Глава 6. «Ультра против Энигмы»

Глава 6. «Ультра против Энигмы»

В переводе с греческого языка «энигма» означает «загадка». Именно так назывался самый популярный шифратор, использовавшийся нацистами, их итальянскими и японскими приспешниками, а также швейцарцами в период Второй мировой войны. Ключевым элементом конструкции являлся шифровальный диск, придуманный голландским изобретателем X. Кохом, на основе которого немецкий инженер А. Шербиус изготовил саму машину.

В оригинале аппарат предполагался коммерческим продуктом, поэтому его создатель стал проводить активную рекламную кампанию: представил изделие на съезде Международного почтового союза в 1923 г. и напустил рекламу на радио и в газеты. Огромным недостатком продукта являлась его высокая цена, поэтому неудивительно, что потенциальные покупатели не спешили опустошать свои карманы. Единичные же экземпляры приобрели представители армий некоторых стран и компаний связи.

На следующий год к шифратору проявили интерес специалисты из Великобритании, и немецкая фирма, выпускавшая этот аппарат, предложила купить партию. Англичане были не против, но поставили условие, что изобретение должно быть зарегистрировано в Британском патентном бюро. Немцы согласились и предоставили полную документацию, благодаря чему британцы получили возможность ознакомиться с криптосхемой коммерческой версии продукта.

С середины 1920-х гг. «Загадка» поступала в немецкую армию в рамках мероприятий по повышению безопасности линий связи, а звездный час ее создателя наступил в 1933 г., когда А. Гитлер пришел к власти и инициировал перевооружение армии. Вплоть до начала войны было произведено почти 200 000 экземпляров «Энигмы». Ею пользовалась не только вся армия, но и военная разведка, и служба безопасности.

С 1926 г. польские радиослужбы перехватывали радиограммы с неизвестной кодировкой. В начале года (некоторые историки считают, что в 1927 г.) на Варшавскую таможню пришла коробка, предназначенная для германского посольства. Польским службам от немцев пришел запрос на скорейшую передачу посылки по адресу. Заинтригованные поляки поспешили заглянуть внутрь и увидели коммерческий вариант шифратора. В посольство его доставили только после того, как тщательно изучили. Немцы никаких претензий выставлять не стали, по-видимому, не подумали о том, что посылку могли вскрыть, или же решили промолчать. Впрочем, полякам не помогло близкое знакомство с устройством машины. Они не смогли прочитать зашифрованные сообщения, так как германские вооруженные силы пользовались особым вариантом аппарата, отличающимся от коммерческого.

Поляки не смутились, вплотную занялись расшифровкой кодов «Энигмы» и достигли в этом ощутимого успеха. По сути дела они с 1933 г. уже читали шифратор своего западного соседа. Однако, в 1938–1939 гг. немцы существенно изменили конструкцию и принцип работы аппарата, после чего Польше не оставалось ничего другого, как поделиться своими достижениями с союзниками, — дальше в одиночку они не справлялись.

Когда в Польшу вторглись нацистские войска, основная часть дешифровщиков перебралась во Францию. Перед этим имеющиеся копии немецкого шифратора и комплексы из нескольких совмещенных шифраторов под названием «Бомба» были уничтожены, поэтому захватчики остались в неведении насчет того, что поляки читали их радиограммы. В дальнейшем, работая вместе с французами, поляки добились хороших результатов, расшифровав с осени 1939-го по весну 1940 г. приблизительно 15 000 вражеских сообщений.

Однако это было лишь прелюдией к знаменитой операции союзников по дешифровке, которая в основном была проведена силами британских спецслужб. Поляки передали им свои наработки, что позволило приступить к операции «Ультра» по раскрытию немецких кодов.

Штаб-квартира участников операции находилась на территории Блечли-парка в графстве Бэкингемшир. Здесь в специально созданном центре работали лингвисты, криптографы, математики, которые разгадали нацистский код и практически на протяжении всей войны снабжали политическое и военное руководство Англии важнейшей информацией.

Почему операции дали название «Ультра», точно не известно. Некоторые считают, что делопроизводство в Англии мало отличается от такового в других странах, поэтому существуют разные уровни секретности информации, которые обозначают словами «секретно», «совершенно секретно». Информацию же огромной важности, добываемую расшифровкой «Энигмы», предложили отмечать словом «ультрасекретно».

