Италия. Шанс для Бенито Муссолини
Италия. Шанс для Бенито Муссолини
Италия в 1882 году подписала Тройственный союз вместе с Германией и Австро-Венгрией. Срок действия договора регулярно продлевался – в последний раз в июне 1902 года. Когда вспыхнула Первая мировая, от короля Виктора-Эммануила III ожидали, что он выступит на стороне Берлина и Вены. Однако 2 августа 1914 года в Риме объявили о нейтралитете.
Война стала мировой. И Антанта, и Четверной союз отчаянно нуждались в союзниках. Италию обхаживали с обеих сторон. В Риме обманули Германию. Предпочли Антанту, поскольку Англия обещала заем в 50 миллионов фунтов стерлингов, а после войны союзники гарантировали солидные территориальные приобретения – Трентино, Триест, Южный Тироль, Далмацию.
В марте 1915 года министр иностранных дел России Сазонов принял видного хорватского деятеля Франьо Супило и не скрыл от него, что ради Италии придется пожертвовать надеждами славянского населения. Слова эти произвели на Супило удручающее впечатление. Ему постарались объяснить, что «в России нет недостатка в сочувствии к национальным стремлениям юго-западных славян, но международное положение требует известных жертв со стороны славян».
Глава правительства Италии Антонио Саландра назвал политику Рима «священным эгоизмом». 23 мая 1915 года Рим объявил войну Австро-Венгрии. Итальянские войска заставили австрийцев развернуть часть сил с Восточного фронта против нового противника. Но на поле боя итальянцы переживали поражение за поражением. Союзникам приходилось их спасать. В мае 1916 года Николай II телеграфировал королю Виктору-Эммануилу, что российская армия раньше времени переходит в наступление «с целью помочь храбрым итальянцам».
В 1917 году итальянцы понесли тяжелые потери. Не хотели воевать. Дезертировали и сдавались в плен сотнями тысяч. Лейтенант кайзеровской армии Эрвин Роммель, будущий генерал-фельдмаршал и любимец Гитлера, лично взял в плен тысячу итальянцев – они даже и не думали сопротивляться. Радовались, что для них война завершилась.
Разочарование итогами войны постигло тех, кто больше всех требовал вступления в Первую мировую. Среди них Бенито Муссолини.
Когда в девятнадцать лет Муссолини покинул родной дом, в кармане у него был только медальон с профилем Карла Маркса. Он устроился каменщиком, но не выдержал тяжелой работы. Бродяжничал, угодил в тюрьму, а потом пристроился в профсоюз каменщиков. Вот это была работа для него. Социалист и атеист, он оказался прирожденным оратором.
Однажды на публичных дебатах он вытащил из кармана часы:
– Сейчас три часа тридцать минут. Если Бог существует, я даю ему пять минут, чтобы поразить меня.
Молодые и радикально настроенные социалисты видели в Муссолини своего боевого лидера. После убийства в Киеве председателя Совета министров России Петра Аркадьевича Столыпина он писал: «Пролетарская Россия торжествует и ожидает того дня, когда динамит сотрет в порошок кости императора, чьи руки красны от крови».
Когда разгорелась Первая мировая и Муссолини поддержал участие Италии в войне, социалисты с позором изгнали его из своих рядов. Он ушел на фронт. 23 февраля 1917 года унтер-офицер Муссолини попал под артиллерийский обстрел и был ранен. Врачи вытащили из него сорок четыре мелких осколка – без анестезии. Он провалялся в госпитале до августа и вышел из него на костылях. Социализм его больше не привлекал. Ему нужно было движение, во главе которого стоит вождь.
Фашизм был провозглашен в воскресенье 23 марта 1919 года на небольшом собрании в Милане. Манифест о создании новой партии подписали пятьдесят четыре человека.
«Фашизм, – утверждал Муссолини, – вырос из глубокой потребности нашего арийского и средиземноморского народа, который ощущает, что основам его существования угрожает глупость. Мое дело – вести Италию к завоеванию мира, который однажды уже принадлежал Риму».
