И грянул гром…

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

И грянул гром…

Весть об убийстве наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда в столице Боснии и Герцеговины городе Сараево 28 июня 1914 года Брусилов получил в Киссингене – небольшом курортном городке на юге Германии, где он отдыхал и лечился вместе с женой. Надо заметить, что на отдых в Германию чета Брусиловых выезжала ежегодно. По служебным делам Алексей Алексеевич также часто бывал в Австро-Венгрии, Франции, Италии. В то время, несмотря на его высокое служебное положение, поездки за границу ему не запрещались. Правительства всех цивилизованных государств считали, что именитые иностранцы посещают их страну вовсе не для того, чтобы заниматься шпионскими делами, что было уделом чиновников более низкого ранга.

В то время в правительственных кругах европейских стран уже не было сомнений в том, что сараевское убийство станет поводом для более значимых событий. Европа замерла в ожидании: воспользуются ли правящие австро-венгерские и германские власти этим убийством как поводом для того, чтобы развязать войну? Но позиции этих стран оставались не ясными. Все дворы объявили траур, престарелого императора Франца Иосифа засыпали соболезнующими телеграммами… Но окончательное решение о войне было принято только после того, как 4 июля в Берлине состоялась встреча начальника канцелярии австро-венгерского МИДа графа А. Хойоса с министром иностранных дел Германии Г. фон Яговом. 7 июля Хойос привез в Вену согласие Германии поддержать союзницу всеми силами и средствами вплоть до войны.

14 июля сербам был предъявлен ультиматум, провокационно-вызывающий по содержанию. Сербия тут же обратилась за советом к Франции и России. На следующий день из Петербурга пришел успокоительный ответ, что в столь трудное время Сербия в беде оставлена не будет.

Я не хочу описывать подробно события, предшествующие началу Первой мировой войны, так как эту работу давно уже проделали другие исследователи. Однако считаю необходимым привести выдержку из воспоминаний А. А. Брусилова для того, чтобы читатель мог понять, как на это смотрел сам Алексей Алексеевич. Так, но уже в советское время он обвинял и власти Российской империи в тех политических играх, которые они вели накануне Первой мировой войны. По этому поводу он писал: «При Николае II бестолковые колебания расстроили нашу армию, а всю предыдущую подготовку Западного театра свели почти к нулю. Поощряемые Германией, мы затеяли дальневосточную авантюру, во время которой немцы наложили на нас крупную контрибуцию в виде постыдного для нашего самолюбия и разорительного для нашего кармана торгового договора. Мы позорно проиграли войну с Японией, и такими деяниями, нужно по справедливости признать, само правительство ускорило революцию 1905–1906 гг. В годы японской войны и первой революции наше правительство ясно подчеркнуло и указало народу, что оно само не знает, чего хочет и куда идет. Спохватились мы в своей ошибке довольно поздно, после аннексии Боснии и Герцеговины, но моральную подготовку народа к неизбежной европейской войне не то что упустили, а скорее, не допустили».

В то же время Алексей Алексеевич вполне справедливо считал, что политические игры правительства всегда негативным образом сказываются на армии, и прежде всего на состоянии ее офицерского корпуса. «Если бы в войсках какой-либо начальник вздумал объяснить своим подчиненным, что наш главный враг – немец, что он собирается напасть на нас и что мы должны всеми силами готовиться отразить его, то этот господин был бы немедленно выгнан со службы, если только не предан суду. Еще в меньшей степени мог бы школьный учитель проповедовать своим питомцам любовь к славянам и ненависть к немцам. Он был бы сочтен опасным панславистом, ярым революционером и сослан в Туруханский или Нарымский край. Очевидно, немец, внешний и внутренний, был у нас всесилен, он занимал самые высшие государственные посты, был persona gratissima при дворе. Кроме того, в Петербурге была могущественная русско-немецкая партия, требовавшая во что бы то ни стало, ценою каких бы то ни было унижений крепкого союза с Германией, которая демонстративно в то время плевала на нас»[13].

