1943

1943

Поскольку последним примером успешных действий советских танкистов, приведенным в предыдущей главе, стал эпизод с заманиванием немецких танков в засаду 55-го отдельного танкового полка, то хотелось бы познакомить читателя с аналогичным боевым эпизодом. Правда, в качестве заманивающего здесь фигурирует уже не танковая рота, а одиночный танк, к тому же еще – легкий Т-60!

12 января 1943 года началась операция по прорыву блокады Ленинграда. Особое мужество, героизм и находчивость в ходе наступления проявил экипаж Т-60, в котором находился командир роты 61-й танковой бригады лейтенант Д.И. Остатюк, а механиком-водителем был старшина И.М. Макаренков. Вот как описывается этот эпизод в сборнике «Танкисты в сражении за Ленинград»: «Вырвавшись вперед, на рассвете 18 января у Рабочего поселка № 5 они заметили три танка. Танкисты хотели выскочить из машины, бежать навстречу, но… увидели, что это гитлеровские танки идут в контратаку. Что делать? Начинать поединок с врагом на своей малютке, имеющей 20-мм пушку, – бессмысленно… Решение созрело мгновенно! Командир танка подал команду механику-водителю: «Отходи к той роще, на опушке которой заняли огневые позиции наши орудия!»

Командир батальона капитан Джимиев П.К., награжденный орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды, знакомит механика-водителя своего танка дважды орденоносца старшину Лебедева B.C. с предстоящей операцией. Калининский фронт, 1942 год

Танк, маневрируя, делая неожиданные и резкие повороты, ускользал от огня гитлеровских танков. А Остатюк вел по ним огонь, пытался ослепить, оглушить врага. Дуэль продолжалась несколько минут. Были моменты, когда казалось, что вот-вот бронированные чудовища настигнут, навалятся и раздавят. Когда до рощи оставалось около 200 метров, машина Остатюка резко повернула налево. Головной гитлеровский танк также развернулся, но попал под огонь наших орудий и запылал. Затем был подбит и второй танк, а третий покинул поле боя.

Герой Советского Союза лейтенант Д.И.Остатюк

«Теперь, Ванюша, вперед!» – приказал командир водителю. Догнав свою роту, они увидели интересную картину – танкисты загнали пехоту противника в огромный котлован. Гитлеровцы упорно сопротивлялись, забрасывали наши танки гранатами. Было ясно, что медлить нельзя: фашисты успеют окопаться. Остатюк приказывает Макаренкову накатать след к обрыву, проложить колею. Затем танк, набирая скорость, устремился к котловану, пролетел в воздухе и врезался в фашистов.

«Молодец! – крикнул лейтенант. – Теперь действуй!» Машина на большой скорости понеслась по дну котлована, уничтожая гитлеровцев огнем и гусеницами. Сделав несколько кругов, танк сбавил ход, вышел на середину котлована и остановился. Все было кончено. Подошли свои…»

Этот боевой эпизод прекрасно иллюстрирует старую танкистскую истину – непоражаемость танка пропорциональна квадрату его скорости. Что же касается 61-й танковой бригады, то ее танки первыми соединились с войсками Волховского фронта. За отличные боевые действия ее преобразовали в 30-ю гвардейскую. Лейтенанту Д.И.Остатюку и механику-водителю старшине И.М. Макаренкову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Однако вернемся под Сталинград, где в январе-феврале 1943 года развернулись бои по окончательной ликвидации окруженной вражеской группировки.

31 января 1943 года танк Т-34 лейтенанта Ивана Малоземова, командира роты 5-го гвардейского отдельного танкового полка прорыва 21-й армии Донского фронта, в одном из заключительных боев за Сталинград уничтожил пять немецких танков. Но и его танк в этом бою был подожжен, а сам лейтенант погиб. 21 апреля 1943 года Ивану Малоземову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

В январе 1943 года войска Воронежского фронта во взаимодействии с левым крылом Брянского фронта приступили к осуществлению Острогожско-Россошанской наступательной операции. Главная роль в наступлении отводилась 3-й танковой армии.

14 января 1943 года отличился экипаж танка, в котором находился командир роты старший лейтенант П.Ф. Захарченко. Случилось так, что снаряды в танке кончились, а немецкий танк, приблизившись вплотную, изготовился для открытия огня. Тогда Захарченко принял решение таранить врага.

– Вперед! – скомандовал он механику-водителю сержанту М.А. Кривко. – Тарань фашистского гада, бей его, Миша, в борт!

Удар! Вражеский танк Pz.III застыл на месте. А «тридцатьчетверка» развернулась и заняла новую позицию. Танкисты осмотрели машину – все в порядке. Но тут донеслись звуки работающего мотора.

– По местам! – скомандовал старший лейтенант. Из переулка на улицу выскочил немецкий танк Pz.IV.

Танковая часть Донского фронта атакует позиции 6-й полевой армии севернее Сталинграда. Начало ноября 1942 года. На переднем плане – американский легкий танк МЗл (МЗА1 «Генерал Стюарт»), поставлявшийся в СССР по ленд-лизу (слева внизу)

– Догоняй, Миша! – крикнул Захарченко.

«Тридцатьчетверка» быстро настигла вражеский танк. От сильного удара он свалился в канаву. Через некоторое время из люков стали выпрыгивать немецкие танкисты, намереваясь удрать. Но не вышло, все они были пленены. За этот подвиг П.Ф. Захарченко и М.А. Кривко были награждены орденами Красного Знамени.

17 февраля 1943 года 13-я гвардейская механизированная бригада 4-го гвардейского механизированного корпуса вела бой за город Матвеев Курган, что на реке Миус.

Первым в Матвеев Курган ворвался танк лейтенанта A.M. Ерошина из 38-го гвардейского танкового полка 13-й гвардейской механизированной бригады. Этот бой для его экипажа был первым боевым крещением. Танк Ерошина ринулся в атаку смело и решительно. Через считаные минуты он оказался впереди других. Немцы открыли по «тридцатьчетверке» сильный противотанковый огонь, стремясь предотвратить ее прорыв за проволочные заграждения. К счастью, у противника была только малокалиберная противотанковая артиллерия. Ее снаряды были бессильны против лобовой брони корпуса и башни танка Т-34.

