Глава 15. Война против греков (октябрь 1204 – март 1205 года)

Глава 15. Война против греков (октябрь 1204 – март 1205 года)

Теперь в империи приступили к разделу земель. Венецианцы получили свою долю, а французы – свою. Но едва только каждый узнавал, какая земля ему досталась, как жадность, царящая в мире, которая причиняла столько зла, не давала ему покоя. Все принялись творить зло в своей земле, один – больше, другой – меньше, не обращая внимания на права других. Греки начали ненавидеть их и вынашивать злобные чувства к ним.

Тогда император Балдуин дал графу Луи герцогство Никея (город Никея – совр. Изник), которое лежало по другую сторону пролива, ближе к туркам (Иконийскому султанату), и было одним из лучших феодов. Тем не менее земли эти пока не перешли под контроль императора и были настроены против него. Несколько позже император дал герцогство Филиппополь (совр. Пловдив) Ренье Тритскому.

Граф Луи послал около 120 рыцарей, чтобы завоевать свою землю. Их командирами были Пьер де Брасье и Пэйан Орлеанский. Они вышли из Константинополя в праздник всех святых, переплыли пролив у Абидоса, а затем направились в Спигу, город у моря, населенный латинянами. Оттуда они и повели войну против греков.

В это самое время император Мурзуфлус, у которого были выколоты глаза, – тот самый, кто убил своего сеньора, императора Алексея IV (сына императора Исаака II, которого крестоносцы взяли с собой в Константинополь), – с небольшим отрядом тайно переправился через пролив. Но Дитрих фон Лос, которому донесли об этом рейде, схватил его и доставил к императору Балдуину в Константинополь. Император весьма обрадовался его пленению и посоветовался со своими приближенными, как поступить с человеком, который так предательски убил своего государя.

Совет предложил следующее наказание. Ближе к центру Константинополя стояла мраморная колонна, едва ли не самая высокая в городе, украшенная такими резными изображениям, которых глаз человека никогда не видывал; Мурзуфлуса следует поднять на самый верх ее и заставить спрыгнуть вниз на виду у всего народа, ибо все должны увидеть этот акт справедливости. Таким образом, император Мурзуфлус был подведен к колонне и поднят на самый верх ее, и весь город сбежался поглядеть на это зрелище. Затем его столкнули вниз, и он упал с такой высоты, что когда достиг земли, то переломал себе все кости.

А теперь позвольте рассказать вам об удивительном совпадении. На этой колонне, откуда упал Мурзуфлус, были всякого рода изображения, вырезанные в мраморе, и среди них было одно, отображающее фигуру императора, падающего головой вниз. Это пророчество существовало с давних пор: император будет сброшен на землю с этой колонны. Так вот оно и исполнилось.

В то же время маркиз Бонифаций Монферратский, который был на пути к Фессалонике, захватил императора Алексея III – того, который выколол глаза императору Исааку II, – и с ним императрицу, его жену. Маркиз отослал алые сапожки и императорские одеяния в Константинополь императору Балдуину, своему сеньору, который выказал ему за это большую благодарность. Маркиз доставил императора Алексея III в Монферрат и заключил его в тюрьму.

В ближайший праздник святого Мартина Анри, брат императора Балдуина, отправился из Константинополя со ста двадцатью рыцарями и пересек пролив близ города Абидоса, в котором было изобилие всякого добра, в том числе зерна, съестных припасов и всего, что может понадобиться человеку. Захватив город, он расположил в нем своих людей и начал из него войну против греков за свою долю земель. Тут жило много армян, которые начали переходить к нему, потому что ненавидели греков.

В это же время из Константинополя выехал Ренье де Трит с отрядом в сто двадцать рыцарей и отправился к Филиппополю, который ему пожаловал император Балдуин. Они скакали несколько дней, пока не миновали Адрианополь и не оказались у цели своего назначения. Жители Филиппополя приветствовали своего сеньора и были рады увидеть его. Они испытывали большую потребность в подмоге, потому что Иоханнитца, король Валахии и Болгарии, много раз совершал на них жестокие набеги. Ренье де Трит настолько хорошо помог им, что стал владельцем большей часть этой земли, а многие из тех, кто держал сторону болгарского царя, перешли к нему. В этой части империи тоже началась ожесточенная война.

Тем временем император послал около сотни рыцарей пересечь пролив и направиться в ту часть страны, что располагалась напротив Константинополя. Командовал ими Макэр де Сент-Менеу, а помогали ему Матье де Валенкур и Робер де Ронсуа. Высадившись, они двинулись к городу Никомедия, который лежал на берегу залива примерно в двух днях пути от Константинополя. Когда греки услышали об их приближении, они оставили Никомедию и бежали из города. Так что наши люди захватили их жилища, поставили в городе гарнизон и восстановили укрепления. Отсюда же они, как и другие, начали войну против греков.