Применительно к личности генерала А. А. Брусилова, я думаю, что решение прервать отпуск в Германии он принял ближе к середине июля 1914 года, после того, как стало известно, что в Австро-Венгрии объявлена всеобщая мобилизация. Спустя несколько дней, 18 июля, «без задержек и каких-либо приключений» прибыл в Винницу, уже зная, что накануне и в России была объявлена мобилизация.

Торжественный смотр войск по случаю начала войны. (Июль, 1914 г.)

Для ведения военных действий с Германией и Австро-Венгрией Россия развернула два фронта, Северо-Западный и Юго-Западный, в составе девяти армий, а для координации их действий создала высший орган управления – Ставку Верховного главнокомандующего. Такого в ее истории еще не было. Верховным главнокомандующим стал дядя императора великий князь Николай Николаевич. «Это – человек, несомненно, всецело преданный военному делу и теоретически и практически знавший и любивший военное ремесло, – пишет о нем Брусилов. – Конечно, как принадлежащий к императорской фамилии, он, по условиям своего высокого положения, не был усидчив в работе, в особенности в молодости. По натуре своей он был страшно горяч и нетерпелив, но с годами успокоился и уравновесился. Назначение его Верховным главнокомандующим вызвало глубокое удовлетворение в армии. Войска верили в него и боялись его. Все знали, что отданные им приказания должны быть исполнены, что отмене они не подлежат и никаких колебаний не будет».

Приезд Верховного главнокомандующего Николая Николаевича (Младшего) в Ставку.

Штаб Ставки возглавил генерал Н. Н. Янушкевич, по оценке Брусилова, «человек очень милый, но довольно легкомысленный и плохой стратег». Генерал-квартирмейстером (начальником оперативного управления штаба) стал генерал Ю. Н. Данилов – «человек узкий и упрямый. Его доклады, несомненно, влияли в значительной степени на стратегические соображения Верховного главнокомандующего, и нельзя не признать, что мы иногда действовали в некоторых отношениях наобум и рискованно разбрасывались – не в соответствии с теми силами, которыми мы располагали»[14].

Командующими фронтами (главнокомандующими армиями фронта) стали соответственно генерал от кавалерии Я. Г. Жилинский и генерал от артиллерии Н. И. Иванов. Последний и должен был стать непосредственным начальником А. А. Брусилова. А так как от непосредственного начальника в армии зависит слишком много, предлагаю подробнее остановиться на его личности.

Начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Н. Н. Янушкевич (1914 г.).

Николай Иудович Иванов родился 22 июня 1851 года и, по одной из версий, был сыном фельдфебеля 1-й гвардейской артиллерийской бригады, который трагически погиб во время парада войск на Царицынском лугу в Петербурге. Но перед смертью он успел попросить подъехавшего к нему великого князя Михаила Николаевича позаботиться о сыне, благодаря чему Николай и был определен вначале в Павловский кадетский корпус, а затем – в Михайловское артиллерийское училище, которое он закончил в 1869 году. Затем он участвует в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Там он отличился в боях и был отмечен орденами Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом и Святого Станислава 2-й степени с мечами, а также чином капитана гвардии.

Последующие два года Иванов состоял членом Варшавского окружного суда, затем шесть лет командовал гвардейской артиллерийской батареей. За успехи в службе он был произведен в полковники и награжден орденом Святого Владимира 3-й степени. Затем он был назначен командующим артиллерией Кронштадтской крепости.

В 1900 году резко обострилась обстановка в Маньчжурии, где незначительные формирования русских войск, охранявших Восточно-Китайскую железную дорогу, подвергались нападениям восставших китайских крестьян. Для наведения порядка в этом районе русское правительство решило выделить специальный экспедиционный корпус, и генерал Иванов добился назначения в его состав. Он выехал во Владивосток, заняв должность начальника артиллерии корпуса. Несмотря на то что во время войны в Китае не было крупных полевых сражений и поэтому артиллерия применялась весьма ограниченно, Иванов был награжден орденом Святой Анны 1-й степени и чином генерал-лейтенанта.

