Седьмой "Сталинец "

Седьмой "Сталинец "

(Боевой путь подводной лодки С 7, ее гибель и послевоенная судьба)

ПЛ С-7 уходит в поход

В последний месяц 1936 года, 14 числа на заводе "Красное Сормово" в городе Горьком заложили новый подводный корабль Страны Советов, тогда еще он имел два названия – строительный номер 236 или Н-7. Хорошо отлаженная система постройки вместе с прогрессивными технологиями, заложенными в проект, позволила уже 5 апреля 1937 года освободить стапельное место, спустив субмарину на воду. Достройка на плаву подводной лодки (с 20.10.1937 переименована в С-7) длилась достаточно долго. Приемный акт был подписан 30 июня 1940 года, еще через несколько дней, 23 июля, субмарина пополнила ряды Краснознаменного Балтийского флота.

По окончании курса боевой подготовки новый корабль зачислили в 1-й дивизион 1-й бригады подлодок КБФ (8 лодок типа С). Он базировался на порт Усть-Двинск, где бросили якоря плавбазы подлодок "Иртыш" и "Смольный".

С мая 1941 года в связи с обострением международной обстановки на Балтийском море некоторые подлодки приступили к несению дозора на подходах к Ирбенскому проливу, в устье Финского залива, у Либавы. Именно у Ирбенского пролива находилась с 19 июня С-7 и там встретила 22 июня 1941 года.

Командовал субмариной один из опытнейших советских подводников – капитан-лейтенант, впоследствии капитан 3 ранга Сергей Прокофьевич Лисин. Он имел боевой опыт командования подводной лодкой еще в 1938 году в период гражданской войны в Испании. Довоенный период деятельности лодки не богат событиями, только однажды весной 1941 года в учебном походе встретили немецкий линкор…

22 июня в 0.55 командир получил указание о переходе на оперативную готовность Номер Один, в 15.45 о переходе на несение дозора по режиму военного времени и только в 20 часов о начале войны с Германией. Такая неторопливость штаба вызывает недоумение. Уже к 15.45 прошло более трех часов с момента, когда на всю страну сообщили о начале войны. Фактически для С-7 война началась лишь к вечеру 22 июня. Правда через сутки она сама заявила о себе.

На исходе 23 июня С-7 заряжала аккумуляторы в районе Овизи, пользуясь сумерками. На расстоянии 7-8 кабельтов показались два торпедных катера, которые дали правильные опознавательные (вероятно они были захвачены на одном из постов СНИС; выдвигавшееся предположение, что документы захвачены на борту подлодки С-3, не соответствует действительности,^ к. эта субмарина погибла 25 июня). Лисин не погружался, так как хотел передать на катера больного краснофлотца. Сблизившись до двух кабельтов катера дали торпедный залп, практически в упор. Только услышанный хлопок торпедных аппаратов да реакция командира позволили срочно погрузиться, уклонившись от торпед. Они прошли в 1-2 метрах от левого борта. Катера сбросили 4 глубинные бомбы. В седьмом отсеке возник пожар, но его быстро потушили. Отлежавшись на грунте до 5 часов утра лодка с трудом всплыла. Ее легкий корпус немцы довольно серьезно продырявили из зенитных пулеметов, к счастью их калибр не мог повредить прочного корпуса. Поднявшись на поверхность, С-7 прибыла в Виндаву, откуда 25 июня перешла в Усть-Двинск. После небольшого ремонта 27 июня С-7 вышла на позицию к Либаве, где и находилась до 20 июля. Несколько раз обнаруживала корабли противника, но атаковать их не удалось. 22 июля субмарина вернулась в базу.

Во второй половине августа три подводные лодки, в том числе С-7, перешли в Ленинград и встали у стенки Балтийского завода. Их начали готовить к переходу на Северный флот через Беломоро-Балтийский канал (часть кораблей уже успела уйти таким путем). Однако канал оказался перерезан немцами до завершения подготовки. Тогда у командования 1й бригады родилась идея – все-таки отправить несколько лодок на Север, но поскольку внутренний водный путь заблокирован – прорываться через Датские проливы, далее в Англию, а оттуда на Север.

Подводники прекрасно понимали, что шансов на успешный прорыв практически нет – мелководные проливы, контролируемые немцами, идеальное место для противолодочных операций, причем в некоторых местах с глубинами 8-9 метров пришлось бы идти только надводным ходом в течение нескольких часов. К счастью, в середине сентября переход отменили. Позднее С-7 долго дежурила у Лавен- саари, ожидая прорыва в Балтику немецких крупных кораблей , которого так и не произошло.

27 октября С-7 вышла из Кронштадта в Нарвский залив. Она имела две задачи – уничтожение вражеских кораблей и судов и артиллерийский обстрел целей на берегу- железнодорожных станций Вайвара и Иеве, сланцевого завода в Асери и города Нарва. Боезапас приняли усиленный, набив снарядными ящиками первый и седьмой отсеки.

В ходе крейсерства до 15 ноября было произведено 6 обстрелов берега. Можно смело сказать, что С-7 стала самой артиллерийской субмариной советского флота. За это время выпущено 406 (!) снарядов (224-х 100 мм и 182- х 45 мм). Результаты стрельб остались неизвестными, только 6 ноября в Нарве что-то очень сильно взорвалось. 16 ноября С-7 вернулась на базу.

