Ионов

Непростые отношения сложились у Анненкова с Ионовым. Оба красавцы, участники Великой войны, отмеченные многочисленными наградами, оба атаманы, самолюбивые и амбициозные, они не могли ужиться на этом, в общем-то, небольшом фронте. Корни их взаимной неприязни уходят в прошлое. Они были давними знакомыми и однополчанами, оба служили в Джаркентском полку, где и проявилась их неприязнь друг к другу и соперничество. Ионов был как-никак, в отличие от Анненкова, казаком, сыном Наказного атамана Семиреченского казачьего войска генерал-лейтенанта Ионова Михаила Ефремовича, и его карьера складывалась более успешно, чем у других. Ионов-младший был законно избранным Войсковым кругом атаманом Семиреченского казачьего войска и «единодержцем» булавы — символа власти над казаками, а Анненков атаманом по иным причинам, уже известным читателю. Анненков полагал, что сам вполне мог стать атаманом семиреченских казаков, если бы ему не перешёл дорогу Ионов. Теперь же Ионову, как атаману Семиреченского казачьего войска, должны были подчиняться все действующие в Семиречье казачьи части, в том числе и анненковские, с чем тот смириться не мог. Был козырь и у Анненкова: сибиряки всегда упрекали семиреченцев в том, что те не участвуют в боях, а несут охранную службу, и называли их обозниками. Вот и в Великой войне Анненков сражался на фронте, а Ионов некоторое время охранял границу с Персией от южного побережья Каспия до провинции Хорасан.

Александр Михайлович Ионов родился в 1880 году. Его отец был известен всему военному и учёному миру как начальник Памирских экспедиций и атаман-устроитель Семиреченского войска.

По окончании 2-го Оренбургского Кадетского корпуса и Константиновского артиллерийского училища А.М. Ионов вышел в 3-ю конную батарею, но вскоре перевёлся в Туркестанскую конную батарею.

Окончив Императорскую Николаевскую Военную Академию, он пожелал пройти службу в пехоте, где и откомандовал на ценз[205] ротой.

С переводом в Генеральный штаб он остался в Семиречье и в годы Великой войны последовательно занимал должности начальника штаба дивизии, в частях кавалерии, казачьих и пехоты. Он побывал на разных фронтах, не исключая Кавказского. При операциях Сарыкамышского периода он руководил боями, являясь начальником штаба соединённого большого отряда и удостоился высоких боевых наград — ордена Святого Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия.

В июле 1917 года полковник Ионов принял 2-й Семиреченский казачий полк, стоявший в иранском городе Астрабаде и в этой должности закончил Великую войну, приведя полк на родину, где у власти были уже большевики. Семиреченское казачество, однако, не признало власти советов и вступило с ними в борьбу.

Заседавший в те дни Войсковой круг избрал в Войсковые атаманы полковника Ионова и благословил его на тернистый путь борьбы с советами. С этого дня — 26 февраля 1918 года — и началась его служба Белому делу[206]. Дополним эту характеристику описанием подвига Ионова, за совершение которого он был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени. В представлении о награждении указывалось, что Генерального штаба подполковник Александр Ионов 19 декабря 1914 года, исполняя должность начальника штаба 4-й Туркестанской стрелковой дивизии, под сильным артиллерийским и ружейным огнём противника произвёл личную разведку, составил план дальнейших действии и, не имея связи с командованием бригады, проявил инициативу и приказал 14-му и 16-му Туркестанским стрелковым полкам занять позицию у Кетека и высоты 808, что дало возможность выдержать Карауганские бои в течение двух недель. Непростая одиссея выпала на долю 2-го Семиреченского казачьего полка, который должен был возвратиться домой, вобрав по пути все части семиреков, стоявшие в Туркестане. Надо было прорваться, если потребуется, силой, сохранив оружие, или, в крайнем случае, сдать его представителям мусульманской армии Временного правительства автономного Туркестана.

Перипетии самоопределения в борьбе и сомнениях, трудный путь домой хорошо представлены М.Б. Митропольской, которая отмечает, что в дальнейшем полк и запасная сотня (631 казак) решили встать под красные знамёна. Они выбрали, таким образом, хоть красную, но Россию, хотя советскую, но территориальную автономию, сомнительное, но всё-таки какое-то социальное согласие[207].

Видя раскол между казачеством и крестьянством, Ионов решил ликвидировать его путём оказачивания крестьянства северного Семиречья. Свои соображения он доложил Колчаку, и тот их одобрил.

20 декабря 1918 года Ионов издал приказ № 33/6, в котором писал:

«Семиреченское казачество призывает всё крестьянское население старожильческих русских посёлков области, ближайших к казачьим районам, и тех посёлков, кому противна коммуна, а дорога Россия, влиться в казачество со всеми землями». Чуть ниже оговаривалось: «Казачество не может и не в силах призвать теперь в свою среду поголовно и без разбора всех крестьян-новосёлов ввиду враждебного отношения к станицам и старожильческим посёлкам их значительного большинства, которое добровольно шло в передовых рядах большевизма на разрушение и на попрание права и свободы русского народа».