Огромное значение придавалось засекречиванию операции. По этому поводу английский разведчик Ф. Уинтерботэм, занимавшийся вопросами обеспечения секретности, говорил так: «Я указал, что потребуются очень строгие правила, регламентирующие число людей, которые могут знать о существовании такой информации, и особые правила для тех, кто получает информацию: запрет предпринимать какие-то ни было действия, которые могут вызвать подозрения у противника либо подтвердить его опасения, что союзному командованию были известны его планы… В известных условиях может оказаться соблазнительным нанести удар, который выдаст тайну.»

Новости о ходе операции доводились до сведения премьер-министра страны У. Черчилля, который даже своих коллег по кабинету министров редко знакомил с расшифрованными сообщениями. Все текущие материалы поступали напрямую к руководителям разведывательных ведомств, а в другие заинтересованные инстанции направлялись лишь указания, выработанные на основе данных, полученных в ходе операции. Причем составляли их таким образом, чтобы не вызвать у немцев подозрений насчет подлинного источника информации.

В начале войны объемы декодированной информации были невелики, поэтому проблем с обеспечением их секретности не возникало. Однако по мере увеличения потока данных и количества тех, кому они предназначались, ситуация заметно осложнилась. Руководителей английских спецслужб волновала вечная дилемма: чем больше людей будет знать об операции, тем выше вероятность того, что они поделятся этим с подчиненными и т. д., а результатом станет увеличение интенсивности радиообмена, что в конце концов могут заметить немцы и заподозрить наличие у британцев нового источника информации. Следующей догадкой будет соображение о ненадежности используемых шифров.

Поэтому тем, кто имел доступ к радиограммам, категорически запрещалось их передавать кому-либо или копировать. Действия, целесообразность которых диктовалась после ознакомления с расшифрованной информацией, было необходимо документально оформлять так, чтобы отсутствовали любые ссылки на сообщения, а осуществлять таким образом, чтобы противник ни о чем не догадался. Действия же, способные вызвать подозрения, требовали дополнительной маскировки. Например, сначала над вражескими кораблями для вида пролетал разведывательный самолет, а уже после этого через некоторое время следовала атака, как будто до наблюдений с самолета об эскадре противника ничего не знали.

Премьер-министр дал особые указания насчет того, чтобы источник информации всегда скрывали. К тому же он требовал от обладателей информации делать все от них зависящее, чтобы избежать пленения врагом. Части старших офицеров, имевших доступ к данным расшифрованных радиограмм, запрещалось принимать непосредственное участие в боевых действиях.

Порой ситуация складывалась таким образом, что приходилось делиться секретами с довольно большой группой людей. Так было решено действовать по отношению к сотрудникам станций радиоперехвата. Если бы те работали, не подозревая об истинной подоплеке событий, то могли бы случайно передать данные, которые свидетельствовали об активном перехвате сообщений и постоянной интенсификации этой работы. Узнай об этом спецслужбы Германии, они бы наверняка догадались о расшифровке их кодов: зачем еще так активно перехватывать нечитаемые сообщения? Предупрежденные британские сотрудники станций радиоперехвата, понимая, насколько важна осторожность, действовали соответственно.

Сохранение тайны операции иногда требовало поистине трудных решений. Например, 15 ноября 1940 г. нацисты провели против Великобритании акцию устрашения, в результате которой массированной авиабомбардировкой был практически полностью уничтожен город Ковентри. О масштабах налета говорят цифры: принимали участие почти 440 самолетов, на головы бедных горожан упали 56 т зажигательных бомб, около 400 т фугасных и 130 т парашютных мин. В итоге погибло огромное количество людей, перестали функционировать жилищные коммуникации (водо- и газоснабжение), местные авиационные заводы были погребены под завалами, что привело к снижению на 20 % производства самолетов в стране. Германские вооруженные силы лишились только 1 самолета. Успех налета впечатлил фюрера, и он обещал аналогичные мероприятия остальным английским городам.

Трагедия этой ситуации в том, что ее можно было предотвратить. Британский радиоцентр заранее перехватил сообщение о предстоящем налете в ходе операции против «Энигмы». Возникал закономерный соблазн и на первый взгляд единственно верный шаг — принять меры по защите города: усилить противовоздушную оборону, эвакуировать жителей и т. п. Черчиллю пришлось выбирать между жизнями своих соотечественников и раскрытием факта перехвата нацистских радиограмм. Предпринятые действия, скорее всего, насторожили бы немцев и они, естественно, постарались бы определить канал утечки информации о намечаемой ими акции (причем об этих планах в Третьем рейхе знал весьма ограниченный круг лиц).