В мае 1920 года в Триесте появились первые боевые отряды – это было крупнейшее изобретение фашизма. Отряды формировались из бывших солдат и офицеров, не нашедших себе места в мирной жизни. К вчерашним фронтовикам присоединялась безработная молодежь. Молодежь, жаждущую действий, склонную к авантюризму, привлекало неприкрытое насилие фашистов. Они испытывали дьявольскую радость от насилия, от возможности унизить других людей.
Бенито Муссолини соединил агрессивный национализм и шовинизм с ультралевым неприятием капитализма. Но большевизм сдвинул фашистов вправо. Они объединились с имущими классами и атаковали левых и профсоюзы. Власть имущим фашисты казались надежной силой в борьбе против социальной революции.
Послевоенный кризис и страх перед советским большевизмом – вот две главные причины, которые привели итальянских фашистов к власти.
«Опыт Ленина, – говорил Муссолини, – это обширный, ужасный эксперимент на живом теле. Ленин – это художник, работавший над человеком, как другие художники работают над мрамором и металлом… Шедевр не состоялся. Художник потерпел крах. Задача оказалась выше его сил. Звезда Ленина, уже угасшая, опускается за горизонт, погружается в море бесполезно пролитой крови, между тем как все выше поднимается в небо плодоносное и сияющее светило Рима».
Осенью 1922 года итальянские фашисты стали захватывать власть в стране. И королю, напуганному насилием, не оставалось ничего иного, кроме как поручить вождю чернорубашечников сформировать правительство. 30 октября 1922 года, появившись в королевском дворце, Бенито Муссолини театрально заявил королю:
– Прошу извинения за свой вид, ваше величество, я прибыл прямо с поля боя.
Муссолини в роли главы правительства действовал знакомыми нам способами. Он нагнал страху на министров. Например, министр путей сообщения кочевал со станции на станцию и если поезд опаздывал, лично увольнял машиниста, ставил другого и требовал гнать на полной скорости. И поезда пошли по расписанию. Под страхом увольнения итальянские чиновники стали быстрее поворачиваться.
В 1924 году Муссолини торжествующе произнес:
– Ускорился весь ритм итальянской жизни!
Дуче внушал молодежи: «Через десять лет, товарищи, Италия будет неузнаваема». Италия – молодая капиталистическая страна, ей непозволительно растрачивать энергию в забастовках и стычках. Стране нужны героические усилия, такие как «битва за урожай». Характер итальянского народа закаляется в борьбе.
Муссолини обвинял интеллигенцию и буржуазию в трусости, инертности и любви к спокойной жизни. Он обещал заставлять ленивых двигаться посредством «пинков под зад».
Уинстон Черчилль поначалу был недурного мнения о Муссолини. В январе 1927 года британский политик побывал в Риме, после чего на пресс-конференции сказал:
– Я не мог не быть очарованным, как многие другие, синьором Муссолини. Если бы я был итальянцем, то убежден, что с начала до конца всем сердцем поддержал вашу победоносную борьбу против ленинизма. С точки зрения внешней политики фашизм оказал услугу всему миру. Он является необходимым противоядием русскому яду.
Черчилль потом откажется от своих слов.
А вот Муссолини неизменно с презрением отзывался об англичанах.
«Муссолини, – записывал в дневнике его зять и министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано, – изучал состояние британского народа. Он обнаружил, что возраст двенадцати миллионов англичан уже перевалил за пятьдесят лет, это не возраст агрессивности. Очевидно преобладание пассивного элемента над динамизмом юности. Отсюда стремление к спокойной жизни, компромиссу, миру и неготовность к войне. К тому же в Англии женщин на четыре миллиона больше, чем мужчин. Четыре миллиона сексуально неудовлетворенных женщин создают множество проблем. Такая страна неминуемо приходит в упадок».
Опыт 20-х и 30-х годов, казалось, свидетельствовал о том, что демократия слаба и не в состоянии защитить экономические и политические потребности людей. Итальянский вариант фашизма в первые годы своего существования представлялся мощным средством восстановления чувства национальной гордости и успешного решения многих проблем. В те времена из двадцати восьми европейских стран только одиннадцать имели демократические конституции. В большинстве европейских государств воцарились диктаторские режимы. Таков был дух времени.