Земля по другую сторону пролива считала своим сеньором некоего грека Феодора Ласкариса; его женой была дочь императора Алексея III, который выколол глаза своему брату Исааку II и которого французы изгнали из Константинополя. Ласкарис объявил, что земля принадлежит его жене, и повел войну против французов к востоку от проливов, где бы ни встречал их.

Сам император Балдуин оставался в Константинополе вместе с графом Луи и с очень небольшим отрядом своих людей. Здесь же был граф Гуго де Сен-Поль, страдавший приступами подагры в стопах и коленях, и совершенно ослепший дож Венеции.

Вскоре прибыли морем многие люди из Сирии, включая и тех, кто оставил войско и отправился в другие гавани, а не в Венецию. Среди них были Этьен дю Перш и Рено де Монмирай, которые приходились двоюродными братьями графу Луи, встретившему их с великим почетом, – он был весьма рад их прибытию. И император Балдуин и другие люди в Константинополе тоже встретили их очень благожелательно, ибо это были весьма знатные и влиятельные личности, и с ними прибыло великое множество хороших воинов. В их числе были Гуго де Табари и Тьерри де Тенремонд, много войск из Сирии, рыцари, легковооруженные всадники и сержанты. Вскоре после их прибытия император Балдуин пожаловал Этьену Першскому герцогство Филадельфия.

Среди прочих вестей дошла до императора Балдуина одна, которая его очень опечалила. Графиня Мария, его жена, из-за беременности не смогла отправиться с ним в Крестовый поход. Она осталась во Фландрии, где родила дочь. Оправившись после родов, она пустилась в путь, чтобы присоединиться к своему мужу. Она отплыла из Марселя, и, как только прибыла в Акру, посланец из Константинополя принес ей вести, что город завоеван и что ее сеньор, к великой радости всех христиан, избран императором. Услышав это, госпожа решила как можно скорее присоединиться к мужу – но заболела и умерла. Все христианство погрузилось в печаль из-за ее кончины, потому что она воистину была доброй, великодушной и весьма почитаемой дамой. Известие это принесли те, кто приплыл из-за моря. Оно стало великим горем для императора Балдуина и для всех сеньоров в империи, ибо они очень желали иметь ее своей императрицей.

В это самое время те, кто прибыл к городу Спига во главе с Пьером де Брасье и Пэйаном Орлеанским, укрепили замок Панорм и, поставив в нем гарнизон, двинулись из его стен завоевывать эти земли. Феодор Ласкарис, со своей стороны, собрал воедино всех, кого только смог привлечь. В день праздника святого Николая, что перед Рождеством, два войска сошлись на равнине под замком Поеманенос. Там и состоялась битва, которая уже клонилась к крупному поражению для наших войск, потому что у греков было потрясающее количество воинов, а на нашей стороне – не более ста сорока рыцарей, не считая конных сержантов.

Но Господь наш дает событиям такой ход, какой Ему угоден. Его милостью французы взяли верх над греками, обратив их войска в бегство и нанеся им тяжелые потери. В течение недели им сдалась большая часть этих мест. Они захватили сильно укрепленный замок Поеманенос, город Лопадиум, едва ли не красивейший в тех местах, который считался одним из лучших городов той земли, и Аполлонию, что стояла на берегу пресного озера, являясь одной из самых мощных и внушительных крепостей, которые только можно было найти. Короче, все обернулось весьма хорошо для наших людей, и они с помощью Божьей успешно подчинили себе эти земли.

Вскоре Анри, брат императора Балдуина Константинопольского, по совету армян выехал из Абидоса и, оставив в городе гарнизон, поскакал к Адрамиттею (совр. Эдремит), приморскому городу в двух днях пути от Абидоса. Город сдался ему, и он там расположился, после чего ему сдалась большая часть земель; город же был очень хорошо обеспечен хлебом, и провизией, и другим добром. Отсюда он и начал войну против греков в этой местности.

Феодор Ласкарис, потерпев поражение под Поеманеносом, постарался собрать большое войско и доверил его Константину, своему брату, одному из способнейших греков в империи, который устремился прямо к Адрамиттею. Анри же, брат императора Балдуина, узнав через армян, что на него движутся большие силы, подготовился встретить врага и построил свои войска в боевой порядок. С ним было немало отважных воинов, например Бодуэн (Балдуин) де Бовуар, Никола де Майи, Ансо де Кайо, Дитрих фон Лос и Тьерри де Термонд.