С началом русско-японской войны Иванов направляется в распоряжение командующего Маньчжурской армией в Ляоян. Выполняя частные служебные поручения, Николай Иудович за отличие в августовских боях, происходивших у стен этого города, был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени, а за осенние бои – Золотым георгиевским оружием с надписью «За храбрость». Войну он закончил в должности командира 3-го Сибирского армейского корпуса 1-й Маньчжурской армии, который участвовал в Шахейском и Мукденском сражениях. За боевые заслуги генерал Иванов был награжден Золотым георгиевским оружием с надписью «За храбрость», украшенным бриллиантами.

О личностных качествах Иванова в этот период написано немного. Безусловно, он был храбрым генералом и достаточно грамотным командиром, умел ладить с начальниками и подчиненными. Граф А. А. Игнатьев, встречавшийся с ним на полях Маньчжурии, позже писал: «Хитрый был мужик Николай Иудович: он в конце войны не раз заходил в нашу столовку в Херсу потолковать с молодежью, подышать штабным воздухом, и нелегко было разгадать, что таится за ласковым взором и еще более сладкими речами этого простака с величественной и уже слегка седеющей бородой».

С 1906 года Иванов командовал 1-м армейским корпусом, который дислоцировался в Петербурге и его окрестностях. В этом качестве его и застало восстание матросов Кронштадтской крепости, начавшееся вечером 19 июля этого года. В его подавлении части корпуса генерала Иванова сыграли главную роль. По его указанию уже к утру 20 июля было арестовано свыше трех тысяч восставших. По приговорам военно-полевых судов 36 человек было расстреляно, 130 сослано на каторжные работы, а более 1200 осуждено на различные сроки тюремного заключения. Жандармские заслуги Николая Иудовича были высоко отмечены правительством. Он был награжден орденами Святого Георгия 3-й степени и Святого Владимира 2-й степени, а также свитским званием генерал-адъютанта. Кроме того, он назначается генерал-губернатором, главным начальником Кронштадта и членом Совета Государственной обороны. А в 1908 году Иванову был пожалован чин генерала от артиллерии.

Вскоре после этого встал вопрос о назначении Н. И. Иванова командующим войсками Киевского военного округа. Но для этого требовалось предварительно сдать экзамен по управлению объединением на больших маневрах, проводившихся ежегодно в Красном Селе. В распоряжение Николая Иудовича были выделены две гвардейские дивизии и одна стрелковая бригада. По количеству сил и средств это объединение не намного отличалось от корпуса, которым командовал Иванов в русско-японскую войну. Но то, что на этот раз приходилось действовать на глазах императора и военного министра, приводило генерала в смятение. Он никак не мог принять решение в довольно-таки простой тактической обстановке. А. А. Игнатьев, работавший в то время в штабе Иванова, вспоминал, что на предложение одной дивизией наступать с фронта, а остальными силами совершить глубокий обход противника с фланга Николай Иудович не согласился.

– Опасно, а вдруг противник обрушится превосходящими силами с фронта? Что мы тогда будем делать? Ведь посредники сразу же начнут подсчитывать батальоны. Но главное, государь император уж непременно будет наблюдать за боем не со стороны обходной колонны, а с фронта. Получится конфуз. Поэтому в обход пошлем одну дивизию, а стрелковую бригаду я на всякий случай оставлю при себе, – решил он.

Спорили в тот раз долго. Пили чай, писали приказ, который много раз затем переписывался. По всему было видно, что страх перед начальством туманил голову опытного старика больше, чем страх перед принятием неверного решения. С годами эта черта в характере Иванова стала доминирующей.

