ПРЕДВИДЕНИЕ
ПРЕДВИДЕНИЕ
«Меня отсюда гонят в Швейцарию, чтобы там уничтожить».
Однако союзников волновал не успех боевых действий, а скорейшее удаление русских войск с политической карты Европы. 18 августа Суворов «получил известие, крайне удивившее его»: эрцгерцог Карл приказал «поспешно» вывести австрийские войска в Баварию, бросив в Швейцарии вступивший туда корпус Римского-Корсакова. Стало ясным, почему, имея превосходящие силы (78 тысяч против 65 тысяч французов) и три месяца ничего не делая, австрийцы умоляли Павла I прислать в Швейцарию русских. Те стали заложниками, спасая которых Суворов не пойдет, а полетит из Италии.
«Печальные следствия для Германии и Италии, неизбежные с этой переменой, должны быть очевидны для опытного военачальника», — написал эрцгерцогу фельдмаршал, все еще не веря в решение австрийцев поставить русских под удар. «Они сопряжены будут с неминуемым вредом для общего дела и просто немыслимы» (Д IV. 344). Суворов настойчиво просил эрцгерцога отменить его приказ.
Сам он не мог и помыслить бросить австрийцев одних против гидры революции, «изблевывающей» против Италии все новых и новых солдат. «Мы били на Адде 20 000, на Тидоне — Треббии 30 000, при Нови 40 000, а ныне в горах или из гор имеем против себя уже 50 000[94]. Павшие головы гидры сугубо возрождаются!» А ведь «пленных одних при мне 60 000» (Д IV.335, 339)! Пока не взята крепость Тортона в тылу союзных войск и не уничтожена армия, собранная французами для ее деблокады, сообщил он Павлу 120 августа, «все завоевания подвергаются явной опасности» (Д IV. 337).
В это время Суворов был «уже неделю в горячке, больше от яда венской политики, но — на ногах и служу!» (Д IV. 338, 340). 23 августа он написал Павлу I, что получил «сокрушительное известие: эрцгерцог Карл выступил из Швейцарии», оставив с 24-тысячным корпусом генерал-лейтенанта Римского-Корсакова всего 21 тысячу австрийцев генерала Готце. Перед этим эрцгерцог «спал больше 3-х месяцев по указу» гофкригсрата (Д IV. 346). Теперь он «все снова перепортил к гибели Европы. Не ручаюсь, как пройду через горло сильного неприятеля только с 12 000» (Д IV. 348).
Суворову почти не с кем было спешить на помощь Корсакову. В его распоряжении находился только 12-тысячный корпус Дерфельдена. 6-тысячный корпус Розерберга Павел I распорядился отправить в Южную Италию и оттуда на Мальту. По требованию Франца I войска Дерфельдена должны были заменить в Швейцарии корпус генерала Гадика, «а мне одному со свитой прибыть к Корсакову на моем Буцефале» (Д IV. 338). Конечно, и один Суворов стоил армии. Но ему предстояло пробиться через закрепившиеся в Альпах французские войска. 24 августа фельдмаршал получил одобрение Павла I на уже принятое им решение: забрать в Швейцарию корпус Розенберга, отправив на Мальту 3 батальона князя Волконского в качестве десантных войск флота Ушакова (Д IV. 350).
То, что Суворов оттягивал выступление в Швейцарию, не означало, что он не готовился к походу. До 23 августа он просил, а после — настойчиво требовал у ответственных за снабжение австрийцев все необходимое (Д IV. 347, 353, 363). Армия, получив четкую диспозицию, должна была 28-го и 29-го двинуться в путь двумя колоннами (Д IV. 352, 357). За день до выступления Суворов сердечно поблагодарил австрийские войска, от генералов до рядовых. «Никогда не забуду храбрых австрийцев, — сказал он в обращении к Итальянской армии, — которые почтили меня своей доверенностью и любовью, воинов победоносных, сделавших и меня победителем» (Д IV. 366).