В воскресенье, в канун середины Великого поста, к Адрамиттею подошел Константин Ласкарис со своим войском. Когда Анри узнал о его приближении, он собрал своих командиров и сказал, что ни в коем случае не позволит, чтобы его заперли в городе, он выйдет и встретит врага. Силы греков, пешие и конные, подступили к городу; наши люди вышли из его стен и двинулись в атаку. Разгорелась ожесточенная битва, многие сходились врукопашную, но с Божьей помощью французы одержали победу, и греки в беспорядке бежали. Многие были убиты или взяты в плен, а победителям досталась большая добыча. После этого французы могли жить в мире и с удобствами, поскольку хорошо обеспечили себя провиантом, а жители этих мест перешли на их сторону и начали доставлять им продукты из своих хозяйств.

А теперь позвольте оставить рассказ о людях из Константинополя и вернемся к маркизу Бонифацию Монферратскому. Он, как вы знаете, направился к Фессалонике, а оттуда двинулся против Леона Сгуре, который держал Нафплион и Коринф, два самых могущественных города на свете. Люди маркиза начали осаду обоих сразу. Жак д’Авень остался перед Коринфом со множеством надежных воинов; а другие разбили лагерь перед Нафплионом и осадили его.

Теперь разрешите рассказать о событии, что в это время приключилось в этой земле: молодой Жоффруа де Виллардуэн, который приходился племянником другому Жоффруа, маршалу Шампани, покинул Сирию с теми, кто прибыл морем в Константинополь. Так уж случилось, что ветер принес в порт Метони его корабль, который получил такие повреждения, что ему пришлось провести зиму в этих местах. И некий грек, знатный сеньор той земли, узнав об этом, оказал ему сердечную встречу и сказал: «Сеньор, французы завоевали Константинополь и поставили там императора. Если бы ты к ним присоединился, я обещаю быть тебе верным другом и мы вместе завоевали бы немало этой земли». Так они скрепили клятвой свой союз и сообща завоевали большую часть этой земли. И Жоффруа де Виллардуэн удостоверился в замечательной верности этого грека.

Поелику события приключаются по велению Божьему, напала на грека болезнь, и он скончался. А сын грека восстал против Жоффруа де Виллардуэна и изменил ему; крепости же, в которых тот оставил стражу, поднялись против него. До молодого человека дошла молва, что маркиз Монферратский осаждает Нафплион, и, взяв с собой столько людей, сколько мог, Жоффруа де Виллардуэн отправился к нему, с превеликими опасностями пересек страну за добрых шесть дней и прибыл в лагерь маркиза, где его очень тепло приняли, а маркиз и его соратники встретили с большими почестями. И это было только справедливо, ибо он был весьма доблестным и отважным, добрым рыцарем.

Маркиз хотел дать ему достаточно земель и денег, чтобы он остался служить ему. Он же не захотел ничего брать из этого, а обратился к Гийому де Шамплитту, который был его очень близким другом, и сказал ему: «Я приехал из страны, которая очень богата и которая называется Мореей (Пелопоннес. – Ред.). Возьмите, сколько сумеете, воинов, покиньте эту армию, и с Божьей помощью мы завоюем эту землю. Я получу от вас любую часть ее, которую вы соблаговолите отдать мне из завоеванного, и буду служить вашим вассалом». Гийом де Шамплитт, который целиком доверял Жоффруа и любил его, пошел к маркизу, рассказал о сделанном ему предложении, и маркиз отпустил обоих в Морею.

Так Гийом де Шамплитт и его молодой друг Жоффруа де Виллардуэн покинули лагерь маркиза, поведя за собой около сотни рыцарей и немалое число конных сержантов. Вступив в Морею, они доскакали верхом до города Метони. Михаелис, услышав, что они появились в пределах Мореи с очень небольшим отрядом, собрал огромное количество своих людей и двинулся вслед за ними, считая, будто он уже всех их взял в плен и они в его руках.

Когда наши люди услышали о его приближении, они спешно восстановили стены Метони, которые давно лежали разрушенными, и оставили в городе свою поклажу и охрану при ней. Проскакав целый день, они подготовились к битве, собрав в один отряд всех воинов, которые были при них. Казалось, что все против них, потому что их силы насчитывали не более пятисот всадников, а противников было свыше пяти тысяч. Однако поелику ратные дела творятся по велению Божьему, то, сойдясь с греками, они нанесли им поражение и погнали их. В этом бою враг понес тяжелые потери; мы же захватили множество коней, оружия, доспехов и громадное количество прочей добычи. Ликующие и радостные, наши люди вернулись обратно в Метони.

