которого сводился к тому, что ЦРУ терпело тяжелые поражения в этой войне (Вудворт Б. Завеса: секретные войны ЦРУ 1981–1987 гг. Нью-Йорк. 1987).
Не могу не согласиться с Вудвортом. Ведь ЦРУ по сравнению с нашей внешней разведкой имело ряд преимуществ. Это и, безусловно, во многом превосходившие финансовые ресурсы. И более мощная передовая технологическая, техническая и научно-исследовательская база. Наконец, являясь ведущей спецслужбой западного мира, ЦРУ, по существу, командовало во всех государствах третьего мира спецслужбами, которым оно оказывало советническую, материальную и техническую помощь. Следовательно, оно могло максимально использовать их возможности в борьбе с советской внешней разведкой.
Чем же большим могло располагать ЦРУ по сравнению с нашей внешней разведкой?
Одним из существенных, на мой взгляд, преимуществ ЦРУ в жестокой борьбе с миром, который эта служба считала «империей зла», являлась неразборчивость в средствах и методах достижения намеченных целей. Не буду повторять, что после разоблачения сталинского режима насилия и беззакония внешняя разведка отказалась от навязанных ей бериевских методов в разведывательной работе. Такие акции, как провокация, были полностью исключены из арсенала разведки. Правда, шантаж в виде вербовки на компрометирующей основе остался, но только в отношении кандидатов на вербовку из числа резко враждебных идеологических противников нашего государства.
Иначе обстояло дело в ЦРУ. Разведчики этой службы считали правомерным применение против советской внешней разведки и ее союзников из стран соцсодружества любых мер воздействия — от насилия, похищения и воздействия психотропными средствами вплоть до убийства. Об этом писал, наряду со многими другими авторами, и американский журналист Томас Пауэрс в своей книге о ЦРУ (Пауэрс Т. ЦРУ. Гамбург, 1980).
Он пишет, что ЦРУ не только убивало своих агентов, которые становились на путь предательства, но и осуществляло политические убийства, такие, как убийство южновьетнамского диктатора Нго Дин Дьена, вышедшего из-под контроля американцев, в ноябре 1963 года; покушение на жизнь Патриса Лумумбы, убить которого ЦРУ не успело, его опередили политические противники Лумумбы; планировало и предпринимало многочисленные попытки убийства Ф. Кастро. С этой целью ЦРУ нанимало и гангстеров.
Можно представить себе, что если ЦРУ замахивалось на такие видные политические фигуры, то как в этом ведомстве решались вопросы о применении самых жестких мер против представителей «империи зла». Об этом говорят и попытки похищения советских разведчиков, стоит вспомнить случай с Юрченко в 1985 году и ряд других насильственных акций, осуществлявшихся ЦРУ.
В свою очередь, советская внешняя разведка всегда была стеснена в валютных средствах. Основную свою агентурную работу наша служба строила на идеологической основе. Этому благоприятствовали до последнего времени ряд факторов, в том числе борьба СССР за разоружение и мир.
Но капиталистическое общество, где велась основная борьба с ЦРУ, базировалось на материальной заинтересованности. Это особенно относилось к сотрудникам спецслужб, в том числе ЦРУ, без привлечения которых к сотрудничеству трудно было бы рассчитывать на успех в этой борьбе. При ограниченных средствах это обстоятельство также представляло для нашей внешней разведки определенные сложности.
Располагая очень крупными финансовыми ассигнованиями, ЦРУ могло привлекать к участию в своей деятельности лучшие научные силы: аналитиков информации и специалистов по отдельным странам и по СССР, крупных психологов и целые институты для разработки возникающих в разведывательной работе проблем.
К тому же в Соединенных Штатах сосредоточивались лучшие научные силы в тех областях, которые могли интересовать ЦРУ — в области электроники, связи. ЦРУ привлекало к использованию в разведывательной деятельности самые совершенные достижения компьютерной техники, всевозможные оперативно-технические средства.
Другие западные разведки также пользовались всевозможными современными научно-техническими достижениями, однако в меньшей мере, чем ЦРУ.
Несмотря на эти объективные преимущества, баланс противоборства между советской внешней разведкой и западными оппонентами, по моим оценкам, был не в их пользу.
Рискну взять только один аспект: перетягивание на свою сторону соперников путем перевербовки, привлечения к сотрудничеству или просто открытого предательства, измены своим хозяевам, как мы трактуем уход на Запад наших отдельных сотрудников.
Не буду оперировать цифрами, претендующими на включение всех, тайно перешедших на другую сторону. Их никто не знает, и такие случаи не оглашаются.