Немцы били по гусеницам, смотровым щелям, пулеметным отверстиям, выжидали, не подставит ли танк свой борт. Но этого не случилось. Александр Ерошин приказал своему механику-водителю сержанту И.А. Прокофьеву не подставлять врагу борта и не делать крутых поворотов, вести танк на максимальной скорости вперед на вражескую батарею.

Однако противнику удалось с близкого расстояния попасть в установку курсового пулемета. Пулемет вылетел из гнезда и нанес смертельный удар стрелку-радисту Е.А. Потапову. Перед смертью он успел произнести лишь одну фразу: «Умираю, друзья, отомстите за меня». И экипаж мстил за смерть своего товарища. Прорвавшись в расположение огневых позиций противотанковой батареи, танк раздавил гусеницами одно за другим четыре вражеских орудия вместе с их расчетами. Увидев вторую батарею, Александр Ерошин направил танк и на нее. Еще четыре вражеских орудия были исковерканы гусеницами танка.

Подбитый немецкий танк Pz.III Ausf.N. Ленинградский фронт, 1943 год

Враг, не выдержав стремительной атаки, в панике побежал по улицам города. Вслед за ним устремился и танк Александра Ерошина. Он вскоре оказался в центре города, в гуще скопления вражеских войск. Здесь в бой с танком вступила пехота противника. В танк полетели противотанковые гранаты. Танк загорелся. Окутанный густым черным дымом, он продолжал движение. Механик-водитель направил горящую «тридцатьчетверку» прямо на колонну вражеских машин и повозок и начал давить их. Дым из моторного отделения проник в боевое. Танкисты изнемогали от жары, задыхались, их покидали силы. Вокруг танка находилась вражеская пехота. Все же пришлось открыть верхний люк башни. Это был очень смелый поступок. В любой момент в открытый люк могла влететь вражеская граната. Но в это время на помощь подошли другие танки роты и прикрыли горящий танк. Экипаж выбрался из башни и вместе с подоспевшими на помощь танкистами погасил огонь. Выручившие его из беды экипажи насчитали на башне и корпусе танка 24 вмятины и одну пробоину.

К рассвету 17 февраля противник из Матвеева Кургана был выбит за реку Миус, и город снова стал советским.

За совершенный подвиг Александру Матвеевичу Ерошину Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1943 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Все остальные члены экипажа были награждены орденами. Посмертно был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени стрелок-радист Евгений Потапов.

Важнейшим сражением 1943 года на советско-германском фронте стала Курская битва. Развернувшиеся в ходе битвы танковые сражения были непревзойденными как по количеству участвовавшей в них бронетехники, так и по потерям с обеих сторон. К началу сражения немецкому командованию удалось существенно обновить боевой состав танковых войск. Помимо модернизированных средних танков Pz.III и Pz.IV, в части, привлекавшиеся к участию в операции «Цитадель», поступили тяжелые танки «Тигр» и «Пантера». Кроме того, войска получили усовершенствованные образцы самоходной артиллерии – штурмовые орудия StuG III с длинноствольными 75-мм пушками. В состав артполков танковых дивизий СС был включен дивизион самоходных гаубиц «Хуммель» (150 мм) и «Веспе» (105 мм). В результате мобильность полевой артиллерии существенно возросла, и она была в состоянии обеспечивать непрерывную огневую поддержку танковых частей. Кроме того, самоходные гаубицы могли применяться для поражения танков огнем прямой наводкой. В целом же к лету 1943 года противнику удалось достичь качественного преимущества своих танковых войск над советскими.

Усилиями советской пропаганды, в течение нескольких послевоенных десятилетий культивировавшей тезис о германском танковом превосходстве, в массовом сознании нашего народа утвердился миф о массовом же применении на Курской дуге «тигров», «пантер» и «фердинандов». Конечно, по сравнению с использованием боевых машин этих типов на других участках советско-германского фронта в 1942 и 1943 годах оно было массовым, а вот в остальном…

Командир танка Т-70 лейтенант Б.Зуйкин и механик-водитель Д.Румянцев, подбившие в бою за станицу Цимлянскую два средних танка противника. Январь 1943 года

В операции «Цитадель» приняли участие только 139 (в некоторых источниках приводится число 144) тяжелых танков «Тигр», что составляет примерно 7,5 % от общего количества немецких танков, задействованных в наступлении под Курском. Что касается «пантер», то их насчитывалось 184 штуки, а «фердинандов» – 89. Существенного влияния на ход событий они, конечно, оказать не могли. Вместе с тем следует признать, что пропагандистская кампания, сопровождавшая их появление на фронте, определенного результата достигла. Сообщения об атакующих и подбитых «тиграх», «пантерах» и «фердинандах» часто поступали с участков фронта, где их не было и в помине. Во-первых, за «тигры» и «пантеры» часто принимали танки других типов, а «фердинандами» называли любую немецкую самоходку. Во-вторых, из-за того, что страх перед немецкими танками, сидевший в солдатах с 1941–1942 годов, оставался еще очень сильным, а тут появились новые машины, почти неуязвимые для нашей артиллерии.

Поэтому командир 6-го танкового корпуса А.Л. Гетман вспоминает, как на его позиции на Обояньском направлении ползут «фердинанды», в то время как все они действовали на северном фасе дуги в полосе Центрального фронта. Ну а В.Л. Брюхов, воевавший в 5-й гвардейской танковой армии, сражается под Прохоровкой с «пантерами», которые входили в состав дивизии «Великая Германия» и атаковали как раз на Обояньском направлении. Так что к воспоминаниям ветеранов, изобилующих уничтоженными «тиграми», «пантерами» и «фердинандами», следует относиться с известной долей критики. В этой связи можно воспользоваться словами одного из героев художественного фильма «В бой идут одни старики», произнесенными по отношению к другому образцу немецкой боевой техники – истребителю Me-109: «Тут пока одного завалишь, запаришься!»

