949-й день войны

949-й день войны

Войска Ленинградского фронта (командующий – генерал армии Л. А. Говоров), продолжая развивать наступление, ранним утром 26 января штурмом овладевают городом и железнодорожным узлом Гатчина (Красногвардейск).

886 дней гатчинцы и жители окрестностей испытывали на себе все ужасы фашистской оккупации (13 сентября 1941 года – 26 января 1944 года).

С начала оккупации город (тогда еще Красногвардейск) стал для фашистов ближайшим тыловым городом. Гитлеровцы сгоняли сюда десятки тысяч советских людей из ближайших населенных пунктов: Петергофа, Стрельны, Пушкина, Красного Села, Урицка, Павловска. Они методично уничтожали запуганных советских граждан. Более 40000 человек, уничтоженных на территории Красногвардейска – таковы ужасающие данные, которые после освобождения предоставила комиссия по исследованию зверств фашистских захватчиков по Ленинградской области.

На территории Красногвардейска и его окрестных районов гитлеровцами был размещен аппарат карательных и разведывательных организаций. Действия аппарата были направлены, в основном, на захват Ленинграда. Согласно немецким планам, разведывательные и карательные организации должны были заниматься установлением «нового порядка» после захвата Ленинграда. Пока же город не захвачен, подразделения разведшкол, гестапо, абвера, СД, зондеркоманды «практиковались» по месту временной дислокации.

Немецкие указатели на перекрестке дорог в районе Гатчины

Сразу после прихода фашистов, на территории Гатчины был создан концлагерь «Дулаг-154». Его филиалы заняли территорию бывшего военного аэродрома, ряд разрушенных помещений бывшей граммофонной фабрики и здания на улицах Хохлова и Рощинской. Руководил лагерем генерал-майор полиции Франц Шталекер. За время «хозяйничанья» фашистских извергов от тяжких телесных повреждений погибло около 35000 человек (пощады не знали не только мужчины, но также женщины и дети), умерло 80000 военнопленных.

Красноармейцы у тел замученных немцами мирных жителей Гатчины

Ежедневно из лагеря в парк курсировали грузовики с пленными, ночью в парке раздавались пулемётные очереди.

Сначала немцы даже не пытались скрывать свои злодеяния. Но позднее были созданы специальные могильные команды из военнопленных, которые закапывали в землю трупы детей, мужчин и женщин. Проходило определённое время, и уже «специальному обращению» подвергались сами вчерашние могильщики. Так немцы прятали следы своих злодеяний.

На судебном процессе в трибунале Ленинградского военного округа, проходившем в 1970 году, был опубликован рапорт комиссара ГПФ-250 капитана Рейха:

«Расстрелы, совершаемые людьми моего подразделения, в каждом случае проводились быстро и незаметно. Я отдал необходимые приказания согласно полученным мною от господина подполковника генштаба Рихтера и майора фон Ваккербарта по этим вопросам и директивам. В каждом случае расстреливаемых заключённых под каким-либо предлогом доставляли на место, где гражданское население не могло проходить, и там выстрелом в затылок убивали. Почти во всех случаях до сих пор удавалось сделать так, что люди, которые должны быть расстреляны, не подозревали о предстоящем расстреле».

Немецкие войска в Гатчине устраивали публичные казни на глазах у мирных жителей: были повешены 762. В рабство в Германию было вывезено 17000 советских граждан. На день освобождения города, в нем осталось всего 2500 человек.

Все ценное городское имущество фашистские оккупанты вывезли в Германию, а остальное – беспощадно уничтожили: были практически разрушены до основания многие городские здания, памятники русской архитектуры, возведенные на территории Гатчины и её окрестностей. Гатчинский дворец и придворцовые конюшни были сожжены, уничтожена Лесная оранжерея, взорваны парковые мосты. Многие парковые сооружения также были сильно повреждены, погибла значительная часть Приоратского парка, а в Дворцовом парке вырубили несколько сотен вековых деревьев.

Перед приходом советских войск в городе начался страшный обстрел: фашистские бомбардировщики скидывали бомбы, стреляла из дальнобойных орудий немецкая тяжелая артиллерия. Все горело, гремело, от летящих бомб в ушах стоял страшный свист. Все уцелевшее мирное население прибежало в Павловский собор и укрылось в нижнем пределе. По некоторым улицам шли немцы из зондеркоманды с ранцами за спиной, в которых было горючее. Они поливали огнем дома, бросали гранаты.

За день до освобождения бой разгорелся прямо у стен собора. Видимо, немцы хотели взорвать собор. Но рядом оказались наши разведчики. Они не дали врагу осуществить замысел, но группу окружили, остался один офицер, которого спрятали в соборе. Наступила ночь. Батюшка велел закрыть ворота, которые были решетчатыми и служили чисто символической защитой. В 22 часа 25 января бой утих. Люди легли спать, но не надолго. В 3 часа ночи бой возобновился с новой силой.

В девятом часу утра начало светать. Кто-то из ребят выскочил за дверь и вернулся с радостной вестью: «Наши идут!». Жители стали выходить из Павловского собора навстречу освободителям.

Красноармейцы проходят по освобожденной Гатчине

Воины-освободители со знаменем на крыше дома в освобожденной Гатчине. 26.01.1944 г.

Вечером 26 января 1944 г. Москва салютует войскам Ленинградского фронта двенадцатью артиллерийскими залпами из 124 орудий. По радио идет трансляция салюта.

Павловский дворец, сожжённого немцами, в освобождённом г. Гатчина, 1944 г.