Зимой 1941/1942 года на лодке проводились ремонтные работы, тем более что она 16 декабря получила повреждения от близкого разрыва трех снарядов.

К весне 1942 года субмарины КБФ начали готовиться к прорыву в Балтику сквозь мощную противолодочную позицию в Финском заливе. К этому времени С-7 входила в состав 1-го дивизиона бригады подлодок КБФ.

В соответствии с директивой Военного Совета КБФ от 28 мая 1942 года за номером оп/497сс вместе с десятью другими лодками С-7 получила назначение в состав первого эшелона подводных лодок, прорывающихся в открытое море. Прорыв в Балтику планировался в 1942 году в 3 этапа. Первый – лодка проходила размагничивание и осуществляла прорыв из Ленинграда в Кронштадт. Это был действительно прорыв по мелководному Морскому каналу в надводном положении под артиллерийским огнем, без возможности маневра. Второй – по прибытии в Кронштадт лодка догружалась до необходимого уровня боеприпасами, топливом, продовольствием (раньше нельзя было взять полный запас, т.к. осадка корабля в этом случае не позволила бы пройти по Морскому каналу) и снова проходила размагничивание, что сильно снижало вероятность подрыва на магнитной мине, если у взрывателя не было акустического канала и если лодка прошла над миной более чем в 15 метрах. После выполнения всех действий лодка выходила под эскортом надводных кораблей до острова Лавенсаари, причем в районе Шепелевского маяка предписывалось погрузиться и далее идти в подводном положении. Третий – прорыв с Лавенсаари через Финский залив в Балтику. Охранение выделялось "по способности".

Пробившись из Ленинграда в Кронштадт С-7 догружалась и размагничивалась там в течение 11 суток. Лодка вышла оттуда в поход 2 июля, а 5 числа отошла от Лавенсаари к своей позиции в район Норчепингской бухты. О прорыве в Балтику лодка должна была сообщить особой радиограммой.

9 июля к западу от о. Арке лодку атаковал шведский самолет. В туманной дымке самолет заметили очень поздно, он зашел с бреющего полета, но сброшенные бомбы особого вреда не принесли. В тот же день в 16.17 командир обнаружил отставший от конвоя шведский пароход "Noreg" и атаковал его двумя торпедами, но "швед" увернулся. Через некоторое время появился еще один конвой- 8 судов в охранении 4 боевых кораблей, но в атаку выйти не удалось. Все же к вечеру заметили одиночный транспорт. Первая атака в 18.26 не удалась, зажало хвостовой стопор торпеды. Лисин всплыл, догнал цель и в 19.58 торпедировал шведский транспорт "Margareta" в 20 милях к востоку от острова Эланд.

Через день у северного входа в Кальмарзунд капитан-лейтенант заметил большой конвой и атаковал его двумя торпедами. В результате на дно пошел шведский транспорт "Luleo". Следующие атаки были не успешны. 18 июня на лодке был получен приказ отказаться от атак в шведских водах и перейти в район Виндавы. Там 27 июля Лисин обнаружил одиночный транспорт, промахнувшись двумя торпедами всплыл и попробовал расстрелять его из орудия, но на втором выстреле произошло смещение лейнера в стволе 100-мм орудия, транспорт отвернул и приткнулся к берегу, выбросившись на камни. Скорее всего это был транспорт под наименованием "Ellen Larsen", судя по названию он также шведский .

30 июля в условиях очень малых глубин (под килем семь метров) С-7 попала торпедой в немецкий транспорт "Kathe" (1599 брт),который сразу затонул. 5 августа в районе мыса Стейнорт командир обнаружил еще один транспорт, который атаковал последней торпедой. Убедившись в промахе, Лисин решился на риск, зная, что 100-мм орудие неисправно, он пошел на транспорт с 45-мм пушкой. Стрельба велась с дистанции от одного до двух кабельтов. Хотя встреченный "финн" "Pohjanlahti" был не очень крупным – 682 брт и достаточно престарелым – 1898 года постройки, разрушительное действие 45-миллиметрового фугасного снаряда оказалось маловато для быстрого поражения цели. Артиллеристы превзошли самих себя, если в 1941 году за шесть стрельб выпустили четыре сотни снарядов, то теперь за одну – 380! Транспорт шел из Риги в Хельсинки, но из-за большой опасности от подводных лодок получил приказ срочно зайти в Либаву. Большинство снарядов попадало в корпус. Причем сигнальщики заметили интересную деталь – некоторые пробоины быстро закрывались чем-то изнутри. Оказалось, транспорт вез картошку и крупные клубни застревали в отверстиях. Конечно такая артиллерийская атака требовала значительной смелости. Лодка достаточно долго находилась на поверхности – более 30 минут. Наконец, транспорт загорелся и "нехотя" ушел в воду. Результат был получен весьма ощутимый. С гибнущего парохода отвалили две шлюпки, причем в одной из них находились всего два человека – один греб, другой держал костюм на вешалке. Именно эту шлюпку и перехватили. Расчет оказался точным – человек с костюмом оказался капитаном транспорта и кроме вешалки имел комплект судовых документов и карт.

После атаки до 9 августа С-7 оставалась на позиции, а 11 августа уже встретилась с катером МО-107. Ей пришлось совершить очень сложный переход, так как гирокомпас вышел из строя, а магнитные после такой яростной артиллерийской стрельбы давали неточные показания. На пути к Лавенсаари их попыталась атаковать финская лодка, но катер загнал ее на глубину бомбами.