Красносельские маневры завершились благополучно. В декабре 1908 года Н. И. Иванов был назначен командующим войсками Киевского военного округа. В структуре Вооруженных сил России этот округ считался одним из основных. Боевая подготовка его войск, в основе которой лежали методы генерала М. И. Драгомирова, продолжительное время командовавшего округом, высоко оценивалась не только отечественными, но и зарубежными военными специалистами. Однако новый командующий сразу же заметил, что в последние годы она осуществлялась без учета опыта русско-японской войны, требовавшего внесения серьезных поправок в тактику всех родов войск. Он потребовал учить войска быстрому маневру на поле боя, переходу от наступления к обороне и наоборот, совершению длительных маршей, ведению боевых действий не только днем, но и ночью. В основу одиночной подготовки бойца была положена тактика рассыпного строя в условиях применения противником огня пулеметов и скорострельной артиллерии. Кавалерия обучалась действовать как в конном строю, так и в пешем порядке, причем последнему отдавалось предпочтение.

Он даже проявлял принципиальность, несмотря ни на какие авторитеты. Так, в 1911 году, во время посещения Киева императором, военный министр решил показать Николаю II военные маневры. Иванов выбрал для их проведения район в 50 км от города на местности, наиболее удобной для действий больших масс войск. Узнав, что это «так далеко», военный министр В. А. Сухомлинов предложил провести маневры в 6–7 км от города, значительно уплотнив боевые порядки войск.

– Пока я командую войсками округа, я не допущу спектаклей вместо маневров, – сказал Николай Иудович. Военный министр остался крайне недовольным строптивостью командующего округом и в последующем постарался создать соответствующее о нем мнение в правящем Петербурге. Однако лично царю маневры понравились, и генерал Иванов заслужил высочайшую благодарность.

Важнейшим направлением деятельности Иванова на посту командующего войсками Киевского военного округа было стремление окружить себя грамотными и опытными подчиненными, способными самостоятельно решать ответственные задачи. Этим он как бы снимал с себя часть обязанностей по руководству войсками, перекладывая их на плечи непосредственных исполнителей и оставляя за собой право контроля. Такая политика была очень выгодна для человека, не отличавшегося решительностью и боявшегося личной ответственности. Однако она имела и свои положительные стороны. Благодаря ей в период с 1912 по 1914 год в штабы и войска округа пришло много опытных офицеров и генералов.

Об Иванове в период командования им Киевским военным округом остались воспоминания одного из его подчиненных – генерала К. И. Адриади. Он пишет: «Николай Иудович не только никогда не скрывал своего происхождения, но до известной степени даже его подчеркивал, часто повторяя, что он «из мужиков». Это происхождение наложило свою печать на его манеру держать себя с подчиненными. С ними он всегда был прост, доступен и не считал свои мнения безошибочными и безапелляционными. Возражения даже младших чинов он всегда выслушивал и, найдя их основательными, соглашался с ними.

Командующий Юго-Западным фронтом генерал от артиллерии Н. И. Иванов.

Присутствуя на занятиях войск, он разбирал их детально, может быть, даже с излишней подробностью, но замечаний в резкой форме не делал, а скорее в виде отеческих внушений. Все взятое вместе вело к тому, что в войсках он пользовался уважением и любовью, страха же перед ним не чувствовали.

Условия прохождения им службы в артиллерии, главным образом в крепостной, не дали ему возможности познакомиться с некоторыми отраслями военного дела, например со службой Генерального штаба. В этом он прямо сознавался и старался восполнить этот пробел. С этой целью он присутствовал на ежегодных полевых поездках офицеров Генерального штаба, но, как он сам подчеркивал, не в качестве командующего войсками. А для того, чтобы учиться…»

К надвигавшейся войне войска округа готовились заранее, по мере нагнетания военно-политической обстановки на Балканах и в Западной Европе. Важнейшим мероприятием в этом плане стала военная игра, проведенная в Киеве 20–24 апреля 1914 года. В основу ее замысла были положены действия России в случае войны с Австро-Венгрией и Германией. Общее руководство военной игрой осуществлял военный министр А. В. Сухомлинов. Его ближайшими помощниками были начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Н. Н. Янушкевич и генерал-квартирмейстер Генерального штаба генерал-лейтенант Ю. Н. Данилов.