Павловский дворец-музей в наше время. Большой Гатчинский дворец был построен в 1781 году. Изначально предполагался как резиденция графа Орлова – фаворита Екатерины II. Однако через 2 года граф скончался, и дворец был подарен великому князю Павлу Петровичу (впоследствии Императору Павлу I)

Павловский собор, Гатчина, наше время. Грянувшая в 1941 году война не дала погибнуть храму: бывшему в то время настоятелем храма отцу Федору Забелину удалось получить разрешение немецких властей на проведение в нем богослужений. Здесь и укрылись от фашистов до прихода воинов-освободителей мирные жители.

Военные действия на других театрах Второй мировой войны

Под влиянием разгрома немецко-фашистских войск у Ленинграда Финляндия стремится заключить перемирие с СССР. Но нашим со стороны гитлеровской клики и колебания среди правящей финской верхушки не позволяли Финляндии сделать необходимые шаги на этом пути. Теперь же, когда Красная Армия достигла советско-финляндской границы 1941 г., вопрос о прекращении войны для Финляндии стал чрезвычайно остро. Хозяйство страны крайне истощено. Антивоенные настроения в массах резко усилились. Немецко-фашистские армии отступают, терпят одно поражение за другим. Происходит катастрофа в Белоруссии, оккупанты оставляют Прибалтику, Румынию. Не удивительно, что даже наиболее оголтелым финским реакционерам стала ясной полная безнадежность продолжения войны (к.3).

На трудовом фронте

Победа советских войск под Ленинградом и Новгородом, прекращение воздушных налетов и артиллерийских обстрелов – все это вдохновило ленинградцев на новые трудовые подвиги. Жители города самоотверженно работают, чтобы дать еще больше продукции фронту. Славный коллектив кировцев обязался в кратчайший срок удвоить выпуск тяжелых танков.

На Кировском заводе

По инициативе передовых предприятий Выборгского, Кировского и Октябрьского районов города началось патриотическое движение за восстановление заводов, фабрик, жилых домов силами самого населения. Десятки тысяч ленинградцев стремятся овладеть строительными специальностями, чтобы принять участие в восстановлении родного города.

Вспомним как это было…

Из воспоминаний бывшего фотокорреспондента, в годы войны молодого лейтенанта 120-й стрелковой дивизии Всеволода Тарасевича: «Моё первое знакомство с Гатчиной состоялось в январе 1944 года… В этом городе начиналась моя дорога войны, дорога наступления. Я вошёл в Гатчину с первыми штурмующими частями. Горящие дома, освобожденные от неволи люди, воодушевлённые успехами бойцы. И кругом бесконечные кладбища разбитой и оставленной врагом техники. Я метался с аппаратом, пытаясь ничего не пропустить, хотелось сразу во много мест и запечатлеть на пленку исторические кадры только что освобожденного от врага города. Много мне тогда удалось сделать, но многое осталось за пределами моего аппарата… Особенно мне запомнилась съемка группы разведчиков, водружавших алый стяг на старой пожарной каланче на Красной улице. Это были славные бойцы, одними из первых ворвавшиеся в горящий город – П. Силин А. Фомин, С. Тушканов, А. Базаров. Кадр, который я тогда сделал, был одним из самых выразительных и волнующих, он обошел страницы многих газет и журналов».

26 января 1944 г. Среда. 1-й Украинский фронт. Для отражения удара со стороны вражеской группировки на винницком направлении командующий фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин передает в состав 38-й армии 70-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 7-й гвардейский танковый корпус 3-й гвардейской танковой армии и 9-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду. Кроме того, 3-й танковый корпус 2-й танковой армии сосредоточивается в Погребище в готовности наступать на Вахновку или Плисков.

Утром вражеская ударная группировка продолжает наступать в юго-восточном направлении, обходя Зозов и Липовец с севера. Дивизии 17-го гвардейского стрелкового корпуса, вынужденно создавая новый фронт в северо-восточном и восточном направлениях, постепенно отходят на юго-восток. Стремясь окружить и уничтожить наши части на этом участке, противник наносит удар в районе 8-10 км южнее Липовца с рубежа Гордеевка, Павловка. Подошедшая танковая дивизия атакует левый фланг корпуса на участке 309-й стрелковой дивизии. Противнику удается вклиниться в нашу оборону, нарушить взаимодействие и связь. Усилилась угроза окружения частей 17-го гвардейского стрелкового корпуса и удара в тыл 21-му стрелковому корпусу.

Части 38-й и 1-й танковой армий активно контратакуют, но пробиться к окружаемым не могут и после ожесточенных боев вынуждены начать отход. В связи с вклиниванием противника на стыке корпусов командующий 38-й армией генерал-полковник К. С. Москаленко отдает приказ на отход частей 21-го стрелкового корпуса на рубеж Павловка, Ильинцы, Жаданы и отвод 155-й стрелковой дивизии в район Богдановки для создания нового фронта против прорвавшейся группировки противника.

В это же время. В ходе Корсунь-Шевченковской наступательной операции после 40-минутной артиллерийской подготовки при поддержке небольших групп самолетов-штурмовиков переходят в наступление, 27-я, 40-я и 6-я танковая армии 1-го Украинского фронта. Враг, опираясь на сильно укрепленные опорные пункты, оказывает ожесточенное сопротивление, однако под ударами наших войск вынужден отступать. При прорыве вражеской обороны особенно успешно действуют войска 27-й (180-я и 337-я сд) и 6-й танковой армий. Соединения армий в течение дня продвигаются на 5-12 км. Прорвав оборону противника, ударные группировки 1-го и 2-го Украинских фронтов устремились навстречу друг другу.

