Орлиное гнездо

Орлиное гнездо

Заперев Анненкова в горах и не решаясь туда сунуться, красное командование через советский Хоргос связалось с китайскими властями и просило в случае перехода анненковцев на территорию Китая разоружить их и не допустить в дальнейшем их нападений на советскую территорию.

Обстановка в приграничном Синьцзяне была очень острой и напряжённой. Здесь бурлило движение мусульман за автономию (фактически — за независимость), в которое активно внедрялись панисламистские идеи о создании Великого Турана от Туркестана до Кавказа. Движение находило живой отклик и среди мусульман Джаркентского уезда, и здесь, даже из среды местного советского руководства, исходили призывы к борьбе с русскими и к созданию независимого Казахстана. В Джаркенте и в китайских городах Кульдже и Чимпандзи ежедневно проходили митинги, накалялись и кипели страсти, а между Джаркентом и Чимпандзи бродили толпы антисоветски и антирусски настроенных мусульман. Отмечались и случаи нападения на русских. Так, 17 марта командир 27-го полка, дислоцировавшегося в Джаркенте, Кичатов доносил командиру дивизии, что 14 марта в Чимпандзи толпа таранчи окружила и хотела убить командира 2-го эскадрона Караваева[273].

Это движение стремились приспособить для своих целей атаман Дутов и генерал Щербаков. Сгорал от нетерпения присоединиться к ним и атаман Анненков.

Засев в ожидании разрешения китайцев на переход границы в Орлином гнезде, как Анненков высокопарно величал место своего временного пристанища, атаман не терял времени даром и старался вовлечь в борьбу против Советов местное население. Разведка 27-го Джаркентского полка доносила, что атаман начал вооружать мусульман, кочевавших и проживавших в Лепсинских горах, что в районе Джунгарских ворот и перевала Чулукиве (современное название Чулак). По другим данным, он продолжал это делать и после перехода в Китай и вооружил еще около 15.000 человек. В случае возобновления борьбы с советской властью, отряды этих мусульман действовали бы на фронте от Сибири до Джаркента.

Возлагал атаман некоторые надежды и на мусульманские подразделения 27-го Джаркентского полка, дислоцировавшиеся в Хоргосе, Кольджате, Джаркенте и Фергане[274].

Сведения о вооружении Анненковым 15.000 приграничных мусульман в дальнейшем не подтвердились: во-первых, столько мусульман у границы не проживало, во-вторых, у Анненкова не было такого количества лишнего оружия, да и временем на проведение такой работы атаман не располагал. Однако эти сведения потребовали от красного командования достаточных усилий, чтобы их проверить и понять обстановку.

Как раз в это время китайским пограничным властям поступила просьба советского военного командования о воспрепятствовании переходу анненковцев в Синьцзян. Представлявшие значительную угрозу синьцзянским властям, да и всей Поднебесной, националистические волнения, направленные на отторжение Синьцзяна от Китая, контакты руководства белой военной эмиграции с мусульманскими авторитетами и намерение атаманов использовать это движение в их борьбе с советской властью представляли для китайцев постоянную заботу. Поэтому пропускать воинство Анненкова на свою территорию они не хотели и охотно откликнулись на просьбу красных.

В начале апреля 1920 года Кичатов доносил в Верный начальнику 3-й Туркестанской дивизии:

«При переговорах с Китаем 24 и 25 марта китайские власти дали подписку такого рода: «Мы гарантируем, что не допустим разбитым, разоружённым казацко-таранчинским бандам вновь организоваться и напасть на советскую территорию со стороны Илийского округа. Кроме того, мы примем все меры против возможного вторжения в пределы Илийского округа для нападения на советскую территорию каких бы то ни было организованных и вооружённых отрядов белых и, в случае их вторжения, обязуемся их разоружить. Если же против нашей воли белые начнут нарушать международное право и пройдут силой, против которой мы окажемся бессильны, то обязуемся немедленно уведомить советскую власть в Джаркенте»»[275].

Буквально через несколько дней после своего обещания китайцы получили данные, что Анненков намерен силой прорваться в Китай. 29 марта в Чимпандзи из Кульджи для передачи командиру 27-го полка Кичатову поступила телеграмма за № 72:

«Немедленно передать в Джаркент начальнику привет. Прибыл нарочный, сообщил, что Анненков с войсками около 10 тысяч человек из казаков силой хочет проехать через Кульджу в Джаркент. Военный губернатор послал войска загородить границу. Будьте осторожны. Действуйте так, как в прошлом году. Поэтому сообщаю. Будьте осторожны. Китайская республика, гор. Кульджа, Даотай у-джон»[276].

Телеграмма была немедленно передана в Джаркент. Оценив сообщение, Кичатов донёс своё мнение в Верный командиру 3-й Туркестанской дивизии Белову: «Телеграмму считаю достойной доверия. Для выяснения послал агентов. Прошу указаний»[277]. Однако начальник штаба Туркво Осипов и зам. военкома Костюк считали, что численность отряда Анненкова преувеличена[278]. Узнав, что китайцы подтянули к границе два калмыцких полка и другие силы, Анненков от намерения силой прорваться через границу отказался.

Вскоре китайцы стали принимать конкретные меры по воспрепятствованию проникновения Анненкова в Китай, а белых формирований, уже находящихся на территории Китая, — в район Кульджи. 30 марта по распоряжению правителя Курэ (десять вёрст юго-восточнее Суйдуна) с пограничных постов было снято 300 чириков[279] для задержания 3000 казаков, следующих с северного фронта через Чугучак в Кульджу и находившихся уже в районе озера Сайран-нур[280].

2 апреля 1920 года Комдив-3 получил от Кичатова донесение о том, что, по агентурным данным, китайскими властями на постах оставлено по 20 человек, остальные же солдаты сняты и предназначены для воспрепятствования проникновению отряда атамана Анненкова в китайские пределы[281].

Однако в мае 1920 года китайцы под давлением западных государств всё-таки разрешили Анненкову перейти границу. Возможно, некоторую роль в получении этого разрешения сыграла и возросшая агрессивность Анненкова по отношению к китайским властям, которая однажды вылилась в производство нескольких пушечных залпов по китайской территории[282].

Тем не менее разрешение было дано. На перевал Сельке, на высоту 2,5 тысячи метров над уровнем моря, по узкой, полуразрушенной временем тропе потянулись войска. «Трудно переходили границу, — пишет Анненков в своих воспоминаниях. — Обидно было сдавать оружие таким обезьянам, но ничего не поделаешь. Со слезами на глазах сняли пограничный трёхцветный флаг Российский. Кто знает, быть может, осмелившись, красные придут сюда и водрузят свой ненавистный красный флаг. Ах, не всё ли равно, для нас Родины не существует. Мы выброшены за борт. Пусть нас морят голодом, пусть нас гноят в тюрьмах, но мы не падём духом, мы твёрдо верим, что наше время будет впереди!»[283].

С отрядом в 4 тысячи бойцов, сдав оружие, Анненков 26 мая перешёл в Китай.