В 20-х годах Муссолини часто называли «крупнейшим государственным деятелем и выдающимся политиком», восторгались энергией, с которой он искоренял в стране большевизм и наводил порядок. Многие восхищались его наглой самоуверенностью. Не только противники большевиков, но и сами большевики.
Вечером 30 июля 1935 года Сталин устроил прием в Большом Кремлевском дворце для участников совещания работников железнодорожного транспорта. Произнес речь. Среди прочего вождь сказал:
– Буржуазия выдвинула своих наиболее умных и способных людей для управления государством: Рузвельта, Болдуина, Гитлера – он талантливый человек, Муссолини…
Советская Россия находилась в отличных отношениях с фашистской Италией, и Сталин считал это своим большим внешнеполитическим успехом. Странная фигура Муссолини, который отверг свое социалистическое прошлое и расправился с итальянскими коммунистами, его не смущала.
Западные политики довольно быстро перестали восхищаться Муссолини. Выяснилось, что итальянский фашизм – это смесь высокопарности, напыщенности, лжи и цинизма. С годами дуче стал хвастливым и несдержанным. Когда посол в Париже сказал Муссолини, что для Франции он враг номер один, тот ответил:
– Это большая честь для меня. Я предпочитаю, чтобы меня боялись и ненавидели, а не терпели и оправдывали.
Он возомнил себя выдающимся полководцем, сам присвоил себе звание первого маршала империи. Авантюрист по натуре, решил восстановить Римскую империю. Выступая в Центральном комитете фашистской партии, Муссолини говорил:
– Теперь мы империя и наши флаги господствуют на морях. Италия не может не быть империей. А наша империя не может не доминировать над другими империями. Энтузиазм, который я сейчас наблюдаю, убеждает меня в том, что итальянцы готовы к новым захватам.
Послом в Италию американский президент Франклин Делано Рузвельт назначил Брекенриджа Лонга, видного политика с Юга. Южанину фашистская Италия поначалу понравилась.
«Италия представляет собой самый интересный эксперимент в сфере управления государством. Муссолини – один из самых выдающихся людей. Они делают уникальное дело, и я ими наслаждаюсь.
Города изменились. Улицы чисты. Люди хорошо одеты. Дороги приведены в порядок. Такое ощущение, что вся страна утром прихорашивается. Поезда ходят точно по расписанию. Изменилось настроение людей. Они кажутся счастливыми. Они заняты делом. Фашисты в своих черных рубашках повсюду. Они распространяют атмосферу важности их дела вокруг себя».
Но когда Италия в феврале 1935 года напала на Эфиопию, настроение американского посла переменилось. Он призвал Рузвельта обращать больше внимания на международные дела, предсказывал, что через пару лет начнется новая война. Президент считал своего посла пессимистом. Тот настаивал, что он прав. Отношение Брекенриджа Лонга к фашистскому режиму в корне переменилось, он больше не видел в фашистах ничего хорошего.
24 июля 1940 года, когда уже шла Вторая мировая война, советский полпред в Италии сообщил в Москву о беседе с дуче:
«Сегодня в 12.30 был принят Бенито Муссолини. Он встретил меня у дверей своего огромного кабинета. Во время беседы Муссолини был любезен и по окончании аудиенции проводил меня до дверей…
Я сказал, что Советский Союз отнюдь не является защитником существовавшего до последнего времени англо-французского господства в Европе. Господствующему положению этих стран приходит конец. Соответственно усиливаются на международной арене голоса СССР, Италии и Германии…
Муссолини подчеркнул, что в настоящий момент у трех стран: СССР, Италии и Германии, несмотря на различие внутренних режимов, имеется одна общая задача – это борьба против плутократии, против эксплуататоров и поджигателей войны на Западе».
Гибельным для Италии оказался военно-политический союз с нацистской Германией. Муссолини считал себя отцом европейского фашизма и настороженно встретил приход Гитлера к власти. Но ему понравился прием, оказанный в Берлине.