Британцы, проанализировав обстановку, заключили, что если предпринять действия, предупреждающие налет, то тайная операция станет явной и на этом завершится. Какое решение принял премьер-министр, всем известно. По этому поводу президент США Ф.-Д. Рузвельт писал своему британскому партнеру: «Война заставляет нас все чаще действовать, как Бог. Не знаю, как бы я поступил…».

Такими, подчас очень суровыми мерами обеспечивалась секретность операции «Ультра», которая длилась вплоть до окончания войны. Ее вклад в общую победу (по крайней мере для англичан и американцев) трудно переоценить. Британский премьер-министр видел в операции «самый важный и самый секретный источник информации», указывая: «…«Ультра» — это то, чем мы выиграли войну». Верховный главнокомандующий западными союзными войсками генерал Д. Эйзенхауэр соглашался, что операция по перехвату немецких сообщений была «решающим фактором победы союзников».

Немецкий военный историк Ю. Ровер признавал: «Если распределить все факторы, оказавшие влияние на исход битвы на Атлантике, в порядке убывания важности, то на вершине окажется операция «Ультра»».

Условия секретности соблюдались и после войны. Например, У. Черчилль в своих мемуарах, описывая работу английских дешифровщиков в период Первой мировой войны, не скупился на высокие оценки их деятельности, однако, когда речь дошла до Второй мировой, он вообще не упомянул о проведенной британскими специалистами операции, связанной с «Энигмой».

В контексте описываемой операции взаимоотношения СССР с остальными союзниками по антигитлеровской коалиции выглядели следующим образом.

Непосредственно перед вторжением Германии на территорию Советского государства Черчилль поручил уведомить наше правительство о грядущей агрессии. Эти сведения англичане получили путем дешифровки сообщений «Энигмы». Однако было заявлено, что источником данных служила агентура. И. Сталин не сумел правильно интерпретировать информацию, поскольку не слушал даже собственных разведчиков, а уж предупреждению от англичан тем более не внял.

По поводу особенности функционирования разведки в СССР уместно привести слова маршала А. Василевского: «В чем причины столь крупного просчета этого опытного и дальновидного государственного деятеля. Прежде всего в том, что наши разведорганы, как справедливо отмечает в своих воспоминаниях Г. К. Жуков, не смогли в полной мере объективно оценивать поступавшую информацию о военных приготовлениях фашистской Германии и честно, по-партийному докладывать ее И. В. Сталину. Я нее буду касаться всех аспектов такого положения, они в основном известны. Остановлюсь лишь на том, что в этом, видимо, сыграла свою роль и некоторая обособленность Разведуправления от аппарата Генштаба. Начальник Разведуправления, являясь одновременно и заместителем наркома обороны, предпочитал выходить с докладом о разведданных непосредственно на Сталина, минуя начальника Генштаба. Если бы Г. К. Жуков был в курсе всей важнейшей развединформации… он, наверное, смог бы сделать более точные выводы из нее и более авторитетно предоставлять эти выводы И. В. Сталину и тем самым в какой-то мере повлиять на убеждение И. В. Сталина, что мы в состоянии оттянуть сроки начала войны, что Германия не решится воевать на два фронта — на западе и на востоке».

К британской помощи в Советском Союзе обычно относились весьма настороженно и нередко ее игнорировали. Так случилось в 1942 г., когда англичане сообщили советскому руководству о готовящемся наступлении вермахта под Харьковом. Предупреждение никто не принял всерьез, в результате чего советские войска понесли тяжелые потери. Некоторым оправданием может служить то, что информацию, которая была получена в ходе операции «Ультра», иногда не брали в расчет и находящиеся в курсе дела относительно надежности ее источника французы и англичане.

Руководители британской операции не соглашались делиться с Советами информацией из расшифрованных радиограмм «Энигмы». Одной из отговорок была декларируемая ими слабость советских шифров, из-за чего якобы полученные материалы могли быть зашифрованы ненадежными шифрами, которые прочитают немцы при перехвате сообщений. Так считать англичане имели основания, поскольку в ходе своей операции узнали, что нацисты перед войной читали шифровки советских морских судов и по крайней мере одного авиационного соединения, базировавшегося около Ленинграда.