Фельдмаршал вел войска к Альпам, когда французы решились деблокировать Тортону. Мелас просил Суворова о помощи — тот «тотчас возвратился» и оставался у Тортоны двое суток до ее капитуляции 31 августа. Сражения не произошло. Французы, храбро наступавшие на австрийцев тремя колоннами, встретили на марше к Нови батальон гренадер генерал-майора князя Волконского и моментально скрылись в горах. Потерянное время Суворов наверстывал затем «форсированным маршем и отказом от всех дневок» (Д IV. 367–369, 375).
Австрийцы его энергично подгоняли. 1 сентября, на марше, Суворов узнал, что эрцгерцог Карл «решил без промедления присоединить к себе войска генерала Готце». Это означало не просто поставить 40 тысяч русских (24 тысячи Римского-Корсакова и 16 тысяч Суворова, за вычетом непригодной в горах кавалерии) под удар 70 тысяч французов. Готце занимал позиции в горах южнее Римского-Корсакова; сдача их означала, что Суворову надо пробиваться на помощь к своим вдвое дольше. Фельдмаршал потребовал от Франца I выполнить его обещание и оставить Готце. Эрцгерцогу он написал, что «вывод императорских войск, численностью в 21000 человек», невозможен «без принесения полностью в жертву Швейцарии» (Д IV. 374, 375).
На обход Альп с востока, через австрийские владения, по дорогам снабжения союзных войск в Швейцарии, времени у Суворова не оставалось. 25 августа он решил идти на помощь Римскому-Корсакову напрямую, через перевал Сен-Бернар (Д IV. 354). Но в тот же день известил русского и австрийских командующих в Швейцарии, что 19 сентября атакует французов через Сен-Готард, выходя в тыл правого фланга армии Массена. Оба перевала были в руках противника. Австрийцы их сдали и уже месяц не удосуживались отбить. Но дело еще можно было спасти. Талантливый французский генерал Массена с его превосходящими силами по плану фельдмаршала был бы разбит соединенным ударом Корсакова, Готце и неожиданно грянувшего с горных вершин Суворова. Приказы были разосланы — требовалась лишь быстрота маневра.
Гофкригсрат сделал все, чтобы сорвать сроки выступления русских на помощь русским.
Посылая Суворова в горы, гофкригсрат даже не дал ему «обстоятельного сведения о расположении находящейся в Швейцарии союзной армии». Опираясь на разведданные, фельдмаршал послал Римскому-Корсакову, Готце и стоявшему южнее его Линкену наброски плана действий. Суворов особо просил их поделиться «известиями о силе и положении союзных российско-австрийских войск, о силе и распределении неприятельских. «Также желал бы я, — добавил он, — чтобы они сообщили мне свои сведения о местных затруднениях и способах края для военных действий и мнения о том, как именно удобнее будет» сражаться. «Только тогда я буду иметь возможность решить свой план атаки и назначить для того в точности день и час».
Для общего наступления Суворов просил командующих помнить о четырех вещах. Первое — «держать по возможности все силы свои в совокупности, дабы бесполезным раздроблением их и добровольным ослаблением не сделать самую атаку безуспешной». Второе — тщательно разведать «стоящего перед собой неприятеля и настоящую силу его». Третье — ежедневно извещать друг друга о своих действиях через курьеров. Наконец — усердно упражнять войска «в действии холодным оружием, т.е. штыками и саблями, в три линии: этому способу действия мы исключительно обязаны столь многими и притом мало стоившими нам победами». Для обучения австрийцев выделялись «сведущие в том деле» офицеры Римского-Корсакова (Д IV. 355).
Для сосредоточения войск перед броском в Швейцарию Суворов избрал городок Таверно между озерами Комо и Ларго-Маджоре. Русские пришли туда строго по плану, 4 сентября, пройдя 8-дневный маршрут за 6 дней. Из 1439 заказанных согласно диспозиции от 26 августа мулов «здесь не нашел я ни одного мула и даже не имею известий о том, когда прибудут они, — сообщил Суворов Францу I. — Таким образом, поспешность нашего похода осталась бесплодной, решительные выгоды быстроты и стремительности нападения потеряны».
