Вахид и прощание с Шафи

Вахид и прощание с Шафи

Четвертого сентября под Тотахан приехали две БМП с «зелеными». Комбат царандоя царман Мирзо (капитан Мирзо), Сафиулло, Ахмаджон. У них какая-то работа в Нари-Калане. Попросили разрешения оставить свои машины у девятой заставы. А сами пошли на переговоры в банду.

На следующий день из Чарикара приехали еще три БМП и танк с царандоевцами и хадовцами. Старшим начальник управления ХАД (госбезопасности) провинции Парван дэгарман Вахид (подполковник Вахид). Оказывается, вчера Мирзо, Сафи и еще три аскера пошли на переговоры в Нари-Калан. Духи из банды Анвара захватили их в плен. Машины, стоящие под девятой сторожевой заставой, блокированы огнем РПГ и безоткатных орудий. Духи их не выпустят.

Пробовали освободить пленных через старейшин. Ничего из этого не вышло. По словам Вахида, послезавтра начнется войсковая операция. А это значит, что пленных убьют. Просит помочь. Интересно, как он себе это представляет?

– Командор, тебя они (духи Нари-Калана и Баги-Загана) знают. Поговори с ними.

– Вы хотите, чтобы меня тоже взяли в плен?

– Командор, тебя они в плен брать не будут. Они тебя уважают, командор.

Да, местные духи меня действительно хорошо знают. В моем лазарете за прошедшие два года было несколько стариков и детей из этого кишлака. Да и как минимум парочка духов тоже прошла через его стены. В самом Нари-Калане мне пришлось выхаживать Шер-шо. После множественного осколочного ранения. Знают меня местные духи. Насчет уважения – это Вахиду виднее. В этом я не уверен. Я знаю только одно: сейчас этого явно недостаточно, чтобы освободить пленных. Но попробовать все равно стоит. Хотя бы вытащить пленных. Машины, бог с ними!

Первым делом иду к Валере Плахотскому на девятую заставу. Со мною переводчик от Вахида. Мне он особо-то и не нужен. Для сегодняшних переговоров моего словарного запаса вполне достаточно. Но раз Вахид попросил его взять, значит, так нужно. Значит, ему нужны глаза в банде. Отказать Вахиду я не могу.

Под самыми стенами девятой заставы две пустые афганские БМП. Их механики-водители, как напуганные воробьи, жмутся поближе к нашим машинам. Прошу Валеру прикрыть нас огоньком, если потребуется. Хотя сам прекрасно понимаю, что никакое прикрытие нам сегодня не поможет. Если духи захотят с нами что-нибудь сделать, никто не сможет им в этом помешать. Сегодня они хозяева положения. И это очень грустно. Не люблю играть по чужим правилам и на чужом поле.

От девятой сторожевой заставы до Нари-Калана примерно девятьсот метров. Мы не проходим с переводчиком и пятидесяти метров, как из-за ближайшего виноградника поднимаются три афганца. У двоих автоматы, третий – с ручным противотанковым гранатометом РПГ-7. Я здороваюсь с ними. Нужно брать инициативу в свои руки. Пока не пристрелили.

– Салам алейкум, мохтарам (Здравствуйте, уважаемые).

– Руз бахайр, командор-табиб (Добрый день, командир-доктор или доктор-командир? Придумают же, как меня обозвать!).

Я прошу их провести меня к «ришсафид», старейшинам. Один из афганцев служит нам «рахнама», проводником. Остальные двое остаются на винограднике. Проводник доводит нас до ближайшей крепости, старательно обходя позиции еще нескольких гранатометчиков и расчетов двух безоткатных орудий. Что-то слишком много сегодня у духов противотанковых средств. Дорвались до двух бедных царандоевских БМП. В отличие от наших «двоек» с тридцатимиллиметровыми автоматическими пушками на афганских «единичках» – только 73-миллиметровые пушки. С очень маленьким боекомплектом. Защита для машин довольно хиленькая. И шансов у этих двух БМП вырваться из такого огневого котла практически нет никаких. И это при условии, что я наверняка видел не все противотанковые средства, подготовленные духами для сегодняшней охоты.