20-й и 29-й корпуса 5-й гвардейской танковой армии генерал-полковника П. А. Ротмистрова 2-го Украинского фронта продолжают наступление на Шполу. Противник, определив направление нашего главного удара, перебрасывает в район боевых действий танковые дивизии с кировоградского направления. На флангах нашего прорыва немцы создали сильные ударные группировки: на левом – в составе 3-й, 11-й и 14-й танковых дивизий, на правом – в составе 72-й и 389-й пехотных дивизий с полком 57-й пехотной и частями танковой дивизии СС «Викинг».

В течение дня 26 января. Западнее, юго-западнее и южнее Гатчина наши войска, продолжая развивать наступление, овладевают населёнными пунктами: Клясино, Шундорово, Каськово, Кандокюля, Муратово, Медниково, Луйсковицы, Валерияновка, Малые и Большие Борницы, Илькино, Парицы, Малое Колпано, Пролетарская Слобода, Большая Загвоздка, Пижма, Пустошка и железнодорожной станцией Войсковицы.

Западнее и северо-западнее Тосно наши войска, сломив сопротивление противника, с боями занимают несколько населенных пунктов и среди них крупные населённые пункты: Саблино, Новолисино, Сусанино, а также узловую железнодорожную станцию Новолисино и железнодорожные станции Галашевка, Стекольный, Семрино, Сусанино.

Наступление Красной Армии

Севернее и северо-западнее Любань наши войска с боями продвигаются вперёд, заняв населённые пункты: Рамцы, Будково, Вериговщина, Новинки, Пельгора, Ушаки, Жары и железнодорожные станции Рябово и Георгиевская.

Северо-западнее, западнее и юго-западнее Новгорода наши войска, продолжая наступление, овладевают населёнными пунктами: Либуницы, Кромы, Нехино, Бодрино, Старое Веретье, Горное Веретье, Малиновка, Белец, Голино, Оспино и железнодорожной станцией Люболяды (из оперативной сводки Совинформбюро от 26 января 1944 г.).

В этот день. Освобождается от фашистской неволи рабочий поселок Тосно Ленинградской области, находящийся в оккупации с 29 августа 1941 года. В ходе военных действий часть города была уничтожена, население района осенью 1943 года эвакуировано немцами в Прибалтику.

Память сердца: Братская могила, Тосно

Днем 26 января. Ленсовет отменяет ограничения, установленные в связи с артиллерийскими обстрелами города на Неве. Все улицы становятся свободными для движения, исчезают надписи, предупреждающие об опасности разрывов вражеских снарядов. Перенесенные из-за обстрелов трамвайные остановки восстанавливаются на прежних местах.

Надписи о том, какая сторона улицы при артобстреле наиболее опасна, больше не нужны!

К исходу дня. Войска Ленинградского фронта перерезали железную дорогу Красногвардейск – Нарва.

Войска 54-й армии Волховского фронта (командующий фронтом – генерал армии К. А. Мерецков) вышли к Октябрьской железной дороге северо-западнее Чудово. Западнее Новгорода войска 59-й армии фронта вышли к железной дороге Ленинград – Дно.

Роль союзников во Второй мировой войне

Наступление в центральной части Тихого океана предполагалось начать в феврале 1944 г. с захвата Маршалловых островов. Для этого американское командование сформировало три десантных отряда общей численностью около 64 тыс. человек. Высадку предстояло произвести одновременно в трех пунктах (острова Рой, Кваджелейн и Маджуро), обеспечивавших контроль над всей группой Маршалловых островов. Перевозить отряды морем и поддерживать их действия при десантировании должен был 5-й американский флот, имевший в то время 217 боевых кораблей, в том числе 12 авианосцев с 700 самолетами (к.1).

Исторические факты Второй мировой войны разных стран

Стремление оправдать английское руководство во второй мировой войне пронизывает все публикации документов. После войны английское министерство иностранных дел предприняло многотомное издание документов по предыстории второй мировой войны. Составители прилагают все усилия к тому, чтобы оправдать внешнеполитический курс Англии. Поэтому они не включили в изданные тома документы, вскрывающие действительные причины войны и ответственность английского правительства за ее возникновение. Так, в частности, опущены важнейшие документы англо-американских переговоров в 1939 году.

В послевоенное время в Англии опубликованы многочисленные воспоминания государственных, политических, военных деятелей, дипломатов, журналистов. Несмотря на свою тенденциозность, мемуары иногда содержат ценные сведения, касающиеся различных сторон жизни Англии во время войны (к.2).

Из архивных материалов и документов текущего дня

От Советского Информбюро

* * *

Партизанский отряд, действующий в одном из районов Ровенской области, заминировал большой участок шоссейной дороги. Ночью автоколонна противника наскочила на минное поле. Несколько немецких автомашин взорвалось. Находившиеся в засаде партизаны пулемётным огнём перебили свыше 50 гитлеровцев. Взято в плен 8 немецких солдат и захвачены трофеи.

* * *

На Ленинградском фронте перешёл на нашу сторону унтер-офицер 399 полка 170 немецкой дивизии Густав М. Перебежчик заявил: «Первые два дня русского наступления были самыми ужасными в моей жизни. На моих глазах погибли сотни немецких солдат. Когда закончился артиллерийский обстрел, солдаты 12, 13 и 14 рот побросали оружие и разбежались, несмотря на окрики и угрозы офицеров. Я никогда не думал, что за такой короткий срок вполне боеспособные воинские подразделения могут превратиться в обезумевших людей. В ноябре дивизия праздновала четвёртую годовщину своего существования. Нам огласили приказ, в котором был дан обзор боевого пути дивизии и её потерь. За время боевых действий в России она потеряла 650 офицеров и 24.450 солдат и унтер-офицеров. Эти данные меня ошеломили. При этом, как я позже узнал, эти цифры являются также преуменьшенными. Потери на самом деле ещё больше. В связи с всеобщей растерянностью и паникой при отступлении я отстал от своих и сдался в плен».