С-7 провела в походе более 40 суток. За это время она прошла под водой 1435,9 мили, над водой – 2143,8, совершила 46 погружений. Из этих цифр видно, что под водой лодка прошла более 40 процентов маршрута, для сравнения немцы в этот период проводили под водой от 5 до 10 процентов похода.

Седьмой "Сталинец" оказался последней субмариной первого эшелона, пришедшей с моря 12 августа.

Весь экипаж наградили орденами Красного Знамени или Ленина. В частности орден Ленина получил комендор 45-мм орудия В. А. Субботин, выпустивший более 300 снарядов в финский транспорт. Командир не получил никакой награды, на него в Москву ушло представление к званию Герой Советского Союза и на досрочное присвоение следующего воинского звания.

Лодки первого эшелона, не получившие серьезных повреждений и не требовавшие капитального ремонта, начали подготовку к второму походу на просторы Балтики, в составе лодок третьего эшелона.

Постоянно усиливающаяся финско- немецкая противолодочная оборона заставляла, с одной стороны торопиться и, с другой стороны, самым тщательным образом анализировать походные документы вернувшихся лодок. Однако этот анализ несколько запоздал. Финны в 1942 году использовали свои подводные лодки исключительно для противолодочной борьбы. Сперва они дежурили за сетями второго противолодочного рубежа, надеясь атаковать наши лодки, ведущие зарядку батарей после прорыва, затем субмарины стали включать в состав охранения конвоев и, наконец, развернули две малые лодки в Финском заливе, а три средние- в Аландском море. За счет четко налаженной немецкой службы радиоперехвата и довольно шаблонных курсов наших лодок, к октябрю противнику удалось определить достаточно точно примерный район, откуда наши лодки выходили в эфир с сообщением о прорыве в море и где велась зарядка аккумуляторных батарей. Этот район нарезали на сектора, выделив в каждый одну подлодку. "Финка" могла приходить в район атаки достаточно быстро и дежурить, бесшумно оставаясь на месте без хода. Капкан расставили в районе базы Мариенхамн, где финские лодки стояли в режиме оперативной готовности.

Позволю себе привести две цитаты из официального труда советского флота о действиях в войну наших подводных лодок. Гриф секретности с него снят всего пару лет назад, поэтому текст довольно откровенный. "Сравнительно благополучные выходы и возвращения лодок 1-го эшелона (погибли Щ-317 и М-95), потеря одной лодки (М-97) при действиях второго эшелона породили известную самоуспокоенность в штабах в безошибочности анализа обстановки в Финском заливе, правильности методов форсирования минных позиций… Практиковавшийся позиционный метод действий без взаимодействия лодок между собой до известной степени ограничивал свободу командиров, а введение ограничений ещё более усугубляло это положение и во многих случаях сковывало их действия… Появление наших лодок на одних и тех же позициях позволило противнику организовать охоту за ними именно в этих районах. Факты атак наших лодок, гибель С-7 и Щ-305, свидетельствуют, что противник использовал это положение. 1* Данному вопросу уделено столько внимания потому, что во всех известных автору публикациях последнего времени боевое столкновение С-7 и финской лодки относят почти к чистой случайности.

15 октября 1942 года начальник штаба бригады подводных лодок утверждает "Боевую инструкцию на поход подводной лодки С-7". В то время на Балтийском флоте подводным лодкам почему-то не отдавали приказ на поход, а составляли инструкцию. Конечная цель похода- занять позицию в Ботническом заливе к югу от параллели 62 сев. широты к концу 23 октября и с 00 часов 24 октября начать боевые действия методом неограниченной подводной войны. Срок действия – до исчерпания автономности (не менее 45 суток) в районе портов Уусикаупунки, Раума, Пори и Вааза. Запрещено атаковать шведские боевые корабли вообще, а шведские торговые суда в их территориальных водах. Поход готовили основательно, в состав экипажа дополнительно назначили командира группы движения с лодки С-13 инженер капитан-лейтенанта Брянского О.Г. и штурмана с П3 старшего лейтенанта Смирнова Б.Н. Таким образом командиры боевых частей 1 и 5 были продублированы офицерами. Переход из Кронштадта на Лавенсаари в сопровождении быстроходного тральщика и сторожевого катера прошел успешно и быстро. В 1.00 19 октября лодка пошла на прорыв с Лавенсаари в восточную часть Гогландского плеса. Этот район был наиболее опасен. В 3.10 субмарина погрузилась.

1* Щ 305 погибла 5 ноября от тарана финской подлодки

Швартуется С-7

Штаб разработал три варианта прорыва. Лисин выбрал первый, самый трудный, но и самый короткий- около 20 часов движения подводным ходом с очень малой скоростью (3-4 узла). К 2 часам 19 октября субмарина прошла под сетями и сквозь мины заграждения "Зееигель" у острова Готланд, ночью зарядила аккумуляторы и у острова Кери начала форсирование второго противолодочного рубежа "Насхорн". В общей сложности до точки всплытия за два дня лодка прошла под водой около 120 миль, это очень сложно и говорит о высокой выучке экипажа и мастерстве командира. Впоследствии выяснилось, что субмарина пересекла 42 линии минного заграждения, дважды было касание минрепов. Из точки зарядки аккумуляторов командир С-7 имел на выбор два варианта дальнейшего следования к проливу Южный Квар- кен. Завершив этот маневр, он получал право действовать самостоятельно, т.к. считалось, что он прорвался в Балтику, но факт прорыва требовалось подтвердить радиограммой, указав, какие варианты форсирования заграждений использовались. Можно отметить, что командир С-7 прорвался в Балтику за двое суток (фактически уже 20-го он мог поздравить себя с успешным прорывом), т.е. быстрее, чем кто-либо до него. С одной стороны, он шел почти все время малой подводной скоростью, но зато его никто не обнаруживал, поэтому и не бомбил, и ему не приходилось часами отлеживаться на грунте, ожидая, пока противник угомонится.

