Специальная акция
Специальная акция
Незадолго до 10-летнего юбилея Саурской революции в городе произошло чрезвычайное происшествие, которое стало причиной серьезного разбирательства у Варенникова.
В одну из тихих апрельских ночей во дворе губернаторства прозвучало сразу несколько взрывов. Поначалу все подумали, что «духи» в очередной раз обстреляли город ракетами и те угодили во двор государственного учреждения. При обследовании места происшествия было обнаружено исчезновение часового, несшего службу в том месте, где были взрывы. Поскольку его тело не было обнаружено, весь личный состав царандоя был поднят по тревоге. Сразу же перекрыли все возможные выходы из города и выставили усиленную охрану у комплекса зданий губернаторства, провинциального комитета НДПА и ряда других стратегически важных объектов.
Прибывшая на место происшествия оперативная группа, в состав которой вошли представители ХАДа и царандоя, при тщательном осмотре территории двора губернаторства зафиксировала признаки диверсии. Неизвестный злоумышленник или злоумышленники установили на двигатели дорожно-строительных машин накладные заряды пластиковой взрывчатки. Взрывы причинили существенный вред всем без исключения каткам, автоскреперам и единственному асфальтоукладчику. Двигатели восстановлению в полевых условиях однозначно не подлежали, и, чтобы вся эта техника вновь заработала, нужно было целиком менять их «сердца». А где их взять, коли на всю провинцию эти дорожно-строительные «мастодонты» были в единственном экземпляре.
Теперь, для того чтобы асфальтобетонный завод не простаивал без дела, нужно было срочно искать новые двигатели к поврежденным дорожным машинам или срочно доставлять из Союза новую технику. А на такую операцию уйдет не меньше недели. И это в то время, когда график реконструкции дороги был расписан едва ли не по минутам.
Было чему возмущаться Варенникову, возглавлявшему эту мирную операцию незадолго до вывода советских войск из провинции и несшему персональную ответственность перед ЦК КПСС за ее успешное и своевременное завершение. Давно не был генерал в таком возбужденном состоянии, как в тот день, когда он в экстренном порядке собрал в Бригаде руководителей всех советнических аппаратов и потребовал от них доклада по поводу случившегося.
Первым выступил руководитель гебэшного контракта. Он сообщил генералу и присутствующим на совещании офицерам, что располагает достоверной информацией о причастности к диверсии бандгруппы полевого командира Гафур Джана. Еще накануне, за два дня до ее совершения, от одного из информаторов МГБ поступило сообщение о готовящемся в городе взрыве. Источник сообщал, что объектом для взрыва было выбрано одно из государственных учреждений города. Какое именно, он точно не знал, но эта информация была немедленно доведена до сведения руководителей всех силовых ведомств провинции, с тем чтобы они обеспечили усиление охраны стратегически важных объектов. Царандой, обеспечивающий охрану губернаторства, был проинформирован вместе со всеми, а посему и надо спрашивать с командующего и его советника, что было сделано по недопущению диверсии и делалось ли вообще.
Меня всегда удивляли безапелляционные заявления представителей «конторы», которые они делали, прикрывая свою задницу и умело переводя «стрелки» на кого угодно, лишь бы подальше от себя. Но чтобы это делалось так нагло, я столкнулся впервые. Прежний руководитель советнического коллектива КГБ в провинции, мой земляк, полковник Жолобов, по истечении срока командировки еще зимой уехал в Союз, а на его место был назначен новый человек, практически мне незнакомый. Не потому, что я сам не желал с ним познакомиться поближе, а потому, что ни разу не мог с ним по-настоящему поговорить о делах наших насущных. У него все время находились какие-то причины, чтобы уйти от таких встреч и разговоров со мной. А после того как вернулся Михалыч, я вообще перестал искать повода для встреч с этим руководителем. Пусть теперь с ним Михалыч знакомится. Он сейчас старший советник, ему и карты в руки. Мне же вполне хватало деловых контактов с сотрудниками этого ведомства, которые у себя в ХАДе занимались фактически тем же, чем я в спецотделе.
После того как главный гэбэшник перевел «стрелки» на царандой, пришла очередь Михалычу держать ответ перед Варенниковым. И хорошо, что пока мы добирались в Бригаду, я успел его кое о чем проинформировать.