26 января 1944 г. в газете «Правда» опубликовано сообщение Специальной Комиссии, возглавляемой академиком Н. Н. Бурденко, по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров.

СООБЩЕНИЕ

Специальной Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров

Постановлением Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников была создана Специальная Комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ Смоленска) военнопленных польских офицеров.

В состав Комиссии вошли: член Чрезвычайной Государственной Комиссии академик Н. Н. Бурденко (председатель Комиссии), член Чрезвычайной Государственной Комиссии академик Алексей Толстой, член Чрезвычайной Государственной Комиссии Митрополит Николай, председатель Всеславянского Комитета генерал-лейтенант Гундоров А. С.; председатель Исполкома Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца Колесников С. А., Народный Комиссар просвещения РСФСР академик Потемкин В. П., начальник Главного Военно-Санитарного Управления Красной Армии генерал-полковник Смирнов Е. И., председатель Смоленского облисполкома Мельников Р. Е.

Для выполнения поставленной перед нею задачи Комиссия привлекла для участия в своей работе следующих судебно-медицинских экспертов: главного судебно-медицинского эксперта Наркомздрава СССР директора Научно-Исследовательского института судебной медицины Прозоровского В. И., заведующего кафедрой судебной медицины 2-го Московского медицинского института доктора медицинских наук Смольянинова В. М., ст. научного сотрудника Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР Семеновского П. С., ст. научного сотрудника Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР доцента Швайкову М. Д., гл. патолога фронта майора медицинской службы профессора Выропаева Д. Н.

В распоряжении Специальной Комиссии находился обширный материал, представленный членом Чрезвычайной Государственной Комиссии академиком Н. Н. Бурденко, его сотрудниками и судебно-медицинскими экспертами, которые прибыли в гор. Смоленск 26 сентября 1943 года, немедленно после его освобождения и провели предварительное изучение и расследование обстоятельств всех учиненных немцами злодеяний.

Специальная Комиссия проверила и установила на месте, что на 15-ом километре от гор. Смоленска по Витебскому шоссе в районе Катынского леса, именуемом «Козьи Горы», в 200-х метрах от шоссе на юго-запад по направлению к Днепру, находятся могилы, в которых зарыты военнопленные поляки, расстрелянные немецкими оккупантами.

По распоряжению Специальной Комиссии и в присутствии всех членов Специальной Комиссии и судебно-медицинских экспертов могилы были вскрыты. В могилах обнаружено большое количество трупов в польском военном обмундировании. Общее количество трупов по подсчету судебно-медицинских экспертов достигает 11 тысяч.

Судебно-медицинские эксперты произвели подробное исследование извлеченных трупов и тех документов и вещественных доказательств, которые были обнаружены на трупах и в могилах.

Одновременно со вскрытием могил и исследованием трупов Специальная Комиссия произвела опрос многочисленных свидетелей из местного населения, показаниями которых точно устанавливаются время и обстоятельства преступлений, совершенных немецкими оккупантами.

Из показаний свидетелей выясняется следующее:

Катынский лес

Издавна Катынский лес был излюбленным местом, где население Смоленска обычно проводило праздничный отдых. Окрестное население пасло скот в Катынском лесу и заготовляло для себя топливо. Никаких запретов и ограничений доступа в Катынский лес не существовало.

Такое положение в Катынском лесу существовало до самой войны. Еще летом 1941 г. в этом лесу находился пионерский лагерь Промстрахкассы, который был свернут лишь в июле 1941 г.

С захватом Смоленска немецкими оккупантами в Катынском лесу был установлен совершенно иной режим. Лес стал охраняться усиленными патрулями; во многих местах появились надписи, предупреждавшие, что лица, входящие в лес без особого пропуска, подлежат расстрелу на месте.

Особенно строго охранялась та часть Катынского леса, которая именовалась «Козьи Горы», а также территория на берегу Днепра, где, на расстоянии 700 метров от обнаруженных могил польских военнопленных, находилась дача – дом отдыха Смоленского Управления НКВД. По приходе немцев в этой даче расположилось немецкое учреждение, именовавшееся: «Штаб 537-го строительного батальона».

Военнопленные поляки в районе Смоленска

Специальной Комиссией установлено, что до захвата немецкими оккупантами Смоленска в западных районах области на строительстве и ремонте шоссейных дорог работали польские военнопленные офицеры и солдаты. Размещались эти военнопленные поляки в трех лагерях особого назначения, именовавшихся: лагери № 1-ОН, № 2-ОН и № 3-ОН, на расстоянии от 25 до 45 км на запад от Смоленска.

Показаниями свидетелей и документальными материалами установлено, что после начала военных действий, в силу сложившейся обстановки, лагери не могли быть своевременно эвакуированы, и все военнопленные поляки, а также часть охраны и сотрудников лагерей попали в плен к немцам.

Допрошенный Специальной Комиссией быв. нач. лагеря № 1-ОН майор государственной безопасности Ветошников В. М. показал:

«…Я ожидал приказа о ликвидации лагеря, но связь со Смоленском прервалась. Тогда я сам с несколькими сотрудниками выехал в Смоленск для выяснения обстановки. В Смоленске я застал напряженное положение. Я обратился к нач. движения Смоленского участка Западной ж. д. т. Иванову с просьбой обеспечить лагерь вагонами для вывоза военнопленных поляков. Но т. Иванов ответил, что рассчитывать на получение вагонов я не могу. Я пытался связаться также с Москвой для получения разрешения двинуться пешим порядком, но мне это не удалось.

К этому времени Смоленск уже был отрезан от лагеря и что стало с военнопленными поляками и оставшейся в лагере охраной – я не знаю».