21 октября, находясь в районе Южного Кваркена, субмарина всплыла и дала радиограмму, очень короткую – пять слов по "таблице условных сигналов": "ЮЛА, КЛАДКА, КЛАДКА, КАЛАЧ, КАЛАЧ!", что в переводе на нормальный язык означало "Вышел Балтийское море, форсировал Финский залив по вариантам один и один, прошел меридиан 22° восточной долготы".

Лодочный передатчик "висел" в эфире 40- 60 секунд (к сожалению, ни в одном источнике не приводится время получения радиограммы), но этого хватило, чтобы засечь сам факт передачи, о расшифровке речь не шла, и отдать финнам команду "Старт!" (только в одной из статей приводится время отправки радиограммы – 4.00 ). Из Мариенхамна срочно вышли две субмарины: "Vesihiisi" – злой дух, леший, живущий в воде (перевод в отечественной прессе "Морской черт" весьма приблизителен), и "Vetehinen" – "Водяной". Первой командовал капитан 3 ранга Олави Айттола. Он единственный финский подводник, имевший на своем счету боевой успех. 3 июля 1941 года командуя лодкой "Vessico" ("Норка"), потопил транспорт "Выборг" в районе острова Гогланд. За это он получил следующий чин и назначение на новую лодку. Второй субмариной командовал капитан-лейтенант Антти Лейно.

Айттола пошел к маяку Седерарм, Лейно к узкости Флотьяк Червен. Ночь стояла очень темная, хотя иногда яркая луна пробивала плотный слой облаков. С-7 всплыла, отправила радиограмму, экипаж заряжал аккумуляторы, проветривал отсеки, счастливчики по одиночке поднимались на мостик покурить. Лодка шла вперед, кроме "дежурного курца", на мостике находились: командир, штурман М.Т. Хру- стапев, комендор А.В.Субботин, сигнальщик А.К.Оленин.

В 20.26 (19.26 по финскому времени) финский вахтенный офицер обнаружил на лунной дорожке двигающуюся в Ботнический залив подводную лодку, несомненно противника. Встреча оказалась абсолютно неожиданной, командир, например, в этот момент обедал или ужинал, так как, вероятно, не успел поесть раньше из- за срочного выхода из базы по тревоге. Бросив еду Айттола начал сближение с противником на полном ходу, возможном под электромоторами, соблюдая максимальную скрытность.

На мостик С-7 поднялся очередной курильщик комиссар В. С .Гусев. Он мог уже не выходить в море, так как должности комиссаров заменили на зам. командиров по политчасти, и он подлежал назначению на новую должность. Гусев перекурил и сказал командиру, что решен вопрос о назначении Лисина командиром дивизиона, и этот его выход на С-7 последний. К сожалению, слова оказались пророческими. Когда луна скрывалась в тучах, становилось так темно, что моряки стоя рядом, почти не видели друг друга. Луна светила с финской стороны, освещая шведский берег и оставляя в темноте финский, откуда и шла лодка противника.

Подойдя на дистанцию стрельбы, как считал сам Айттола около 2000 метров, он в 20.41 выстрелил одну торпеду и, когда по расчету времени оценил результат торпедной атаки как отрицательный, прождав более двух минут, приказал готовиться к артиллерийской атаке. В носу оставалось еще две торпеды, на встреченной субмарине явно ничего не замечали, и она шла ровным прямым курсом. Почему финский командир решил стрелять из орудия, не совсем ясно, но такая практика была обычной в финском флоте, в сентябре-ноябре 1942 года при противолодочных атаках после промаха торпедами они всегда открывали огонь из палубного орудия.

На мостике С-7 Гусев окончил перекур и спустился вниз, а на его место поднялся трюмный машинист В.И. Куница. В тот момент финны открыли артогонь, выпустив два снаряда, и одновременно в 20.45 у правого борта нашего корабля полыхнула вспышка. Лодка с резким дифферентом на корму (именно туда попала торпеда, и корпус стремительно затапливался), задрав нос, пошла на дно. Автору данной работы удалось увидеть видеофильм, снятый на месте обнаружения С-7. На пленке видно круглое отверстие в борту затонувшего корабля. Поэтому вопрос – попал ли в субмарину еще и снаряд, остается открытым, хотя вероятность прямого попадания невелика. Правда, вероятность попадания торпедой с такого расстояния не больше. Торпеда шла к цели три с половиной минуты (нельзя сказать, что это мировой рекорд, в ноябре 1941 года командир U124 выстрелил три торпеды по английскому крейсеру "Dunedin", и первая из них попала в цель лишь через 5,5 минут, но это был крейсер, а не подводная лодка) Если это английская торпеда со скоростью 45 узлов, она прошла за это время около 4800 метров, если итальянская 50 узловая – то 5200 метров. Финские субмарины применяли оба вида этих торпед. Попадание одной торпедой с такой дистанции по малоразмерной подводной лодке исключительная удача, близкая к случайности. В годы первой мировой войны рекордный выстрел с лодки по лодке был сделан с 1200 метров и казался по тем временам чем-то невероятным.