Потом они двинулись к городу Корони, расположенному на берегу, и осадили его. Осада длилась совсем недолго, и город им сдался. Гийом пожаловал его Жоффруа де Виллардуэну, который тем самым стал его вассалом. Он поставил в городе стражу из своих людей. Затем они приступили к замку под названием Каламата, очень красивому и надежно укрепленному. Осада была долгой и утомительной, они стояли под ним, пока замок им не сдался. И тогда греков Мореи им сдалось больше, чем когда-либо ранее.

Маркиз Монферратский продолжал осаждать Нафплион, но без малейших успехов, поскольку город был слишком надежно укреплен, и при попытке взять его маркиз потерял много своих людей. Жак д’Авень, со своей стороны, продолжал вести осаду Коринфа, так как маркиз препоручил ему заботу о нем. Леон Сгуре, который оставался в городе, был весьма мудрым и хит рым. Он заметил, что людей у Жака осталось немного и что он не заботится о караулах. Однажды утром на рассвете он со всеми своими силами вышел из города, добрался до палаток осаждающих и перебил многих из них прежде, чем они успели схватиться за оружие.

Там погиб Дрё д’Эструэн, доблестный и храбрый рыцарь, о чьей смерти все глубоко скорбели. Жак д’Авень был тяжело ранен в ногу, но те, кто был рядом с ним в этом бою и был спасен благодаря его доблести, позже высказали ему глубокую признательность. Все они были на краю гибели, но с Божьей помощью отбросили врагов обратно в замок.

Но греки, народ по натуре вероломный, не исторгли из своих сердец мысли о предательстве. (Интересная трактовка: борьба с оккупантами – предательство (!). – Ред.) В это время они обратили внимание, что силы французов слишком раскиданы по этой стране и что каждый крайне занят только своими собственными интересами. Тут-то они и решили, что сейчас самое время, когда они могут без труда предать их. Они тайно назначили вестников из всех городов страны и послали их к царю Иоханнитце (Калояну. – Ред.), хотя тот с давних пор был их врагом и постоянно вел войну с ними. Послы передали, что греки предлагают ему стать их императором и что они полностью передают себя в его власть и перебьют всех французов и венецианцев в империи. От имени всех греков они поклялись повиноваться ему как своему государю, а он, со своей стороны, будет оберегать и защищать их как своих подданных. Обе стороны утвердили этот договор. (Естественно, лучше православный болгарский царь (до 1185 года – подданный империи), чем католические варвары, разграбившие родную страну. – Ред.)

Как раз в это время наши люди в Константинополе пережили великую потерю. Кончилось житие графа Гуго де Сен-Поля, который давно страдал подагрой и был прикован к постели. Это грустное событие, которое стало большим горем, вызвало великую печаль; он был горько оплакан своими людьми и друзьями и был с великими почестями похоронен в церкви Святого Георгия в Мангане.

При жизни граф Гуго владел очень красивой и надежно укрепленной крепостью Демотика (совр. Дидимотихон. – Ред.), в которой стоял гарнизон из его рыцарей и оруженосцев. Вскоре после его смерти греки во исполнение клятвы, принесенной королю Валахии (болгарскому царю Калояну. – Ред.), предательски напали на наших людей в этой крепости, многих убив и взяв в плен. Мало кто спасся; они бежали в город Адрианополь, который в то время принадлежал венецианцам.

Вскоре после этого жители Адрианополя подняли вооруженный мятеж, и те, кто охранял город, выбрались оттуда с большой опасностью для жизни. Вести об этом дошли до императора Балдуина, который с графом Луи Блуаским и горсткой людей был в Константинополе. Известие это ошеломило и сильно взволновало его. С этого времени дурные вести стали приходить к ним изо дня в день, потому что греки повсюду восставали и там, где обнаруживали французов или венецианцев, убивали их.

Те, кому удалось оставить Адрианополь, венецианцы и другие, кто был с ними, подались в город Чорлу (современное турецкое название. – Ред.), пока еще принадлежавший императору Балдуину. Там они нашли Гийома де Бланвеля, который охранял его по поручению императора. Благодаря подмоге, которую он им дал, и потому, что он сопровождал их с теми людьми, которых смог выделить, они повернули назад к находившемуся неподалеку, примерно в двенадцати лье, городу Аркадиополю. Тот принадлежал венецианцам. Найдя его пустым, они вошли в город и заняли его.