«Он привык к проявлениям преданности, – писал немецкий историк о первой поездке Бенито Муссолини в Германию, – но для него было ново, что Геббельс во время всей его речи стоял с вытянутой в приветствии рукой. Немецкая серьезная восторженность растрогала его больше, чем легкомысленное восхищение соотечественников. Он уже привык к лести иностранцев, но искреннее уважение Гитлера было для него новым и захватывающим переживанием».
«Личный успех Муссолини в Германии бесспорен, – пометил в дневнике его зять и министр иностранных дел Галеаццо Чиано. – Его магнетизм, его голос, его страстная молодость захватили немецкую публику».
Съездив в Германию, Муссолини распорядился, чтобы итальянские фашисты вместо рукопожатия приветствовали друг друга «салютом дуче». Муссолини ввел в итальянской армии «римский шаг», который сильно напоминал «гусиный шаг» пруссаков.
«Как и ожидалось, решение вызвало критику, – записал Чиано. – Престарелые военные против нового шага, считая его прусским изобретением. Дуче в гневе. Он дал мне прочитать текст речи, которую он намерен произнести завтра, объясняя и защищая нововведение».
– Не моя вина, что король коротышка, – презрительно заметил Муссолини. – Конечно, он не сможет пройти парадным шагом – это будет смешно. Он возненавидел этот шаг по той же причине, по какой ненавидит лошадь – он не может на нее взобраться. Но физические дефекты короля не повод для того, чтобы укорачивать армию великой страны! Говорят, что гусиный шаг – это пруссачество. Чепуха! Гусь – римское животное, гуси спасли Рим».
Роста в итальянском короле Викторе-Эммануиле III было всего сто пятьдесят сантиметров, и он служил предметом насмешек для европейских карикатуристов. Но дуче не любил его за то, что король от души презирал фашистов.
Муссолини распорядился как можно торжественнее организовать ответный визит Гитлера в Италию, хотя итальянцы без особого удовольствия встречали фюрера. Владельцы магазинов отказывались выставлять в витринах его портреты. Это свидетельствовало о глубоко укоренившемся неприязненном отношении к Гитлеру.
«Учитывая, что фюрер приехал в разгар всеобщей враждебности и визит стал реальностью только волей Муссолини, Гитлер очень преуспел в расталкивании льда вокруг себя, – записал в дневнике Чиано. – Только король, как обычно, сохранил враждебное отношение и старался доказать, что фюрер в психическом и физиологическом смысле дегенерат.
Король сказал нам с дуче, что в первую ночь во дворце Гитлер потребовал женщину. Это вызвало большое беспокойство. Потом все выяснилось. Фюрер не мог заснуть, пока собственными глазами не увидит женщину, которая готовила ему постель. Это оказалось непростым делом, пока не появилась горничная и проблема не была решена.
Если это так, то это крайне интересно и загадочно. Но правда ли это? Или просто злобный навет короля, который утверждал, что Гитлер колет себе стимуляторы и наркотики?
Прощаясь с Гитлером на вокзале, дуче произнес:
– Отныне никакая сила не сможет нас разделить.
У фюрера на глаза навернулись слезы».
Но в предвоенные годы между Римом и Берлином постоянно возникали трения. Болезненной стала проблема Южного Тироля, населенного в основном немцами. До Первой мировой это была часть Австро-Венгерской империи. После войны земли передали Италии, но тирольские немцы не хотели жить под властью итальянцев.
«Долгий разговор с дуче относительно наших отношений с Германией, – записал в дневнике министр Чиано. – В Южном Тироле продолжается сепаратистская пропаганда такого рода, которую мы терпеть не можем. Тирольские немцы держатся слишком заносчиво и говорят о новых границах. Я советовал дуче поговорить об этом с фюрером. Мы можем намекнуть немцам, чтобы они забрали к себе своих соотечественников. Южный Тироль – итальянская территория. Мы не можем изменить месторасположение гор или русло рек, а люди способны передвигаться».