Для отработки оперативно-стратегических вопросов были созданы два фронта: Северо-Западный – под командованием командующего войсками Варшавского военного округа генерала от кавалерии Я. Г. Жилинского и Юго-Западный – под командованием генерала от артиллерии Н. И. Иванова. Начальником штаба Юго-Западного фронта был назначен командир 8-го армейского корпуса генерал-лейтенант М. В. Алексеев, а во главе армейских объединений были поставлены генералы Г. А. Зальц, П. А. Плеве, А. Е. Чурин и Н. В. Рузский. Так в основном сформировался коллектив, с которым Николаю Иудовичу и пришлось вступить в Первую мировую войну.

Проведенная военная игра показала несоответствие ряда положений имевшегося мобилизационного расписания 1913 года. Они касались сроков развертывания и перехода войск округа в наступление, норм их снабжения боеприпасами, продовольствием, медицинским оборудованием и многое другое. По итогам военной игры Иванов подал Сухомлинову обстоятельную докладную записку. Однако действенных мер по реализации его предложений принято не было.

Генерал-квартирмейстер штаба Ставки генерал Ю. Н. Данилов.

Начальником штаба Юго-Западного фронта был назначен генерал М. В. Алексеев – также исключительно грамотный офицер, имевший за плечами опыт русско-турецкой и русско-японской войн, причем во время последней он был генерал-квартирмейстером 3-й Маньчжурской армии, корпусом в которой командовал Н. И. Иванов. С 1906 года в течение последующих пяти лет он занимал должность обер-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба, одновременно являясь и профессором Николаевской академии Генерального штаба, затем был начальником штаба Киевского военного округа и уже перед самой войной стал командиром 13-го армейского корпуса.

Безусловно, что Н. И. Иванов, что М. В. Алексеев, это были по меркам того времени вполне достойные военачальники для того, чтобы возглавить высший орган фронтового управления, предназначенный организовывать и направлять действия подчиненных ему армий. В то же время надо учитывать, что практического опыта такой деятельности в истории русской армии фактически не было, так как опыт русско-японской войны был признан негативным, а средства управления были самыми примитивными. Поэтому говорить о какой-либо стройной системе управления по линии фронт – армия еще было невозможно, а управленческая деятельность рассматривалась на уровне личностей. Так, о генерале Н. И. Иванове Брусилов пишет, что «это был человек вполне преданный своему долгу, любивший военное дело, но в высшей степени узкий в своих взглядах, нерешительный, крайне мелочный и, в общем, бестолковый, хотя и чрезвычайно самолюбивый». Генерал Алексеев им характеризуется, как «человек очень умный, быстро схватывающий обстановку, отличный стратег… главный недостаток/которого/состоял в нерешительности и мягкости характера». В заключение, говоря об Алексееве, Брусилов делает вывод, что «при твердом главнокомандующем эти недостатки не составляли бы беды, но при колеблющемся и бестолковом Иванове это представляло большую угрозу для хорошего ведения дела на Юго-Западном фронте».

Таким образом, опираясь на исторические факты, архивные документы и воспоминания самого А. А. Брусилова, можно сделать ряд выводов о том, как и при каких обстоятельствах встретил Алексей Алексеевич начало войны. Конкретно к войне он не готовился, так как за месяц до ее объявления выехал на отдых в Германию. Состоя в должности командира корпуса, он только теоретически мог быть ознакомленным с обязанностями командующего армией на случай войны. Механизма управления по линии армия – фронт – Ставка до войны не было. Большинство руководителей стратегического и фронтового звеньев Брусиловым характеризуются негативно. В этих условиях у читателя, безусловно, должно сложиться мнение о том, что Брусилов оказался в крайне сложной ситуации, выход из которой нужно было найти в самое короткое время.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.