В течение трех дней греки из всех этих мест, расположенных не далее чем в дне пути, собрались вместе и приступили к осаде Аркадиополя со всех сторон. Наши не только доблестно оборонялись. Они открыли свои ворота и всеми силами атаковали врага. По Божьему повелению, греки кинулись в бегство, а наши, пустившись в погоню, начали разить и убивать их. На открытом месте они гнали их целое лье, многих убили и захватили много коней и изрядно иной добычи.

Так что воины с большой радостью возвратились в город. Об этой победе они известили императора Балдуина в Константинополе, который был ею весьма обрадован. Тем не менее наши люди решили не удерживать город Аркадиополь и, на следующий день выйдя из него, возвратились в Чорлу. В нем они пребывали в большом напряжении, опасаясь и жителей города, и тех, кто был вне его, зная, что все они принесли клятву верности королю Валахии, в силу чего должны предавать всех французов. Мало наших людей отважились оставаться в Чорлу, и все вернулись в Константинополь.

В это время император Балдуин, граф Луи и дож Венеции, обеспокоенные тем, что постепенно теряют империю, встретились, чтобы обговорить положение дел. В результате они пришли к соглашению, что император должен приказать своему брату Анри, который находился в Адрамиттее, оставить все, что он успел завоевать, и идти к ним на помощь.

Граф Луи, в свою очередь, отправил послания Пэйану Орлеанскому и к Пьеру де Брасье и к их людям, которые были с ними в Лопадиуме, и, приказав им бросить все завоеванное, за исключением прибрежного города Спига, оставив в нем самую малость воинов, и со всеми остальными прийти к ним на помощь.

Далее император повелел Макэру де Сент-Менеу, Матье де Валенкуру и Роберу де Ронсуа, которые с сотней рыцарей находились в Никомедии, оставить город и тоже двинуться к нему на подмогу.

По приказу императора Балдуина Жоффруа де Виллардуэн, маршал Романии (т. е. завоеванной Восточной Римской империи. – Ред.) и Шампани, и Манассье де л’Иль выехали из Константинополя, взяв с собой столько людей, сколько могли собрать, – а их было очень мало, учитывая, что вся империя была на краю гибели. И они скакали верхом до города Чорлу, что был в трех днях пути от Константинополя, где застали Гийома де Бланвеля и тех, кто вместе с ним пребывал, в великом страхе; прибытие маршала с воинами заставило их несколько приободриться. Они провели в Чорлу четыре дня. Пока они были там, император Балдуин послал маршалу еще, сколько мог, людей из войск, прибывших в Константинополь, и к четвертому дню у них в Чорлу собралось восемьдесят рыцарей.

И тогда маршал Жоффруа и Манассье де л’Иль со своими людьми снова пустились в дорогу. Они скакали, пока не достигли города Аркадиополя, где и остановились на ночь. Тут они провели один день прежде, чем двинуться к Бургарофигону. Греки оставили его, и рыцари разместились в нем на ночь. На следующий день они добрались до города Никитца, очень красивого и превосходно укрепленного, с обилием всяческого добра. Они выяснили, что греки покинули его и все переместились в Адрианополь. Но поскольку город Никитца находился всего в девяти лье от Адрианополя, где собралось великое множество греков, они решили дождаться появления императора Балдуина.

А теперь мне бы хотелось рассказать о необыкновенном событии. Ренье де Трит, который оставался в Филиппополе, в добрых девяти днях пути от Константинополя, имея при себе примерно сто двадцать рыцарей, был покинут своим сыном Ренье, братом Жилем, племянником Жаком де Бонди и Ашаром де Верденом, замужем за которым была его дочь. Они увели с собой около тридцати рыцарей, оставив остальных, как вы можете представить, в большой опасности. Они собирались спокойно добраться до Константинополя, но увидели, что народ по всей стране взбунтовался против них. В бегстве они потерпели поражение. Греки схватили их, а потом выдали королю Валахии, который приказал отрубить им головы. Могу заверить вас, что в нашем войске почти не сожалели о них – кто так позорно обошелся с теми, кому они были обязаны подчиняться.

И когда другие рыцари Ренье Тритского увидели все это, те, кто не был так близок к нему, тоже покинули его, не испытывая стыда, и около восьмидесяти рыцарей двинулись другой дорогой. Ренье Тритский и немного его людей были окружены греками со всех сторон. Фактически в Филиппополе и в Станимаке при нем оставалось не более пятнадцати рыцарей, хотя Станимак был очень мощным замком, в котором Ренье де Трит затем длительное время подвергался осаде.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.