Дуче перезвонил зятю:
– Я сформулировал свое мнение по этому вопросу. Если немцы в Тироле поведут себя хорошо и будут законопослушными итальянскими подданными, я позволю им развивать свою культуру и язык. Если же они, напротив, надеются передвинуть границу хоть на сантиметр, они должны сознавать, что для этого им придется пройти через жестокую войну, в которой я объединю весь мир против германства. И мы сокрушим Германию как минимум на два столетия.
Итальянцы невысоко оценивали нацистских вождей. Министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа в Риме просто презирали.
«Вечером позвонил Риббентроп, – записал в дневнике Чиано. – Он спросил, может ли приехать в конце недели в Рим, чтобы переговорить с дуче и мной. Я ответил согласием. Что он нам привезет? Я не доверяю инициативам, исходящим от Риббентропа. Он тщеславен, поверхностен и болтлив. Дуче говорит, что Риббентроп принадлежит к тем немцам, которые являются несчастьем для своей страны. Дуче заметил: достаточно взглянуть на его череп, чтобы увидеть, как мало у него мозгов».
Когда приехал имперский руководитель союза немецкой молодежи рейхсюгендфюрер Бальдур фон Ширах, в Риме его принимали с особым почетом, поскольку Ширах одно время считался наследником Гитлера. Но за глаза над лидером гитлерюгенда откровенно издевались.
«Я был с ним очень любезен и наградил орденом, – записал в дневнике Чиано. – Похоже, какое-то время назад он обиделся за то, что получил от нас орден, который считал слишком низким для себя. Когда я поделился своими наблюдениями с дуче, он сказал:
– Разумеется, дайте ему еще один. Если хотите, отдайте ему и мои награды тоже».
Муссолини не хотел отставать от Гитлера, которого считал младшим братом по фашистскому движению. Вслед за Германией Италия вступила во Вторую мировую. Это стало катастрофой для страны. Армия Муссолини повсюду терпела поражение.
Итальянцы были бы разгромлены, если бы на помощь не пришел вермахт. Стараясь сделать приятное Гитлеру, дуче отправил итальянские дивизии воевать против Советского Союза. Они сгорели в боях. Поражения армии усугубились личной трагедией. В августе 1941 года погиб при авиакатастрофе его сын Бруно, летавший на бомбардировщике. Говорят, что Муссолини так и не оправился от смерти сына.
Но дуче не на кого было роптать, а итальянцы винили Муссолини в гибели своих детей. Он быстро терял остатки былой популярности. Утратив чувство реальности, вознамерился сокрушить и католическую церковь. Антифашисты упрекали папу римского за то, что он закрывал глаза на преступления фашистов. Дуче же раздражался, поскольку Ватикан не принимал фашистской расовой политики.
Муссолини сказал зятю, что выбросит папу римского из Рима, если тот станет противиться его политике:
– Я вполне оцениваю силу папы, но и он не должен недооценивать мою силу. В противоположность тому, что говорят, я терпеливый человек. Но не надо меня заставлять терять терпение, а то я все превращу в пустыню. Если папа будет продолжать так говорить, я в одно мгновение превращу итальянцев во врагов церкви. Религиозные чувства в упадке. Кто верит, что Бога волнуют наши мелкие проблемы?
К лету сорок третьего численность партии составила пять миллионов человек. Муссолини высокопарно говорил:
– Партия – это душа и движущая сила нации.
Партийный ЦК стал высшим органом управления государства. Большой фашистский совет был как политбюро. Его члены покорно одобряли все решения Муссолини.
И вдруг 25 июля 1943 года на заседании совета граф Дино Гранди, посол в Лондоне, предложил восстановить все институты государства и вновь подчинить армию королю. Это означало конец безграничной власти Муссолини.
– Диктатура виновна в тяжелом положении Италии, – говорил Дино Гранди. – Итальянский народ обманут Муссолини, который приступил к онемечиванию страны. Этот человек бросил нас в объятия Гитлера. Он вверг нас в войну, противоречащую интересам итальянского народа.
Гранди обратился к самому дуче:
– Вы все еще думаете, что народ вам предан, но эту преданность вы потеряли, когда привязали Италию к Германии. В боях уже погибли сто тысяч итальянцев, и сто тысяч матерей, плача, повторяют: «Это Муссолини убил моего сына!»