Всех пятерых подводников с мостика сбросило в воду. Штурман Хрус- талев, одетый в тяжелый меховой реглан, успел только крикнуть и пошел на дно.

Лисин обычно тоже ходил в меховом реглане, так как в другой одежде очень трудно было долго простоять на мостике в зимнее время, но в тот раз он надел капковый бушлат, хорошо удерживающий человека на воде. Это его и спасло, когда от взрыва он упал за борт без сознания. Пришел он в себя только в воде. Через некоторое время на голос командира подплыли остальные трое моряков. Они решили плыть на свет шведского маяка Седерарм, хотя понимали, что в ледяной воде это безнадежно, максимум через полчаса человек замерзает.

"Финка" после удачной атаки двинулась к месту взрыва, на поверхности воды обнаружили большое масляное пятно и поднимающиеся со дна воздушно-масляные пузырьки. Акустик Арвис Пютус попросил командира застопорить дизель, чтобы прослушать горизонт (сейчас это единственный живущий член экипажа). В этот момент они и услышали крики с воды. Наши моряки понимали свое положение. Чтобы подбодрить моряков, Лисин сказал, что здесь где-то находится наша "Щука", но с палубы подошедшей подлодки донесся чужой говор, моряки поняли, что попали в плен. Их подняли баграми на палубу. Сразу было видно, что среди пленных один офицер.

Надо отметить корректное поведение финнов, они переодели выловленных в сухую одежду, налили по стакану спирту, однако развели всех по разным отсекам. До 01.10 (или 00.10 по финскому времени) Айттола осматривал место боевого столкновения, но больше ничего обнаружить не удалось. Затем "Vesihiisi" повернула в Мариенхамн к плавбазе "Sisu", где и провели предварительный допрос. На нем Лисин назвался штурманом Хрусталевым, но затем признал, что он командир лодки.

Финский командир, кроме отечественного ордена, получил и немецкий Железный крест второй степени.

Тем временем в Москве произошло рассмотрение документов, присланных с Балтики, и 23 октября капитан 2 ранга С.П.Лисин удостаивается звания Героя Советского Союза (он единственный подводник из бывших в Испании, кто получил в войну такое отличие). Это сообщение передали по радио и опубликовали в газетах. Служба радиоперехвата еще раз показала свой класс, и уже 24-го Лисина поздравили с награждением и новым воинским званием представители финской морской разведки. Вероятно, это уникальный случай. В тот же день наша радиоразведка перехватила сообщение шведского радио о том, что в Ботническом заливе финской субмариной потоплена русская и взяты пленные, в том числе командир лодки. Сообщение в порядке проверки взяли "на карандаш" в особом отделе, но не очень торопились. До 3 ноября на лодку передавались радиограммы.

7 января 1943 года командующий Краснознаменным Балтийским флотом подписал приказ номер 001, которым личный состав экипажа подводной лодки С-7 исключался из списков флота, как погибший в боях с германским фашизмом. Приказ спустили по команде, и на его основании через шесть дней, 13 января, командир бригады подлодок КБФ подмахнул новый приказ, только уже не совершенно секретный, а просто секретный – номер 012, дублирующий содержание приказа комфлота.

Оба военачальника знали, что зачисляют в покойники живых людей, в том числе конкретно Лисина, но рука наверное не дрожала, подписывая.

Проверка шведского сообщения о пленных подводниках вылилась в директиву Главного Политического управления ВМФ за номером 62с от 25 ноября 1942 года, (потребовался всего месяц и два дня для превращения Героя в почти преступника, причем срок автономности лодки истекал только 2 декабря. Но ждать уже не стали). Документ назывался очень серьезно "О воспитании у военных моряков боевой стойкости и ненависти к врагу, недопустимости сдачи в плен".

Начиналась директива так "Стало известно, что командир подводной лодки С-7 Герой Советского Союза Лисин (уже без воинского звания и инициалов, хватит и фамилии – П.Б.) с 3 краснофлотцами оказался в плену у врага (опять обращает на себя внимание формулировка: сдаться в плен с подводной лодки невозможно, но написать, что человек попал в плен еще более недопустимо – П.Б.). Мне известно, что дело непрерывного воспитания у бойцов и командиров основных боевых качеств – стойкости, жгучей ненависти к врагу, чувства высокого достоинства военного моряка, который ни при каких обстоятельствах не сдается в плен к врагу, а предпочитает смерть фашистскому плену, – поставлено на некоторых кораблях и в частях еще неудовлетворительно…" Директива доводилась до сведения командиров эсминцев, подлодок, авиационных полков, артиллерийских дивизионов, их заместителей по политчасти. Подписал этот документ лично начальник ГЛАВПУ ВМФ армейский комиссар 2 ранга Рогов.

Вероятно, главные начальники никак не могли допустить возможность возвращения Лисина из плена и заранее "списали в расход". Причем дело доходило до мелочей. В офицерском клубе в Кронштадте вывесили его портрет, как Героя, а потом тихонько сняли. Существует устное предание, что когда представили к званию Героя командира Л-3 П. Д. Грищен- ко, Сталин вычеркнул его фамилию из указа со словами типа – "Знаем мы, как воюют эти балтийские герои!"