Герой боев за Харьков механик-водитель Т-34 трижды орденоносец КХабибулин. 3-я танковая армия, март 1943 года

С этими словами соглашается бывший командир танка Т-34 Е.Носков: «Боялись мы этих «тигров» на Курской дуге, честно признаюсь. Из своей 88-мм пушки он, «Тигр», болванкой, то есть бронебойным снарядом, с дистанции две тысячи метров прошивал нашу «тридцатьчетверку» насквозь. А мы из 76-мм пушки могли поразить этого толстобронированного зверя лишь с дистанции пятьсот метров и ближе новым подкалиберным снарядом. Причем этим самым снарядом – а их выдавали под расписку по три штуки на танк – я должен был угодить между опорными катками в борт, за которыми размещались снаряды, под основание башни – тогда ее заклинит, по стволу пушки – тогда он отлетит, по задней части, где расположены бензобаки, а между ними мотор, – «Тигр» загорится, по… колесу-ленивцу, ведущему колесу, по опорному катку или гусенице – значит, повредить ходовую часть. Все же остальные части «Тигра» нашей пушке не поддавались, и бронебойные отскакивали от его брони, как от стенки горох».

Тем не менее имеет смысл привести несколько описаний боев, в которых советские танкисты столкнулись с новыми немецкими тяжелыми танками.

Вот что записал в своем дневнике командир танка Т-34 из 1-й гвардейской танковой бригады 3-го механизированного корпуса 1-й танковой армии лейтенант Г.И. Бессарабов (эта запись – уже подвиг, так как солдатам и офицерам действующей армии вести дневники запрещалось. – Прим. авт.): «День 6 июля прошел в таком страшном бою, что сам не верю, почему до сих пор живой. Соколов уничтожил «тигра» и Т-ГУ, Шаландин – два «тигра» и два средних. Молодец! Можаров – два «тигра». Я – два средних.

7 июля командовал группой в четыре танка. Хорошо окопались, сделали запасные. Долго ждать не пришлось. Из лощины сначала показались длинные пушки, потом «тигры». В изображении тигра на броне мне увиделся сам Гитлер с раскрытой зубастой пастью. От злости чуть не задохнулся. Ударил бронебойным. Танк задымился… Ударил по второму и сменил позицию.

Малороссиянов подбил три «тигра». Опять меня перегнал. Поехал на заправку. Вернулся. Метрах в ста из-за развалин показался «Тигр». Ударил несколькими снарядами. Он загорелся, но успел поджечь танк Малороссиянова. Подвернул к его машине, забрал экипаж и отвез на командный пункт. Вернулся. Поток снарядов и бомб не уменьшался до вечера».

Попробуем разобрать приведенную запись. Рано утром 5 июля 1943 года немецкие войска перешли в наступление. В 8 ч 15 мин. пошла в атаку и 10-я танковая бригада 48-го танкового корпуса. В первом эшелоне двигался полк дивизии «Великая Германия», за которым следовали «пантеры» 39-го танкового полка. Всего в бою участвовало 268 танков (четыре Pz.II, 12 Pz.III, 51 Pz.IV, три «тигра», 12 огнеметных танков и 184 «пантеры»). Цель атаки – село Черкасское в полосе обороны советской 6-й гвардейской армии было хорошо укреплено, подступы к нему прикрывались проволочными заграждениями и минными полями. Несмотря на упорное сопротивление частей 67-й и 71-й гвардейских стрелковых дивизий и контратаку танков 245-го отдельного танкового полка, к вечеру оно было занято немецкими войсками. Потери 39-го танкового полка за день боя составили 18 «пантер». В ночь на 6 июля советским командованием было принято решение об усилении 6-й гвардейской армии двумя корпусами 1-й танковой армии генерала Катукова – 6-м танковым и 3-м механизированным. В последующие двое суток основной удар 48-го танкового корпуса немцев пришелся по нашему 3-му механизированному корпусу.

6 июля на советские позиции, помимо «четверок», немцы бросили 166 «пантер» и опять же три «тигра».

В то же время из дневника Георгия Бессарабова следует, что только три танкиста из 1-й гвардейской танковой бригады 6 июля уничтожили пять «тигров», чего, конечно же, быть не могло. Трудно заподозрить, что за «тигры» советский танкист принял средние танки Pz.IV, что, впрочем, часто бывало, так как боевые машины модификаций G и Н были оборудованны броневыми экранами, которые изменяли внешний вид Pz.IV до неузнаваемости. Видимо, по этой причине, а также из-за длинноствольной пушки даже в советских документах их часто именовали «Тигр тип 4». Но нет, Бессарабов, судя по всему, легко распознавал средние немецкие танки. Так в чем же дело? Чтобы ответить на этот вопрос, следует обратить внимание на один нюанс – изображение тигра с зубастой пастью на броне вражеских танков. На самом деле это был не тигр, это была голова пантеры с оскаленной пастью. Такую эмблему несли на бортах башен «пантеры» 52-го батальона 39-го танкового полка. Так что с «пантерами» воевали Бессарабов и его однополчане, а не с «тиграми». И, кстати, воевали неплохо!

Командиры и красноармейцы осматривают подбитый немецкий танк Pz.III. Район Сталинграда, февраль 1943 года

В последующие дни 10-я танковая бригада продолжала атаки. В ходе этих боев оба ее полка и сопровождавшая их пехота дивизии «Великая Германия» понесли большие потери. Кроме того, утром 7 июля, еще до вступления в бой, 39-й танковый полк потерял шесть «пантер» из-за пожара двигателей. К вечеру в строю полка осталось всего 20 боеспособных «пантер»!

В боях 9—10 июля боевая мощь 39-го танкового полка снизилась еще больше. Так, к вечеру 10 июля в строю оставалось лишь 10 боеспособных «пантер», 25 танков были безвозвратно потеряны, 65 находились в ремонте, а еще 100 требовали ремонта (из них 56 были подбиты, а 44 вышли из строя из-за поломок). К вечеру 11 июля боеспособными были уже 38 «пантер», 31 безвозвратно потеряна и 131 нуждалась в ремонте.

