ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ
Всё стало на свои места только через две недели, 2 августа 1985 года, когда в районе тайника остановилась белая «Волга» и из неё вышел привлекательной наружности молодой мужчина в майке-футболке и с хозяйственной сумкой в руках.
«Красавчик» заметно нервничал и оглядывался по сторонам. Несмотря на признаки внутреннего беспокойства, незнакомец уверенно и целенаправленно двинулся к месту закладки тайника.
У «альфовцев», наблюдавших за передвижениями «красавчика», не возникло никаких сомнений в том, что именно для него предназначен «булыжник» — уж слишком прямолинеен был его путь.
Удивление «альфовцев» вызвало другое обстоятельство: продираясь сквозь бурьян и кусты чертополоха, вновь стоявшего стеной после обработки огнеметом, незнакомец поднимал с насиженных мест тучи комаров, которые вместо того, чтобы броситься на него, на невесть откуда взявшуюся дармовую добычу, почему-то отлетали в сторону!
Приблизившись к опоре башни ЛЭП, мужчина, ни секунды не колеблясь, поднял «булыжник» и положил в сумку. В тот же миг, будто с неба, на него обрушились четверо «альфовцев».
Во время обыска Полещука «альфовцы» нашли объяснение нелогичному, с их точки зрения, поведению комаров: от задержанного так разило перегаром, что впору было надевать противогазы!
«Красавчик» был заметно пьян — ну и шпион нынче пошёл! — но тут же едва ли не с кулаками набросился на бойцов группы захвата, обвиняя их в том, что они сорвали ему свиданиес девушкой, чьё имя и адрес у него вылетели из головы ввиду неожиданного нападения.
— Ну а булыжник? — поинтересовались «альфовцы», — им вы хотели заменить букет цветов для девушки?
— Булыжник нашел случайно, — последовал ответ. — Взял для того, чтобы заткнуть, то есть приткнуть, колесо автомобиля…
— И часто вам попадались камни преткновения? — спросил руководитель операции по захвату шпиона, разламывая «булыжник» пополам и вытаскивая оттуда пачку купюр и записку.
— Нет, первый раз…
При личном обыске у Полещука «альфовцы» нашли два обрывка бумаги.
На одном — схема, где крестиком отмечено место тайника у опоры электропередачи.
На другом — тоже схема, но уже одного из отрезков улицы Горького. Там Полещук должен был поставить сигнал об изъятии контейнера.
Обрывки бумаги превратились в улики, как только в футляре для очков, под подкладкой, был обнаружен план связи с американской резидентурой в Москве. Он-то как раз и содержал описание мест тайника и постановки сигнала о его выемке, которые полностью соответствовали обнаруженным у Полещука записям на двух клочках бумаги…
— Долго пришлось нам вас поджидать… — в сердцах произнёс Зайцев. — Где ж вас носило всё это время?
— Да вот… С любимой девушкой ездил на Рижское взморье… Там, знаете ли, есть такое укромное озерцо, где, по рассказам местных жителей, лебеди на рассвете поют… Хотелось услышать лебединую песню…
* * *
Через два месяца Олдрич Эймс, наш «суперкрот» в Центральном разведывательном управлении США, сообщил, что больше всех о провале агента «Уэя» сожалеет и сокрушается Сэлли Грейвс.
Но не потому, что она должна была последовать за мужем на погребальный костёр, как то предписывал обычай сати, о котором её уведомил Полещук. Отнюдь!
Причиной её печали были обстоятельства более тривиальные. Сэлли Грейвс опасалась, как бы провал не отразился на её карьере — идея-то закладки тайника для «Уэя» принадлежала ей…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.