Из ворот крепости выходят три хорошо вооруженных моджахеда. У двоих из них автоматы Калашникова АКС-74У укороченные со складывающимися прикладами. Обычно ими вооружены механики-водители и наводчики-операторы наших БМП. Откуда они у духов, вполне понятно. Сняли с наших бойцов. Раненых или убитых. У каждого по пистолету иностранного производства и по четыре ручных осколочных гранаты в красивых брезентовых лифчиках (так здесь называют нагрудные подсумки для переноски запасных магазинов к автомату и гранат).

Выглядят эти двое довольно грозно. Мне почему-то сразу же становится ясно, что напрасно потянуло меня сегодня на подвиги. Ну не мой это день. Не мой. Не надо было соглашаться с Вахидом. Я – обычный заменщик. Мое место – на матраце с тюбиком клея ПВА в руке. А не на переговорах в логове моджахедов. На ум приходят слова из Нового Завета: «Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: «Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею». Иисус сказал ему: написано также: «не искушай Господа Бога твоего».

Эх, Вахид! И зачем ты меня искушал возможностью немного проветриться на свежем воздухе? Совершить маленький подвиг. У меня, как и у барона Мюнхгаузена, на одинадцать часов всегда запланирован маленький подвиг. Но мой подвиг – это съесть что-нибудь вкусненькое на второй завтрак. А не освобождать каких-то бестолковых царандоецев. Которые сами по своей глупости влезли в неприятности.

Я прекрасно понимаю, что это просто старческое брюзжание. Один из этих «бестолковых царандоевцев» – Ахмаджон, мой старый знакомый. Второй, Сафиулло – старший брат моего помощника по лазарету маленького Абдула. А значит, и мой брат. Всех их нужно выручать. И все равно продолжаю что-то недовольно шептать себе под нос. Я прекрасно понимаю, что если перестану брюзжать, мне сразу же станет очень страшно. Я не такой смелый, как вы. Мне будет страшно. Через мгновение на грозных лицах моджахедов появляются довольные улыбки. Я уже догадываюсь, кто выйдет сейчас из-за их спин. Ведь эти двое – телохранители Анвара. Они меня прекрасно помнят еще с тех времен, когда я лечил брата Анвара, Шер-шо.

Улыбается и Анвар. Он сегодня не только радушный хозяин. Но и хозяин положения.

– Хуш амадид, табиб (Добро пожаловать, доктор).

– Ташакор, Анвар (Спасибо, Анвар). Кар барэтан четоураст (Как дела)? Сехатэ шома четоураст (Как ваше здоровье)?

– Ташакор хубаст (Спасибо, хорошо). Анвар приглашает войти в крепость.

– Бефармаид дахель шавид (Входите, пожалуйста). Уговаривать нас не надо. Под дулами двух автоматов мы заходим во двор крепости. Я здесь уже бывал раньше. Когда выхаживал Шер-шо. Как обычно, во дворе крепости десятка полтора вооруженных моджахедов. Еще несколько человек находится в башнях, расположенных по периметру крепости. Все как обычно.

Во дворе довольно жарко. Мы проходим в одну из комнат. Анвар прекрасно знает, зачем мы пришли. Переводчика, которого мне дал Вахид, он приказывает оставить за порогом комнаты. Там же остаются и его телохранители. Хочет поговорить с глазу на глаз?

Увы, я ошибаюсь. Говорить ему со мной особенно и не о чем. Просто он не хочет, чтобы нам мешали посторонние. Мы усаживаемся на циновку посреди комнаты. Анвар пододвигает ко мне большой поднос с виноградом.

Он знает, что скоро я должен уехать по замене в Союз. И откуда только они все знают?! В благодарность за спасение брата, из уважения к «командор-табибу» и в качестве подарка он готов сделать немыслимое – выпустить обе царандоевские БМП. Но отпустить Мирзо, Сафиулло и Ахмаджона он не может. Просить об этом бессмысленно. Они – отступники. Афганцы, но воюющие на стороне врагов веры и Афганистана. Только из уважения ко мне он может подарить им быструю смерть. Хотя они этого и не достойны. Сохранить им жизнь он не может.

Мне приходится напоминать ему о политике национального примирения, о его письме и о том, что эти трое – парламентеры. А парламентеров убивать нельзя. О том, что будет, если он их убьет. О неминуемой операции возмездия. Об артиллерийских и авиационных ударах, когда погибнет множество правоверных. О том, что поспел хороший урожай пшеницы, и было бы лучше, если бы правоверные не погибали, а убирали урожай. И очень тонко намекаю, что вместе с правоверными может погибнуть и весь урожай пшеницы. В том числе и на полях Анвара. (Особенно на его полях!) И о том, что эти трое – мои друзья. И убивать их нельзя!