Михалыч в свойственной ему манере докладывать о проделанной работе не спеша, раскладывая все по полочкам, начал свое повествование:
– Товарищ генерал, товарищи офицеры. Докладываю по существу дела. О том, что противник готовит акцию в городе, руководство царандоя знало заблаговременно, и не только по информации МГБ, но и из своих собственных оперативных каналов. Должен уточнить, что предыдущий докладчик был несколько неточен с выводами и дезинформировал присутствующих своим заявлением о том, что подконтрольное ему ведомство своевременно направило информацию в царандой, а его руководство не отреагировало на нее должным образом. Извините, но из МГБ в царандой поступают десятки аналогичных сообщений, но я что-то не припомню, чтобы хоть одно из них было конкретизированным. В городе около сотни особо важных объектов, находящихся под охраной сотрудников царандоя. И это, не считая постов первого пояса обороны, которых тоже почти три десятка. На каком именно объекте противник готовит диверсию, из предоставляемой информации понять было просто невозможно. Соответственно, подразделения царандоя вынуждены были усиливать бдительность везде, где несут службу. Но опять же только за счет имеющегося личного состава, поскольку весь резерв предназначен для отражения нападения бандитов, стычки с которыми происходят по нескольку раз за ночь.
– Меня совершенно не интересуют ваши текущие проблемы, – с раздражением в голосе перебил его генерал. – Докладывайте по существу дела.
– Так вот я и докладываю, – продолжил Михалыч. – Руководство царандоя знало о том, что ночью на город будет совершено нападение. И то, что это будут люди из бандформирования Гафур Джана, было известно из аналогичной информации, поступившей от агентуры спецотдела. Советник этого подразделения присутствует на совещании и готов доложить ее. Но сейчас я не об этом. Буквально перед выездом сюда мне доложили о том, что найден военнослужащий царандоя, исчезнувший сегодня ночью с охраняемого объекта на территории губернаторства и которого все посчитали пособником «духов». А если быть точнее, то в развалинах домов, стоящих рядом с губернаторством, обнаружен труп этого солдата с перерезанной глоткой. Оружия при нем не оказалось. По всей видимости, бандиты сначала оглушили часового по голове, а после того как заминировали всю дорожную технику, поволокли его в развалины. Что уж там произошло дальше и почему они этого солдата не прихватили с собой в «зеленку», а просто вот так зарезали, придется еще выяснять. Но, скорее всего, они не захотели тащить на себе потерявшего сознание человека, и для них он был лишней обузой. Возможно, очнувшись, солдат оказал им сопротивление или начал кричать, и бандиты его просто добили.
– Достаточно, садитесь, – прервал его Варенников. – Я уже говорил, что меня интересует конкретика. Поскольку нам теперь известно, что эта дерзкая бандитская вылазка, совершенная под носом у всех силовиков, явилась результатом их вопиющей бездеятельности, мне хотелось бы услышать, что сидящие здесь представители наших «доблестных» в кавычках спецслужб планируют сделать, чтобы подобное больше не повторилось. И какие они намерены провести оперативные мероприятия, чтобы раз и навсегда покончить с этим неуловимым Гафур Джаном. За то время, пока я нахожусь в Кандагаре, эта фамилия на всех совещаниях и в оперативных сводках упоминалась неоднократно. А вы, словно беззубые щенки, не можете ничего противопоставить ему и его банде. До каких пор это будет продолжаться, товарищи офицеры? Что по этому поводу у нас думает представитель ГРУ?
Володя Мельник поднялся из-за стола, и, полистав лежащий перед ним блокнот, открыл нужную страницу.