Суворова не удовлетворяло сознание, что он сделал все от него зависящее, «чтобы преодолеть все препятствия» (Д IV. 378). Без вьючных мулов нельзя было перевезти 25 горных пушек, взятых им в Павии вместо полковых и орудий «главной артиллерии» (отправленных в Австрию), боеприпасы и 4-дневный запас продовольствия (в дополнение к 3-дневному запасу в солдатских котомках). Составляя в Таверно, на основании присланных из Швейцарии данных, план общего наступления (Д IV. 373, 383), фельдмаршал предвидел, что по взятии Сен-Готарда оставленные для его обороны австрийские войска не смогут удержать коммуникации с Италией. Провезти обозы будет невозможно. Значит — войска должны иметь с собой минимум для выживания в диких горах.
Только через 4 дня, 8 сентября, Суворов смог добыть 650 мулов — меньше половины необходимого. Австрийцы в великой мудрости своей наняли их для доставки грузов только до предгорий. Для 400 мулов фельдмаршал сумел «заключить новое соглашение на их использование» в Швейцарии. Не теряя времени, его солдаты начали шить вьюки на казачьих лошадей (Д IV.379). Казаков, кроме двух полков, Суворов вынужден был отправить назад с бесполезными в горах обозами.
В эти дни острейшего нервного напряжения Суворов превзошел самого себя в поразительной силе предвидения. Из пяти мостов, который русским предстояло преодолеть после взятия перевала Сен-Готард, он отдельно указал в диспозиции именно Чертов, «Тейфельс-брюке», к которому специально следовало послать передовые части, чтобы, «если бы он от неприятеля был испорчен, тотчас из крыш ближайших строений выправить». Так и произошло; остальные мосты русские успели взять неповрежденными.
Замысел наступления через Сен-Готард учитывал, что позиции французов в Швейцарии протянулись на север именно от него. Восточнее отдельными группами стояли с юга на север австрийцы Готце, общим числом 21 тысяча. Дальше на северо-запад, за Цюрихским озером, располагался вдоль р. Лиммат до ее впадения в р. Аре 24-тысячный корпус Римского-Корсакова. Против него, за р. Лиммат, 40 тысяч французов генерала Массена занимали крепкую позицию на горном хребте, уперев свой левый фланг в бурную р. Аре, а правый — в гору Альбис. Дальше на юг, против Готце, стояла дивизия генерала Сульта (11, 5 тысячи). Южнее до Сен-Готарда кантоны Унтервальд и Ури контролировала дивизия Лекурба (12 тысяч). Всего в Швейцарии (с другими отрядами) находилось 60 тысяч французов; еще более 10 тысяч главнокомандующий Массена держал в Южной Германии.
В диспозиции Швейцарского похода Суворов, как обычно, критично отнесся к сведениям о числе неприятелей, преуменьшив их до 58 тысяч. Союзные силы он, ободряя австрийцев, преувеличил с 59 до 74 тысяч (в т.ч. свое войско — с 16 до 20 тысяч). «Ныне вопрос, — писал генералам фельдмаршал, — каким образом этими тремя силами (его, Готце и Римского-Корсакова) для освобождения прежде Малых кантонов (в горах на юге. — Авт.), а потом, в продолжение, после первого успеха, действовать сообразнее к занятию всей Швейцарии?» Само расположение неприятеля давало ответ.
Обойти Сен-Готард без единого выстрела можно было с востока, но тогда пришлось бы пересечь четыре горных хребта, а дивизия Лекурба оказывалась на фланге и в тылу суворовских войск. Напротив, наступая прямо на Лекурба и с боями продвигаясь через все неприятельские позиции от левого фланга к центру французов, русские везде имели численный перевес. Суворов еще по Крыму и Кавказу знал особенности горной войны. Лекурб не мог держать войска вместе — они не смогли бы длительное время получать снабжение. Три его бригады были разбросаны на большом, труднопроходимом пространстве у Сен-Готарда, Альтдорфа и Глариса. При атаке позиций Массена прямо во фланг переброска французами подкреплений была максимально затруднена. Суворов мог координировать фланговый удар с атакой Римского-Корсакова и Готце по фронту, чтобы сгрести в кучу и уничтожить армию Массена. Ему легко было, не опасаясь за фланги и тыл, концентрировать свои силы и для прямого удара, и для обходов.