Таким образом, командиры балтийских подлодок знали, что их боевого товарища произвели в "живые покойники" и их в случае чего ждет такая же участь. Причем родным всех членов экипажа разослали официальные похоронки. Несомненно, такое решение не улучшало моральное состояние моряков и, вероятно, сказалось на боевых походах 1943 года, приведших к бесцельной потере полудесятка лодок без единой победы. Касаясь боевого вклада подлодки С-7, можно отметить, что она занимает Седьмую (!) строку по результативности в советском флоте, 4 победы и один поврежденный транспорт 9.164 брт. Сам С. П. Лисин также оказался Седьмым в списке наиболее результативных советских подводников (учтены только двусторонне подтвержденные потопленные и поврежденные суда). Эти семерки, возможно, и оказались счастливыми для него. Под командой Лисина лодка выполнила 5 боевых походов: 1941 год-22.6-24.6, 27.6-22 .7, 27.10-16.11, 1942 год-2.7-12.8, 17.10- 21.10.

Матросов после окончания допросов вначале держали в обычном лагере военнопленных в Кеми, а потом разогнали по окрестным хуторам на работы. Например А.В.Субботин продержался тем, что он по довоенной профессии был модельщик и "втихаря" делал шкатулки на продажу. Так, три моряка с С-7 дожили до осени 1944 года, когда их вернули на Родину. После прохождения фильтрационного лагеря их направили в Армию, но не на Флот, а судимость сняли только в 60-е годы.

В.И.Куница уже иностранец, имеющий украинское гражданство, как житель города Донецка. Судьба С. П. Лисина была более впечатляющей. Командир подлодки, взятый в плен в море – вещь достаточно редкая – на почти 800 потопленных немецких и итальянских лодок союзники имели 34 таких случая, на сотню советских два или три (не считая попавших в плен на суше).

Конечно, командир лодки, да еще Герой очень интересовал и финнов, и немцев. Как для лучшей организации противолодочной обороны в Финском заливе, так и вообще для организации противодействия советским подлодкам его информация могла быть очень ценной. Лисина перевезли в Хельсинки и держали на офицерской гауптвахте, интенсивно допрашивая. Лисин не молчал, но из его ответов трудно было "начерпать" что-нибудь ценное. Да, он рассказывал о походе лета 1942 года и сообщил о потоплении им шведских судов, но оперативной информации, пригодной для немедленного использования, получить практически не удавалось. Зимой 1943 года немцы решили, что они лучше смогут "расколоть" командира и попросили отправить его в Германию. На транспорте его перевезли в Таллин, а оттуда поездом в Берлин. Как вспоминал сам Лисин, он попал в столицу Рейха очень удачно в день объявления траура по солдатам 6-й армии фельдмаршала Паулюса. Как вспоминают сослуживцы подводника, Лисин как-то рассказал, что ему сообщили, – его ждет встреча с фюрером, и она состоялась. Германский лидер заявил, что хорошо знает о заслугах моряка, очень ценит воинскую доблесть и предлагает ему принять командование над любой немецкой лодкой. Была такая встреча или нет, сказать сложно, но в случае удачи пропагандистский капитал немцы получили бы очень большой – " даже после русской победы на Волге русский герой верит в немецкие идеалы и т.д. и т.п.". Хотя даже если бы Лисин согласился, лодку ему вряд ли бы дали; во время войны в Испании, где Лисин был, пара лодок погибла так подозрительно, что до сих пор думают, что их сознательно погубили командиры, оказавшиеся в сходной ситуации. Затем допросы вел бывший военно-морской атташе в Москве капитан цур зее Баум- бах, Лисин опять говорил то же, что и финнам. Очень нуждаясь в лояльном нейтралитете Швеции, который заметно изменился опять же после разгрома под Сталинградом, немцы на основании финских и немецких материалов издали в срочном порядке специальную работу "Деятельность и выходы советской подводной лодки С- 7" (см. Г.Кибардин "Тайная война Сталина". Минск, 1993, с. 86, правда, по моим данным, речь идет о единственном сохранившемся протоколе допроса С.П. Лисина, объемом в три листочка – П.Б.). На основании показаний взятого в плен и согласившегося работать на немцев командира БЧ 2 эсминца "Стройный" Д. Щапова, 11 – 15 мая Лисин присутствовал вместе с другими офицерами на встрече в гостинице "Бристоль" с генералом А. Власовым.

Этот же Щапов, попав еще раз в плен, но уже к нам, поведал, (надо отметить, что он добровольно сдался нашим частям вместе со своей диверсионной группой), что, по словам Лисина, финны-подводники сказали ему что ждали его на 2 часа позже, так как знали время выхода из Кронштадта (?), а шифры немцам "сдал" стрелок радист самолета МБР-2, который убил командира и перелетел к немцам. Конечно, все это здорово, но на самолет шифры не выдают. На шифровальных книгах в войну делалась надпись "на самолеты не выдавать", а действующая таблица условных сигналов менялась максимум раз в месяц. С-7, как видно из данной работы, пользовалась тоже таблицей условных сигналов, и даже если расшифровать текст радиограммы – "Юла. Кладка, Кладка .Калач, Калач", он ничего не даст. Каждый корабль, а уж особенно подводная лодка имела свою таблицу. Однако если радио было в 4.00, а погибла лодка почти в 21 час, то есть через 17 часов, то получается, что немцы очень четко представляли, откуда идет передача в эфир и до какой границы субмарины идут над водой, заряжая аккумуляторы – вот это и называется шаблонная тактика и оковывание инициативы командира! Конечно, финны не знали, на какую позицию идет лодка (из точки передачи радиограммы лодка могла повернуть и в Ботнику, и к Шведским берегам), но получив сообщение немцев о наличии в открытом море подводной лодки противника, они, не особенно торопясь, послали две свои субмарины в те районы, где должна (!) оказаться вражеская лодка, если она идет к берегам Финляндии по "предписанной дорожке".