– Товарищ генерал, еще месяц тому назад подразделением спецназа ГРУ на стыке Регистана с «зеленкой» был перехвачен и ликвидирован караван с боеприпасами и взрывчаткой, сопровождаемый людьми из бандформирования Гафур Джана. В ходе той операции было уничтожено три автомашины, почти сотня эрэсов, столько же выстрелов к эрпэгэ, противотанковые мины и до полутонны взрывчатых веществ различной модификации. Тем не менее, как нам стало известно от имеющихся в бандгруппах источников, Гафур Джан совсем недавно получил из Пакистана еще одну партию аналогичного груза и уже в ближайшее время должен был отработать поставленные перед ним задачи…
– Да вы что, сговорились все? – оборвал его на полуслове генерал. – Я довольно четко сказал – мне нужно знать, что вы все планируете делать, чтобы я эту фамилию больше здесь не слышал. Меня совершенно не интересует, что и сколько вы там захватили или уничтожили вчера и месяц тому назад. Я хочу четко представлять, что вы планируете сделать завтра, чтобы с этой бандой было покончено раз и навсегда. Вот у вас лично, у ГРУ, есть к этой банде оперативные подходы? Есть хоть один надежный источник информации, способный своевременно и, самое главное, с наибольшей долей достоверности сообщить координаты места дислокации Гафур Джана и его людей? Нет? Тогда что вы мне морочите голову уничтоженными караванами? Знаю, как вы порой их уничтожаете. Я не успеваю получать упреки от афганской стороны за сожженные гражданские машины со вполне мирным грузом. А как дело доходит до ликвидации конкретного полевого командира и его окружения, вас днем с огнем не найдешь. Присаживайтесь, товарищ майор, и постарайтесь в следующий раз не петь мне свои дифирамбы. Грош цена всей вашей деятельности, если вы бессильны против какого-то бандита, который, словно в насмешку над вашей беззубостью, бесчинствует у вас под носом.
Мельник сел на место и тут же принялся что-то усиленно записывать в свой блокнот.
А Варенников тем временем, обведя всех присутствующих тяжелым взглядом поверх очков, вдруг ни с того ни с сего обратился ко мне:
– Та-ак, а что вы скажете, товарищ бывший и. о. старшего советника царандоя? Надеюсь, теперь вам ничто не мешает заниматься своей непосредственной работой, и вы доложите нам, что намерен предпринять ваш максуз в плане борьбы с конкретно взятым главарем бандгруппы?
Как я не хотел ехать в этот день с Михалычем в Бригаду. Словно задницей чуял, что обязательно нарвусь на неприятности. Но Михалыч не может все никак отвыкнуть от привычки таскать меня с собой на «посиделки», поскольку до конца еще не вник во всю эту «кухню». Что ж, придется держать ответ.
– Товарищ генерал. Насколько мне известно, в настоящее время ни у одной из афганских спецслужб нет негласного источника информации в банде Гафур Джана. Этот человек проявляет максимум осторожности, и внедрение в его бандгруппу агентуры – задача практически невыполнимая. Максуз дважды пытался это сделать, и в обоих случаях наши люди были изобличены и жестоко казнены. Последний погиб в конце осени прошлого года. Тем не менее в настоящее время в районе дислокации банды Гафур Джана действует еще одна группа, с которой командованием царандоя подписано секретное соглашение о взаимодействии. Это не просто договорная банда, а отряд, который на определенных условиях выполняет деликатные задания командования царандоя в тылу противника. В активе этой группы уже имеются две спецакции с ликвидацией полевых командиров и одна акция по уничтожению склада с боеприпасами. Поскольку банда Гафур Джана мобильна и на одном месте никогда долго не задерживается, считаю невозможным ее уничтожение с применением БШУ или артобстрела. Мы неоднократно пытались это сделать, но всякий раз банда уходила из-под обстрела буквально за считанные минуты. В связи с этим считаю целесообразным проведение адресной спецоперации.
– В чем заключаются ваши конкретные предложения? – перебил генерал. – Или вы, как и все предыдущие ораторы, намерены рассказывать мне байки насчет того, какой у вас есть хороший главарь банды и что он может сотворить ради денег, которые вы ему заплатите? Докладывайте конкретику, без всех этих предысторий и отступлений в глубину веков. Я не намерен выслушивать весь этот детективный бред. Оставьте его для своих милицейских руководителей.
– Товарищ генерал, вместе с подсоветным мы уже обсуждали вопрос о возможной ликвидации Гафур Джана и пришли к единому мнению, что для этого потребуется проведение специальной акции, и самым приемлемым способом его физического уничтожения в таком случае может быть установка радиоуправляемой мины на его автомашину.
– Ну так в чем дело, устанавливайте! Что вам мешает это сделать?