Замещавший в июле 1941 г. начальника движения Смоленского участка Западной ж. д. инженер Иванов С. В. показал Специальной Комиссии:

«Ко мне в отделение обращалась администрация лагерей для польских военнопленных, чтобы получить вагоны для отправки поляков, но свободных вагонов у нас не было. Помимо того, подать вагоны на трассу Гусино, где было больше всего военнопленных поляков, мы не могли, так как эта дорога уже находилась под обстрелом. Поэтому мы не могли выполнить просьбу администрации лагерей. Таким образом, военнопленные поляки остались в Смоленской области».

Нахождение польских военнопленных в лагерях Смоленской обл. подтверждается показаниями многочисленных свидетелей, которые видели этих поляков близ Смоленска в первые месяцы оккупации до сентября м-ца 1941 г. включительно.

Свидетельница Сашнева Мария Александровна, учительница начальной школы дер. Зеньково, рассказала Специальной Комиссии о том, что в августе м-це 1941 г. она приютила у себя в доме в дер. Зеньково бежавшего из лагеря военнопленного поляка:

«…Поляк был в польской военной форме, которую я сразу узнала, так как в течение 1940–41 г.г. видела на шоссе группы военнопленных поляков, которые под конвоем вели какие-то работы на шоссе… Поляк меня заинтересовал потому, что, как выяснилось, он до призыва на военную службу был в Польше учителем начальной школы. Так как я сама окончила педтехникум и готовилась быть учительницей, то потому и завела с ним разговор. Он рассказал мне, что окончил в Польше учительскую семинарию, а затем учился в какой-то военной школе и был подпоручиком запаса. С начала военных действий Польши с Германией он был призван на действительную службу, находился в Брест-Литовске, где и попал в плен к частям Красной Армии… Больше года он находился в лагере под Смоленском.

Когда пришли немцы, они захватили польский лагерь, установили в нем жесткий режим. Немцы не считали поляков за людей, всячески притесняли и издевались над ними. Были случаи расстрела поляков ни за что. Тогда он решил бежать. Рассказывая о себе, он сказал, что жена его также учительница, что у него есть два брата и две сестры…

Уходя на другой день, поляк назвал свою фамилию, которую Сашнева записала в книге. В представленной Сашневой Специальной Комиссии книге «Практические занятия по естествознанию» Ягодовского на последней странице имеется запись:

«Лоек Юзеф и Софья. Город Замостье улица Огродная, дом № 25»».

В опубликованных немцами списках под № 3796 Лоек Юзеф, лейтенант, значится, как расстрелянный на «Козьих Горах» в Катынском лесу весной 1940 г.

Таким образом, по немецкому сообщению получается, что Лоек Юзеф был расстрелян за год до того, как его видела свидетельница Сашнева.

Свидетель Даниленков Н. В., крестьянин колхоза «Красная Заря» Катынского сельсовета, показал:

В 1941 г. в августе – сентябре м-це, когда пришли немцы, я встречал поляков, работающих на шоссе группами по 15–20 чел.

Такие же показания дали свидетели: Солдатенков – быв, староста дер. Борок, Колачев А. С. – врач Смоленска, Оглоблин А. П. – священник, Сергеев Т. И. – дорожный мастер, Смирягин П. А. – инженер, Московская А. М. – жительница Смоленска, Алексеев А. М. – председатель колхоза дер. Борок, Куцев И. В. – водопроводный техник, Городецкий В. П. – священник, Базекина А. Т. – бухгалтер, Ветрова Е. В. – учительница, Савватеев И. В. – дежурный по ст. Гнездово и другие.

Облавы на польских военнопленных

Наличие военнопленных поляков осенью 1941 г. в районах Смоленска подтверждается также фактом проведения немцами многочисленных облав на этих военнопленных, бежавших из лагерей.

Свидетель Картошкин И. М., плотник, показал:

«Военнопленных поляков осенью 1941 г. немцы искали не только в лесах, но и привлекалась полиция для ночных обысков в деревнях.

Быв. староста дер. Новые Батеки Захаров М. Д. показал, что осенью 1941 г. немцы усиленно «прочесывали» деревни и леса в поисках польских военнопленных».

Свидетель Даниленков Н. В., крестьянин колхоза «Красная Заря», показал:

«У нас производились специальные облавы по розыску бежавших из-под стражи военнопленных поляков. Такие обыски два или три раза были в моем доме. После одного обыска я спросил старосту Сергеева Константина – кого ищут в нашей деревне. Сергеев сказал, что прибыл приказ из немецкой комендатуры, по которому во всех без исключения домах должен быть произведен обыск, так как в нашей деревне скрываются военнопленные поляки, бежавшие из лагеря. Через некоторое время обыски прекратились».

Свидетель Фатьков Т. Е., колхозник, показал:

«Облавы по розыску пленных поляков производились несколько раз. Это было в августе – сентябре 1941 года. После сентября 1941 г. такие облавы прекратились и больше никто польских военнопленных не видел».

Расстрелы военнопленных поляков

Упомянутый выше «Штаб 537 строительного батальона», помещавшийся на даче в «Козьих Горах», не производил никаких строительных работ. Деятельность его была тщательно законспирирована.

Чем на самом деле занимался этот «штаб», показали многие свидетели, в том числе свидетельницы: Алексеева А. М., Михайлова О. А. и Конаховская 3. П. – жительницы дер. Борок Катынского с/с.

По распоряжению немецкого коменданта поселка Катынь они были направлены старостой деревни Борок – Солдатенковым В. И. – для работы по обслуживанию личного состава «штаба» на упомянутой даче.

