«Датчанин» — разведчик союзников

«Датчанин» — разведчик союзников

Я знал его как «Датчанина». Как его звали, и откуда он был родом, я не знал, хотя и встречался с ним несколько раз. Он имел вид сдержанного, воспитанного, культурного скандинава. Во всяком случае, ничто не изобличало в нем выдающегося разведчика, каким он на самом деле был. Когда я лучше узнал его, я понял, чем объясняется его успех. Он был высококвалифицированным инженером-кораблестроителем. Он не знал, что такое нервы, всегда оставался выдержанным, прекрасно владеющим собой. [68]

Ничто не ускользало от его компетентного глаза. Кроме того, он обладал поразительной памятью на мельчайшие детали морских сооружений.

Время от времени я читал его донесения и поражался им. По моему мнению, это был самый ценный агент, которым располагала союзники в Германии. Заслуга привлечения к работе такого агента принадлежит начальнику в Англии, по крайней мере, мне так кажется. Он был единственным агентом в Германии, которым располагал каш морской отдел. Его наблюдение охватывало все германские судостроительные верфи и все ангары цеппелинов. Я могу только дать самый общий обзор его деятельности, так как его донесения касались главным образом морских вопросов, которыми интересовался морской отдел. Но «Датчанин» оказывал выдающиеся услуги также и нашему военному отделу.

Причина его успеха заключалась в том, что он убедил немцев, будто он работает на них. В качестве представителя датской судостроительной верфи, которая время от времени снабжала немцев буксирными пароходами и морским оборудованием, он пользовался правом ездить и Киль, Вильгельмсхафен, Гамбург, Бремен, Эмден, Любек, Фленсбург и другие кораблестроительные пункты. Он так умело вел дела своей фирмы, что последовал поток заказов, с которыми фирма не в силах была справиться. Его популярность у немецких клиентов и их вера в него были безграничны. Когда он в нужный момент обратился за разрешением проехать в Голландию через Германию, то ему охотно его выдали, особенно ввиду того, что он предложил германским властям приобрести в Голландии нужное сырье, а также буксирные пароходы и мелкие суда якобы для своей фирмы, но в действительности для Германии. Его покупки были столь удачны, что ему было разрешено регулярно, раз в три недели, ездить в Голландию.

Немцы не подозревали, что удачные приобретения «Датчанина» — дело наших рук. Т., благодаря своим связям, давал ему ценные сведения о возможностях покупки материалов и буксирных пароходов. Британские власти могли протестовать против подобных торговых сделок, но наше невмешательство позволяло ему возвращаться в Германию и завоёвывать расположение властей рассказами о том, как ему удалось скрыть свои покупки от англичан. Таким образом, он стал важной персоной в глазах германских властей, а привозя незначительные подарки — что-либо из одежды, продукты или предметы роскоши, [69] которых в Германии в то время нельзя было получить, агент сумел приобрести расположение начальников судостроительных верфей и других должностных лиц.

Пользуясь своей необыкновенной памятью, он мог по приезде в Голландию сесть и подробно описать строящиеся и находящиеся в ремонте корабли и дать ценную морскую информацию, которая пользовалась абсолютным доверием адмиралтейства.

От него мы получали подробные технические данные о подводных лодках, которые немцы строили в короткие сроки. Мы знали количество строящихся и ремонтирующихся подлодок и, что было весьма важно, — число пропавших. В борьбе союзников против подлодок при использовании глубинных авиабомб, мин и орудийного огня не всегда можно было сказать, была ли подлодка потоплена, или она погрузилась по собственному желанию.

Задолго до того, как германская подлодка «Дейчланд» была готова к своему Путешествию в Америку, мы получили от «Датчанина» её подробное описание. От него мы узнали также о военных кораблях, замаскированных под пароходы торгового флота. Он сообщил о благополучном возвращении «Мёве», когда мы думали, что она всё ещё находится в открытом море. Благодаря ему британское адмиралтейство получило точные сведения о германских потерях в сражении при Ютланде, а также подробнейший отчет о повреждениях, полученных некоторыми из тех кораблей, которым удалось вернуться.

Он следил за всеми ангарами цеппелинов! От него мы получали отчёты о повреждениях, нанесённых этим дирижаблям во время налётов их на Англию.

Самым сенсационным из его донесений было подробное описание сверхдальнобойных пушек, которые несколько месяцев спустя обстреливали Париж трехсотфунтовыми снарядами из леса Сен-Гобен, находящегося на расстоянии 110–120 километров. Мы получили от «Датчанина» полный отчёт об испытаниях этих пушек, производившихся на Гельголанде.

В дополнение к технической информации он сообщал нам ценные сведения о политическом и экономическом положении Германии. Соприкасаясь с высшими должностными лицами и военными кругами, он имел возможность осведомлять нас о точке зрения людей, знавших, что происходит на самом деле, — а не людей с улицы, которыми говорилось то, в чем их хотело уверить германское высшее командование. [70] Самым опасным моментом для «Датчанина» были его встречи с нами. Но он никогда не имел при себе никаких компрометирующих документов — заметок, списков, писем или специальной бумаги и чернил. Для встреч с ним мы пользовались теми же способами, какими мы пользовались для встреч со всеми агентами, работавшими на территории противника. Мы располагали несколькими домами в Роттердаме и Гааге, которые мы постоянно меняли. Для того чтобы добраться до них со службу, мы пользовались всевозможными приёмами, пока не убеждались в том, что за нами нет слежки. Поскольку возможно, мы всегда встречались с этими агентами вечером не только для того, чтобы их не узнали, но и для того, чтобы их не сфотографировали, на что немцы большие мастера. Фотография человека, входящего в наш дом, являлась достаточной причиной для того, чтоб немцы расстреляли этого человека.

Как только «Датчанин» приезжал в Голландию, он вызывал нас по телефону, объявляя о своем приезде, и называл себя заранее условленным вымышленным именем. Мы назначали время встречи в одном из наших домов: А, Б, В, или Г, адреса которых ему были известны. Этим способом устранялись опасности, которые могли бы возникнуть в случае, если этот разговор был перехвачен. Одна из телефонисток на телефонной станции могла быть германским агентом, или же немцы могли устроить отвод линий и перехватить наши разговоры, как это делали мы до тех пор, пока один голландский линейный надсмотрщик не обнаружил этого.

По приходе к нам «Датчанин» немедленно садился писать донесение. Он писал на немецком языке, и иногда это продолжалось три-четыре часа. Он давал точные сведения о всех германских судостроительных верфях, как-то: Блом и Фосс в Гамбурге, «Вулкан» в Бредове близ Штеттина, верфи Шихау в Эльбинге и Данциге, фирма Везер в Бремене, верфи «Германия», Данцигская верфь.

Когда я в первый раз увидел его пишущим донесение без всяких заметок, то у меня мелькнула мысль, что он некоторые факты выдумывает. Но после произведённых нами проверок, подтвердивших достоверность сведений, переданных нам «Датчанином», эти подозрения у меня рассеялись. Как только он кончал писать, донесение спешно доставлялось ко мне на службу где оно переводилось, зашифровывалось и передавалось по телеграфу в Лондон. Обычно «Датчанин» оставался в Голландии два-три дня, для того чтобы адмиралтейство могло прислать по телеграфу [71] какие-либо вопросы, возникшие в связи с донесением, или сообщить ему, что он должен узнать по возвращении в Германию.

«Датчанин» продолжал работать до самого перемирия. Ему платили громадные деньги, значительно превышавшие те суммы, которые получали другие наши агенты.