Благодарю его за большую честь, что согласился меня выслушать. И за большой подарок, который он готов мне сделать. Анвар уже не выглядит так самоуверенно, как в начале нашего разговора. Он просит меня немного подождать и выходит из комнаты. Я понимаю, что ему необходимо с кем-то посоветоваться. Такие вопросы в одиночку не решаются…

Примерно через полчаса на двух боевых машинах пехоты мы возвращались из-под девятой заставы к Тотахану. На броне рядом со мной сидели Сафиулло и капитан Мирзо. На второй БМП – мой переводчик и Ахмаджон. Все мы возвращались с того света. Говорить ни о чем не хотелось. Мы и не говорили. Ждали выстрелов в спину. Никто не верил, что нас отпустят живыми. Но Анвар оказался человеком слова, нас действительно отпустили. Это был славный подарок заменщику Карпову. Самый большой подарок, о котором можно было только мечтать.

На восточной стороне Тотахана нас встретил Вахид со своими бойцами. Он уговорил меня сфотографироваться с ними на память. Бойцы обнимали бывших пленников, что-то радостно кричали и хлопали их по плечам. Ко мне подошел Сафиулло:

– Аз хамкарийе шома ташакор, брадар (Спасибо за помощь, брат).

– Кабэле ташакор нист, Сафи. Сафар ба хайр (Не стоит благодарности, Сафи. Счастливого тебе пути).

Говорить больше было не о чем. Мы обнялись на прощание. Через несколько минут колонна, состоящая из танка и пяти боевых машин пехоты, направилась в сторону Баграма. А я побрел на свою горку. Подъем забрал мои последние силы. Что-то сильно стал уставать в последнее время. Наверное, старею.

На следующий день на заставу приехал УАЗик с Вахидом. Подполковник привез мне подарки: фотографию, сделанную вчера у подножия Тотахана, комплект афганской национальной одежды и шелковую паранджу небесно-голубого цвета. В благодарность за спасение парламентеров. В этот раз он был более разговорчивым. Много смеялся и шутил. Говорил, что ребята ждут меня в гости в Чарикаре. И всегда будут мне рады. Приглашал в гости и к себе в Управление. Я отшучивался: «Нет, уж лучше вы к нам, на Колыму». Все это было очень приятно. Можно подумать, что вам не приятно получать подарки?! Я их просто обожаю.

А десятого сентября на заставу приехали замполит и секретарь комсомольской организации батальона. Построили личный состав заставы. Вручили мне афганскую медаль «Защитнику Саурской (апрельской) революции». Планка цвета знамени Ислама – ярко-зеленого цвета. Без полосок. Наш самый любимый цвет. Наверное, немного задержавшийся подарок на мой вчерашний день рождения. От афганцев. Самым лучшим подарком от наших был бы приезд моего заменщика. Что-то он неприлично долго задерживается. В конце концов, надо же и честь знать! Ведь уже сорок первое августа! Хорошо еще, что ротный вернулся из отпуска. Теперь кроме матраца и клея ПВА мне можно совсем ничем не заниматься. Обожаю ничем не заниматься!

Через три дня, тринадцатого сентября, в десять двадцать, возвращаясь с девятой сторожевой заставы (Недавно ее переименовали в тридцать шестую. Восьмую – в тридцать четвертую. Выносной пост, бывшую восемь «А», – в тридцать пятую.), под выносным постом подрывается БМП ротного. Хватаю свою медицинскую сумку, несколько индивидуальных перевязочных пакетов и шприц-тюбиков промедола (антишокового средства). Бегу к ним. Если, конечно, можно назвать бегом мой стиль передвижения «а-ля беременная черепаха». Все живы. В роли фугаса – обычный стопятнадцатимиллиметровый танковый снаряд, японская батарейка «National», замыкатель. В голове у меня не укладывается, как можно уцелеть, когда под твоей машиной взрывается такая игрушка? Но факт остается фактом. Видимо, тринадцатитонная машина приняла всю взрывную волну и осколки на себя. В корпусе БМП – приличная трещина, да сорвало коробку передач.

Ротного и экипаж его командирской машины: Маматмурадова Насретдина, Андрея Бойченко и ротного писаря Сашу Кощеенко – приходится отправлять в медсанбат. И снова оставаться за старшего в роте. Ну сколько же можно!