– Вся проблема, товарищ генерал, заключается в том, что ни у подсоветной стороны, ни у царандоевских советников нет такой мины, и я, пользуясь случаем, хотел бы попросить вас дать распоряжение майору Мельнику, чтобы он обеспечил нас таким «изделием».
– А вы что, не можете сами договориться между собой и решить этот простой вопрос, не озвучивая его здесь?
Я не стал «закладывать» Володю, к которому неоднократно обращался с подобными вопросами. Всякий раз, когда я просил его обеспечить чем-нибудь «эдаким», он, со словами «не положено» или же «самим не хватает», вежливо отказывал мне в удовольствии поизгаляться над «духами». И вот теперь, с согласия генерала, мне наконец-то представилась возможность «выцыганить» у грушников радиоуправляемую мину. Пусть теперь Мельник попробует отказать в моей просьбе.
– Договоримся товарищ генерал, – бодро ответил я, а сам мельком глянул на ерзающего на стуле Володю. Попался, голубчик.
– Будем считать этот вопрос закрытым, – подвел черту Варенников. – Раскачиваться я вам не дам, имейте это в виду. Через трое суток встречаемся здесь же, и вы мне докладываете, что конкретно сделано. До десятой годовщины Апрельской революции остаются считанные дни, и не дай Бог, если этот Гафур Джан выкинет еще что-нибудь подобное. Спрошу со всех по полной программе. И тогда уж не обессудьте. Все, кто не справится с поставленной задачей, понесут персональную ответственность, вплоть до снятия с должности и отправки в Союз с последующим увольнением с работы. Всем все понятно? Тогда все свободны. Прошу остаться Никулина и его заместителей. У меня к вам будет еще ряд текущих вопросов, требующих срочного разрешения.
– Ну, что, Володя, готовь «сюрприз» для Гафур Джана, – не утерпел я подковырнуть Мельника, как только мы оказались на улице.
– Слушай, ну че ты меня подвязываешь в это гнилое дело? – недовольно буркнул Мельник. – У меня своих проблем хватает выше крыши, а теперь ты еще со своей идеей фикс навязался. Тянули тебя за язык с этой миной. Теперь генерал с живого не слезет, пока не сдохнет этот «душара».
– Не-е, Володя, теперь эта наша общая проблема, – заметил подошедший к нам Михалыч. – И правильно ты говоришь, пока мы не кончим этого бандюка, генерал не даст нам житья. Однозначно, все «под фанфары» пойдем. А лично мне это совсем ни к чему. Так что давай, дружище, раскручивайся на мину, а там дальше будет видно, как все срастется.
Разъезжаясь по домам, условились вечерком встретиться вновь на нашей вилле и обговорить все вопросы, связанные с предстоящей операцией.
Володя пришел не один, а привел с собой еще одного офицера спецназа, который в их группе специализировался на «предпродажной подготовке» всякого рода «сюрпризов» для «духов». Он долго расспрашивал меня о привычках Гафур Джана, особенностях его поведения среди подчиненных, численности его личной охраны и многом другом, что могло иметь существенное значение при подготовке и проведении акции. На отдельные вопросы я так и не смог дать вразумительного ответа, поскольку просто не знал, что говорить. В итоге было решено организовать контрольную встречу с человеком, который будет выступать в роли исполнителя спецакции, и детально обсудить с ним все нерешенные вопросы.
Однако на следующий день организовать встречу с Абдуллой так и не удалось, поскольку у того были какие-то свои заморочки в «зеленке» и его связник своевременно не вышел на связь через «почтовый ящик». Лишь через пару дней, когда до встречи с Варенниковым оставались всего лишь сутки, Абдулла дал о себе знать.
Разговор с ним состоялся на явочном месте, под которое было приспособлено подсобное помещение дукана в шестом районе. Я и Аманулла в дукан вошли через парадный вход, под видом обычных покупателей, предварительно выждав момент, когда ни возле него, ни в нем самом не оказалось ни одного постороннего человека. Абдулла в подсобку дукана проник с тыльной стороны, через узкий проулок, уходящий вглубь жилого массива.