По прибытии в «Козьи Горы» им через переводчика был поставлен ряд ограничений: было запрещено вовсе удаляться от дачи и ходить в лес, заходить без вызова и без сопровождения немецких солдат в комнаты дачи, оставаться в расположении дачи в ночное время. Приходить и уходить на работу разрешалось по строго определенному пути и только в сопровождении солдат.

Это предупреждение было сделано Алексеевой, Михайловой и Конаховской через переводчика непосредственно самим начальником немецкого учреждения, обер-лейтенантом Арнесом, который для этой цели поодиночке вызывал их к себе.

По вопросу о личном составе «штаба» Алексеева А. М. показала:

«На даче в «Козьих Горах» постоянно находилось около 30 немцев, старшим у них был обер-лейтенант Арнес, его адъютантом являлся обер-лейтенант Рекст. Там находились также лейтенант Хотт, вахмистр Люмерт, унтер-офицер по хозяйственным делам Розе, его помощник Изике, обер-фельдфебель Греневский, ведавший электростанцией, фотограф обер-ефрейтор, фамилию которого я не помню, переводчик из немцев Поволжья, имя его кажется Иоганн, но мы его называли Иваном, повар немец Густав и ряд других, фамилии и имена которых мне неизвестны.

Вскоре после своего поступления на работу Алексеева, Михайлова и Конаховская стали замечать, что на даче совершаются «какие-то темные дела».

Алексеева А. М. показала:

«…Переводчик Иоганн, от имени Арнеса, нас несколько раз предупреждал о том, что мы должны «держать язык за зубами» и не болтать о том, что видим и слышим на даче.

Кроме того, я по целому ряду моментов догадывалась, что на этой даче немцы творят какие-то темные дела…

В конце августа и большую часть сентября месяца 1941 года на дачу в «Козьи Горы» почти ежедневно приезжало несколько грузовых машин.

Сначала я не обратила на это внимания, но потом заметила, что всякий раз, когда на территорию дачи заезжали эти машины, они предварительно на полчаса, а то и на целый час, останавливались где-то на проселочной дороге, ведущей от шоссе к даче.

Я сделала такой вывод потому, что шум машин через некоторое время после заезда их на территорию дачи утихал. Одновременно с прекращением шума машин начиналась одиночная стрельба. Выстрелы следовали один за другим через короткие, но, примерно, одинаковые промежутки времени. Затем стрельба стихала, и машины подъезжали к самой даче.

Из машин выходили немецкие солдаты и унтер-офицеры. Шумно разговаривая между собой, они шли мыться в баню, после чего пьянствовали. Баня в эти дни всегда топилась.

В дни приезда машин на дачу прибывали дополнительно солдаты из какой-то немецкой воинской части. Для них специально ставились койки в помещении солдатского казино, организованного в одной из зал дачи. В эти дни на кухне готовилось большое количество обедов, а к столу подавалась удвоенная порция спиртных напитков.

Незадолго до прибытия машин на дачу эти солдаты с оружием уходили в лес, очевидно к месту остановки машин, так как через полчаса или через час возвращались на этих машинах вместе с солдатами, постоянно жившими на даче.

Я, вероятно, не стала бы наблюдать и не заметила бы, как затихает и возобновляется шум прибывающих на дачу машин, если бы каждый раз, когда приезжали машины, нас (меня, Конаховскую и Михайлову) не загоняли на кухню, если мы находились в это время на дворе у дачи, или же не выпускали из кухни, если мы находились на кухне.

Это обстоятельство, а также то, что я несколько раз замечала следы свежей крови на одежде двух ефрейторов, заставило меня внимательно присмотреться за тем, что происходило на даче. Тогда я и заметила странные перерывы в движении машин, их остановки в лесу. Я заметила также, что следы крови были на одежде одних и тех же людей – двух ефрейторов. Один из них был высокий, рыжий, другой – среднего роста, блондин.

Из всего этого я заключала, что немцы на машине привозили на дачу людей и их расстреливали. Я даже приблизительно догадывалась, где это происходило, так как, приходя и уходя с дачи, я замечала недалеко от дороги в нескольких местах свеженабросанную землю. Площадь, занятая этой свеженабросанной землей, ежедневно увеличивалась в длину. С течением времени земля в этих местах приняла свой обычный вид».

На вопрос Специальной Комиссии, что за люди расстреливались в лесу близ дачи, Алексеева ответила, что расстреливались военнопленные поляки, и в подтверждение своих слов рассказала следующее:

«Были дни, когда машины на дачу не прибывали, а тем не менее солдаты уходили с дачи в лес, оттуда слышалась частая одиночная стрельба. По возвращении солдаты обязательно шли в баню и затем пьянствовали.

И вот был еще такой случай. Я как-то задержалась на даче несколько позже обычного времени. Михайлова и Конаховская уже ушли. Я еще не успела закончить своей работы, ради которой осталась, как неожиданно пришел солдат и сказал, что я могу уходить. Он при этом сослался на распоряжение Розе. Он же проводил меня до шоссе.

Когда я отошла по шоссе от поворота на дачу метров 150–200, я увидела, как по шоссе шла группа военнопленных поляков человек 30 под усиленным конвоем немцев.

То, что это были поляки, я знала потому, что еще до начала войны, а также и некоторое время после прихода немцев, я встречала на шоссе военнопленных поляков, одетых в такую же форму, с характерными для них четырехугольными фуражками.

Я остановилась у края дороги, желая посмотреть, куда их ведут, и увидела, как они свернули у поворота к нам на дачу в «Козьи Горы».

Так как к этому времени я уже внимательно наблюдала за всем происходящим на даче, я заинтересовалась этим обстоятельством, вернулась по шоссе несколько назад и, укрывшись в кустах у обочины дороги, стала ждать. Примерно через минут 20 или 30 я услышала характерные, мне уже знакомые, одиночные выстрелы.