Четырнадцатого сентября поступила информация, что с одной из застав на баграмской дороге к духам ушло четыре солдата. Информация пока еще не точная. Но настораживающая. Мужикам что, совсем делать нечего?!

Двадцать второго сентября из медсанбата вернулся ротный с бойцами. Виктор привез мне огромный привет от Николая Ивановича, заведующего хирургическим отделением. Откуда-то тот прознал, что я начал понемногу ходить. На своих двоих. Он просил мне передать, что ноги даже золотым рукам совсем не помеха. Кто бы с ним спорил! И еще он передал мне на память красивую наборную трость. Это был поистине царский подарок! В тот же день с командного пункта батальона на связь с заставой вышел Саша Милевский, командир взвода автоматических гранатометов. Передал, что в полк приехал мой заменщик. Через несколько дней будет в батальоне.

Задержался с приездом по вполне уважительной причине. Попав на кабульскую пересылку, решил сходить в самоволку. К девушкам в армейский госпиталь. Прыгая с забора, сломал ногу. Зато исполнилась мечта. Попал к девчатам. В госпиталь. На целый месяц. Повезло парню. В госпитале хорошо. Красивые девушки. Чистые простыни. Не стреляют. Повезло парню, что попал в госпиталь. Попал бы ко мне, убил бы его. За нарушение воинской дисциплины. За самовольную отлучку. За опоздание. Нашел бы за что. Ну если бы не убил, по крайней мере сломал бы ему вторую ногу. Право, есть за что! На календаре уже пятьдесят третье августа!

После приезда ротного мой страх куда-то исчез. На смену ему пришло обычное безразличие. Я слонялся как неприкаянный по заставе. Пытался навести порядок на артскладе. Составлял карты минных полей, обнаруженные мною вокруг заставы. От нечего делать изредка листал журнал ведения боевых действий нашей заставы. Забавно было читать в скупых строчках то, чем жила застава все эти два года, которые я находился в Афганистане. В каких-то из этих строчек была и частица моего участия, в каких-то – нет. Это была обычная жизнь обычной сторожевой заставы.

Из журнала учета боевых действий 8-й сторожевой заставы (Орфография сохранена полностью)

19.08–28.08.86 г. Прочесывание района Карабаг – Лангар. Убито 17 бородатых, уничтожено 2 автомобиля. Рота имеет ранеными: рядовой Сагиев и рядовой Березин. 5.09.86 10.40 Проверка каравана кочевников в районе кишлака Калайи-Алларахм. Оружия не обнаружено. 18.10.86 12.10 Обнаружено 2 группы бородатых, движущихся из ущелья в сторону кишлака Чашмайи-Харути. После открытия огня из танка, одна группа повернула обратно, вторая уничтожена прямым попаданием.

26.10.86 20.45 Обстрел выносного поста из стрелкового оружия и гранатометов из квадрата 58219. Ранен командир гранатометно-пулеметного взвода прапорщик Иванищев.

4.11.86 21.10 Обстрел 8 сторожевой заставы из стрелкового оружия и гранатометов из района Ориентир 3.

27.03.87 Прикрывали огнем танка действия 345 десантного полка. Расход снарядов 40 шт.

15.04.87 11.20 На крыше дома в кишлаке Карабагкарез собралось около восьми бородатых с оружием. Открыт огонь из БМП.

30.04.87 В кишлаке Чашмайи-Харути была замечена группа бородатых, идущих по караванному пути. Обстреляны из танка.

14.05.87 Ночью в Калагудире замечены перемещающиеся огоньки в сторону Постиндоза. По ним был открыт огонь из БМП.

16.05.87 10.00 В кишлаке Мианджай была замечена группа бородатых. Обстреляны из БМП. 19.05.87 13.20 В Постиндозе и Лангаре была слышна стрельба. Открыт огонь из танка.

2.11.87 Обстрел 8 и 8 «А» сторожевых застав реактивными снарядами из квадрата 60193. Открыт ответный огонь из танка и миномета.

3.11.87 Со стороны кишлака Джарчи реактивными снарядами обстреляна 8 сторожевая застава. Произведено около 70 пусков.

18–24.11.87 Ведение боевых действий по поддержке афганского батальона «Командос». Расход снарядов 60 шт. 5.12.87 Из Лангара из миномета обстреляна 8 сторожевая застава. Ранен рядовой Идиатулин. Огнем танка миномет подавлен.