Встреча началась с неизменных в таких случаях лобызаний и почти пятнадцатиминутного разговора ни о чем. Когда разговор перешел в деловое русло, я поинтересовался у Абдуллы, сможет ли он вообще выполнить такую сложную задачу, каковой была ликвидация Гафур Джана, и каким образом он сможет это сделать. По ходу дела обсудил с ним все вопросы, которые мне до этого задавали грушники. Абдулла с самого начала отверг план ликвидации главаря с использованием радиоуправляемой мины. Вся проблема заключалась в том, что один из телохранителей Гафур Джана ни на секунду не отходил от «семурга» своего шефа, и положить в автомашину посторонний предмет и, уж тем более, установить на нее мину, было практически невозможно. Когда я поинтересовался у Абдуллы, что он сам думает по данному вопросу и каким образом можно разрешить эту проблему, он предложил свой, вполне приемлемый вариант.
Для выполнения того, что спланировал Абдулла, вообще не требовалось никакой радиоуправляемой мины. Во второй половине следующего дня руководитель Исламского комитета Хаджи Латиф спланировал собрать джиласу, на которую приглашались полевые командиры уезда Даман. На той джиласе планировалось рассмотреть несколько текущих вопросов, в том числе касающихся дележа поступившей из Пакистана пайсы. Уж кто-кто, а Гафур Джан наверняка будет там присутствовать и обязательно получит причитающийся ему куш за взрывы в губернаторстве.
Я подивился полету фантазии Абдуллы, пока выслушивал его план. Говорят же: «Все гениальное очень просто». То, что он придумал, было действительно просто по сути, но в то же время весьма сложно и рискованно в исполнении. Абдулла хорошо знал дорогу, по которой Гафур Джан мотается в кишлак Лой-Карезак – вотчину Хаджи Латифа. Знал он и его автомашину с пакистанскими номерами. Если Гафур Джан приедет на джиласу, то возвращаться назад он будет по той же дороге, тем более что иначе сделать это никак нельзя. На подъезде к кишлаку с северной стороны в «зеленке» имеется большая «плешина», через которую проходит основная дорога. Но по этой дороге моджахеды давно уж не ездят, поскольку она хорошо просматривается с шуравийских постов, установленных на хребтах, протянувшихся вдоль восточной и западной сторон уезда Даман. Все, кто приезжает или приходит в Лой-Карезак, добираются туда по накатанной грунтовой дороге, через заброшенный гранатовый сад, раскинувшийся на северо-востоке от кишлака. В одном месте участок дороги вплотную примыкает к арыку, сильно заросшему камышом. Если в том месте установить фугас или мину и посадить человека, который ее взорвет, то уничтожить машину с сидящими в ней людьми не представится особого труда.
Я засомневался только в одном: сколько же это нужно было иметь взрывчатки, чтобы одним махом уничтожить всех сидящих в машине. Если закапывать фугас в землю, потребуется много времени, и где гарантия, что кто-то из посторонних не заметит все эти манипуляции. Обычная противотанковая мина наверняка не взорвется от наезда на нее колес легкого пикапа. Да и нет никакой гарантии, что колесо машины наедет на эту мину, а не проедет рядом с ней.
Но хитрый Абдулла уже все продумал до мелочей. Усмехнувшись, он сказал:
– Не надо никакого такого фугаса-пугаса. Нужна одна, а лучше две мины «клеймор» и взрыватели к ним. Провода и батареи у меня есть. Дальше я поступлю таким образом: когда мы будем ехать через тот сад, я высажу с нашей машины двоих своих людей. Они установят мину на дереве, растущем рядом с дорогой, а сами спрячутся в камышах, где и будут находиться до тех пор, пока не поедет «семург» Гафур Джана. Когда машина подъедет к нужному месту, они взорвут из укрытия мину и тут же уйдут с места подрыва. А чтобы им удалось оттуда быстро скрыться, в кустах, недалеко от того места, для них будут оставлены велосипеды. Сам я с джиласы уеду раньше всех, с тем чтобы еще до взрыва мог «отметиться» на дальних заслонах. Ведь если начнется разбирательство обстоятельств гибели Гафур Джана, от меня тоже потребуется алиби. А в том, что это разбирательство обязательно будет, я не сомневаюсь. Придется отчитываться буквально за каждую минуту, где и с кем находился в момент взрыва и кто все это может подтвердить.