Но если говорить о фактах, ставших известными, гласными, то баланс оказывается в нашу пользу — правда, если подходить к оценке не по шумным кампаниям в западных средствах информации, сопровождавшим каждый факт предательства в нашей службе. По фактическому же значению совершавшегося «перехода через фронт», то есть по ценности перебежчика, по ущербу для бывшей разведывательной службы, против которой он тайно продолжал работать, неравноценность очень заметна.
Незначительность перешедших на Запад бывших сотрудников советской внешней разведки, таких, как Вик, супружеская пара Петровых, П. Дерябин, и десятка подобных им изменников видна сразу. Были и более значимые фигуры, такие, как Гордиевский, «Фарвелл», но они едва ли могут выдержать сравнение с нашими легендарными «американскими», «английскими» или «немецкими» разведчиками. А были еще не менее значительные сотрудники других западных разведок, в частности французской, чьи имена не оглашались ни нами, ни западной стороной.
Сознательно не касаюсь военной разведки, ибо не в курсе того, кто переходил на сторону ГРУ, а также знаю только несколько громких имен западных «кротов» в ГРУ, таких, как О. Пеньковский, Д. Поляков или совсем недавний — полковник В. Баранов.
Итак, за период после нашей победы в Великой Отечественной войне по 1995 год включительно, то есть за пятьдесят послевоенных лет, по моим подсчетам, Запад приобрел двенадцать «кротов» из числа сотрудников советской внешней разведки, в подавляющем своем большинстве рядовых от разведки, разных лялиных, южиных, полещуков. За этот же период на сторону нашей внешней разведки перешли и стали ее «кротами» полтора десятка сотрудников западных спецслужб, среди которых было немало видных фигур в своих службах.
При этом многие из перешедших к нам стали активными сотрудниками внешней разведки как на разведывательной работе за границей, так и в центральном аппарате. Что касается западных спецслужб, то я не помню аналогичных примеров, не считая использования в качестве консультанта по антироссийским делам О. Гордиевского. Полагаю, что значительный, прежде всего политический ущерб нашему государству за этот полувековой период наносили перебежчики-изменники из числа рядовых сотрудников внешней разведки, которых было значительно больше. По сведениям, фигурировавшим в средствах массовой информации, их было около трех десятков.
Если считать, что примерно в среднем каждые два года имел место один случай предательства во внешней разведке, то эти жертвы в неутихавшей битве между спецслужбами не покажутся уже такими серьезными, как это пытаются представить западные пропагандисты, чтобы опорочить нашу службу.
Следует учитывать, что разведка, являясь наиболее чувствительным отрядом своего общества, зависит от его состояния и тех событий и перемен, которые оно претерпевает. Вот почему в период перестройки, а затем настоящего развала нашего государства резко возросло количество предательств в виде перехода на сторону противника. Неудивительно, что в период с 1985 по 1992 год включительно произошло, как подсчитали наши противники, более семи таких измен, то есть по одной в год. Но ведь и в 1954 году, например, после разоблачения Берии, из внешней разведки сбежали сразу пять сотрудников: Петров с женой, Дерябин, Растворов и Хохлов. После того, как эти крысы, почуявшие опасность на их корабле, сбежали, число таких измен вернулось к своему среднему значению.
Поэтому я полагаю, что, когда наше смутное, суматошное время и неизбежно сопровождающее его состояние неуверенности в перспективах внешней разведки успокоятся, наша служба очистится от всех сомневающихся и неустойчивых людей, случайно попавших в ее ряды, и будет нормально и, главное, надежно продолжать свое патриотическое служение отечеству.
Жалко только, что целому ряду ничтожных изменников удается сейчас напяливать на себя одежду героев-борцов против прежнего режима. Но уверен, что наш народ сбросит с них их лохмотья и обнажит предательство в его голом, отвратительном виде.
В заключение моих размышлений о ЦРУ не могу не упомянуть дело Эймса. Разве случай перехода видного руководящего сотрудника этого чванливого разведывательного органа американцев не доказывает убедительно превосходство в чисто оперативном отношении нашей внешней разведки, сумевшей не только завербовать, но и успешно использовать его в течение девяти лет в интересах безопасности нашей страны?
Вспоминая обо всем, что имело отношение к операциям ТФП, нельзя не отметить особую роль оперативной техники в этой сложнейшей разведывательной деятельности.
На Западе принято подразделять разведки на разведку агентурную (Human Intelligence), электронную (Electronic) и, наконец, разведку через перехват радио и иных сигналов (Signals Intelligence). Я бы теперь добавил еще как особый, специфический вид разведки, о которой и идет речь в операциях ТФП, разведку проникновением (Penetration Intelligence). Хотя этот последний вид разведки и уступает электронной по насыщенности оперативно-технических средств, но и в этом виде разведывательной деятельности без технических средств, как говорят, и шагу не сделаешь. Даю краткое представление об используемых средствах оперативной техники в операциях ТФП.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.