Впрочем, премьер-министр Великобритании дал указание передавать восточному союзнику разведданные, полученные в ходе операции «Ультра», оформляя их как агентурные сведения из источников в нейтральных странах, показаний пленных и т. п. При этом всякие детали, говорившие о том, что информация получена путем расшифровки, устранялись. Например, британский премьер в сентябре 1942 г. сообщал советскому главнокомандующему: «Из того же самого источника, который был использован мною для того, чтобы предупредить Вас о предстоящем нападении на Россию полтора года тому назад, я получил следующую информацию. Я полагаю, что этот источник заслуживает абсолютного доверия. Пожалуйста, пусть это будет только для Вашего сведения». Ниже шло описание планов вермахта на Северокавказском фронте. В общем-то это предупреждение было сделано не по доброте душевной, а из обеспокоенности тем, что немцы доберутся до азербайджанской нефти, поэтому англичане были заинтересованы в упреждающих действиях Красной армии.

Подобное осторожное сотрудничество почти завершилось к концу 1942 г. Лишь изредка сведения из расшифрованных сообщений все-таки доходили до СССР, например во время Сталинградской и Курской битв, но с начала 1944 г. Англия официально прекратила снабжать советское руководство информацией.

В 1941 г. была попытка наладить взаимопонимание. Тогда страны поделились некоторыми своими секретами. СССР получил коды немецких военно-воздушных сил и инструкции по вскрытию ручных шифров германской полиции, а Великобритания — попавшие в руки советской разведки нацистские шифровальные документы. Впоследствии Советскому Союзу предоставили данные по расшифровке ручных кодов абвера, однако ответной реакции не последовало, поэтому англичане отказались от сотрудничества на этом направлении.

Осенью того же года американцы и британцы открыли военные миссии на севере СССР и сразу же попали в сферу интересов советской контрразведки. В числе прочих важных сведений она выяснила, что в миссиях имеются станции радиоперехвата, направленные в первую очередь против немцев. В частности, 1 из донесений советских разведслужб гласило, что перехваченные «неприятельские сообщения направляются в адмиралтейство с целью расшифровки кодов противника». Одновременно британцы вели такое же наблюдение за советскими линиями связи. В 1943 г. в обслуживающем персонале этих линий появился наш агент, благодаря которому советские спецслужбы добыли английские шифры.

На тему содействия СССР со стороны британцев глава американской внешней разведки в Европе военного времени У. Донован высказался в докладе своему президенту: «Если бы англичане пересылали в Кремль перехваченные германские военные приказы, Сталин, может быть, уяснил бы истинное положение вещей. Однако англичане считают аппарат Блетчли совершенно секретным. Они используют перехваченную информацию в собственных целях».

В этой войне по большей части каждый был сам по себе при тотальном недоверии друг другу. Вряд ли можно сомневаться: если бы советское руководство уповало лишь на официальные каналы, то война точно была бы проиграна. Однако наиболее полные и ценные дешифрованные материалы, добываемые британцами в ходе операции «Ультра», поступали в Советский Союз через агентурную сеть.

Еще в 1940 г. участник знаменитой «Кембриджской пятерки» К. Филби безуспешно пытался пробраться в сердце английской криптографической службы. Его не приняли, и он с досадой писал: «У меня состоялась одна многообещающая встреча с Фрэнком Берчем, которую организовал наш общий друг. Берч был ведущей фигурой в государственной школе кодирования и шифровального дела — криптографическом учреждении, которое занималось раскрытием кодов противника (и друзей). Однако Берч в конце концов отверг меня на том издевательском основании, что не может предоставить мне жалованье, достойное моего труда». Впоследствии именно Филби окажет значительную информационную поддержку советской разведке, когда станет одним из начальников британской разведки. Среди прочих сведений, предоставленных им, будут и описания деятельности криптографической службы.

Другим неофициальным источником для СССР был работавший на советскую разведку с 1935 г. сотрудник МИД Великобритании Д. Кернкросс, также снабжавший своих новых друзей ценными разведданными. В период с 1942 по 1944 гг. он имел доступ к материалам операции «Ультра» и передавал очень интересные сведения в Москву. Например, весной 1943 г. Кернкросс сообщил о готовящейся гитлеровской операции «Цитадель» (наступление в районе Курска). Причем конкретизировались отдельные аспекты: количество и номера участвующих дивизий (в официальных британских сообщениях номеров не указывали), состав и объемы вооружений, боеприпасов противника, направления ударов.