Необходимо отметить, что все эти дни непосредственным противником 39-го танкового полка была именно 1-я гвардейская танковая бригада.

«Пантеры» принимали за «тигры» довольно часто, главным образом потому, что абсолютное большинство советских танкистов – участников Курской битвы никогда ранее не видели ни тех, ни других. Ползет что-то незнакомое – значит «Тигр»! Поэтому и пестрят страницы отчетов сообщениями о подбитых «тиграх». К примеру, 6 июля 1943 года в боях за населенный пункт Покровка на Обояньском направлении экипаж легкого танка Т-70, которым командовал лейтенант Б.В. Павлович (49-я гвардейская танковая бригада, 1-я танковая армия) подбил три средних танка и один «Тигр» за № 824. На самом деле не «Тигр», а «Пантеру», о чем свидетельствует фото этого танка, сделанное после боя. У «пантеры» двумя 45-мм снарядами сбоку пробита маска пушки, разбит прицел, а орудие заклинено. Подбить из легкого танка Т-70 «Пантеру» – право же, это дорогого стоит!

Немецкий средний танк Pz. IV Ausf.H

О накале боев на Курской дуге свидетельствуют и воспоминания М.Е. Катукова, которые дополняют дневниковые записи Г.Бессарабова: «Рота лейтенанта В.А. Бочковского (1-я гвардейская танковая бригада) обороняла Обоянское шоссе у небольшой деревушки Яковлеве На рассвете 7 июля на шоссе показалось семь «тигров» и до полка пехоты. Гвардейцы подожгли две машины, остальные откатились назад…

Но это было только начало. В четыре часа утра в свете восходящего солнца гвардейцы увидели, как к деревне выдвигаются три танковые колонны с «тиграми» впереди. Вражеские машины шли параллельными курсами. Тут же послышался гул бомбардировщиков. Около 60 самолетов противника зашли с разных сторон и начали бить по всей площади, прокладывая своим машинам «ковер».

Несмотря на явное превосходство противника, гвардейцы не дрогнули. Восемь «тридцатьчетверок» целый день отбивали атаки. Особенно отважно дрались экипажи танков В.А. Бочковского и Г.И. Бессарабова.

К вечеру фашисты, видимо, догадались, что против них действует лишь горсточка танкистов, и возобновили атаки с утроенной энергией. Над селом повисли «юнкерсы». Одна из бомб разорвалась радом с машиной лейтенанта Соколова, и, накренившись, танк съехал в глубокую воронку.

Бочковский взял подбитый танк на буксир. Но тяжелая машина не поддавалась. А немецкие танки совсем рядом. Все это время Бессарабов прикрывал товарищей броней своей машины и отбивался от наседавших «тигров». Несмотря на драматичность ситуации, Бочковский подал Соколову второй буксир. Спасение было уже близко, но немецкий снаряд еще раз подбил машину – у нее отлетел ствол пушки, над мотором взметнулось пламя. Соколов был убит. Под градом снарядов танкисты отцепили бесполезный уже теперь буксир. Но вторым снарядом сорвало гусеницу с танка Бочковского. Командир роты приказал своему экипажу натянуть гусеницу, но еще взрыв – и машину Бочковского охватило пламя. Экипажи подбитых танков и четыре мотострелка, до последнего оборонявшие свой рубеж, забрались на броню машины Бессарабова, и, маневрируя среди разрывов, она ушла из деревни.

Утром рота уже в составе пяти машин снова стала на пути немецкого наступления. Только за два дня боев танкисты роты Бочковского уничтожили 23 танка, в том числе несколько «тигров».

Советские танкисты рассматривают следы попаданий немецких снарядов в башню своего Т-34. Южный фронт, лето 1943 года

Что ж, теперь мы знаем, что когда речь идет о 1-й гвардейской танковой бригаде, то вместо «тигры» нужно читать «пантеры». А вместо «уничтожил» правильнее будет читать «подбил» – ведь поле боя оставалось за немцами и они эвакуировали и ремонтировали свои подбитые машины. Аналогичный подход следует применять и к воспоминаниям бывшего командира 6-го танкового корпуса 1-й танковой армии А.Л. Гетмана, так как против его корпуса тоже действовала 10-я немецкая танковая бригада, оснащенная танками «Пантера». Описывая события 8 июля 1943 года, он пишет: «В первой атаке позиций 200-й танковой бригады участвовало до 60 фашистских танков, в том числе 30 «тигров». Одновременно, как докладывал полковник Леонов, около 30 танков атаковали 112-ю танковую бригаду в районе Сырцево. Удары наносились на узком фронте, что позволяло противнику усиливать и без того значительное численное превосходство, которым он обладал. Так, острие фашистского танкового клина оказалось направлено на крайний левый фланг 200-й танковой бригады.

Механик-водитель танка Т-70 гвардии старшина И.Г. Белоусов, награжденный орденом Красной Звезды и медалью «За Отвагу». Район Ростова-на-Дону март 1943 года

Там, на небольшом участке дороги, тянувшейся через Верхопенье к Обояни, оборонялся всего лишь один танковый взвод под командованием лейтенанта М.К. Замулы. Подпустив врага на 600 м, лейтенант первым открыл огонь. С третьего выстрела он зажег один «тигр», с шестого – второй. Взвод последовал его примеру, и запылало еще несколько фашистских танков. А так как засада теперь обнаружила себя, Замула приказал сменить огневую позицию. Расположившись в другом укрытии, также заранее подготовленном, взвод опять открыл огонь. Но теперь противника не было видно: он остановился, укрывшись за складками местности, и, видимо, выжидал, чтобы наши танкисты обнаружили себя.

Фашисты были рядом, но где именно? Чтобы выяснить это, Замула лично произвел разведку и установил точное местонахождение врага. Взвод открыл огонь. Запылало еще два танка противника. Но были подбиты и две наши машины, так как почти одновременно ударили вражеские танковые пушки и подошедшие самоходные орудия.