27.12.87 По приказу 721 вели огонь из танка по квадрату 58165.

29.12.87 По приказу 721 вели огонь из танка по квадрату 58169.

3.01.88 По приказу 721 вели огонь из танка по квадрату 60187.

7.01.88 Обстрел 8 заставы из кишлака Калагудир. Ранен сержант Долбилов.

15.01.88 В квадрате 6118 обнаружена группа мятежников в количестве десяти человек с двумя ишаками. Огнем танка и миномета рассеяны. Расход боеприпасов: 4 осколочно-фугасных снаряда, 10 мин.

21.01.88 В квадрате 61184 обнаружена группа в количестве 12 бородатых. Зашли в крепость. Огнем танка и миномета рассеяны. Расход боеприпасов: 5 снарядов, 10 мин.

9.02.88 16.05 В квадрате 59179 обнаружена группа бородатых. Огнем танка подавлена. Уничтожено 3, ранено 4 бородатых (По данным радиоперехвата). 17.02.88 В квадратах 59173 и 59181 обнаружены две группы бородатых. Огнем танка и миномета уничтожены.

18.02.88 11.25 В районе крепости Калайи-Каримхана обнаружена группа мятежников. Огнем танка и миномета рассеяна.

26.02.88 7.08 Из района крепости Калайи-Каримхана обстреляна 9 сторожевая застава. Противник подавлен огнем танка, БМП и миномета. 16.03.88 22.20 Обстрел 8 сторожевой заставы из миномета (Квадрат 58179) и пулемета (Квадрат 57207). 25.03.88 14.40 В квадрате 5817 обнаружена группа бородатых, зашедших в крепость. Наблюдатель остался на посту на крыше. По согласованию с 721, открыт огонь из танка и миномета. Расход боеприпасов: 5 осколочно-фугасных снарядов, 10 мин.

11.04.88 По приказу 721 вели огонь из танка по квадрату 59179.

19.06.88 По приказу 721 вели огонь из танка по квадрату 59181.

28.06.88 Из стрелкового оружия обстреляна 8 «а» сторожевая застава со стороны кишлака Нари-Калан. В плечо ранен рядовой Гулиев Р.Б. Из миномета обстреляна 22 сторожевая застава. Ранен командир взвода минометной батареи старший лейтенант Агамалов.

19.07.88 По приказу 721 вели огонь из танка по квадрату 59179.

20.07.88 У 9 сторожевой заставы подорвался на мине танк с разведбата. Экипаж контужен. 15.08.88 При подъеме на 8 сторожевую заставу подорвалась БМП. Контужены: замполит роты лейтенант Иваницкий, рядовые Усмолов, Мамадалиев, Джураев. 13.09.88 Под выносным постом подорвалась БМП командира роты. Командир роты старший лейтенант Ванярха, рядовые Маматмурадов Насретдин, Бойченко Андрей, Кощеенко Александр отправлены в медсанбат.

В последнее время я часто думаю о своей Светлане. Вспоминаю кота Люсьена. И посвящаю им свои новые строчки:

Мой кот – хитрец!

Я это точно знаю.

Прикинувшись обычнейшим котом,

Клубком свернувшись, спит.

Хитришь, приятель!

Уж я-то знаю,

Что здесь и почем.

Мой кот – пришелец

Из других галактик.

Далеких и неведомых миров.

А ведь урчит

Совсем как настоящий.

И даже пьет

Из блюдца молоко.

Но нас не проведешь.

Хитришь, приятель!

Я помню, как, рассудку вопреки,

Я пил один.

Он подошел, сел рядом.

Сказал: «Она вернется.

Не грусти!»

Мой кот – хитрец.

Я это точно знаю.

Он смотрит на меня

Обычнейшим котом,

Клубком свернувшись

На ее коленях.

Я знаю,

Там уютно и тепло.

Делать на заставе мне было совершенно нечего. На куропаток я больше не охотился. Ходить в гости к Шафи мне было трудно. Даже с тростью. К тому же он сам почти каждый день приходил к нам на заставу. Делал мне перевязку и делился новостями. Новости были связаны с предстоящим выводом наших войск.