Тогда мне стало все ясно, и я быстро пошла домой.

Из этого факта я также заключила, что немцы расстреливали поляков, очевидно, не только днем, когда мы работали на даче, но и ночью в наше отсутствие. Мне это тогда стало понятно еще и потому, что я вспомнила случай, когда весь живший на даче состав офицеров и солдат, за исключением часовых, просыпался поздно, часам к 12 дня.

Несколько раз о прибытии поляков в «Козьи Горы» мы догадывались по напряженной обстановке, которая царила в это время на даче…

Весь офицерский состав уходил из дачи, в здании оставалось только несколько караульных, а вахмистр беспрерывно проверял посты по телефону…».

Михайлова О. А. показала:

«В сентябре месяце 1941 года в лесу «Козьи Горы» очень часто раздавалась стрельба. Сначала я не обращала внимания на подъезжавшие к нашей даче грузовые автомашины, крытые с боков и сверху, окрашенные в зеленый цвет, всегда сопровождавшиеся унтер-офицерами. Затем я заметила, что эти машины никогда не заходят в наш гараж и в то же время не разгружаются. Эти грузовые автомашины приезжали очень часто, особенно в сентябре 1941 года.

Среди унтер-офицеров, которые всегда ездили в кабинах рядом с шоферами, я стала замечать одного высокого с бледным лицом и рыжими волосами. Когда эти машины подъезжали к даче, то все унтер-офицеры, как по команде, шли в баню и долго в ней мылись, после чего сильно пьянствовали на даче.

Однажды этот высокий, рыжий немец, выйдя из машины, направился в кухню и попросил воды. Когда он пил из стакана воду, я увидела кровь на обшлаге правого рукава его мундира».

Михайлова О. А. и Конаховская 3. П. один раз лично видели, как были расстреляны два военнопленных поляка, очевидно бежавшие от немцев и затем пойманные.

Михайлова об этом показала:

«Однажды, как обычно, я и Конаховская работали на кухне и услышали недалеко отдачи шум. Выйдя за дверь, мы увидели двух военнопленных поляков, окруженных немецкими солдатами, что-то разъяснявшими унтер-офицеру Розе, затем к ним подошел обер-лейтенант Арнес и что-то сказал Розе. Мы спрятались в сторону, так как боялись, что за проявленное любопытство Розе нас изобьет. Но нас все-таки заметили, и механик Глиневский, по знаку Розе, загнал нас на кухню, а поляков повел в сторону от дачи. Через несколько минут мы услышали выстрелы. Вернувшиеся вскоре немецкие солдаты и унтер-офицер Розе оживленно разговаривали. Я и Конаховская, желая выяснить, как поступили немцы с задержанными поляками, снова вышли на улицу. Одновременно с нами вышедший через главный вход дачи адъютант Арнеса по-немецки что-то спросил Розе, на что последний также по-немецки ответил: «Все в порядке». Эти слова я поняла, так как их немцы часто употребляли в разговорах между собой. Из всего происшедшего я заключила, что эти два поляка расстреляны».

Аналогичные показания по этому вопросу дала также Конаховская 3. П.

Напуганные тем, что происходило на даче, Алексеева, Михайлова и Конаховская решили под каким-нибудь удобным предлогом оставить работу на даче. Воспользовавшись снижением им «зарплаты» с 9 марок до 3-х марок в месяц в начале января 1942 г., по предложению Михайловой, они не вышли на работу. За ними в тот же день вечером приехали на машине, привезли на дачу и в наказание посадили в холодную – Михайлову на 8 суток, а Алексееву и Конаховскую на 3-е суток.

После того, как они отсидели этот срок, их всех уволили.

За время своей работы на даче Алексеева, Михайлова и Конаховская боялись делиться друг с другом своими наблюдениями обо всем том, что на даче происходило. Лишь будучи арестованными, сидя в холодной, ночью они поделились об этом.

Михайлова на допросе от 24 декабря 1943 года показала:

«Здесь мы впервые поговорили откровенно о том, что делается на даче. Я рассказала все, что знала, но оказалось, что и Конаховская, и Алексеева также знали все эти факты, но тоже, как и я, боялись говорить мне об этом. Тут же я узнала о том, что немцы в «Козьих Горах» расстреливали именно польских военнопленных, так как Алексеева рассказала, что она однажды осенью 1941 года шла с работы и лично видела, как немцы загоняли в лес «Козьи Горы» большую группу военнопленных поляков, а затем слышала в этом месте стрельбу».

Аналогичные показания об этом дали также Алексеева и Конаховская…

Акт судебно-медицинской экспертизы

По указанию Специальной Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ гор. Смоленска) военнопленных польских офицеров, судебно-медицинская экспертная комиссия в составе:

Главного судебно-медицинского эксперта Наркомздрава СССР, директора Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР – В. И. Прозоровского;

Профессора судебной медицины 2-го Московского Государственного медицинского института, доктора медицинских наук – В. М. Смольянинова;

Профессора патологической анатомии, доктора медицинских наук – Д. Н. Выропаева;

Старшего научного сотрудника Танатологического отделения Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР, доктора П. С. Семеновского;

Старшего научного сотрудника судебно-химического отделения Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР, доцента М. Д. Швайковой;

при участии:

Главного судебно-медицинского эксперта Западного фронта, майора медицинской службы Никольского;

Судебно-медицинского эксперта Н… армии, капитана медицинской службы Бусоедова;

Начальника патолого-анатомической лаборатории 92, майора медицинской службы – Субботина;

Майора медицинской службы Оглоблина;

Врача-специалиста, старшего лейтенанта медицинской службы Садыкова;

Старшего лейтенанта медицинской службы Пушкаревой,

в период с 16-го по 23-е января 1944 г. произвела эксгумацию и судебно-медицинское исследование трупов польских военнопленных, погребенных в могилах на территории «Козьи Горы» в Катынском лесу, в 15-ти километрах от гор. Смоленска. Трупы польских военнопленных были погребены в общей могиле размером около 60 ? 60 ? 3 метра и, кроме того, в отдельной могиле размером около 7 ? 6 ? 3,5 метра. Из могил эксгумировано и исследовано 925 трупов.