Свыше 8 часов длился бой. На помощь отважному взводу командир роты старший лейтенант З.П. Байбаков своевременно выдвинул еще два, умело возглавив их боевые действия. И хотя после этого гитлеровцы по-прежнему численно превосходили наши силы во много раз, им не удалось прорваться к Верхопенью. К исходу дня был подбит и танк лейтенанта М.К. Замулы. Но к тому времени он уже успел уничтожить девять вражеских танков, в том числе четыре «тигра», а также три самоходных орудия и один бронетранспортер. А с наступлением темноты по приказу командира батальона капитана B.C. Харитонова взвод эвакуировал для ремонта три свои подбитые боевые машины».

Отличился лейтенант Замула и на следующий день.

«За ночь он отремонтировал свои танки, имевшие незначительные повреждения, и с утра вновь вступил в бой. Десять ожесточенных атак отбил он в этот день, дважды пополнив свои танки боеприпасами. Волна за волной шли в наступление гитлеровцы, но всякий раз, наткнувшись на меткий огонь наших танкистов, вынуждены были откатываться назад. Огромными кострами полыхали на поле боя вражеские машины.

Фашисты продолжали рваться вперед, но взвод не отошел от своего рубежа. Напротив, при малейшей возможности он устремлялся в яростные контратаки.

Механик-водитель Герой Советского Союза гвардии старший сержант В.В. Егоров вместе с экипажем своего танка Т-34. Август 1943 года

Всего за 8 и 9 июля на его счету было 17 уничтоженных вражеских танков, из них семь «тигров», а также пять самоходных орудий и до сотни солдат и офицеров противника. Весь личный состав взвода, как и многие другие воины корпуса, за мужество и отвагу был награжден орденами и медалями, а лейтенант М.К. Замула был удостоен высокого звания Героя Советского Союза».

В тот же день в районе села Верхопенье танковая рота старшего лейтенанта Я.Кобзаря из той же 200-й танковой бригады, отражая атаки танков противника, подбила 21 средний и семь тяжелых танков, а также девять САУ. Сам командир роты лично подбил четыре тяжелых и 13 средних танков. В этом бою старший лейтенант Я.Кобзарь погиб. Звание Героя Советского Союза старшему лейтенанту Я.Кобзарю было присвоено посмертно только 4 октября 1990 года. Что ж, лучше поздно, чем никогда.

8 июля на участке Сырцево – Морозове отличились экипажи лейтенантов В.Цыбрука и П.Маслова из 112-й танковой бригады 6-го танкового корпуса. Первый из них, ведя бой из засад, за день подбил две «пантеры» и самоходное орудие. Второй вышел победителем из единоборства с пятью немецкими танками, подбив четыре из них.

С неменьшим накалом шли бои и на северном фасе Курской дуги. Так, например, 6 июля 1943 года в бою северо-западнее станции Поныри, на окраине деревни Александровка экипаж танка Т-34 2-го танкового батальона 107-й танковой бригады 2-й танковой армии под командованием младшего лейтенанта Андрея Столярова подбил в бою две немецкие САУ, а затем еще два танка. Но и «тридцатьчетверка» Столярова была подожжена. Пятый немецкий танк экипаж Столярова уничтожил таранным ударом, при этом весь экипаж «тридцатьчетверки» погиб.

Немецкий тяжелый танк Pz. VI Ausf.E «Тигр»

Наиболее грозным противником для советских танков в полосе Центрального фронта были немецкие самоходные орудия «Фердинанд». В связи с этим можно привести любопытный факт. В июле 1943 года в газете «Красная Звезда» была опубликована статья о лейтенанте Алексее Ерохине, уничтожившем на своем Т-34 на Курской дуге шесть (!) самоходных орудий «Фердинанд». Сейчас уже невозможно выяснить, был ли автором этого «охотничьего» рассказа сам Ерохин или имела место журналистская инициатива, но выглядело все следующим образом. Ерохин выпустил по первому «Фердинанду» пять снарядов.

«После того как мощная немецкая машина загорелась, батальон начал развертываться, занимая слева и справа заранее намеченные позиции для поддержки пехоты в случае атаки немцев. Вскоре правее хорошо видимого нам дымного столба показалось еще несколько невиданных немецких машин. Первая из них выскочила на высоту. Мы сразу же дали по ней залп всей ротой, и она, подбитая, остановилась. Остальные развернулись фронтом и с места открыли огонь по нам. Спросив разрешения у командира, я повел танк влево, маскируясь кустами и холмами, пробуя зайти немцам во фланг. Это мне удалось. Я высунулся из-за высотки, тщательно огляделся, проверил прицел и один за другим дал пять снарядов по ближайшему немецкому танку. На пятом снаряде он задымил. Другие танки, пятясь, начали отползать назад, потому что башни у них не вращались, и мой заход во фланг поставил их в невыгодное положение. Если развернуться и стрелять по мне, подставишь свои борта остальным нашим танкам, если же оставаться в прежней позиции, борта остаются открытыми для меня. Вскоре начало темнеть, атака у немцев сорвалась».

Немецкий тяжелый танк Pz. V Ausf.D «Пантера»

Ничего, кроме грустной улыбки, это повествование вызвать не может. Дело в том, что на поле боя под Понырями остался 21 «Фердинанд». 15 июля подбитая и уничтоженная в этом районе немецкая техника обследовалась представителями ГАУ и НИБТПолигона Красной Армии. Большая часть «фердинандов» находилась на минном поле, начиненном фугасами из трофейных крупнокалиберных снарядов и авиабомб. Более половины машин имели повреждения ходовой части: разорванные гусеницы, разрушенные опорные катки и т. д. У пяти «Фердинандов» повреждения ходовой части были вызваны попаданиями снарядов калибра 76-мм и более. У двух немецких САУ стволы орудий оказались прострелены снарядами и пулями противотанковых ружей. Одна машина была разрушена прямым попаданием авиабомбы, а еще одна – попаданием 203-мм гаубичного снаряда в крышу рубки. Лишь одна САУ этого типа, которая обстреливалась с разных направлений семью танками Т-34 и батареей 76-мм орудий, имела пробоину в борту, в районе ведущего колеса. Еще один «Фердинанд», не имевший повреждений корпуса и ходовой части, был подожжен бутылкой с зажигательной смесью, брошенной нашими пехотинцами.