Всем крестьянам было приказано записаться в казаки, а тех, кто не запишется, угрожали выселить из Семиречья в Сибирь. Это ещё больше обострило положение. Часть крестьян перешла в казаки, другая не пожелала.

На утреннем заседании суда 28 июня Анненкову был задан вопрос:

— Вчера вы отметили, что созывали крестьянские съезды, — говорит общественный обвинитель Ярков. — По чьей инициативе они были?

— По моей!

— Какие вопросы решались этими съездами?

— Исключительно административные… Первый главный вопрос обсуждения на съезде — это вопрос оказачивания Семиреченской области. Генерал Ионов издаёт приказ, что все крупные селения приглашаются приписываться в казачье сословие. Среди крестьянства пошёл страшный раскол. Некоторые приписывались, а некоторые не хотели этого делать. Для того чтобы усиленно провести приписку в казаки крестьян, приписывались посёлки. Мещане облагались повинностями, а неприписавшиеся несли все тяготы. Затем приезжали комиссары и говорили: «Если вы не припишитесь к казачеству, вы будете обязательно выселены отсюда, и вся земля будет отдана новым казакам».

— Что вы хотели достигнуть оказачиванием всей области? — продолжает опрос общественный обвинитель.

— Ионов полагал, что оказачиванием всей области он объединит всё крестьянство с казачеством.

«На самом деле — создать базу для борьбы с Советами, застраховать область от революционного движения», — пишет Ярков в одном из своих репортажей. Анненков был против реформы Ионова и принял все меры, чтобы она провалилась, а для того чтобы вообще вытеснить его из Семиречья, организовал арест своего соперника. По рассказу уже известного нам В. Шалагинова, «как-то в степи лейб-атаманцы Анненкова перехватили по его приказанию кавалькаду из трёх всадников — Ионова, его ординарца и члена войсковой управы, — закрыли их под замок и напустили такого страху, что Ионов, схвативши перо, написал Анненкову унизительную слезницу: дескать, обещаю тебе, боевой коллега, забросить «навечно» всякие занятия политикой и «до кончины своей пребывать в домашнем кругу, разделяемом любящей женой и детками»»[208].

Анненков сделал вид, что генерал был схвачен в типчаках и сунут под замок без его ведома, выпустил узника, извинился и тут же издал приказ, расклеенный назавтра на всех столбах и заборах: в приказе, на всеобщую потеху, рассказывалось о похождениях «храброго генерала Ионова», приводились выдержки из его письма. Вот этот приказ.

Приказ

Партизанской дивизии атамана Анненкова

село Андреевка № 2165 сентября 1919 г.

по части строевой

По Семиреченскому казачьему войску вышел приказ 7 августа с.г., подписанный генералом Ионовым, следующего содержания.

«15 июля с.г. я подъезжал к Сергиопольской станице с есаулом Ушаковым и ординарцем урядником Грандашевым без конвоя. На меня сделала нападение сотня партизан, внезапно окружив, увезла меня в степь, а оттуда — в Уч-Арал. Прапорщик Волков, командир этой сотни, объявил, что именем закона я по распоряжению полковника Анненкова считаюсь арестованным. Продержав меня несколько дней, Анненков прислал записку, где объявил, что он не отдавал такого приказа, и приказал меня освободить».

2. Считаю необходимым внести несколько поправок и пояснений в этот приказ.

Действительно, 15 июля «храбрый» генерал Ионов был задержан патрулем 1 партизанского стрелкового полка. Храброму генералу этот патруль показался целой сотней. Патруль сдал задержанных коменданту, который отправил его в Уч-Арал с сотней, следовавшей на фронт. Сотня оберегала транспорт и одновременно оберегала покой генерала.

В пути генерал неоднократно просил его освободить: «отпустите меня, я больше не буду вредить дивизии».

По прибытии в Уч-Арал Ионов написал мне письмо и просил освободить, говоря, что он уедет к любимой жене и к детям и в войске не останется.

Своим поступком в Верном, благодаря которому «гражданин Ионов» заслужил благодарность Временного революционного комитета, достаточно уронил его имя и больше ронять некуда (переход полка на сторону советской власти. — В.Г.).

Свой приказ генерал Ионов заканчивает, что едет туда, куда его назначил главнокомандующий. Будем твёрдо надеяться, что главком назначил Ионова с согласия психиатра в какой-нибудь город, чтобы излечить от недуга.

В заключение скажу, что неустрашимый генерал Ионов ехал на фронт под фамилией Ефремов, а обратно с фронта, «дорожа каждым бойцом», кроме конвоя, взял с собой и пулемёт.

Счастливого пути, хотя и тяжёлая потеря для всего края, но что же, будем верить, что она будет и безвозвратной.

Анненков

Начальник штаба полковник Алексеев.

Ионов уехал в Омск и не вернулся. Вопрос оказачивания крестьян был закрыт[209]…

Больше жизненные пути Анненкова и Ионова не пересекались. В феврале 1920 года Ионов эмигрировал в Канаду, а с 1923 года проживал в США. В Канаде он возглавлял канадский отдел РОВСа[210]. Умер в Нью-Йорке 8 июля 1950 года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.