Эксгумация и судебно-медицинское исследование трупов произведены для установления: а) личности покойных; б) причины смерти; в) давности погребения.

Заключение

Судебно-медицинская экспертная комиссия, основываясь на результатах судебно-медицинских исследований трупов, приходит к следующему заключению:

По раскрытии могил и извлечения трупов из них установлено:

а) среди массы трупов польских военнопленных находятся трупы в гражданской одежде, количество их по отношению к общему числу исследованных трупов незначительно (всего 2 на 925 извлеченных трупов); на трупах были надеты ботинки военного образца;

б) одежда на трупах военнопленных свидетельствует об их принадлежности к офицерскому и частично к рядовому составу польской армии;

в) обнаруженные при осмотре одежды разрезы карманов и сапог, вывороченные карманы и разрывы их показывают, что вся одежда на каждом трупе (шинель, брюки и др.), как правило, носит на себе следы обыска, произведенного на трупах;

г) в некоторых случаях при осмотре одежды отмечена целость карманов. В этих карманах, а также в разрезанных и разорванных карманах под подкладкой мундиров, в поясах брюк, в портянках и носках найдены обрывки газет, брошюры, молитвенники, почтовые марки, открытые и закрытые письма, квитанции, записки и другие документы, а также ценности (слиток золота, золотые доллары), трубки, перочинные ножи, курительная бумага, носовые платки и др.;

д) на части документов (даже без специальных исследований) при осмотре их констатированы даты, относящиеся к периоду от 12 ноября 1940 г. до 20 июня 1941 г.;

е) ткань одежды, особенно шинелей, мундиров, брюк и верхних рубашек, хорошо сохранилась и с очень большим трудом поддается разрыву руками;

ж) у очень небольшой части трупов (20 из 925) руки оказались связанными позади туловища с помощью белых плетеных шнуров.

Состояние одежды на трупах, именно тот факт, что мундиры, рубашки, поясные ремни, брюки и кальсоны застегнуты; сапоги или ботинки надеты; шарфы и галстуки повязаны вокруг шеи, помочи пристегнуты, рубашки заправлены в брюки – свидетельствует, что наружного осмотра туловища и конечностей трупов ранее не производилось.

Сохранность кожных покровов на голове и отсутствие на них, а также на покровах груди и живота (кроме трех случаев из 925) каких бы то ни было надрезов, разрезов и других признаков экспертной деятельности указывает, что судебно-медицинского исследования трупов не производилось, судя по эксгумированным судебно-медицинской экспертной комиссией трупам.

Наружный и внутренний осмотры 925 трупов дают основания утверждать наличие огнестрельных ранений головы и шеи, в четырех случаях сочетавшихся с повреждением костей свода черепа тупым, твердым, тяжелым предметом. Кроме того, в незначительном количестве случаев обнаружено повреждение живота при одновременном ранении головы.

Входные отверстия огнестрельных ранений, как правило, единичные, реже – двойные, расположены в затылочной области головы вблизи от затылочного бугра, большого затылочного отверстия или на его краю. В небольшом числе случаев входные огнестрельные отверстия найдены на задней поверхности шеи, соответственно 1, 2, 3 шейным позвонкам.

Выходные отверстия обнаружены чаще всего в лобной области, реже – в теменных и височных областях, а также на лице и шее. В 27 случаях огнестрельные ранения оказались слепыми (без выходных отверстий) и в конце пулевых каналов под мягкими покровами черепа, в его костях, в оболочках и веществе мозга найдены деформированные, слабодеформированные и вовсе недеформированные оболочечные пули, применяемые при стрельбе из автоматических пистолетов, преимущественно калибра 7,65 мм.

Размеры входных отверстий на затылочной кости допускают вывод, что при расстрелах было употреблено огнестрельное оружие двух калибров: в подавляющем большинстве случаев – менее 8 мм, т. е. 7,65 мм и менее; в меньшем числе – свыше 8 мм, т. е. 9 мм.

Характер трещин костей черепа и обнаружение в некоторых случаях пороховых остатков у входного отверстия говорит о том, что выстрелы были произведены в упор или почти в упор.

Взаиморасположение входных и выходных отверстий показывает, что выстрелы производились сзади, при наклоненной вперед голове. При этом пулевой канал проходил через жизненно важные отделы головного мозга или вблизи от них и разрушение ткани мозга являлось причиной смерти.

Обнаруженные на костях свода черепа повреждения тупым, твердым, тяжелым предметом сопутствовали огнестрельным ранениям головы и сами по себе причиной смерти не служили.

Судебно-медицинские исследования трупов, произведенные в период с 16 по 23 января 1944 г., свидетельствуют о том, что совершенно не имеется трупов в состоянии гнилостного распада или разрушения и что все 925 трупов находятся в сохранности – в начальной стадии потери трупом влаги (что наиболее часто и резко было выражено в области груди и живота, иногда и на конечностях; в начальной стадии жировоска; в резкой степени жировоска у трупов, извлеченных со дна могил); в сочетании обезвоживания тканей трупа и образования жировоска.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.