Все мы прекрасно понимали, что правительство Наджибулы воспринимается местными жителями как марионеточное. И что оно долго не просуществует без поддержки наших войск. Вывод наших войск означал вынесение смертного приговора этому правительству. В этом никто не сомневался. Вопрос был в другом: кто придет ему на смену? В Афганистане поднимало голову какое-то новое и неизвестное движение Талибан.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что провинции Парван и Каписа, по планам нашего правительства, должны отойти к Ахмад Шаху Масуду. Догадаться было не трудно, если предположить, что целых два года я занимался переноской писем. Писем, в которых между строк так и сквозила одна-единственная мысль: все для фронта, все для победы. Для победы дядюшки Ахмада. Для меня оставалось неясным только одно. Как собираются наши организовать передачу Ахмад Шаху складов с оружием и боеприпасами. Остающиеся после вывода наших войск. Ведь от того, в чьих руках останутся эти склады, в дальнейшем будет зависеть очень многое. Передать их напрямую Ахмад Шаху было невозможно. Он оставался одним из руководителей оппозиции, главарем крупнейшей группировки моджахедов. А значит, для этого требовался какой-то красивый и изящный ход. И здесь главной фигурой становился Шафи.

В конце сентября он устроил прощальный ужин. В его крепости было удивительно тихо и торжественно. Несколько дней назад Шафи отправил через Ахмад Шаха маленького Абдула и ослика Хуай Су к своим друзьям на Тибет. В один из монастырей. Мы были одни в огромной крепости. Но в комнатах не было пусто. Хотя хозяйка дома вот уже полгода как жила совсем в другом доме и совсем в другой стране. Не было только ее звонкого смеха. Но в каждом предмете обстановки, в каждой детали убранства крепости оставалась частица ее тепла, частица ее души. Это было удивительное ощущение жилого дома. В котором кроме совершенно замечательных хозяев проживали добрые домовые и веселые приведения.

Дом не был пустым. Он был наполнен теплом близких нам людей, их улыбками и голосами. Мы сидели с Шафи на большой циновке в его комнате. Пили зеленый чай. И разговаривали, как всегда, ни о чем. Мы прощались. Наконец-то на заставу приехал мой заменщик, молодой и совсем зеленый лейтенант. Через пару дней я уезжал в Союз. Шафи перебирался в Чарикар. Его назначили на должность начальника ракетно-артиллерийского вооружения царандоевского полка. Того самого, склады которого были сейчас забиты под самую крышу оружием, боеприпасами и трофеями с нашего каравана. Через месяц после моего отъезда вместе с Сафиулло и со своими доверенными людьми Шафи организует переход этого полка на сторону Ахмад Шаха. С оружием, боевой техникой, боеприпасами и всем содержимым полковых складов. Я об этом узнаю уже только в Москве. От Сан Саныча.

А пока мы просто пили чай. Мы не знали, увидимся ли снова. Или это наша последняя встреча. Человеку не дано знать, что записано в его Книге судеб. Он может только верить, надеяться и ждать. Мы были всего лишь людьми. Мы не ведали своего будущего. Мы просто сидели и пили зеленый чай. Мы знали только одно, что как бы ни сложилась наша жизнь, в каждом из нас навсегда останется частица сегодняшнего дня. Частица близких и дорогих нам людей. Навеки связанных с нами в наших сердцах.

Второго октября я уехал из батальона. Выезд задержался на два часа. Саперы нашли недалеко от Чауни очередной фугас. Перед самым нашим выездом в полк. Пришлось ждать, пока его уничтожат. Два дня ушло на оформление необходимых документов. И только четвертого октября я вылетел в Союз. Недалеко от Кабула моджахеды обстреляли Ил-76, в котором мы летели. Но обошлось без проблем. Афганистан никак не хотел отпускать меня на Родину. Словно костлявая старуха из последних сил цеплялась своими когтями за мою бедную душу. Возможно, я слишком понравился старухе, чтобы так просто ее покинуть. Я и не покидал ее. Рано или поздно мы должны были встретиться с ней снова. Но, как говорит Шафи, это будет не здесь и не сейчас.

А пока мой самолет долетел до Ташкента. Приземлился на аэродроме Южный. Как ни странно, проблем с билетами на Москву не было. И на следующий день я был уже дома. Меня встречали мои родители, сестра Татьяна, племянники Сергей и Иришка и двоюродный брат Генка. Я был дома. Вы не представляете, какое это счастье – вернуться домой!

А вечером мне позвонила Светлана…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.