Информацию Кернкросса органично дополняли данные сотрудника британской разведки Л. Лонга, с декабря 1940 г. служившего в отделе Министерства обороны Англии, который занимался сравнением и анализом разведданных. Поэтому советский агент имел возможность ознакомиться со всеми расшифрованными секретными материалами по «Энигме». Правда, столь ценный источник недолго оставался таковым — вскоре он уволился с военной службы и прервал контакты с советской разведкой.

Если говорить о советских попытках взломать код «Энигмы», то они оказались неудачными, что выглядит вполне закономерным, поскольку советские специалисты не имели в распоряжении той исходной информации, которая была у англичан. Несмотря на это, в конце 1942 г. дешифровщики Главного разведуправления выявили теоретическую возможность расшифровки немецких радиограмм, закодированных «загадочным» устройством. С подобной формулировкой более десятка офицеров-дешифровщиков были удостоены наград. Под представлением к наградам 29 ноября 1942 г. стоит подпись главы управления генерала И. Ильичева. Конечно, все прекрасно понимали, что определение теоретической возможности еще далеко не практические результаты. Может быть, со временем советским специалистам удавалось читать какие-то сообщения, но о массовой дешифровке речи не шло.

Германские спецслужбы довольно высоко оценивали возможности советских специалистов-дешифровщиков. В начале 1943 г. в Управлении связи вооруженных сил Третьего рейха (сухопутные войска) решили, что советские специалисты раскрыли «Энигму», потому что окруженная под Сталинградом группировка войск пользовалась 26 такими аппаратами. Сообщений об их уничтожении не поступало, значит, они могли попасть в руки советской разведки. К тому же в числе множества военнопленных могли оказаться шифровальщики. После этих событий немцам пришлось усовершенствовать «Энигму».

Беспокойство нацистов имело под собой основание. Советская сторона в ходе войны на самом деле захватывала экземпляры главной шифровальной машины противника, а также ключи и шифровальщиков. Например, 2 немецких связиста попали в плен в 1941 г., еще 3 — по итогам Сталинградской битвы. 30 июля 1944 г. советские специалисты смогли изучить вариант «Энигмы» для военно-морских сил — она была поднята с германской подлодки, затонувшей в Финском заливе. В послевоенное время этот и аналогичные экспонаты служили наглядными пособиями во время подготовки советских криптографов.

Однако реальной пользы от таких трофеев не было как из-за ограниченности в человеческих и материальных ресурсах, так и по причине достаточно низкого уровня развития «машинных» средств обработки информации. В исторической литературе, как правило, западной, можно встретить утверждения о том, что СССР осуществил практическую дешифровку немецкого аппарата, однако это не соответствует действительности. Если бы так случилось, то война сложилась бы по-другому.

Основные усилия советские дешифровщики прилагали к разгадыванию армейских «ручных» шифров противника, причем на данном направлении были достигнуты впечатляющие результаты. Можно упомянуть работу криптографической службы разведки Главного морского штаба в период войны. Коллектив состоял не более чем из 150 человек, которые однако продемонстрировали поразительную эффективность. Служба регулярно и неизменно предоставляла достоверные разведданные разного характера, в том числе и стратегического значения. Ее интересовали как вражеские военно-морские силы, так и приморские сосредоточения сухопутных войск, особенно авиации — ключевого ударного фактора нацистов в войне против Советского Союза.

Общее количество дешифрованных морскими специалистами радиограмм Третьего рейха, его союзников, а также нейтральных стран превышает 300. Советской разведке стало известно о содержании нескольких сотен тысяч сообщений. Верховный главнокомандующий И. В. Сталин так оценил деятельность морских дешифровальщиков: «Если бы не было дешифровальной службы Черноморского флота, я не знал бы обстановки на юге».

Больших успехов добивались и армейские криптоаналитики, а также специалисты органов госбезопасности. За время войны были вскрыты машинные коды иностранных государств, например той же Германии (только не «Энигмы»).

Подытоживая сказанное, нужно отметить, что умалять достижения отечественных дешифровщиков не стоит, но операция «Ультра», проведенная союзниками, бесспорно являлась одной из самых успешных среди других аналогичных операций и наиболее масштабной в истории войн.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.