Обходы Суворов полагал главным способом наступления в горах. Общая мысль его диспозиции, если отбросить названия боевых частей и географических пунктов, состояла в том, что главные с точки зрения противника силы русских, храбро наступая в лоб, выделяли часть войск для одного или двух тактических обходов и побеждали с минимумом потерь. Тем временем противник, концентрирующий войска для их отражения, глубоко обходился одним или двумя крупными отрядами, захватывающими его стратегические коммуникации и открывающими путь армии. Уничтожение противника, всегда имеющего возможность разбежаться по горам, не входило в задачу наступающих войск. Без приказа никто не должен был преследовать карабкающихся по кручам и прячущихся в ущельях неприятелей.
Целью армии Суворова было как можно быстрее пройти, разбив правый фланг французов в пыль, до их центра, соединиться с австрийцами Готце и по обоим берегам Люцернского озера выйти во фланг и глубокий тыл главных сил Массена, скованных наступлением Римского-Корсакова по фронту. Координация сил и действий была крайне важна. Суворов составил точный график движения своих войск и требовал того же расчета от Готце.
На следующий после составления диспозиции день, 9 сентября, он дополнительно снабдил своих командиров правилами движения колонн и ведения боевых действий в горах, где тропы могут быть такими узкими, что не протиснется «порожняя лошадь», а тем более мул с вьюком (Д IV.382). Пушки — главное огневое средство в горах — Суворов запретил ставить «при голове, ни позади колонны, ибо, будучи впереди, они мешать могут маршу, сзади же, в случае востребования их, не скоро пройти им удобно».
Горные пушки фельдмаршал распределил по одной на 1–2 батальона, плюс 2 орудия на дивизию. Авангард князя Багратиона из 8 батальонов имел всего 5 пушек, ибо первым должен был карабкаться по горам. Дивизии Швейковского, Ферстера и Розенберга имели по 8 батальонов и по 6 орудий. Дивизионной колонне Суворов предписал такой порядок движения: «25 казаков (в узком месте они отводились тыл. — Авт.), 20 пионеров, 1 батальон пехоты егерей или гренадер, 1 пушка со снарядами, 3 батальона, 1 пушка, 2 батальона, 1 пушка. 2 батальона, 1 пушка, 2 пушки запасные. За сим 10 мулов с ружейными патронами». Затем казачьи лошади и мулы с провиантом под охраной 1 батальона пехоты и 100 казаков, «распределенных впереди, в середине и сзади». «Дивизионным колоннам сколько возможно быть сомкнутыми и избегать растяжения, — приказал Суворов. — Между колоннами же следует иметь двести шагов расстояния».
Враг будет занимать высоты. Для их атаки надо посылать на вершину по всей ширине склона роту или взвод, «прочие же батальоны в ста шагах следуют». Атакующие должны использовать укрытия для отдыха. «Одной стрельбой никаким возвышением овладеть невозможно, ибо стоящий на нем неприятель весьма мало вредим… напротив же того, стрельба с вышины вниз гораздо прицельнее. Поэтому стараться как можно скорее достигнуть вершины, чтобы не находиться долго под выстрелами». Атака передовыми стрелками может быть успешной, но «одной только твердой и непоколебимой подпорой колонны можно придать мужества и храбрости врознь рассеянным стрелкам». Если они не могут пройти, «то должна колонна, не сделав ни одного выстрела, с великим стремлением достигнуть вершины горы и штыками на неприятеля ударить». Естественный испуг противника обеспечит слабость его обороны.