Кстати сказать, единственным достойным противником тяжелых немецких самоходок оказалась самоходно-артиллерийская установка СУ-152. 8 июля 1943 года полк СУ-152 обстрелял атакующие «фердинанды» 653-го дивизиона, подбив при этом четыре вражеские машины.

На фоне рассказа А.Ерохина совершенно прозаическими выглядят воспоминания участника Прохоровского сражения Василия Павловича Брюхова: «В Прохоровском сражении наш корпус (2-й танковый. – Прим. авт.) сначала был во втором эшелоне, обеспечивая ввод других корпусов, а потом пошел вперед. Там между танками не больше ста метров было – только ерзать можно было, никакого маневра. Это была не война – избиение танков. Ползли, стреляли. Все горело. Над полем боя стоял непередаваемый смрад. Все было закрыто дымом, пылью, огнем так, что, казалось, наступили сумерки. Авиация всех бомбила. Танки горели, машины горели, связь не работала. Вся проводка намоталась на гусеницы. Радийная связь заблокирована. Что такое связь? Я работаю на передачу, вдруг меня убивают – волна забита. Надо переходить на запасную волну, а когда кто догадается? В восемь утра мы пошли в атаку и тут же схлестнулись с немцами. Примерно через час мой танк подбили. Откуда-то прилетел снаряд и попал в борт, отбил ленивец и первый каток. Танк остановился, слега развернувшись. Мы сразу выскочили и давай в воронку отползать. Тут уж не до ремонта. Это Прохоровка! Там если танк остановился – выскакивай. Если тебя сейчас не убили, то следующий танк подойдет и добьет. В упор расстреливали. Я пересел на другой танк. Его тоже вскоре сожгли. Снаряд попал в моторное отделение. Танк загорелся, и мы все выскочили. В воронку залезли и сидели, отстреливались. Ну, пока в танке воевал, я тоже дурака не валял – первым снарядом накрыл 75-мм пушку, которую расчет выкатывал на огневую, и сжег танк Т-III. Бой продолжался где-то до семи часов вечера, у нас были большие потери.

Механик-водитель танка Т-70М, гвардии техник-лейтенант В.П. Якушин, награжденный орденами Отечественной войны и Красного Знамени. Воронежский фронт, апрель 1943 года

Наступление развивалось не так удачно, как хотелось нашему командованию. Сверху шли грозные требования усилить натиск и увеличить темп наступления. Но как выполнить этот приказ в сложившейся обстановке?

Горели танки. От взрывов срывались и отлетали в сторону на 15–20 м пятитонные башни. Иногда высоко взмывали ввысь верхние броневые листы башни. Хлопая люками, они кувыркались в воздухе и падали, наводя страх и ужас на уцелевших танкистов. Нередко от сильного взрыва разваливался весь танк, в момент превращаясь в груду металла. Большинство танков стояли неподвижно, скорбно опустив пушки, или горели. Жадные языки пламени лизали раскаленную броню, поднимая вверх клубы черного дыма. Вместе с ними горели танкисты, не сумевшие выбраться из танка. Их нечеловеческие вопли и мольбы о помощи потрясали и мутили разум. Счастливчики, выбравшиеся из горящих танков, катались по земле, пытаясь сбить пламя с комбинезонов. Многих из них настигала вражеская пуля или осколок снаряда, отнимая их надежду на жизнь.

Выбравшись из подбитого танка, в ярости бросая гранаты, рвался вперед в рукопашную совместно с автоматчиками командир танка лейтенант Свинолупов A.M. Залег и поддерживал бой снятым лобовым пулеметом радист сержант Шестаков, с пистолетом в руках шел в атакующей цепи заряжающий Скирдов А.И.

Не умолкая, гремела стрельба. Стоял оглушительный грохот от разрывов бомб, снарядов, мин. Сотрясая воздух, ревели моторы, раздирал душу скрежет гусениц и металла. В безветренную, жаркую погоду все исчадье боя поднималось вверх, закрывало солнце, затем опускалось на землю, покрывая окрестности дымом и пылью. Наступал мрак, скрадывающий весь ужас страшного боя. Мрак мешал наблюдению за полем боя, подразделения теряли ориентировку и, случалось, вели огонь по своим.

Проводная связь с передовыми подразделениями нарушалась. Провода наматывались на гусеницы танков или рвались от бомб и снарядов. Были отброшены в сторону кодовые таблицы и позывные. Все передачи по радио шли открытым текстом. Эфир был забит распоряжениями, командами, руганью и матом. Управление и взаимодействие прерывались.

В воздухе беспрерывно висела авиация. В кромешной мгле выискивали цели штурмовики. Часто ошибались и наносили удары по своим войскам. Наши «Илы» действовали более удачно и эффективно. Редко появлялись истребители, которых явно не хватало для борьбы с большими группами вражеской авиации. Без устали вела огонь зенитная артиллерия.

Во время очередного налета самолеты противника нагло бомбили и обстреляли роту ст. техника-лейтенанта Арчая. Ротный рассвирепел, приказал механику-водителю поставить танк на подъеме оврага. Вытащил лобовой пулемет и стал обстреливать пикирующие самолеты. Не попадал, но и немецкие летчики с опаской заходили на его танк. Войдя в раж, Арчая приказал зарядить пушку осколочным снарядом и, выждав момент, выстрелил по наглому фашистскому стервятнику. К великому удивлению и радости всех, попал. Самолет замер в воздухе, взорвался и разлетелся на куски».

СУ-122 и ее экипаж. На переднем плане – командир САУ гвардии лейтенант С.А. Коряжнов и механик-водитель гвардии старший сержант В.Р. Иванов. Калининский фронт, весна 1943 года

Не лишним будет напомнить читателю, что до 50 % участвовавших в Прохоровском сражении машин составляли легкие танки Т-70. Так, по состоянию на 11 июля 1943 года, 5-я гвардейская танковая армия с приданными частями насчитывала 985 танков и САУ, из них 581 Т-34, 314 Т-70, 34 MK-IV «Черчилль», 2 KB и 54 САУ. Как видно, «семидесятки» составляли почти 34 % танкового парка армии.