– Я все понял, Абдулла. Завтра утром ты получишь такую мину, какая тебе нужна. В одном я только не уверен, смогу ли я за столь короткий срок найти именно мину «клеймор». Может быть, тебе подойдет советская «монка»? Она, как мне кажется, не хуже «клеймора», и принцип действия одинаков. Хотя, если ты говоришь, что вас там частенько проверяют свои же соотечественники, не возникнет ли у них вопроса – откуда она у тебя появилась.
Абдулла рассмеялся.
– Мушавер не знает, что у моджахедов есть все, что выпускает советская военная промышленность? Ваши же военнослужащие за пайсу и чарз продают все, что плохо лежит на военных складах. Уж в чем-чем, а в нехватке боеприпасов к автоматическому оружию, мин и гранат никогда не было проблем. С реактивными снарядами, конечно, сложнее, потому что у шурави нет китайских ракет. А все остальное можно купить около любой из советских воинских частей. Для этого есть посредники, скупщики и менялы, которые только этим и живут.
– Ладно, убедил, – прервал я Абдуллу. – Короче говоря, что смогу достать, завтра все будет здесь. Но не это самое главное. Надо подумать, как ты со всем этим хозяйством пройдешь через линию постов первого пояса обороны.
– А это уже моя проблема, – вклинился в разговор Аманулла. – Утром, после того как мы передадим мину Абдулле, я доставлю его на седьмой пост, что расположился на юго-западной окраине города в полуразрушенном здании губернаторства. Это там, откуда мы с тобой осенью позапрошлого года склады моджахедов обстреливали. С командиром поста у нас есть договоренность, он уберет на время с наблюдательного пункта своего сарбоза, и на его место встану я сам, чтобы убедиться в том, что Абдулла ушел в «зеленку» без проблем. А тебе надо предупредить своих военных, чтобы наблюдатели с горы у гэсээм не поднимали лишнего шума. А то не успеет Абдулла уйти от поста на сто метров, как его обстреляют ваши же артиллеристы.
– Заметано. Наши не будут стрелять, – заверил я.
На том и расстались в этот день. Абдулла остался в городе, а я по окончании рабочего дня поспешил на встречу с Володей Мельником.
После обеда, уединившись с ним в моей комнате, детально разложили предстоящую операцию. Оказалось, что Володино ведомство недостатка в минах «клеймор» никогда не испытывало. Но он сам посоветовал мне использовать не американскую мину, а нашу, отечественную МОН-100. Она была достаточно мощной, чтобы с расстояния 10–20 метров, как это планировалось, превратить кузов автомашины в дуршлаг, а всех ее пассажиров в кровавое месиво. Вторую мину он посоветовал не брать, поскольку с установкой одновременно двух мин направленного действия могли возникнуть проблемы у тех, кто их будет устанавливать. На это потребуется значительно больше времени, которого у них попросту может не оказаться, да и демаскирующих признаков будет вдвое больше.
Я не зря подробно расспрашивал Абдуллу об особенностях рельефа местности, где все это произойдет, и даже нарисовал примерную схему планируемой засады. Володя в эту схему внес свои поправки, указав, где и как лучше всего установить мину, как замаскировать электропровод, где укрыться взрывнику, дабы самому не попасть в сектор разброса осколков. Короче говоря, целое пособие для террориста получилось. Потом Володя притащил со своей виллы коробку, в которой лежала МОН-100 и… старая, дырявая панама с пятиконечной звездочкой защитного цвета. Вытащив мину из коробки, он начал меня подробно инструктировать, как ею пользоваться. Я слушал его чисто из уважения, поскольку ликбез по минно-взрывному делу прошел еще в период обучения на спецфакультете в Ташкенте и как взрывать такую мину, знал не понаслышке.
Конечно же, я передам его напутственные слова сотруднику спецотдела, который будет вручать мину Абдулле. Но думаю, что весь этот инструктаж ему будет также ни к чему. Уж коли Абдулла и его люди знают, что такое «клеймор» и с чем «едят» этого «зверя», то для них не составит особого труда разобраться и с «монкой». Если, конечно, они уже давным-давно не разобрались в этом вопросе.