«Само собой разумеется, — добавил Суворов, — что не следует на гору фронтом всходить, когда боковыми сторонами ее обойти можно. Если неприятель умедлит овладеть возвышениями гор, то должно на оные поспешно влезть и над неприятелем сверху штыками и выстрелами действовать». Рекомендации Суворова были выполнены его войсками в Швейцарском походе, но обстоятельства сложились так, что их поражение стало неминуемым.
10 сентября 1799 г. для перехода через Альпы не хватало ничего, но Суворов спешил в горы, не имея других возможностей. Время для совместных действий с войсками Римского-Корсакова и австрийцами было безбожно упущено. Император Франц I и его гофкригсрат занимали уже откровенно враждебную позицию по отношению к союзнику. На словах Суворов все еще был главнокомандующим, на деле ему не дали ни одного генерала и офицера, которых он знал и просил в свой генерал-квартирмейстерский штаб. А ведь все снабжение русских в Швейцарии должно было лежать на австрийцах. Вместо них Суворову дали подполковника Вейротера — того самого, что всемирно прославится в 1805 г., тщательно составив диспозицию к поражению русской и австрийской армии при Аустерлице (Д IV. 361).
11 сентября Суворов был вынужден написать генералу Готце, что не согласен с приказом эрцгерцога Карла о переводе его корпуса в Германию и будет настаивать на исполнении диспозиции Швейцарского похода (Д IV.385). Без участия этих сил выполнить поставленные задачи было нельзя. 12 сентября фельдмаршал послал Римскому-Корсакову и Готце ободряющее предписание, поощряя их инициативу в предстоящих боевых действиях. «Я обязан только напомнить вам, — писал Суворов, — что ни одно препятствие не следует считать слишком большим, никакое сопротивление слишком значительным; нужно неуклонно идти к цели, стремясь с величайшим самопожертвованием к достижению поставленной перед нами задачи, ради которой мы объединились. Ничто не должно устрашать нас, и мы должны быть убеждены в том, что только решительность и стремительный натиск решают дело. То и другое здесь тем более необходимы, что малейшее промедление дает противнику средства оказать сопротивление, а нам создает новые препятствия, которые будут ежечасно увеличиваться в связи с трудностями доставки провианта в этой стране без дорог» (Д IV.387).
Суворов писал весьма бодро, но не был уверен в том, что австрийцы из Швейцарии не убегут. В Италии, откуда они столь усердно изгоняли Суворова, против австрийцев уже начались восстания. «Выступление войск вашего императорского величества, — 9 сентября рапортовал он Павлу I, — произвело там крайнее уныние» (Д IV.381). Итальянцы, которые с помощью отряда русских под командой подполковника Цукато восстановили королевскую власть в Неаполитанском королевстве и взяли для «своего законного государя» Рим (Д IV. 269, 327, 328), австрийцами насильно разоружались. Итальянские солдаты и офицеры не желали служить у австрийцев даже в крайней нужде. Все дело, объяснял Суворов императору Францу I, «в том духе армии, который свидетельствует об их объединенности» (Д IV. 385). Русские офицеры, помогавшие итальянцам, покидали страну, чтобы неучастием в австрийских захватах «спасти в глазах итальянского народа честь русского мундира». Моряки Федора Федоровича Ушакова ужаснулись учиненной англичанами резне пленных в Неаполе. Они силой «исторгали невинные жертвы из рук убийц» — бывших союзников. Разрыв стал неизбежен.
Потеряв в ожидании продовольствия и транспорта еще два дня, Суворов, карабкаясь по крутым горам к Сен-Готарду, припоминал (и по-своему интерпретировал) двустишие великого Ломоносова:
«Великодушный лев злодея низвергает;
Но хищный волк его лежащего терзает».
Полководец боялся уже не за честь мундира — опасности подвергнута была сама слава русского оружия. «Хоть ничего на свете не боюсь, скажу — в опасности от перевеса Массена мало пособят мои войска отсюда, и поздно… Поспешность нашего (итальянского) похода осталась бесплодной; решительные выгоды быстроты и стремительности нападения потеряны». «Меня отсюда гонят в Швейцарию, чтобы там уничтожить» (Д IV. 520; П 684).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.