Муссолини рассорился даже с теми, кто его прежде поддерживал. Причиной тому была его вздорность и раздувшееся без меры самомнение. Стоило одному члену фашистского совета проявить неповиновение, как против дуче выступили и другие, даже его зять.
Бенито Муссолини принято считать решительным, энергичным, настойчивым. В реальности он постоянно менял свое мнение, принимал решения под влиянием минутных побуждений. Он был очень суеверным. Боялся горбунов и уродов, не любил бородатых мужчин. Когда ему привезли из Египта в подарок мумию, потребовал, чтобы ее немедленно убрали из дома. Тринадцатое и семнадцатое числа считал несчастливыми.
Иллюзию решительности создавал его бурный темперамент. А иногда его волю словно охватывал паралич. Это и произошло 25 июля 1943 года.
Муссолини мог арестовать Большой фашистский совет в полном составе. К этим людям он два десятилетия относился с нескрываемым презрением – и вдруг подчинился своему политбюро и только с ненавистью произнес:
– Вы убили фашизм.
25 июля 1943 года итальянский король приказал Муссолини уйти в отставку с поста главы правительства и назначил на его место бывшего начальника Генерального штаба маршала Пьетро Бадольо.
Муссолини поместили под домашний арест. Как только его арестовали, итальянский фашизм перестал существовать, фашистские структуры развалились. Дуче надоел народу, потому что пытался превратить живых и непосредственных итальянцев в послушно марширующих немцев. Он пытался управлять всем и вся, давал указания, поучал, что вызывало насмешки и раздражение.
Арестованного дуче перевозили из одного места в другое. Когда одна женщина попросила у него автограф, он обреченно подписал свою фотографию: «Покойник Муссолини».
Гитлер ненадолго вернул его к жизни, отправив в Италию диверсионную группу внешней разведки под командованием гауптштурмфюрера СС Отто Скорцени. Фюрер лично приказал Скорцени найти Муссолини и выручить из беды.
Австриец по происхождению, Отто Скорцени служил в дивизии СС «Райх», которая в сорок первом брала Брест. Скорцени со своим взводом добивал защитников Брестской крепости. Получив на Восточном фронте сотрясение мозга и переболев дизентерией, он был отправлен в тыл и возглавил учебный центр внешней разведки. Скорцени приписывают различные подвиги, хотя у него было больше неудач, чем побед. Ему не удалось ни взорвать нефтепровод в Ираке, ни убить вождя югославских партизан Иосипа Броз Тито. Но все перекрыла громкая история с Муссолини. Скорцени со своими парашютистами вызволил дуче из заключения и доставил его на встречу с Гитлером.
Вытащив итальянского соратника из плена, Гитлер распоряжался им, как своей собственностью. Свою первую речь после освобождения дуче произнес по мюнхенскому радио. Он заявил, что берет всю власть в свои руки. Но отныне он находился не только под охраной, но и под контролем немцев.
Вокруг дуче остались только озлобленные фанатики, которые устроили процесс над теми, кто проголосовал против Муссолини. Они потребовали казнить Галеаццо Чиано, который женился на старшей дочери дуче Эдде. Это был династический брак. Отец Галеаццо – адмирал Костанцо Чиано, герой Первой мировой войны, рано примкнул к фашистам и стал президентом палаты депутатов. Муссолини сделал зятя министром иностранных дел в 1936 году.
С первого дня в министерстве Чиано вел дневник, ежедневно записывая свои разговоры с дуче, другими итальянскими вождями, коллегами-министрами и иностранными дипломатами. Спасая свою жизнь, Чиано предложил немцам сделку: его освобождают в обмен на дневник. О предложении Чиано доложили начальнику Главного управления имперской безопасности обергруппенфюреру СС Эрнсту Кальтенбруннеру. Он заинтересовался дневником, который мог использовать для шантажа других нацистских чиновников, и согласился выпустить Чиано с женой и детьми в Испанию.
Но Гитлер не простил зятю Муссолини предательства.