В книге В. Азарова "Командир С- 7", вышедшей в 1986 году, об этих встречах и деталях, конечно, не упомянуто, да и сам подводник, по воспоминаниям сослуживцев, кроме одного раза всячески уклонялся от разговоров на эту тему. Решив, что редкостный "язык" слишком загостился у соседей, финны попросили его вернуть. Из Берлина моряка доставили в Данциг, оттуда транспортом "Gotenland" в Турку, а затем в родную камеру гауптвахты в Хельсинки.

Осенью 1944 года капитан 2 ранга попадает на Родину, и конечно, в фильтрационный лагерь. Здесь ему несказанно везет, его замечает случайно один из знакомых и срочно сообщает жене в Москву. Та обращается лично к Народному комиссару (Главнокомандующему) Военно-Морского Флота Н.Г. Кузнецову, знавшему подводника еще по Испании, и с его письмом отправляется в лагерь. Документ Наркома и подтверждение, что звания Героя моряка не лишили, делают свое дело. Фильтрацию завершают, и если везет, то везет до конца, – Сергея Прокофьевича возвращают в кадры флота (!) – случай на грани невозможного (может быть, какую-то роль сыграл тот факт, что после капитуляции Финляндии все документы по факту потопления С-7, выписки из вахтенного журнала, копию рапорта командира и т.д. передали в 1944 году нашим морякам). Как вспоминает бывший штурман С-9 В.В. Правдюк, когда он учился в Ульяновске в середине 1943 года, его друг написал ему в письме, что ходят слухи, что Лисин предатель, выдал немцам маршруты переходов наших лодок и т.д. Теперь Правдюк встретил Лисина в погонах капитана 2 ранга в Москве и очень обрадовался, бросился навстречу. Лисин был очень тронут таким порывом и сказал: "А многие, увидев меня, переходят на другую сторону улицы…" Лисину вернули даже партбилет, но, правда, отправили на Тихий океан во Владивосток на должность начальника кабинета подводного плавания. В июле 1945 на торжественном выпуске офицеров-подводников официально сообщают, что С. П. Лисин в ближайшее время получит, наконец, Золотую Звезду, которую вручит командующий Тихоокеанским флотом. Но документы к награде на всякий случай придерживают до 1949 года. После службы в должности комдива "малюток" на Тихом океане "поздно-испеченный" Герой попадает в военно-морские учебные заведения и заканчивает службу в должности зам. командира училища в звании капитан 1 ранга в 1970 году. Скончался подводник в 1993 году. Так завершается первый этап истории С-7.

Можно только добавить несколько слов о судьбе ее противницы – "Vesihiisi". В январе 1945 года союзная контрольная комиссия решила, что лодки Финляндии должны быть разоружены. Их поставили в Хельсинской бухте, сняв орудия и заблокировав торпедные аппараты. Парижский мирный договор 1947 года запрещал Финляндии иметь подводные силы. 2 декабря 1952 года подводные лодки как класс кораблей были ликвидированы в составе национальных ВМС, а сами корабли проданы в Бельгию торговцу металлоломом Мартенсу, отбуксированы в Антверпен и разобраны, но не все. Первая лодка Айттолы "Vessico" сохранена в Суоменлина как национальный военный мемориал, вторая – "Vesihiisi" стала работать плавучим аттракционом. Финская лодка немного походила на немецкие субмарины, поскольку создавались они по родственным проектам, кстати, как и С-7. Мартене написал на рубке финской лодки U 47. Эта лодка знаменита прорывом в главную базу английского флота – Скапа Флоу и потоплением английского линкора, тем более после войны ходили упорные слухи, что её командир Гюнтер Прин жив и содержится в концлагере и т.д. и т.п. Народ повалил валом, в том числе и из других стран, посмотреть морскую диковинку, прибыли и бывшие финские моряки, обнаружившие подлог. Посольство Финляндии заявило протест, и в 1954 году балаган прикрыли. В отместку Мартене отбуксировал лодку, но куда, так и неизвестно. Или ее тихо разобрали,или затопили, возможно, она так же "дремлет" на морском дне где-то у бельгийских берегов.

В 1960 году та часть нейтральных вод, где погибла наша субмарина, переходит под юрисдикцию Швеции, и там, конечно, никто о затонувшем корабле не вспоминает. Это при том условии, что рапорт капитана Айттолы о потоплении С-7 переведен нашими специалистами на русский язык еще в 1944 году сразу по получении копии от финнов, а там место гибели указано с поразительной точностью (реальное отличается от счисленного несколькими десятками метров). В последние годы подводный спорт и обследование затонувших судов получает значительное распространение в мире, в том числе и в Швеции. В кругах шведских любителей долгое время циркулировали слухи о затонувшей подлодке рядом с берегом, (по некоторым данным, кроме прочего, на борту находится чемодан орденов) и береговая охрана Швеции, зная точные координаты, не сообщала их никому, чтобы избежать мародерства. В 1997 году шведские аквалангисты – любители Бьерн Розенлев и Андерс Яллай наделали шума, обнаружив у берегов Финляндии шведский галеас "Jonchoping", который, якобы, вез для царского двора и лично императора Николая II шампанское и коньяк. В 1916 году судно было потоплено немецкой подводной лодкой. Несколько бутылок подняли на поверхность, и цена их оказалась астрономической. Сразу нашлось много желающих профинансировать спасательные работы, но "гора родила мышь" – деревянные борта так разложились, что найти ничего не удалось.