Когда инструктаж закончился, я не вытерпел и задал Мельнику вопрос:
– А для чего ты принес панаму?
Володя хитро ухмыльнулся и, по-отечески похлопав меня по плечу, изрек:
– Вечно вас, ментов, надо учить военным хитростям. Ну, вот сам подумай, после того как твои купленые бандиты долбанут другого бандита, что сразу же начнут делать «духи»? А начнут они бегать по всей «зеленке» и искать крайних, и если там шурави не окажется и в помине, то им останется думать, что к этому делу свои приложились. И начнут они вычислять – кто, где, с кем был на тот момент. А поскольку твой человек появлялся в том месте незадолго до взрыва, то он и его люди сразу же попадут под подозрение. И вот чтобы этого не произошло, пускай твой «друган» оставит как бы невзначай на месте взрыва эту панаму. Да так, чтобы она обязательно была найдена «духами». По крайней мере, версия о причастности к взрыву советских «шайтанов» на первом этапе разбирательства будет одной из основных и на какое-то время заведет «духов» в дебри. Дошло?
Я отлично понял замысел Володи. Оставалось только сожалеть, что я сразу не сообразил, к чему это вдруг рядом с миной оказалась эта дырявая панама. Ну, Володька, ну, аферист! Сразу видно, что он на этом деле «собаку съел».
Рано поутру, через релейную связь, я связался с ЦБУ Бригады и при помощи кодированных слов проинформировал их о контролируемом перемещении «духа» южнее Кандагара. Не хватало еще, чтобы Абдуллу наши военнослужащие подстрелили до того, как он попадет в «зеленку». На ЦБУ заверили, что эта информация будет доведена до сведения заинтересованных лиц.
Все дальнейшие события происходили по намеченному плану. Оперативный работник максуза доставил Абдуллу вместе с миной и панамой на пост 6-го РОЦа, располагавшийся в полуразрушенном здании, где еще до революции размещалось одно из структурных подразделений губернаторства. Пока Абдулла находился в кругу царандоевцев, его лицо закрывал «хвост» чалмы. Такая предосторожность была вынужденной мерой, поскольку не было полной уверенности в том, что среди военнослужащих, несущих службу на седьмом посту, не окажется предателя или, хуже того, «крота».
В тот день мне еще не были известны подробности того, как Абдулла очутился в «зеленке», но то, что он пересек линию обороны города, не замеченный «духами», было однозначно, о чем Аманулле доложил сопровождавший его оперативник. Оставалось только ждать, как развернутся дальнейшие события.
В обед я съездил на советнической «таблетке» с двумя нашими ребятами в Бригаду. Пока те закупали в «чекушном» магазине минеральную воду, «Си-Си» и кое-что из продуктов, я успел встретиться с новым начальником разведки Бригады. Объяснив сложившуюся ситуацию, попросил его дать команду на «заставы», чтобы наблюдатели на хребтах акцентировали все свое внимание на указанном мной участке «зеленки». По всем расчетам выходило, что именно там, в период с шестнадцати до восемнадцати часов, должен был произойти взрыв мины. Даже если они не увидят вспышки или не услышат звука взрыва, то уж дым-то от него они должны заметить обязательно. Честно говоря, в тот момент я действительно не верил в то, что наблюдатели засекут момент взрыва, а дым от него мог запросто рассеяться между кронами деревьев, и его вряд ли можно будет зафиксировать. К тому же зачастую за дым ошибочно принималась пыль, поднятая с земли порывом ветра, равно как и дым мог быть принят за пыль. Как бы там ни было, но была все-таки какая-то надежда, что первую новость о том взрыве я узнаю именно от своих соотечественников.
И они оправдали мои надежды. В шестом часу вечера из дежурки прибежал посыльный, который передал мне записку, в которой было всего три слова: «Тринадцатому. Облако наблюдалось». Я едва не подпрыгнул от радости. «Тринадцатым», согласно разработанной «легенде», был я, а что касаемо «облака», то это означало только одно – взрыв в обозначенном квадрате имел место быть. Единственное, чего я еще не знал в тот момент, так это конкретного результата того взрыва.