Муссолини не хотел, чтобы его зятя расстреляли. Но дуче производил впечатление сломленного человека. Он перестал носить военную форму, утратил командные нотки. Последние месяцы своей жизни пребывал в апатии. Не смог спасти мужа своей старшей дочери и отца его любимых внуков.
Галеаццо Чиано, в юном возрасте вознесенный на вершину политического олимпа, судя по его дневникам, считал себя творцом истории. В реальности он был захвачен стремительным потоком событий, повлиять на которые не мог, а понять не был в силах. В первых числах января 1944 года его расстреляли. Но казни уже не могли спасти итальянский фашизм.
Пока вермахт сражался на территории Италии с высадившимися там войсками союзников, Муссолини был нужен. Когда немецкие войска в Северной Италии капитулировали, в Берлине утратили интерес к дуче. В отчаянии Бенито Муссолини сказал последним чернорубашечникам, которые с ним оставались:
– Мы дадим нашим врагам последний отчаянный бой. Мы умрем с солнечными лучами на лице, устремив взгляд на вершины гор, улыбаясь отечеству.
Но это были лишь слова. Чернорубашечники разбежались. Да и дуче не хотел погибать в бою. Он присоединился к немецкой военной колонне в надежде прорваться в Германию. Но ему не повезло. 27 апреля 1945 года колонну остановили партизаны. На одном из грузовиков партизаны приметили человека, закутанного в немецкую шинель. На голове стальной шлем. Это оказался Муссолини. Партизаны его увели и поместили в крестьянском доме в деревне Донго.
Считается, что вождь итальянского фашизма Бенито Муссолини закончил свои дни на виселице. Но кадры, на которых Муссолини и его молоденькая любовница Клара Петаччи висят вниз головой, вводят в заблуждение. Повесили их уже мертвыми. Убили обоих накануне.
Пятнадцать хорошо вооруженных итальянских партизан под командованием Вальтера Аудизио, которого называли «полковником Валерио» и который воевал еще в Испании на стороне республиканцев, 28 апреля 1945 года появились в деревне Донго.
Италия была оккупирована войсками союзников. История итальянского фашизма закончилась. Считалось, что партизаны должны были доставить дуче в Милан, чтобы его судить. Но полковник Валерио знал, что Муссолини и его любовнице Кларе Петаччи суждено умереть до суда.
Дуче и его любовницу повели к машине. На старой машине они проехали совсем недалеко – до железных ворот виллы. Полковник Валерио убедился, что свидетелей нет, и вернулся к пленникам:
– По приказу партизанского командования я обязан осуществить правосудие.
Клара первая поняла, что это значит. Она прикрыла собой Муссолини, который молчал и никак не реагировал:
– Нет! Он не должен умереть!
– Отойди, если не хочешь умереть вместе с ним! – крикнул Валерио.
Партизаны были вооружены автоматами – британского производства или трофейными немецкими. Полковник Валерио прицелился в Муссолини, который продолжал молчать. Нажал на спусковой крючок. Но выстрела не прозвучало. Осечка! Еще раз – и опять осечка! Казалось, судьба не желала смерти Муссолини. Тогда Валерио приказал одному из партизан:
– Дай свой пистолет!
Судьба, видно, передумала. С расстояния в три метра полковник Валерио всадил в тело Бенито Муссолини весь магазин. Дуче рухнул на землю как подкошенный. Затем Валерио выстрелил и в Клару Петаччи.
На следующее утро расстрелянных обнаружили рядом с гаражом в Милане и повесили вниз головой на бензоколонке вместе с другими казненными фашистами. Толпу охватила жажда мести. Когда Муссолини правил страной, он высокопарно именовал итальянцев «новыми римлянами». Теперь они выражали ему свое презрение. Мужчины, женщины и даже дети мочились на мертвые тела и били их палками.
Однажды Муссолини сказал своему зятю:
– Вот эпитафия, которую я хотел бы видеть на моей могиле: «Здесь лежит одно из самых умных существ, которые когда-либо появлялись на земле».
Вождь итальянских фашистов гордился своими инстинктами. Но они его обманули.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.