В 1998 году оба шведа решили поискать подводную лодку. Путем работы в архивах они примерно вычислили место, более того, нашли рыбака, который недавно зацепился сетями за какое-то препятствие в том районе. Они связались с такими же фанатами, как и они, Пером Хендлюндом и Стурре Хильквистом. Один из них разработал за десятилетие уникальный гидролокатор для подводных исследований, а второй за год сумел его собрать. Идея испытать прибор на поиске подводной лодки увлекла изобретателей, последним в команду пригласили подводного фотографа Юхана Кандерта.

Все делалось исключительно на любительской основе. 27 июля 1998 года пятерка на мотоботе вышла к месту поиска. Прибор включили и на первом же пробном галсе зацепили лодку. Розенлев и Яллай даже не поверили коллегам и не сразу ушли в воду, поиски планировалось завершить за неделю, любопытно, что рядом на южной опушке Або-Аландских шхер (как официально называется место с точки зрения гидрографии) места глубинами 80-90 метров, а С-7 лежит точно на 40 метровой банке. Проведя фото – и киносъемку, спортсмены вернулись домой, отпечатали фотографии, сообщили в береговую охрану и правительственные органы и лишь 30 июля передали новость в средства массовой информации. Со своей стороны шведские власти заявили, что с 00 часов 6 августа район гибели субмарины считается закрытым для любых подводных работ, чтобы избежать инцидентов, так как затонувший корабль является собственностью Российской Федерации. Район переведен на постоянное патрулирование с моря и воздуха.

После этого в шведской и российской прессе прошел целый ряд публикаций, причем очень многие авторы, не утруждая себя, черпали факты из упомянутой книги В. Азарова, и неточности перемещались из очерка в очерк. Многие сразу кинулись писать, что официальные круги не проявляют необходимой оперативности, надо завтра же поднимать лодку на поверхность. Вспоминали, что немцы несколько лет назад нашли свою лодку, быстро подняли и похоронили экипаж. Речь идет о U 534, ее обнаружили в 1989 году в Датских проливах и действительно подняли, но в 1996 году. Во-первых, столько лет потребовалось для сбора необходимых средств (534-ю поднимали на частные, а не государственные средства), а во-вторых, имелись очень серьезные основания предполагать наличие на ее борту какого-то особо секретного груза. В 1983 году на Черном море обнаружили Щ-204 , но не стали поднимать из-за опасности взрыва. Позднее, в 1986 году, в Северном море нашли голландскую О 22, но никто о подъеме и не думал. Летом 1999 года стало известно, что та же шведская "команда" обнаружила на дне Балтийского моря еще одну нашу лодку типа С, она расколота взрывом пополам, поэтому ни о каком подъеме говорить не приходится, по вопросу о том, какая это лодка существуют два мнения – ничего не известно об обстоятельствах гибели С-6 и С-8. Первая погибла летом 1941 года предположительно у шведских берегов, вторая – в октябре 1941 года приступила к форсированию западной части Финского залива и больше на связь не выходила. Скорее всего, найденная лодка – С-6, но на рубке затонувшей лодки видны литеры С-8. Маловероятно, но возможно, что С-8 форсировала Финский залив и по какой-то причине соблюдала полное радиомолчание, но наличие на рубке обозначения номера лодки очень необычно и требует отдельного изучения.

Все же говорить о полной инертности властей вряд ли допустимо, не только работы, но поход на место гибели лодки требуют согласования по дипломатической линии, т.к. это территория другого государства. Все мероприятие планировалось по линии МИД как протокольное, причем курировал его тогдашний министр иностранных дел Е. М. Примаков. После согласования всех вопросов 19 октября 1998 года из Кронштадта вышел гидрографический корабль "Сибиряков". На его борту находились официальные лица, сыновья и дочери погибших, ветераны-подводники, только среди последних не нашлось место единственному живому члену экипажа – лихому комендору Субботину, а жаль, если не сказать покрепче. На другой день был подписан приказ командующего Балтийским флотом,что точка гибели С-7 – место воинского захоронения, и все корабли до 3 ранга включительно обязаны отдавать воинские почести. Рейс "Сибиряко- ва" и был нужен для придания останкам официального статуса братской могилы. В день 56-й годовщины гибели С-7 в 10.00 в территориальных водах Швеции встретились "Сибиряков" и корабль береговой охраны "Visborg", на котором прибыли шведские и финские официальные лица, которые перешли на наш корабль .

На воду легли венки от командования флота, родных, ветеранов и многих организаций, возложили венки шведы и финны, причем не в честь погибшего экипажа, а в память 22 шведских и 2 финских моряков, погибших на судах, потопленных С-7. После троекратного салюта одним военно- морским памятником в России стало больше.

Вечная память павшим!