К вечеру 11 июля 1943 года в составе 29-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии имелось 262 боевые машины – 138 Т-34,89 Т-70,2 KB и 33 САУ. Из этого количества 12 июля участвовало в бою 212 бронеединиц: 122 Т-34, 70 Т-70, 2 °CАУ. Как видно, Т-70 составляли до 40 % танков корпуса. В ходе боя 12 июля потери (в скобках указаны безвозвратные) составили 149 машин – 95 (75) Т-34, 35 (28) Т-70 и 19 (14) САУ. Из участвовавших в атаке Т-34 вышло из строя 78 %, а у Т-70 только 50 %, при этом более 60 % потерянных «тридцатьчетверок» не подлежали восстановлению, а у семидесятки этот показатель составлял 40 %. Одна из причин такого соотношения потерь легких и средних танков советского производства отмечалась в отчете «Поражаемость танков в Великой Отечественной войне», составленном осенью 1945 года: «Случаев полного разрушения танков Т-70 и других легких танков от взрыва снарядов боекомплекта в ходе войны не наблюдалось. Проведенными испытаниями установлено, что боекомплект 45-мм снарядов не детонирует».

Тут как раз к месту будет выдержка из рапорта начальника политотдела 26-й танковой бригады 2-го танкового корпуса подполковника Геллера, в которой он отметил мастерство командира легкого танка Т-70 из 282-го танкового батальона лейтенанта Илларионова:

«В боях 12.07.43 г. тов. Илларионов подбил танк «Тигр», а потом тремя снарядами по борту поджег».

Сразу возникает вопрос: возможно ли это? Может, это был не «Тигр», a Pz.III или Pz.IV? Все может быть. Но подбить из Т-70 «Тигр» было возможно. Бортовая броня тяжелого немецкого танка пробивалась 45-мм подкалиберными снарядами с дистанции 200 м. Главная задача заключалась в том, чтобы подойти к «Тигру» на эти самые 200 м!

Экипаж танка Т-34 (слева направо): сержант А.Сенцов, сержант А.Иванов, младший лейтенант А. Чупихин, старшина А. Топорищев. Южный фронт, июнь 1943 года

О том, как это порой происходило, рассказал бывший командир легкого танка Т-70 Михаил Соломин:

«Я был тогда в танковой армии у Рыбалко в 55-й бригаде и воевал на легком танке Т-70 – «семидесятке». Как мне этот танк? Да могила на гусеницах, впрочем, как и любой другой. И Т-34 ничем не лучше, и ИС горел не хуже всех их. Хотя у Т-70, как и у любого другого, были свои плюсы. Он был маленький по размерам, тихий на ходу (не громче грузовой машины), верткий и проходимый. Так что любить его было за что. Но броня с боков все же тонкая и пушчонка-«сорокапятка» тоже слабенькая, особенно против тяжелых танков.

Наступали мы на Орел и все больше реки форсировали и пехоту ихнюю утюжили со своей пехотой на пару. И только один бой страшный был, когда и погиб танк наш. Остальные танки на переправе отстали, нас одних и кинули против пушек и пехоты, чтобы прорвались мы в село и пулеметы подавили. А перед этим то село уже атаковали наши «тридцатьчетверки». Все шесть штук и остались, да два «Гранта» с ними дымились. А мы на таком «клопе». На верную смерть нас двинули, но Михалыч помолился и сказал, что на все воля Господня. Я и успокоился. Тем более на поле промоинки маленькие углядел, в которых Т-34 не спрячется, а нам как раз! Нам и задачу уточнили. В село ворваться и не только пулеметы подавить, но и блокировать там мостик, по которому немцы могли подкрепление подкинуть. Я уж не знаю, что тут сыграло, молитва ли или искусство вождения Михалыча, но ворвались мы по тем промоинкам в село-то. Промоинки неглубокие, но «семидесятку» с запасом скрыли, и не заметили немцы, как мы уж в село сбоку-сзаду въехали. Двое всего на легком танчике. И все! Ну, мы, конечно, поспешили пулеметчиков давить, кататься вдоль села и расстреливать всех, кого видали из пушки и пулемета. Потом и пушку одну расстреляли. Или нет, вроде все-таки две! А потом услыхали, как какой-то танк, натужно завывая, ползет от ручья к нам в горку-то.

«Ну все, – думаю, – кранты, мостик-то мы не заблокировали, сейчас они оттуда танки и подкинут, и капут тогда и нам и пехотному полку, что уже дружно орет «Уря!» на поле». Хорошо, что село представляло собой большую букву «Т», построенную вдоль двух дорог. У основания буквы как раз и был тот самый мостик, а дорога от него шла в вымоине и поднималась круто вверх. Мы же находились на верхней перекладине буквы «Т», и потому немец нас, конечно, за домами не увидел, хотя между домов мы временами видели тот берег ручья, откуда немец выполз, но на нем никого еще не было.

И тут из-за крайней избы вдруг показался длинный ствол немецкого танка с набалдашником. Это «Тигр» был. Против него моя «семидесятая» ничего не стоит. Но он меня еще не видел, а до него осталось ну метров сто. Ну и как начал он из-за дома выползать, угостил я его в борт бронебойным, или даже подкалиберным, прямо как Давид Голиафа. Он остановился и вроде как даже не горит. Но дорогу своим широким корпусом загородил. А за ним «артштурм» (штурмовое орудие StuG III. – Прим. авт.) гудит. Но я поспешил, стукнул по нему, но лобешник ему не пробил. Он тут же дал задний ход и назад вниз к мостику.