Как бы то ни было, я пулей рванул к грушникам, и уже через пару минут мы сидели с Володей за сочинением депеши Варенникову. Много писать не стали, но самое главное указали. Что, мол, благодаря совместным усилиям советников ГРУ и МВД операция по ликвидации полевого командира Гафур Джана осуществлена в намеченные сроки, результаты ее уточняются и будут доложены дополнительно, после получения соответствующего подтверждения через агентуру и взаимодействующих. Шифровка тут же была обработана грушным шифровальщиком и по каналу закрытой связи ушла в Бригаду, где ее наверняка незамедлительно доложили Варенникову. А потом были небольшие «посиделки», на которых мы с наивеличайшей радостью выпили за упокой души грешного моджахеда Гафур Джана и его ближайшего бандитского окружения.
Информация о результатах спецакции поступила спустя двое суток. После теракта «духи» блокировали все дороги из «зеленки» в город, и доставка информации от Абдуллы была не менее рискованной затеей, чем организация самого взрыва. Тем не менее записка эта была доставлена через резервный «почтовый ящик» и накануне 10-й годовщины Саурской революции стала своеобразным подарком к празднику.
Абдулла сообщал, что его люди одним взрывом ликвидировали сразу восемь человек. После взрыва двое моджахедов, получившие тяжелые ранения, были еще живы, и их пришлось добить ножом. Как и было запланировано, панаму оставили в том месте, где бойцы Абдуллы сидели в засаде. При этом они проявили некую изобретательность и, прежде чем оставить «шуравийский вещдок», вымазали панаму в крови одного из убитых моджахедов, сымитировав тем самым, что между моджахедами и шурави была жестокая стычка, в ходе которой погиб один из шуравийских «шайтанов». Может быть, это хоть как-то согреет душу моджахедам.
В тот же день я вместе с Михалычем съездил в Бригаду, где накануне праздника Варенников проводил своеобразный инструктаж. Мы узнали, что буквально сразу же после совещания он улетал в Кабул, где на следующий день должен был присутствовать на параде афганских войск. А после праздничных мероприятий в Кабуле генерал улетал в Союз, где планировал пробыть до 12 мая. Варенников похвастался, что приглашен Горбачевым для участия в параде на День Победы и будет в этот праздничный день на Красной площади в качестве почетного гостя. По ходу совещания Михалыч доложил генералу о результатах спецоперации, и расчувствовавшийся Валентин Иванович по-отечески заметил:
– Ну вот, можем же работать, когда захотим.
После этого он поднял меня и Володю Мельника с места и от своего имени объявил благодарность.
Не знаю, как обстояли дела у Володи, но в своем личном деле записи об этой устной благодарности, полученной от генерала Варенникова, я так никогда и не увидел.
А жизнь продолжалась своим чередом.
На годовщину Апрельской революции в Кандагаре прошел праздничный парад. Официально он был назначен на десять часов, а состоялся в девять. Это было сделано специально, чтобы сбить с толку «духов», которые спланировали обстрел города в момент проведения парада. Обстрел города в тот день, конечно же, был, но он не принес никому вреда, поскольку на улице перед губернаторством участников парада уже не было. Все отсиживались по местам работы, где были организованы торжественные мероприятия «местного розлива».
В царандое такие мероприятия тоже проводились. В офицерской столовой Мир Акай закатил пир горой. Правда, никакой выпивки там не было, а вот угощений на столах нашлось до отвала. Чуть позже мы отдельно собрались в кабинете у командующего и довольно крепко «газанули» за праздник и вообще – за нерушимую афгано-советскую дружбу.
Поскольку следующий день был тоже нерабочим, все советники собрались у бассейна. Пожарной мотопомпой, на время презентованной царандоевскими пожарными, мы выкачали из него грязную воду, и общими усилиями скребками и щетками очистили стены и дно бассейна от зеленой слизи, водорослей и прочей грязи. Чистой вода в бассейне продержалась всего неделю, по истечении которой под палящими лучами южного солнца зацвела изумрудно-зеленым цветом, а поверхность воды покрылась какой-то мутной пенистой пленкой. Уже вечером, когда зачистка бассейна была успешно завершена, в него начали закачивать свежую воду из скважины.
Всех нас радовало, что первомайские праздники мы будем встречать как «белые люди», купаясь в кристально-чистой прохладной воде.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.