Ну а пока мы возились с «тигром», фрицы выползли на поле, что на том берегу ручья, и принялись по нас снизу стрелять из «артштурмов». А мы по ним стреляли да меж домами крутимся, по пехоте тоже добавляем, что вдоль улицы бегает. Трудно воевать на два фронта-то, вот один снаряд и проломил нам борт как раз справа – с той стороны, где двигатели стояли. Передний двигатель и пыхнул таким ярко-желтым пламенем. «Горим», – кричу, а сам пытаюсь люк в башне отдраить. А он не открывается. Видать, его снарядом покорежило. Мы рванулись было через передний, но тут услыхали, что фрицы около танка ходят и стучат в броню. Это ихние пехотинцы подоспели. Куда уж тут вылазить-то? В плен? Нет, уж лучше смерть. А мотор уж горит вовсю. Жаром пышет – как в аду. Легли на днище, там чуток попрохладнее. Но помогло, что комбинезоны у нас были ленд-лизовские с асбестовой ниткой, а то бы, наверное, сгорели мы заживо, в геенне этой. Ну, лежим на полу и гадаем про себя, когда это наш боекомплект рванет. А броня вверху раскалилась, за люк не возьмешься, от мотора белый вонючий дым пошел – это загорелось масло, но второй мотор еще тихонько так чухает. Правда, выхлоп внутрь танка идет. Жара невыносимая, белый дым, выхлоп – дышать нечем. Прямо выворачивает наизнанку. А возле танка фрицы ходят, галдят. Тут уж делать нечего, только молитвы вспоминать всякие и поджариваться.

И тут Михалыч мне откуда-то противогаз протянул. И как только вспомнил о них? Надел на себя резиновую маску. Вроде дышать полегче стало. Но все одно – жарища и тошнит. И тут как сквозь сон услыхал «бу-бу-бу» – это Михалыч морду свою ко мне прислонил и говорит что-то. Ну ладно, думаю, помоги нам, Господи! Все одно больше рассчитывать не на кого. И тут вдруг понял я, что сознанку теряю.

Очнулся на воздухе. Михалыч меня по щекам лупит. Рядом – наш танк, из которого медленно выползает маслянистый тяжелый такой черный дым. И одна гусеница у танка медленно так поворачивается. Словно он ногою землю роет, и звук такой «пф-ф-ф», словно танк дышит или дух испускает…

Танки Т-34 атакуют противника. Курская дуга, 1943 год

И так мне жаль стало танк наш, что я заплакал. А потом стал молиться следом за Михалычем, который выдернул меня из танка. О чем я молился? А кто теперь знает? Помню, что благодарил Бога за спасение, потом благодарил танк наш за спасение, потом благодарил Михалыча за спасение… А потом вспомнил «Отче наш, иже еси на небеси…». А потом пришли наши».

Совершенно исключительный случай с участием танка Т-70 зафиксирован 21 августа 1943 года в 178-й танковой бригаде. При отражении вражеской контратаки командир танка Т-70 лейтенант А.Л. Дмитриенко заметил отступавший немецкий тяжелый танк (возможно, что и средний, что не так уж важно). Догнав врага, лейтенант приказал своему механику-водителю двигаться рядом с ним (по-видимому, в «мертвой зоне»). Можно было стрелять в упор, но, заметив, что люк в башне немецкого танка открыт (немецкие танкисты почти всегда ходили в бой с открытыми башенными люками. – Прим. авт.), Дмитриенко вылез из Т-70, перепрыгнул на броню вражеской машины и бросил в люк гранату. Экипаж немецкого танка был уничтожен, а сам танк отбуксирован в наше расположение и вскоре, после небольшого ремонта использовался в боях.

Неплохо проявили себя в Курской битве и советские самоходчики. Их успехи никак нельзя обойти вниманием, так как с апреля 1943 года всеми вопросами формирования, комплектования, боевой подготовки и оперативно-тактического использования самоходно-артиллерийских частей ведал командующий бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии. Части самоходной артиллерии в абсолютном большинстве случаев организационно входили или придавались танковым и механизированным частям и соединениям. Самоходки действовали вместе с танками, а порой и вместо танков.

8 июля 1943 года во время Курской битвы самоходка СУ-122 под командованием лейтенанта Р.В. Трайникова из 1450-го самоходно-артиллерийского полка из засады подбила два немецких танка. 10 июля 1943 года экипаж САУ СУ-122 под командованием лейтенанта А. Б. Лещине кого, также из засады, подбил три танка противника. 14 июля 1943 года командир батареи самоходных установок СУ-122 старший лейтенант С.С. Миронов из все того же 1450-го самоходно-артиллерийского полка подбил три немецких танка.

10 августа 1943 года тяжелая САУ СУ-152 майора Сачковского (13-я армия) в первом же бою на Орловском направлении уничтожила 10 немецких танков.

Успешное отражение наступления немецких войск под Курском создало благоприятные условия для нанесения ответных ударов с целью разгрома орловской и белгородско-харьковской группировок противника. Первый удар был нанесен по орловской группировке в период с 12 июля по 18 августа. Утром 3 августа перешли в контрнаступление и войска Воронежского и Степного фронтов.

6 августа 1943 года в бою за город Грайворон Белгородской области экипаж танка 21-й гвардейской танковой бригады (5-й гвардейский танковый корпус, 1-я танковая армия) под командованием гвардии лейтенанта Евгения Кузнецова уничтожил четыре танка и автоколонну противника, подбил два танка и самоходное орудие. На следующий день гвардии лейтенант Кузнецов пропал без вести.

9 августа 4-й гвардейский танковый корпус генерала П.П. Полубоярова вышел на подступы к Ахтырке. В эти дни особенно отличалась танковая рота 12-й гвардейской танковой бригады, которой командовал капитан И.А. Терещук. При наступлении на Ахтырку четыре танка роты с ходу ворвались в город и в течение двух дней под командованием капитана Терещука, отбивая яростные атаки немцев, удерживали железнодорожный вокзал. Гвардейцы подбили шесть танков, пять броневиков и до 150 солдат и офицеров противника и с боем вышли из окружения. За стойкость, решительность и высокое боевое мастерство капитану И.А. Терещуку было присвоено звание Героя Советского Союза.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.